Александр Прозоров
Любовь ифрита
Светская жизнь
Обширный двор, засыпанный жухлой осенней листвой и обильно умытый холодным дождем, показался Михаилу очень странным. И все в нем, вроде как, было правильно: прямоугольный сквер посередине, ровно постриженный кустарник вдоль дорожек, ясени с правильными овальными кронами, все еще сохранившими часть своей красновато-золотистой красоты. Вокруг – широкие проезды, отделенные от белых двухэтажных домов аккуратными газонами и парковкой «елочкой». Сами дома – с лепниной, с колоннами у парадных дверей и витражами над ними. Наверняка – памятники архитектуры, охраняемые государством.
Всего восемь маленьких зданий для дворика размером примерно триста на триста метров! По нынешним временам такой простор – настоящее сокровище. Не всякая многоэтажка, подобная человеческому муравейнику, могла похвастаться обширным зеленым богатством.
В общем, все, вроде бы, было правильно. Ухоженно, красиво и богато.
Но чего-то весомого явно не хватало…
– Добрый вечер, Миша! Осматриваешься?
Алексей Сергеевич Чеботарев, майор полиции и начальник четвертого отдела уголовного розыска, выглядел усталым. Серая кожа, синяки под глазами, запыленные седые волосы, унылое выражение лица. И плюс к тому – мешковатый темно-коричневый костюм, словно бы одолженный офицером у кого-то из более крупных телосложением друзей. Из-за всего вместе взятого майор Чеботарев, при своих неполных пятидесяти, выглядел лет этак на семьдесят, если не больше.
– Вам нужно выспаться, товарищ майор. – Ифрит пожал протянутую руку. – В вашей работе свежая голова важнее упертости.
– В моей работе самое главное – это успешно использовать таланты подчиненных, – без тени улыбки ответил Алексей Сергеевич. – Вот тебя сейчас к делу пристегну – и пойду в кроватку, ждать результатов следствия под теплым ватным одеялом.
– Я в полном вашем распоряжении, товарищ майор, – развел руками Михаил.
– Тогда к делу, – пригладил коротко стриженные волосы полицейский. – Итак, вчера вечером, в районе двадцати трех часов, на этой самой парковке был обнаружен гражданин Аксумов Вэ-Вэ, застреленный двумя выстрелами в грудь. Судя по найденным гильзам, стреляли в него из-за кустарника, с удаления десяти метров. Газон влажный, следы четко показывают, что убийца просто ушел, к жертве не приближался. Согласись, для киллера несколько странно не убедиться, что клиент отошел к праотцам. Ведь попадания в тушку смерти не гарантируют. Для бытовухи неожиданная пальба из-за кустов выглядит еще страннее. Опрос жителей показал, что многие свидетели в двадцать два часа десять минут слышали звук, похожий на выстрелы. Но поскольку продолжения не последовало, то семнадцать человек не проявили интереса вообще, четверо просто выглянули в окно, двое оглядели двор чуть внимательнее, но ничего подозрительного не заметили. В итоге, тело оказалось обнаружено только через час после преступления. На него набрел страдающий бессонницей собачник. Собака у него остановилась посреди парковки, завыла и тем самым встревожила покой всего двора. Выстрелы их, понимаешь, не побеспокоили, а из-за собаки повылезали чуть ли не все, хорошенько затоптав все следы! – с неожиданным раздражением закончил полицейский.
– Гильзы тоже затоптали? – уточнил ифрит.
– С гильзами повезло, в кустах валялись, – напомнил полицейский. – Прогнали через картотеку, ствол замешан в двух грабежах и одном убийстве. Но сам пистолет к нам в руки пока не попадал. Как и его хозяин. В общем, никаких зацепок, никаких версий, ни единого подозреваемого. Типичный глухарь. Справишься?
– Разумеется, – пожал плечами Михаил.
– Что-нибудь нужно?
– Нет. Здесь и без того все идеально.
– Тогда жду звонка. – Майор кивнул, похлопал Михаила по плечу и отправился через газон к выезду со двора. Наверное, там его ждала машина.
