Александр Тамоников
Брат за сестру
Глава 3
Он не верил, что все решится и история с Ольгой порастет забвением. Олег прекрасно знал, что такое «Исламское государство» и с чем его едят. Самая зловещая террористическая организация, имеющая беспрецедентные возможности и щупальца по всему миру. Нечеловеческая жестокость, массовые убийства невинных людей в Ираке и Сирии, массированная пропаганда, установление дичайших порядков на захваченных территориях, имеющих мало общего с «классическими» нормами шариата. Как его Ольга угодила в мясорубку? Почему такая дура?! Обозлилась на что-то, разуверилась в нормальной жизни? Почему не посоветовалась с братом, которого трудно упрекнуть в отсутствии здравомыслия?
Состояние было отвратительным. Конец марта в столичном регионе выдался серым, промозглым. Заметно похолодало. Вопреки бодрым заверениям синоптиков ночью подмораживало, днем моросил холодный дождь. Все было мрачно, бесцветно. Майор Кравцов сидел в электричке у окна, сунув руки в карманы куртки, смотрел на проплывающие мусорно-бетонные пейзажи. За окном мелькала Ярославская область – ехать приходилось с пересадкой. Личной машиной не обзавелся – не было времени. Под ногами обреталась спортивная сумка, набитая одеждой, – весь нехитрый скарб. Его глаза были полуприкрыты, мысли уносили в далекие дали. За два прошедших дня он немного успокоился, но тревожно-подавленное состояние осталось. Он жадно впитывал все новости по Сирии – из радио, из мобильного Интернета. В маленькой стране воевали все со всеми. Все смешалось в знойной арабской пустыне. Террористы, правительственные войска, умеренная оппозиция, «неумеренная», курды, туркоманы, ополченцы, бедуины, турецкие военные, какая-то призрачная западная коалиция. И над всем этим веяла российская авиация, денно и нощно нанося удары. Слово «Аль-Фараджа» ни разу не звучало, город находился под контролем исламистов. Сто с лишним километров от северной границы, где-то между Алеппо и Эль-Раккой, к северу от водохранилища Эль-Асад. Двести тысяч населения (согласно довоенным данным), в городе мирно уживались курды, арабы-сунниты, арабы-шииты. Кто сейчас остался?
Олег гнал от себя эти мысли, но они настырно возвращались. Вагон электрички был полупустой, граждане дремали, общались, читали, кто-то отрешенно созерцал пространство. В отсеке через проход субъект неприятной наружности разводил на знакомство скромную женщину «второй молодости». Она сидела с приклеенной улыбкой, на помощь не звала, а этот тип ей что-то втирал, подпирал бедром, блистал кариозными зубами. Олег усмирял желание встать и сделать из него отбивную. Это было что-то странное. Тип не выходил за грани приличий, он мог оказаться нормальным человеком, но с майором Кравцовым происходило что-то пугающее – злобная агрессия разъедала душу. Поднималась с ее дна какая-то грязь, просыпались темные начала… Но он не позволит этой грязи выйти наружу. Он сохранит лицо, останется человеком. У всех в подсознании дремлют темные начала. У кого-то спят беспробудным сном, у кого-то просыпаются. Могут не проснуться, если не создать условия. Пойди история другим путем, не сложись звезды в определенную конфигурацию, и ценители в XX веке любовались бы картинами некоего Адольфа Гитлера (или Шикльгрубера, бес его знает) – прилично ведь рисовал, паршивец! И никто бы не узнал о другой сущности этого человека. Может быть, и Эйнштейн не стал бы великим физиком-теоретиком, а жил бы эксцентричным чудаком, унаследовав папашин бизнес – заводик по производству перьевой набивки для матрацев. И Зигмунд Фрейд не пошел бы в родоначальники психоанализа, а стал бы сексуальным маньяком, развлекающим свои жертвы заунывными разговорами о природе низменных начал. И папа римский не стал бы Папой, не вступил бы в орден иезуитов по младости лет (что и вызвало цепь событий, завершившихся папским престолом), а трудился бы по полученной специальности химика-технолога, нашел бы высокооплачиваемую работу в «престижном» аргентинском наркокартеле…
