Александра Неярова
Проклятье берсерка, или Чужая невеста
Пролог
– Ты должен отыскать девчонку и привести ко мне. Любой ценой.
Залу наполнял густой полумрак, разбавляемый лишь светом одинокого трепыхающегося огня в серебряном канделябре у окна, за стеклами царила глубокая ночь. Языки пламени бросали отсветы на бордовые портьеры и ластились по каменному полу к ногам хозяина дворца.
Конунг Якоб сидел на железном троне, его тяжёлый взгляд нервно выискивал во тьме ниши с тайным проходом позднего визитёра. Его расслабленная поза была показная, от одного только присутствия воина в комнате по спине правителя скользил каплями холодный пот.
– К какому сроку?
Низкий голос, в котором проскальзывали звериные нотки, прозвучал из совершенно противоположного угла, застав конунга врасплох. Руки мужчины крепко сжали подлокотники трона, он со свистом втянул в грудь новую порцию воздуха и тут же успокоился, на корню задавив панику. Отродье дьявола!
Якобу было не по себе находиться с гостем в одном помещении, и неудивительно, ведь за плечами зверя всегда маячит смерть, а под сапогами хрустят кости поверженных врагов и разливаются реки крови. Однако венец всевластия на голове конунга позволяет держать таких, как он, на коротком поводке.
…Пока позволяет.
– Вы должны успеть ко дню осеннего равноденствия. Девчонка – последняя из рода, только она подходит для удачного завершения ритуала.
Правитель нахмурился, отродье не уточнил, как зовут деву и где искать. Якоб знал, что, если надо будет, тот её из-под земли достанет.
Он до боли всматривался во мрак, но смог рассмотреть только очертания огромной фигуры в походном плаще. И пусть! Знакомые черты лица лишь снова подстегнут огонь ненависти между ними.
И, словно услышав мысли конунга, в темноте сверкнули и погасли янтарные нечеловеческие глаза. Якоб едва заметно дернулся назад и со злости скрипнул зубами, когда гость насмешливо хмыкнул: знал, какие эмоции сейчас испытывает конунг Нирландии.
– Свободен! – резче, чем хотелось, выкрикнул Якоб.
На скулах мужчины заиграли желваки, он смог окончательно расслабиться, когда едва слышно скрипнула потайная дверь.
Передвигался убийца бесшумно, но скрип создал специально, чтобы у братца невзначай сердце не прихватило.
И на кой ему, великому полководцу, поправ свои дела, надо тащиться за тридевять земель, бить задницу в седле нарка целый месяц, а то и дольше, учитывая обратный путь. Наверняка ещё и с капризной девчонкой нянчиться!
…Надо, выходит.
Воин скривил рот в презрительной усмешке и с досады заскрипел зубами. Удавка с шипами каждый раз теснее сжимается на горле, бросает в агонию боли порой до недельного беспамятства, стоит попытаться обойти клеймо подчинения.
Янтарь глаз прожигал тьму лабиринта тайных ходов, пока мужчина выбирался из дворца. Даже крысы с мышами за версту затихали и прятались по своим норам, чуяли приближение и злобу человека.
Или не человека вовсе.
Наконец минован последний поворот, с пальцев срывается щелчок с алым всполохом магии, и замок на обманчиво хлипкой двери отворяется. Мужчина вышел наружу и оглянулся на громаду серого дворца, окружённого неприступной крепостной стеной.
На вершине самой высокой башни колыхался на ветру штандарт конунга Якоба Захватчика. Не зря это слово стоит рядом с именем правителя этих земель. Путь к своей славе и трону братец прогрыз зубами, а дворец построил на костях.
Даже подчинил Его…
Сверр зло сплюнул на землю и оскалился, испепеляя огнем ненависти великолепное каменное творение. Досадно, что устояло.
Ничего, когда-нибудь он порвет сдерживающие его оковы и отомстит родственничку.
Сверр тихо свистнул, подзывая своего четвероногого друга, и они поспешили прочь от этого места.
Глава 1
Мерный шелест листвы и перезвон голосов птиц разносились эхом по округе. На лес постепенно опускался вечер. Солнце всё сильнее клонилось к горам, щедро раскидывая багряно-золотые лучи по верхушкам крон, согревая напоследок перед холодной ночью.
Лия запрыгнула на ствол поваленного дерева, тихо пробежалась по нему и перебралась на другое древо, разломанное молнией в последнюю грозу. Забралась на ветку повыше и, отмахиваясь от паутины и мелких мошек, устроилась для засады. Постепенно успокаивалось от бега взволнованное сердце, она забросила светлую косу за спину и достала стрелу из колчана, наставила лук.
Лия любила честную охоту. Ты оказываешься лицом к лицу с природой, лесом и его обитателями, и начинается поединок.
Девушка не шевелилась, скрытая густой листвой. Ее зоркие глаза всматривались в лес, выискивая добычу, которую она сегодня принесет матушке на ужин. Или уже завтра на обед, как получится.
Внизу зашуршали кусты, но это всего лишь выполз на поляну ёж. Совсем не то. Опустила лук, расслабляя руки. А спустя пару минут наконец появилась достойная цель: парочка диких уток прилетела охладиться в знойный день к скрытому в лесу небольшому озерцу.