Оставшись в одиночестве, ифрит неспешно прогулялся по парковке, присматриваясь к лужам. Выбрал одну, скопившуюся в асфальтовой выбоине между двумя кроссоверами, опустился рядом на колени. Потер ладонью о ладонь и мысленно стал собирать между ними серебристые струйки потаенной силы, извлеченной из самой глубины души, скатывая их в небольшой клубочек – а затем подул, уронил светящийся шарик в лужу, заряжая влагу своей энергетикой. Склонил голову, тихо зашептал:
– Ты, вода, чиста и светла, дождями падала, туманами бродила, издалека текла. Все видела, все слышала, все знаешь…
За минувшие века чародей творил сей заговор так часто, что произносить его целиком Михаилу не требовалось – контакт и без того установился яркий и уверенный. Тем паче, что и условия сложились идеальные: лужа стояла здесь долго, находилась совсем рядом с местом преступления и являлась отличным свидетелем даже без особо сложного колдовства. Посему почти сразу кудесник увидел за глянцевой поверхностью неровно освещенный вечерний двор, мужчину на скамейке с длинным багетом в руке. Незнакомец время от времени откусывал от булки и что-то прихлебывал из картонного стаканчика. Странный человек кутался в пухлую куртку, пряча голову под капюшоном, и старательно отворачивался от света фонарей.
Во двор въехала низкая и длинная «шкода» цвета кофе с молоком, с первой попытки заняла свободное место в центре парковки, погасила фары.
Подозрительный мужчина поднялся, бросил стаканчик и недоеденный багет в урну, направился к стене кустарника.
Из автомобиля выбрался представительный мужчина в пальто неотличимого от «шкоды» цвета. Коротко пискнула сигнализация. Несколько шагов, два хлопка. Мужчина в пальто упал, а другой, спрятав оружие, поспешил в дальний конец дворика, откуда по пешеходной дорожке свернул за крайний дом.
Ифрит мысленно устремился за ним – и лужа послушно указала весь путь убийцы вплоть до далекого Кировского переулка, до второго дома, до третьего этажа, до самой угловой квартиры…
Чародей провел ладонью над лужей, вбирая то, что осталось от подаренной ей энергии, распрямился, покрутил головой, хорошенько запоминая двор и его приметные места, достал смартфон, посмотрел на часы и удовлетворенно хмыкнул:
– Ого, я еще и душ принять успею! Если немного потороплюсь, конечно же.
После чего нашел в списке контактов номер и вскинул трубку к уху:
– Алексей Сергеевич, еще не спите? Тогда записывайте: Кировский два, квартира семнадцать. Клиент худощавый, чуть ниже меня ростом, большие залысины, уши прижаты. Особая примета: шрам на скуле, снизу с левой стороны. Если что, завтра во второй половине дня могу отработать.
– Договорились, – кратко ответил полицейский и отключился.
– Похоже, я его все-таки разбудил, – оценил сухость собеседника ифрит. – Ну, тогда прощения просим, майор. Надеялся вас порадовать.
Он спрятал трубку, нащупал в кармане ключи, быстрым шагом направился к серебристой «акуре». Пискнула сигнализация, Михаил сел за руль, снова глянул на двор… и наконец-то понял, что именно никак не складывалось в его голове.
В обширном ухоженном сквере не имелось ни единой детской площадки!
Словно бы он попал куда-то в банковский квартал, а не в спальный жилой район…
– Может, они тут просто не размножаются? – предположил ифрит. – Или плодятся каким-то другим способом? Нужно будет на досуге хорошенько здесь пошарить. Авось, какую-нибудь нежить и надыбаю. Как раз подобные странности ее обычно и выдают.
Но покамест его ждал посольский прием – а потому Михаил включил заднюю передачу и начал аккуратно выбираться с парковки.
* * *
Спустя три часа «акура» остановилась перед ярко освещенным зданием, выстроенным в стиле «сталинского ампира»: суровым, лаконичным, словно бы собранным из крупных необработанных камней. Слуга в ливрее с золотым шитьем поспешно открыл дверцу, помог женщине выбраться на ковровую дорожку, затем побежал за руль, кивнув вышедшему на серые плитки мужчине.