Мысли сбивались под тряску вагона. Олег кутался в воротник куртки, приобретенной в торговом центре на окраине столицы. Там он полностью переоделся, сменил имидж. «Вы видный мужчина, – с печалью отметила продавщица, носящая ему одежду в кабинку для переодевания. – Завидую женщине, которая рядом с вами». Не было с ним никакой женщины. Временами мелькали, бывало, что и спали в одной постели, но не задерживались. «Текучка», как на заводе. Не сказать, что майор Кравцов был слишком привередлив в вопросах пола, но кое-какой толк в этих вещах знал. Имелся «индикатор», которым он проверял всех смазливых особ, оказавшихся у него в постели. Просыпался первым, лежал, анализируя ощущения: хочет ли он проснуться с этой особой завтра, послезавтра? Нет ли позыва разбудить, извиниться, сославшись на срочную работу, выставить за дверь без завтрака и надежды на новую встречу? Как правило, немногие проходили испытания, а те, что вызывали симпатию, все равно испарялись – видимо, и у них имелась «лакмусовая бумажка» для проверки мужчин…
Гражданская жизнь неумолимо стучалась в ворота. Все в ней было не так – она не подчинялась распорядку, ее трудно было предугадать. Он чувствовал себя каким-то социально незащищенным. Хотя деньги в принципе имелись. На счету за годы службы скопилось два миллиона. Проценты капали, инфляция над ними потрудилась, но сильно не обгрызла. На собственные нужды он тратил немного. При увольнении бухгалтерия выдала триста тысяч и как-то виновато поинтересовалась: вам наличными, на счет или, может быть, в валюте? Бойцов из группы потрясло известие: не шутка ли это? «Командир, ты нас разыгрываешь, – с ужасом бормотал старший лейтенант Колодун. – Ты же лучший, они не могут просто так выбросить человека!» «И как мы без тебя? – печалился Сидорчук. – Будешь кайфовать на гражданке, а нам пришлют вместо тебя какого-нибудь солдафона, вот тогда и взвоем». «Командир, ты не расстраивайся, это временные трудности, – убеждал его капитан Чупринцев. – Ты же ни в чем не виноват! Ну, подсуетятся наши спецслужбы, забросят за девчонкой пару десятков спецназовцев… У меня приятель оттуда пишет, что войска Асада переходят в наступление, скоро будут брать Эль-Ракку. Пальмиру уже взяли…»
Он уходил из части полностью подавленный, ноги еле шли, тянули обратно. Вызвал такси к КПП, залез в него, едва сдерживая слезы, а парни стояли на обочине и махали ему, как девчонки платочками. Вечером в тот же день напился до дури в пивбаре на Большой Ордынке. Компанию составил куратор Атаманов. Оба сидели мрачные в дальнем углу, полковник пытался его разговорить, убеждал, что ничего непоправимого не случилось. А если все затянется… ну что ж, и на гражданке живут люди, бренная жизнь на этом не заканчивается. А майор Кравцов всегда останется в памяти личного состава элитного подразделения, способного выполнить любую, даже невозможную задачу. Для начала он заказал пиво. «Давай уж без алкогольных прелюдий, – поморщился полковник, – не русские люди, что ли?» – и под столом, украдкой косясь на официантов, как в старые добрые советские времена, разлил по кружкам водку. Пили сурово, закусывая гренками из ржаного хлеба, которые подавали по цене королевских креветок. Пиво поверх водки разило, как крупнокалиберный пулемет. Олег пытался достучаться до куратора, выведать информацию об Ольге, но ничего не добился: Егор Тимофеевич либо молчал, как партизан, либо выдавал то, что Олег и так знал. «Все будет в порядке, майор, перестань нудеть, – бормотал полковник. – Считай, что тебе предоставили внеочередной отпуск. Все образуется, помни, что ты незаменимый… – Он сам не верил своим словам. Был пьян, но это не мешало испытывать смущение и по ряду важных вопросов держать язык за зубами. – Ты, главное, не пропадай, майор, я буду держать тебя в курсе. Только не делай глупостей, договорились? Насладись «гражданкой», она, ей-богу, неплоха. Ну, что сидишь, глаза закатываешь? Наливай, мы еще не добрались до нужной кондиции…»
Олег смутно помнил, как официанты выводили их из заведения. Полковник предлагал поехать к нему, познакомить с женой – а то как же, вместе работали, а с супругой не познакомил. Там и переночуешь. Олег отказывался – у него есть съемная квартира в Москве, дотянет на бреющем… Дальше пошли провалы. Таксист, которому он впаривал какие-то умные фразы, компания в темном дворе: у ребят были проблемы и он пытался прочесть им лекцию о правилах поведения в полуночных подворотнях. Как оказался на квартире, история умалчивала, но большой прогресс, что проснулся на диване, а не на полке в морге. Голова трещала, по макушке расплывалась непрошеная шишка. Он плохо помнил ее генезис, но умная голова явно проиграла в споре с тупым предметом. Его высказывания не оставили кого-то равнодушным. Ну, здравствуй, алкогольное прошлое… «Наслаждение» гражданской жизнью началось с похмельного синдрома, звериной тоски и полного незнания, что делать дальше. «Только не пить, – приказал он себе. – Срочно уезжай из этого болота под названием Москва. В Заславль! Там квартира, там можно наладить жизнь и даже устроиться на работу!» Олег убитой сомнамбулой шатался по съемной квартире, лез на стены. В итоге отыскал в лотке в холодильнике початую бутылку водки (память не сообщала, откуда она взялась, но водка всегда появляется вовремя), придвинул к себе зеркало, начал пить, чокаясь с отражением – какой ни есть, а собутыльник…
На следующий день поднялся с терпимым похмельем, начал заниматься делами. Стирка, глажка, личная гигиена. Позвонил хозяйке, сообщил, что разрывает договор об аренде (компенсация за месяц – на комоде). Поход в торговый центр за новым имиджем – хотя и старый в общем-то устраивал…
– Куколка, да ты совсем заскучала! – донесся сквозь перестук колес голос ухажера с кариозными зубами. – Сейчас Заславль, пойдем на бульвар, поскучаем вместе!
Желание поправить физиономию гражданину как-то растаяло. Большой прогресс. Олег взял свою сумку, потащился к выходу, искоса глянув на «жертву домогательств». Очень странно – приставучему мужику удалось выжать из нее улыбку – и она ее тщательно прятала. Это самое главное! Мужик радовался, как ребенок, заливался соловьем и уже не казался таким противным. Может, все сложится у них…
Он брел по перрону, забросив сумку за плечо. Накрапывал дождик. Провинция встречала ветром и плотной облачностью. Если так пойдет, то вместо лета снова наступит зима, рассудил Олег и повернул к киоску в форме стакана – в нем торговали кофе навынос. Городок Заславль оставался дремучим периферийным болотом. Он доверил сестре самой подобрать жилье – в итоге подобрала именно то, что подобрала. То ли денег не хватило на что-то приличное, или обманули на одном из этапов сложной сделки. В Красноярске было комфортнее и «столичнее». В этом городе с населением 70 тысяч Олег чувствовал себя чужеродным телом. Трижды приезжал сюда за шесть лет и всякий раз торопился обратно.
Проехав в маршрутке несколько остановок от вокзала, он вышел на улице Красина, долго шел мимо одинаковых облупленных пятиэтажек. Нужная располагалась в конце улицы: с одной стороны ее подпирал супермаркет, с другой – городской сквер, за которым никто не ухаживал. «Отлично, – мрачно думал Олег, – все блага цивилизации под боком». Домофон в подъезде отсутствовал, и дверь была ветхая. Он поднимался на третий этаж, как на Голгофу, – мимо стальных дверей, окурков, раздавленных шприцев. Впрочем, в квартире все оказалось не так уж плохо, если не видеть пыль, старую мебель. Имелись свет, вода, остатки отопления. Две просторные комнаты, кухня, совмещенный санузел. Нужно делать ремонт, причем капитальный. Ольга долго здесь не жила – как только устроилась в приличную фирму, переехала в столицу и в Заславле бывала наездами. Он бродил по комнатам, вдыхая запах пыли, с тоской смотрел на Ольгины вещи, которые она не посчитала нужным забирать в Москву. Постоял у раскрытого шкафа, где висели старые тряпки. На кухне обнаружил пепельницу с «древними» окурками – ее задвинули за высохший фикус в угол подоконника. Задумался над этим явлением. Ольга не курила, и что бы это значило? Приводила мужиков? Но когда? Он решил не забивать себе голову, направился к холодильнику и, открыв дверцу, брезгливо отшатнулся от содержимого – м-да уж…
Остаток дня Олег что-то чистил, мыл, скреб. Дважды прогулялся до мусорных контейнеров с набитыми мешками. К концу дня сообразил, что во рту не было ни капли и ни крошки, собрался в магазин. Слишком резко распахнул дверь – женщина, спускавшаяся с верхнего этажа, отпрыгнула, как кошка! Молодая, не больше тридцати, невысокая, худенькая, одетая в синее пальто и трогательный беретик. Она жалобно сказала «О, господи!» – и приложила руку к сердцу. Из-под берета выбивались пепельные кудряшки.