Михаил кивнул в ответ и поспешил к своей спутнице. Подав ей руку, стал подниматься по ступеням крыльца.
– Умила, просвети, сделай милость, по какому поводу торжества? – На сей раз ифрит облачился в темно-синий костюм-тройку и лаковые туфли, моментально превратившись из блеклого обывателя в чопорного буржуа.
– А пес его, Миша, знает! – ответила ведьма, ощутимо опираясь на его локоть. – Ты, главное, на все вопросы согласно кивай и приговаривай, что очень рад, что это важное событие, что ты восхищен Исламской Республикой Иран и ее достижениями. В общем, с праздником. Запомнил, нежить?
– С праздником, – согласно кивнул Михаил.
Ради неведомого иранского торжества женщина облачилась в длинное вечернее платье из чего-то изумрудно-сверкающего, украшенного желтыми и белыми нитями. Возможно даже – золотыми и платиновыми. На серьги, ожерелья, браслеты и заколки в волосах потомственная ведьма тоже не поскупилась.
Хотя – где еще приличной даме можно покрасоваться содержимым своего домашнего сейфа, как не на подобном приеме, организованном в самом что ни на есть классическом стиле?
Ярко освещенный зал с наборным паркетом и мраморными стенами, позолоченный потолок с лепниной и хрустальными люстрами, легкий запах пряностей, еле слышная арабская музыка, создающая фон – однако не мешающая разговорам. Шелест платьев, костюмы и сюртуки, шипение пузырьков в бокалах с шампанским, блеск драгоценных камней в запонках, ожерельях и заколках, колыхание полосок дорогого меха, украшающего декольте и боа…
Могло показаться, что время повернуло вспять, и гости внезапно оказались на одном из еще царских дворянских балов!
– Нам сюда… – Умила потянула спутника к паре, стоящей на небольшом зеленом коврике: к смуглолицему, с короткой черной бородкой, мужчине в смокинге, со звездой из драгоценных камней, украшающей ворот вместо галстука, и его даме в странном одеянии, в верхней части напоминающем плотную чадру – однако с нарядной темно-синей юбкой и шелковым расписным полотном, идущим наверх от самого пояса и укрывающим голову подобно платку. Платье не платье, хиджаб не хиджаб… Но сразу становилось ясно: это и есть истинные хозяева дома!
– Да, я вас помню. – Иранский консул, кивнув, пожал руку низкорослому крепышу с окладистой седой бородкой: – Ваши книги в нашей стране знают и много читают.
Очень рад нашей встрече. Проходите, пожалуйста, отдыхайте.
Умила потянула спутника вперед, поклонилась хозяевам:
– Мы очень рады разделить ваш праздник, господин консул, – широко улыбнулась ведьма. – Наши поздравления!
– Я вас хорошо помню, уважаемая Умила, – поклонился мужчина. – Ваша галерея хорошо известна в Иране, картины в ней достойны восхищения. Прекрасный вкус! Очень рад нашей встрече. Проходите, пожалуйста, отдыхайте.
– Да ты, оказывается, знаменитость! – полушепотом удивился ифрит.
Но тут консул повернулся к нему и протянул руку:
– Я вас хорошо помню, уважаемый Михаил. Про ваши гостиницы в Иране хорошо знают и много хвалят. Все стремятся останавливаться именно в них. Очень рад нашей встрече. Проходите, пожалуйста, отдыхайте.
От неожиданности ифрит поперхнулся, но тут же спохватился и ответно кивнул:
– Иран всегда вызывал у меня огромное восхищение, господин консул. Древняя история, множество достижений, упорная борьба иранского народа за свободу против американской агрессии. Примите мое искреннее уважение, господин консул!
– Благодарю, Михаил, – рукопожатие стало чуть крепче. – Все вместе мы очень скоро избавимся от вашингтонской деспотии. Прошу, проходите. Вам наверняка понравится розовое шампанское.
Ифрит, отступив чуть назад, поклонился супруге консула, после чего повел спутницу в зал, с интересом спросив:
– Это еще что за ерунда? Какие, к лешему, гостиницы?