– Ради бога, простите! – взмолился Олег. – Это профессиональная деформация. Больше не повторится. Вы просто попались… под ногу.
Она глубоко вздохнула, поправила сбившийся берет. Женщина казалась уставшей, но глаза у нее были красивые, и на щеке отчетливо выделялась ямочка.
– Ладно, все в порядке… А что значит профессиональная деформация? Вы работаете в коллекторском агентстве и часто приходится выбивать двери ногой?
– Не совсем, – улыбнулся Олег. – Моя работа до текущей недели, в отличие от работы коллекторов, приносила пользу обществу. Иногда она требовала тупой физической силы. Еще раз извините.
– Мы, кажется, смутно знакомы. – Женщина наморщила лоб и воскликнула: – Ну, точно, вы купили эту квартиру несколько лет назад, переехали сюда, но почти не жили здесь. Вы – брат той смуглой симпатичной девушки, что проживала здесь несколько месяцев, а потом уехала в Москву. Мы несколько раз болтали с ней во дворе – так, ни о чем. Ее звали, кажется, Ольга. А вас… – Морщинки на лбу усугубились, память работала, но не справлялась.
– Олег, – подсказал Кравцов.
– Вот именно, – кивнула она. – Как видите, у меня хорошая, местами щербатая память. Я – Елизавета, Лиза Шубина, живу над вами. Вот в магазин собралась…
– Я тоже вас помню, – сказал Олег. – Вы ходили под руку с мужем – высоким, видным парнем. Вы были не разлей вода, и я ему страшно завидовал – белой, разумеется, завистью.
– Вы льстец и обманщик, – немного натянуто улыбнулась Лиза. – И чем мы обязаны, Олег, вашему появлению в нашем умирающем городе? Хотите с сестрой продать эту квартиру?
– Посмотрим, – уклончиво ответил Олег. – Пока поживу, осмотрюсь, подумаю…
– Понятно. Ну хорошо, я, пожалуй, пойду. Продукты кончились в доме. Вы тоже куда-то собрались?
– Черт, телефон забыл… – хлопнул он себя по карману, шагнул обратно в квартиру – щеки заалели. – Я попозже пойду, найду этот клятый аппарат, а то жду важного звонка…
– Все ясно, Олег, удачи! – Лиза опять приятно улыбнулась и отправилась вниз.
– И вам удачи, Лиза. Привет мужу!
– Хорошо, передам. – Она уже дошла до площадки между этажами, громко зацокали каблучки. – Только сразу не получится, Олег. Может быть, лет через сорок, если повезет… Толика убили три года назад на рыбалке – подошли хулиганы, в общем, слово за слово… А я была беременна, когда узнала, что-то случилось в организме, в общем, ребеночек родился мертвым… Вот так. Повторно замуж как-то не собралась.
– Господи, простите… – взмолился он. – Мне очень жаль. Ну откуда я мог об этом знать?
– Разумеется, – кивнула Лиза, и каблучки опять застучали по лестнице.