– Ну, ты же не думаешь, что консул действительно способен упомнить хоть кого-нибудь из набившейся сюда толпы? – пожала полуобнаженным плечиком женщина. – Меня спросили, с кем я приду, я ответила, что с крупным отельером. После чего кто-то подготовил хозяину дома памятку с нужными словами. А ты молодец, ловко про пиндосов ввернул. Имей ты настоящие гостиницы, наверняка бы уже получал бронь для иранских туристов.
– Но почему именно гостиницы? – переспросил Михаил.
– Объяснять им, что ты уже триста лет сдаешь под жилье крупную недвижимость, было бы слишком сложно.
– Умила взяла со стола бокал шампанского, тут же пригубила и добавила: – Мне кажется, в русском языке и термина-то такого нет: «арендодатель загородных домов».
– Не триста, а двести, – поправил ее ифрит, тоже поднимая бокал. Следуя совету консула, вино он выбрал розовое. – Триста лет назад я еще хвосты коровам крутил. Двести пятьдесят лет тому служил рядовым в драгунском полку, а французскую кампанию встретил уже в гусарском – в Ахтырском гусарском полку его величества.
– Как же столь бравый гусар внезапно переквалифицировался в управдомы? – с ноткой ехидства поинтересовалась женщина и сделала несколько глотков вина.
– Пушечное ядро, разрывающее левый бок, обладает просто невероятно убедительной силой, моя девочка. – Ифрит залпом осушил свой бокал и взял со стола другой. – Я внезапно понял, что тоже смертен. Живуч, но смертен. Если бы ядро порвало меня пополам, мы бы сейчас не разговаривали. В общем, полк ушел, оставив меня и еще полтора десятка ребят умирать в лазарете, устроенном около Вязьмы в местном дворянском доме. Я провалялся там до зимы, до самого французского бегства. Встретил своих живым, но изрядно покалеченным, кривым и приволакивающим ногу. Получил законную отставку и в полной мере воспользовался положенным ветеранам освобождением от налогов.
– Долго лечился? – уже совершенно серьезно спросила женщина.
– Еще лет двадцать хромал, – вздохнул колдун. – Был бы смертным, так бы скрюченным и сухоногим и помер.
– Ладно, забудем о грустном. – Умила с явной жалостью провела ладонью ему по щеке и по шее. – Признайся лучше, каким образом рядовой кавалерист превратился в богатого латифундиста? Царь-батюшка, я так подозреваю, жалованье вам платил только, чтобы с голоду не померли?
– Война дело трофейное. Иногда, при определенном везении, даже весьма прибыльное… – смущенно потер нос ифрит. – В общем, за полвека службы кое-что накопилось. Дальше все стало проще. Ворожил, выбирал купеческие дела, которые пойдут в гору, и входил в долю. Потом долю продавал и входил в другое предприятие, обещающее быстрый рост. Паровозы и железные корабли строил, когда в них еще никто не верил, каменный уголь в кокс пережигал, пока все сказывали, что железо только на березовом угле варить можно. Лампочки для «русского света» паял, пока все остальные газовые светильники налаживали. В керогазы поначалу тоже никто не верил. Спрашивали, кому нужна керосинка, если в каждом доме есть удобная и привычная дровяная плита? Ан нет! Продаваться стали, как горячие пирожки! Но самой лучшей моей сделкой получилась запись в крепостные заместо сына одного зажиточного виноторговца. В те времена очень многие богатые купцы крепостными числились и сей кабалы для своих детей не хотели. Так что за полных три сотни рублей ассигнациями я осел под Звенигородом, чтобы показывать переписчикам свою голову согласно душевым спискам, а купчонок с моим паспортом ушел на вольную волю. А спустя два года крепостное право отменили, и я остался с деньгами, волей и чистыми документами отрока неполных семнадцати лет.
– Точно! – сообразила ведьма. – Тебе ведь по документам должно было быть уже под восемьдесят! А выглядел ты…
– Неважно, как выглядел, – покачал головой Михаил. – В то время с документами очень многие мухлевали, так что ветхая старуха пяти лет от роду никого не удивляла. Плохо оказалось то, что я успел примелькаться лицом и начал вызывать удивление. Поэтому и смылся подальше в провинцию, да и затаился там, покуда смертные друзья не покинули сей бренный мир. С тех славных пор стараюсь уже особо не светиться, близких знакомств не заводить, лишнего внимания не привлекать. Сдавать в аренду загородные дома есть занятие тихое, малолюдное, несуетливое…
– …и прибыльное, – закончила за него Умила. – Как ты вообще вышел на эту мысль после брокерских спекуляций? Продажа и покупка долей в предприятиях, как я понимаю, это что-то типа современной биржи?
– Не «типа», а она и была, – согласно кивнул ифрит.
– Однако, к концу позапрошлого века в зажиточных семьях появилась мода…
– Ого, а это у нас кто?! – вдруг перебила его ведьма.
– Неужели Настюха? На светском рауте? Не иначе, мир перевернулся! Наша славная чернавка проникла в высший свет! Пошли, поболтаем…
Не дожидаясь ответа, Умила стала пробираться вперед, к широкобедрой и пышногрудой русоволосой женщине в твидовом деловом костюме. В костюме вполне приличном – но только не для залы, полной вечерних платьев и драгоценностей.
– Анастасия, привет! – вскинула ведьма свой бокал.
– Какими судьбами тебя занесло на здешний наборный паркет из двенадцати пород ценного дерева?
– Умила?! – удивленно почесала бровь ее бывшая одноклассница. – Сама-то ты здесь откуда?
– Смешной вопрос… – Добравшись до подруги, Умила крепко ее обняла и даже чмокнула в щеку. – Какой же светский раут без главной галерейщицы города и штатной богемной ведьмы? Но вот ты, подруга… Тебя же даже ко мне на выставки никогда не затащить! Неужели на иранцев променяла? Или ты приняла ислам?
– Консульство купило семнадцать поддонов отделочного мрамора в плитке и брусках, – хвастливо отчиталась Настя. – Крупнейший заказ за минувшие пять лет! От приглашений таких клиентов не оказываются. Вдруг у них еще какие ремонты или строительство в планах намечено? Если закажут еще хотя бы пять упаковок, то я не то что шампанское на здешних тусовках пить, я даже паранджу носить согласна!
– Сурово, подруга, – оценила ее решительность Умила. – Неужели в фирме все так хреново?
– Черт! – Анастасия сделала несколько больших глотков шампанского. – Это так заметно?
– Паранджа ради хорошего заказа? – Ведьма, цокая языком, укоризненно покачала головой: – Настюха, приличные женщины так не шутят! Приличные женщины обещают клиентам стриптиз, приватную консультацию или хотя бы, на самый худой конец, канкан в прозрачной миниюбке! Но паранджа?! Паранджа, подруга, это признак уже полной безысходности!
– Умеешь ты утешить, Мил, – невольно улыбнулась Анастасия. – Но ты пришли мне на всякий случай список с расценками, вдруг пригодится? За что канкан надобно танцевать, за что всего лишь стриптиз показывать…
– Да не вопрос! – согласно кивнула Умила. – Кстати, хочу познакомить…
Она оглянулась… и с удивлением обнаружила, что Михаил исчез.
– А откуда ты знаешь про «двенадцать пород ценного дерева», подруга? – неожиданно спросила Настя. – Приложила руку к дизайну и ремонту?
– Все намного проще. Мне в галерею пытались втюхать точно такой же. – Ведьма допила вино и снова оглянулась. – Но мы решили, что из золота получится дешевле…
– Сусального, плиточного? – уточнила Настя.
– Не всегда понимаю, подруга, когда ты шутишь, а когда говоришь всерьез… – покрутила в руках опустевший бокал Умила. – На самом деле мы кинули под ноги самый обычный ламинат. Пошли, что ли, возьмем себе еще шипучки?
– Извини, там какая-то тетка стену гладит, – внезапно вытянула шею Анастасия. – Пойду, поговорю. Вдруг такую же захочет?
– Беги, трудоголик, – со вздохом разрешила ведьма и отправилась за шампанским одна.