Он чувствовал себя чудовищно неловко. Шатался по квартире в ботинках и верхней одежде, чего-то ждал. Потом спустился вниз, вышел из подъезда и собрался перебежать дорогу к супермаркету, но неожиданно передумал, двинулся в противоположную сторону – к соседней пятиэтажке. Там находилась остановка общественного транспорта. Он сел под навесом, курил, пропустил пару «пазиков» с пассажирами. Когда соседка Лиза вышла из магазина, Олег успел расстаться с тремя сигаретами и подружился с бродячей собакой. Она уселась рядом – вислоухая, ободранная, косила на него вопрошающим взглядом, делала вид, что не обращает на него внимания. А ему абсолютно нечем было ее покормить. Лиза с тяжелым пакетом вышла наконец из супермаркета, перешла через дорогу и скрылась в доме.
– Пойдем, братишка, – потрепал за шиворот пса Олег. – Подождешь меня на улице, куплю тебе пожрать.
Пес все понял, засеменил за ним, помахивая куцым хвостом. Уселся возле крыльца, зевнул. Ассортимент в супермаркете был средненький. Олег бродил между полками, бросал в тележку все, что выглядело съедобным. Посетителей в торговом зале практически не было. Он набрал почти полную тележку – не ходить же каждый день за покупками. С задумчивым видом остановился у винного отдела, поколебался, зашел. Снова глубоко задумался. Ничем иным его депрессия не лечилась. Было стыдно, но он не отказал себе в удовольствии: воровато озираясь, бросил поверх покупок бутылку текилы. Продавщица на кассе посмотрела на него с уважением: в тот ли город заехал этот видный господин?
– Спасибо, мужчина, – с чувством поблагодарила она. – Вы нам сегодня план сделали. Талончики на покупку ложечек брать будете?
Олег засмеялся. Волоча пакеты, вышел из магазина. Где бы взять третью руку, чтобы закурить?
– Держи, приятель! – Он пристроил пакеты под ноги и достал длинную связку сосисок. – Не бог весть какое мясо, но, думаю, ты оценишь.
Пес подпрыгнул, благодарно глянул на мужчину и потащил добычу за угол. Есть в присутствии посторонних ему, очевидно, мешала природная скромность.
– Э, приятель… – Олег с сарказмом смотрел ему вслед. – Никакой ты, оказывается, не приятель, а приятельница…
Он снова что-то тер, выметал из углов, возил мокрой тряпкой по полу, испытывая смутное подозрение, что делает это напрасно – только перемещает грязь. Телевизор почти не показывал. Из свежих новостей Олег уловил лишь одну: Украина ликует, скоро в стране разрешат однополые браки. Достигнута главная цель революции. Он снова плавал между сном и явью, двигал мебель, потом возвращал обратно. Приложился к текиле – и поехало. Главное, никуда не выходить, мелькнуло в голове. И вроде не выходил. По привычке лазил на стенки, выходил на балкон и выл на полную луну. Для чего он пил? – ответа не было. Пошатываясь, блуждал по квартире, перебирал вещи сестры, пытался отыскать какие-то подсказки ее диковатому поступку. Перелистывал книги, просматривал на пыльном DVD какие-то древние исцарапанные диски. Ольга не оставила никаких зацепок.
Олег уснул на неразобранном диване, хотя в соседней комнате имелась вполне сносная постель. А утром подлетел от звонка в дверь! Немедленно, первым же делом поменять этот оглушительный звонок! Он брел к двери, как ежик по туману, окутывая пространство дурманом мексиканских сивушных масел. Чуть не сбился с курса, перепутав входную дверь с кладовкой, насилу справился с замком.
– Господи, какие заливные луга… – укоризненно покачала головой соседка Лиза, отступая от порога. Она была, как и вчера, в изящном демисезонном пальто, на плече висела дамская сумочка. – Олег, разве так можно?
– Я знаю, – прохрипел Кравцов. – Алкоголь разрушительно воздействует на мой организм… Доброе утро, Елизавета… не знаю, как вас по батюшке…
– Алексеевна, – робко улыбнулась она. – Извините, что заглянула… С вами все в порядке? Вы вчера весь вечер что-то двигали, разговаривали сами с собой, кого-то ругали, потом у вас что-то упало, потом вы пели песню, не попадая ни в одну ноту…
– Серьезно? – удивился Олег. – А что я пел?
– Сейчас вспомню… – Елизавета уже знакомым образом сморщила лоб. – Примерно так: «…а по данным разведки полка/ у Аллаха не дрогнет рука,/ но Христос обещал, что пока наша песня не спета…» Знаете, мне понравилось, красивая песня. Кажется, я догадываюсь, с чем связана ваша работа, насыщенная энергичными физическими упражнениями.
– Простите, мне очень стыдно, – стушевался Олег. – На моей памяти… вернее, на моем беспамятстве, это случается со мной второй или третий раз… Больше я ничего не отмочил?
– Вы скребли по потолку, – улыбнулась Лиза, – и это было, признаться, страшновато. Скажите честно, вы пытались передвинуть люстру?
– Не помню, – признался Олег. – Клянусь, не повторится! Это не в моих правилах. А который час?
– Скоро десять.
– Вы не на работе?
– Сегодня суббота. Я – врач-терапевт, работаю в детской больнице, по субботам трудится только дежурный персонал. Хочу пройтись до центрального универмага… Ну, удачи вам, Олег, я просто убедилась, что с вами все в порядке. Постарайтесь справиться со своими неприятностями, хорошо? И не надо больше пить, договорились? Скажу вам по секрету как врач – с горя пить бесполезно. Не поможет. Только хуже станет. А с учетом похмелья – полная безнадега. Выпить можно с радости – но только немного и не в одиночку. Всего вам доброго, удачного дня!
– Не хотите зайти? – само собой вырвалось у него.
Лиза внимательно посмотрела ему в глаза. Она колебалась, не знала, что ответить.
– Впрочем, что я говорю? – ужаснулся Олег. – В этом доме ужасный беспорядок… Я пытаюсь справиться с ним второй день, но он только разрастается, принимает масштабы вселенской энтропии…
Запоздало дошло, что стоит перед дверью по пояс голый, в старых шлепанцах, «просящих каши», в трико с вздутыми коленками, весь взъерошенный, опухший.
– Я понимаю, – внезапно засмеялась Лиза, – вам нужен человек, способный привести квартиру в божеский вид. Знаете, я согласна вам помочь. Торговый центр не убежит. В этом доме осталась одежда вашей сестры? Я готова поработать служанкой, но должна переодеться.
Он смущался, что-то бормотал, помогая ей снять пальто. И она смущалась. Но обоим было приятно.
– Вам нужен капитальный ремонт, – осмотрев обстановку, заявила Лиза. Она неплохо смотрелась в старых Ольгиных трико. – Эта мебель принадлежала еще пенсионерам, смерть которых вынудила их сына продать квартиру. Вам нужно купить новую мебель.
– Не нужно, – отмахнулся Олег, – буду донашивать.
– Понятно, вы мебель не покупаете – вы ее наследуете. Мне кажется, вы не собираетесь здесь задерживаться. Все правильно, – вздохнула Лиза, – это город неудачников, здесь живут только те, кому не повезло в жизни. Здесь нет приличной работы, нет нормальных магазинов, не ведется современное строительство. Недалеко Москва, рядом Ярославль, а здесь – безвременье, мертвая зона, жизнь застыла и никуда не движется…
– Зато природа красивая, – заметил Олег.
– Не особенно, – возразила Лиза. – Болота, осиновые леса. В окрестностях Заславля даже не строят приличных коттеджей. Город важен железнодорожной станцией, цементным заводом и фабрикой по производству красителей. Дыра, одним словом. И зачем вы купили здесь квартиру? Впрочем, это ваше дело. Ладно, Олег, не мешайте, буду разгребать ваши конюшни. Мужчины в этих делах бессильны.
Он ушел на кухню, чтобы ее не смущать, взялся за приготовление позднего завтрака, а потом позвал Лизу. Она засмеялась, обнаружив сервированный стол – этот странный мужчина не настолько безнадежен, как кажется. Работать в клининговой компании он не сможет, но в предприятии общественного питания может преуспеть. Омлет с беконом источал соблазнительный аромат. На плите варился кофе. Он уже не выглядел таким похмельным, как час назад, – аккуратно одет, побрит, источал улыбки, остроумие.