Но едва пригубила – как услышала над ухом вкрадчивый вопрос:
– Почему здесь угощают вином? Ведь Коран его запрещает!
– Оно не для мусульман, Михаил, – покачала головой ведьма. – Оно для гостей. Ты куда так внезапно пропал?
– Не хотел, чтобы твоя подруга меня узнала. – Ифрит тоже взял бокал шампанского, прихватив заодно два канапе с сыром, оливками и мясом.
– Ну, ты даешь! – Женщина звонко рассмеялась. – Миша, ты человек, конечно, умный и многоопытный, но иногда такую несусветную глупость ухитряешься ляпнуть, что хоть стой, хоть падай! Как она может тебя узнать? Двадцать лет прошло! Когда вы с ней виделись в последний раз, мы были мелкими четырнадцатилетними соплюхами, а ты – суровым тридцатилетним стариком. Сейчас же нам с Настей сороковой десяток пошел, а ты выглядишь мальчиком неполных двадцати пяти годков. Если нормально одеть, конечно же, причесать и сделать приличный пилинг. Разве хоть кто-нибудь из случайных знакомых способен в тебе нынешнем узнать тебя бывшего? Да ни у кого даже близкого подозрения не возникнет! В этом мире только я в курсе, что ты не стареешь. А они-то нет!
– Люди разные, волшебница, – пожал плечами ифрит. – У некоторых случается хорошая память на лица. Зачем рисковать?
– Миша, да она вообще ничего не помнит про случившееся в бане! – громко фыркнула ведьма. – Ни разу за все время ни единым полусловом не обмолвилась! То есть, как утром на следующий день поднялись, так уже все, как отрезало! Словно бы ничего накануне и не было. Наверное, решила, что вся эта чертовщина ей просто приснилась. Я, понятное дело, тоже помалкивала. Так что не обольщайся, нежить, ты для нее всего лишь мираж! Странное видение из детского ночного кошмара.
– Однако, за эти двадцать лет она изрядно похорошела, – отметил ифрит. – Была бледная и тощая, как платяная моль, а теперь, глянь, дамочка при теле. Есть на что посмотреть и что потрогать!
– У тебя что, глаза на затылке? – удивилась ведьма. – Она же у тебя за спиной!
– Зато у меня полированная стойка перед носом. Смотрю, она неравнодушна к женщинам?
– Это не женщина, – покосилась на подругу галерейщица, – это Софья Аркадьевна из мэрии. К ней неравнодушны все. И мужчины, и женщины, и даже целые акционерные общества. Ибо она заведует секцией проведения тендеров.
– К счастью, это не мое.
– Не зарекайся, Миша, – покачала головой галерейщица. – Мало ли вдруг городу понадобится жилье для молодых специалистов или размещение иноземных интернов? Пулей примчишься просить у меня ее визитку!
– Не примчусь, – отмахнулся ифрит. – Не в деньгах счастье. Чем меньше у меня знакомых, тем спокойнее. Предпочитаю держаться в тени.
– Прямо как сейчас? – усмехнулась женщина и многозначительно стрельнула глазами по сторонам. В зале от множества гостей уже становилось тесно.
– Есть два места, Умила, где легко оставаться незамеченным, – нравоучительно ответил многоопытный колдун. – Это посреди густой чащи и посреди густой толпы. Если кто-то из всех этих людей завтра встретит меня на улице – думаешь, он меня узнает? Хоть кто-то из них заметит, что моя внешность почти не меняется с годами? Да все они навсегда выкинут меня из памяти уже через три секунды после случайного раскланивания! Толпа меня, моя прекрасная волшебница, не беспокоит. Опасны только личные знакомства. Люди, которые меня запоминают или могли запомнить. Вроде твоей подруги…
– Простите, это вы Умила Сохо? – внезапно вмешалась в их разговор высокая крашеная блондинка предпенсионного возраста. Белое с блестками платье, широкое колье с рубинами и изумрудами, золотые серьги, покрытые бриллиантовой пылью и несколько крупных перстней наглядно доказывали, что женщина не бедствовала. Да и ее появление на приеме в консульстве говорило само за себя. Жиром не заплыла, кожа чистая и гладкая. В общем, дама умела держать себя «в форме». Но, увы, спрятать тонкие, похожие на паутину морщинки и ставшую дряблой кожу не способен ни один косметолог.