– Вы хорошо готовите, Олег, спасибо. Давайте обойдемся без спиртного, хорошо?
– Договорились, – кивнул он. – Это вообще не мое. За последние четыре дня выполнил свою годовую норму.
– Расскажете когда-нибудь, кто вы такой и где работаете? – спросила Лиза.
– Когда-нибудь расскажу. Но это грустная тема, она сегодня не к месту.
– Отлично, – кивнула Лиза. – Тем более я еще не разгребла ваши авгиевы конюшни и не вымыла балкон. Простите, Олег, – виновато мазнув его взглядом, посмотрела она на часы, – но боюсь, вторую фазу уборки придется перенести на завтра. У меня еще кот не кормленный, а после обеда обещала съездить к маме. Она на пенсии, живет одна на другом конце города. Я езжу к ней по субботам.
– Жалко, – огорчился Олег. – Конечно, Лиза, занимайтесь своими делами. Я сам попытаюсь что-нибудь сделать – должен привыкать к этим вещам. Будь у меня машина, я бы вас отвез до вашей мамы…
– Так купите, – пожала плечами Лиза.
– Хорошая мысль, – улыбнулся Олег, – обязательно ее обдумаю. Как и идею устроиться на какую-нибудь работу. Знаете, Лиза, давайте до вечера закончим свои дела, а потом погуляем по парку? Здесь под боком есть сквер, в котором я ни разу не был. Не пропадать же такому добру?
– Предложение принимается, – засмеялась она. – Такое добро действительно не должно пропадать. Но гулять в этом сквере нужно очень осторожно. Желательно не углубляться далеко. Горожане не любят там гулять, предпочитают это делать только на аллеях, примыкающих к жилым домам. В сквере можно встретить хулиганов – особенно в темное время суток. Несколько лет назад в нем обнаружили самого настоящего сексуального маньяка. Он нападал на женщин, которые заходили слишком далеко. Троих успел изнасиловать, одну придушил, но ее спасли. Полиция устроила засаду, маньяка поймали, им оказался слесарь ЖКО – приличный на вид человек, образцовый семьянин… Подобных нападений больше не было, но осадок у населения, как понимаете, остался…
– Я защищу вас от маньяка, – решительно заверил Олег.
– Хорошо, Олег, – кивнула Лиза, внимательно глядя на него. – Будем надеяться, что это так. Я пойду? Кот заждался. Вы не представляете, какое это эгоистичное чудовище. Иногда я не могу понять, кто у кого живет – кот у меня или я у кота. – Она снова засмеялась, сверкнув белоснежными зубами и добавила: – Не скучайте, хорошо?
Он проводил ее, помог надеть пальто. Закрыл дверь и стал прислушиваться к своим ощущениям. Странное дело – отношение к жизни начинало меняться. Квартира уже не казалась убитой, городок – безнадежным. Жизнь еще не вспыхнула радужными красками, но что-то сдвинулось с мертвой точки, поехало. Может, не все так плохо?
Несколько часов Олег занимался уборкой. Подклеивал отвалившиеся обои, отдирал ржавчину от водопроводных труб. Сделал несколько ходок до мусорных контейнеров. Все вещи сестры – от книг до одежды с обувью – сложил в шкаф, выделив им особое место. За стенкой у соседей включилась дрель – залилась пронзительной «соловьиной» трелью. Какое-то время он терпел, но сосед явно этим злоупотреблял, пришлось постучать по батарее. Перфоратор взвыл еще несколько раз и заткнулся. В вещах сестры имелось постельное белье – еще в упаковке. Видимо, купила, а воспользоваться не успела. Испытывая странные чувства, он заправил им постель, вставил наволочки в подушки, сверху аккуратно застелил покрывало. Стало как-то не по себе. Он сделал несколько кругов вокруг кровати, сдернул покрывало, все вернул, как было. А постельное белье, чертыхаясь, запихнул обратно в упаковку. Раскатал губу! С чего ты взял, что тебе что-то обломится?