– Я вас знаю? – усомнилась ведьма.
– Помогите мне, очень вас прошу! – молитвенно вскинула ладони перед собой нежданная просительница. – Я понимаю, тут не место, но у меня муж уходит! У него любовница, он постоянно пропадает у нее, он совершенно меня не замечает! Он и сюда бы пошел с нею, да только приглашение через меня передали и я о нем знала…
– Раз предпочел пойти с вами, значит, еще не все потеряно, – отпил вина Михаил. – Значит, ему на вас не наплевать. Вот если бы демонстративно пошел с любовницей, несмотря на то, что вы все знаете, тогда да. Это уже был бы побег в свою отдельную песочницу.
– Он уходит! – В голосе блондинки появились слезливые нотки. – Я знаю, я чувствую! Он смотрит сквозь меня, он ничего со мной не обсуждает, в постели от него ничего не дождешься! Умоляю! Я согласна на все, требуйте все, что только пожелаете, только верните его мне!
– Скажите, у вас совесть есть? – не удержался от вопроса ифрит.
– Я понимаю, что здесь не время и не место, – сглотнула женщина и протяжно, со всхлипами вздохнула. – Но это вся моя жизнь! Все, что от нее осталось! Дочки разъехались, в квартире эхо, пустота, даже цветы не растут. А теперь еще и муж уходит! Я не хочу остаться одна! Мне легче руки на себя наложить!
– Вы неправильно меня поняли, сударыня, – покачал головой Михаил. – Просто в вашей ситуации весьма эффективны заговоры на мужскую немощь. Порча на лютиковый узел, горшечник или на масло. Но это, скажем так, деяние весьма аморальное. При наличии совести, оно станет вас долго и сильно мучить. Но зато заговоренный подобным заклятием мужичок, пару раз опозорившись на стороне, очень быстро возвращается в семейное гнездо и больше не мурмулит.
– Отличный ход! – встрепенулась Умила. – Милая леди, вам страшно повезло! Вы сейчас беседуете с лучшим магом современности! Так что, с вашего общего позволения, я ненадолго отлучусь. А вы знакомьтесь!
Ехидство скрывшейся ведьмы проступило столь откровенно, что блондинка с тревогой переспросила:
– Я сказала что-то не то?
– Не беспокойтесь, сударыня, это моя вина. – Ифрит снова пригубил бокал. – Язык мой враг мой…
– Но она сбежала! Даже не дослушав!
– Понимаете, сударыня, по древнему обычаю колдунам запрещено брать плату за свою работу, – криво усмехнулся ифрит. – Поэтому чародейство является единственным ремеслом, в котором специалисты с большой охотой уступают своих клиентов друг другу. Я проболтался о своих навыках, и Умила с готовностью уступила вас мне. Простите, виноват, – Михаил удрученно развел руками.
– Так она не шутила? – всем телом повернулась к нему женщина. – Вы сможете мне помочь?
– Если вы выполните три моих условия, – сразу оговорился Михаил.
– Какие?
– Первое, – загнул палец ифрит. – Вы завтра же пострижетесь и перекраситесь в брюнетку. Второе. С завтрашнего дня вы станете каждый день провожать мужа на работу и выбирать ему рубашку, предварительно прыская ворот одеколоном, и встречать по возвращении, помогая раздеться. Третье. Вы поменяете домашний гардероб. Если ходили в халате, то купите трико, если ходили в трико, поменяйте на халат. Если было и то и другое, купите тунику яркой геометрической расцветки. И ни разу, ни при каких условиях никому не проболтайтесь, что подозреваете его в измене! Если вы не хотите развода, то подобный вопрос намного проще не поднимать вообще, нежели потом заминать. Теперь о порче. Добудьте как-нибудь пару ногтей и пару волос своего супруга и передайте их мне. Можно через Умилу Сохо, она в такой малости не откажет. Я сделаю заговор на его плоть и ароматическое масло, через галерею передам вам. После этого вы начнете смачивать рубашку супруга этим составом вместо одеколона. Все то время, пока ваш муж будет ощущать отравленный аромат, он станет испытывать половую слабость. Поэтому дома, сразу после того, как снимете со своего благоверного заколдованные рубашки, немедленно их прячьте и как можно лучше. В самый дальний шкаф и самый дальний ящик. И само собой – выбирайте для этого мебель не в спальне.