Вечерняя прогулка не затянулась. Они бродили по аллеям среди голых деревьев, болтали о какой-то чепухе. Лиза прекрасно смотрелась – вздернутый носик, смеющиеся глаза, подкрасилась, сменила сапожки. Им было хорошо, а когда она взяла его под руку, по телу побежало подозрительное тепло. Она же быстро замерзла – он чувствовал, как дрожит ее рука. Настоящая весна еще не наступила. Осадки в этот вечер сделали им поблажку, но с приходом сумерек усилился ветер, забирался за воротник, превращал человеческую кожу в гусиную.
– Господи, вы совсем замерзли! – ужаснулся Олег, обнаружив, что у девушки посинели губы. – И при этом молчите, ничего не говорите.
– Держусь, – засмеялась Лиза. – До последнего держусь…
– Пойдемте ко мне, напою вас чаем?
– Давайте ко мне? Познакомитесь с моим котом, с моей квартирой. Она такая же, как ваша, но в ней, как бы это выразиться… – Она задумалась, не желая ранить его чувства.
– В ней нет такого живописного бардака, как у меня, – подсказал Олег. – Хорошо, Лиза, идем знакомиться с вашим котом.
Кот оказался роскошным, повышенной пушистости, рыжий, с белыми пятнами, обладал гордым именем Гоша и совершенно невыносимым характером. Здесь было его царство, и любые попытки на него покуситься могли закончиться кровью. В квартире было тихо, уютно, мужчина с женщиной пили чай (к которому подавались домашние и явно недавно испеченные булочки), а кот ходил вокруг них кругами, фыркал, забирался под стол, кусал Олега за пятки. Лиза гнала его, умоляла оставить гостя в покое, в итоге пришлось запереть животное в туалете, где оно немедленно устроило грандиозный концерт.
– Простите его, пожалуйста. Он не всегда такой. Надеюсь, Гоша к вам привыкнет и станет соблюдать приличия. Он вообще-то очень добрый… где-то в глубине души.
Все произошло само – естественно и непринужденно. Лиза мыла посуду, он подошел, чтобы убрать в раковину чашку. Она повернулась, их глаза оказались совсем рядом. Лиза прерывисто задышала, как-то обмякла, еще успела пошутить – мол, у мужчин одно на уме. Он тоже пошутил: есть и другое – как поскорее сделать ноги… А потом их захлестнула волна – хорошо, что успел донести до места чашку и выключить воду. Постель в спальне тоже оказалась застеленной чистым бельем – обдумывать этот феномен было некогда. Хотя куда понятнее – одинокая, исстрадавшаяся женщина, которой не нужен первый встречный, а нужен только тот, с кем ей будет хорошо… В голове шумело – мягкая постель, приятно пахнущее белье, приглушенный свет ночника и женщина в его объятиях, к которой очень приятно прикасаться…
Полночи они не отрывались друг от друга, упивались близостью. Настал момент, Лиза прошептала: все, я больше не могу, прости меня за все – и уснула мертвым, но счастливым сном. А он еще долго не мог уснуть, лежал, размышлял о перипетиях судьбы. Под боком посапывала женщина, о существовании которой он вчера еще даже не подозревал. Весь в задумчивости вышел на балкон, покурил. Проснулся дикий голод. Пару минут он колебался – ладно, если холодильник не идет к Магомету… Попутно с поеданием чужих продуктов выпустил из туалета кота. Словно ящик Пандоры открыл! Тот вылетел из санузла разъяренный, с горящими глазами. Пришлось кормить – благо знал уже, где в этом доме хранится кошачий корм.
Когда Олег проснулся, меховое животное лежало у него на голове и размеренно сопело. Он осторожно снял кота и опустил на пол. Тот прорычал что-то грозное, повалился на ковер и снова уснул. «Странно, – подумал Олег, – переспал с чужим котом». Впрочем, женщина тоже была здесь. Она лежала на животе, разметавшись – хорошенькая, очень эротичная, и тоже умиротворенно сопела. Несколько минут он лежал рядом с ней, прислушиваясь к своим ощущениям. Включился «индикатор»: а хочет ли он проснуться с ней завтра? Послезавтра? Очень хотелось! И что это значило? Он понятия не имел. Придвинулся поближе, погладил ее по спине. Спина отзывчиво выгнулась, женщина сонно замурлыкала, открыла глаза и улыбнулась – спокойно так, ласково.