– Как это сложно и долго! – заколебалась блондинка.
– Неужели нет способа проще?
– Есть и проще, – кивнул ифрит. – Я могу прямо сейчас подойти к вашему мужу и повесить на него простенькую, но надежную порчу вроде «бледной немощи». Ваш благоверный превратится в импотента и перестанет бегать по бабам. Однако вы его тоже интересовать не станете. Ваш супруг начнет пить, тосковать, искать замену потерянной силе, играть в карты или колоться, и потихоньку зачахнет… Если до того не выпрыгнет из окна или не бабахнет себе в голову из охотничьего ружья. Устраивает?
– Чёрт… – кратко отреагировала блондинка.
– Вы, наверное, думаете, что колдовство – это что-то вроде хирургии? – Михаил поставил опустевший бокал на поднос подошедшему официанту и взял полный. – Типа старую судьбу отрезал, а новую пришил? Вы глубоко ошибаетесь, моя милая! На самом деле, кудесничество – это терапия, каковая только помогает подправить испорченную карму. Помогает, а не изменяет ее вместо самого человека! Сплошь и рядом случается, что прибегает зареванная «брошенка», требует вернуть своего суженого, а у нее дома постель меняется раз в месяц, одежда не стирается и не гладится вообще никогда, а готовить она умеет только воду из-под крана и пиццу по телефону. И тогда ты понимаешь, что, какое бы могучее заклинание ты ни применил, какие бы чары или порчи ни накладывал, мужик к ней не вернется никогда и ни за что! Уедет вахтовиком, утопится на рыбалке, сделает операцию по смене пола – но не вернется! И потому лечить надобно саму бабу, а вовсе не ее беглого страдальца. Так что не верьте чародею, обещающему решить все ваши проблемы за три минуты с помощью фирменного патентованного суперколдовства. Всемогущие кудесники, все до единого, являются исключительно шарлатанами. Настоящий маг, столкнувшись с жизненными невзгодами, в первую очередь замечает проблемы клиента, кучу подводных камней в его желаниях, и начинает от сих проблем всячески увиливать. Неблагодарное это, в общем, ремесло.
– Ладно, не спорю, – неожиданно легко согласилась женщина. – Грязнуль вроде тех, как вы описали, я и сама немало повидала… Но зачем мне краситься в брюнетку?!
– Ваш супруг, сударыня, жаждет перемен. – Ифрит посмотрел шампанское на свет. – Он привык к вам, привык к комфорту и детской суете. Но дети разъехались, вокруг стало тихо и пусто. Он ощутил себя ненужным. У него переломный возраст, ему потребны перемены. Ну, так дайте ему их! Пусть его жена вдруг станет незнакомой ему брюнеткой! Потом рыжей… Потом шатенкой… Пусть превращается то в развязную девицу, то в неприступную королеву, то в «синий чулок». Не застывайте, меняйтесь! Меняйте стиль, меняйте образ, меняйте поведение. Вспомните юность и соблазните его еще раз. Или облачитесь диснеевской принцессой, но не позвольте к себе прикоснуться. Или… Или придумайте еще чего-нибудь! Сейчас вам, понятно, кажется, что это слишком муторно. Но поверьте на слово, вам же самой станет веселее! Считайте, что это игра. Постоянная забавная игра! Мужчины ленивы. Да, им хочется разнообразия. Но если неожиданности станут ждать их дома, если разнообразие можно получить без особых усилий, они не станут искать его на стороне. Если же добавить к этому маленькое скромное чародейство, которое вынудит мужчину сомневаться в своих способностях с посторонними женщинами, то… То тогда вы будете жить с ним долго и счастливо, душа в душу, до самых поздних седых волос!