Лия приготовилась; всё её тело чуть напряглось, глаза прищурились, наблюдая за птицами. Она выдохнула и задержала дыхание, прицеливаясь: секунда, другая – и две стрелы отпущены в движущуюся мишень, а птицы со вскриком попадали на берег озера.
Победа или ликование не отразились в синих глазах охотницы. Она совершила убийство не ради забавы, а ради пропитания.
Всё в лесу подвластно законам Матери Природы. Кто-то охотник, а кто-то – жертва.
Лия убрала за спину лук и принялась спускаться вниз, чтобы забрать добычу. Спрыгнув на землю, охотница подняла взгляд к небу.
Там уже висела полная луна, освещая верхушки деревьев. Долго же Лия просидела в засаде – пожалуй, утки придутся всё-таки на завтрашний обед. Ну ничего, к столу матушка использует запасы вяленого мяса.
Улыбнувшись довольно, Лия направилась к лежавшим на лугу тушкам. Присев возле них на корточки, прошептала:
– Ulribi. Ti qorf veriasde (Прости. Твоя душа свободна).
Во фразе звучало сожаление. Лия вытащила стрелу с сине-зелёным оперением – её отличительный знак, – позволяя крови вытечь на траву. В поверье Первых предков считалось, что душа хранится в крови. Прежде чем есть добычу, нужно освободить душу убитого существа, поскольку вкушать душу – великий грех.
Этот маленький ритуал Лия проводила всегда без исключения. Заветы Первых впитываются с молоком матери.
Она вытерла стрелы от крови, собрала в сумку уток и поднялась с колен. Посмотрела на гладь маленького озера: то манило красотой и искушало ночной свежестью, и Лие захотелось смыть с себя пот знойного дня.
Она быстренько избавилась от одежды, оставшись совершенно обнажённой, ветер ласково защекотал кожу, рассыпая по молочному телу мириады мурашек, и игрался с распущенным шелком волос. Сейчас в лунном свете они переливались серебром, а при свете солнца всегда горели золотом – маленькая особенность её народа.
Улыбнувшись, Лия разбежалась и юркнула под воду с головой. Проплыла с десяток метров, легкие запекло, и она вынырнула, жадно хватая ртом чистый воздух. Плескаться под покровом ночи она частенько любила. А ещё любила танцевать под луной. Вот и сейчас, выйдя из воды по пояс, откинула тяжёлые локоны за спину и развела в стороны руки ладонями вниз.
Прикрыла глаза, погружаясь в некий особый транс, в голове зазвучала тихая гармоничная мелодия. Под звуки флейты ладони плавно изогнулись к звёздному небу, скользнули в сторону, и две водные ленты потекли следом, оплетая спиралью тонкий девичий стан.
Но вот к флейте присоединились барабаны, ритм ускорился, сиганули высокие ноты, и Лия резко отбросила от себя руки, вместе с ними разлетелись в стороны и капли воды, снова опав в озеро. Лия обняла себя, а после, красиво изогнувшись, потянула руки к огромному яблоку луны, взывая к праматери, прося у неё благословления и долгих лет семье, что однажды приютила маленькую одинокую бродяжку.
Матушке не нравились её ночные прогулки, про танцы и говорить нечего. В первый раз она застукала её, когда Лие исполнилось шестнадцать годков. Среди ночи её разбудил странный зов, тот был настолько невыносим и силён, что девушка сама не поняла, как очутилась у озера босая и в одной лишь сорочке.
Лию звала пробудившаяся кровь. Матушка в тот день здорово отлупила её хворостинкой по мягкому месту. Но каждое полнолуние этот зов повторялся, Лия пыталась сопротивляться, но была не в силах ему противостоять.
Матушка плакала и сокрушенно качала головой, все переживала: мало ли какой молодец увидит и посмеет надругаться! Приёмный отец с тех пор начал учить дочь различным боевым приёмам, чтобы она могла постоять за свою честь и жизнь. Стрельбе из лука обучил и особенно гордился, когда однажды в спарринге Лия победила его хитростью и ловкостью. Любвеобильные парни и мужики также уходили с тумаками, парочка даже со стрелами в заду.
Мелодия в голове прошивала искрами тело, Лия крутилась вокруг своей оси в одном только ей понятном ритме, а вода повиновалась интуитивным приказам.
Но вдруг Лия замерла, остро ощутив чьё-то постороннее присутствие. Спину прожёг тяжёлый взгляд.
Неужели снова? Давно смельчаков по её душу не объявлялось.
Пальцы сжали рукоять кинжала на бедре, его она практически никогда не снимала, даже во время сна, тот хранился всегда рядом под подушкой.
Кто-то по-прежнему наблюдал за ней.
Лия резко обернулась, но никого в тёмной чаще не увидела. И чувство пропало так же внезапно, как и появилось.
Показалось?
Охотница нахмурила брови, в совпадения она верила крайне редко и привыкла полагаться на свою интуицию. Минуту, две, пять Лия напряжённо, до боли в висках вслушивалась в окружающие звуки, но ничего не происходило. В умиротворённой тишине шуршало ночное зверьё, ухал филин и стрекотали в кустах сверчки, а ветер пел сумеречную колыбельную, убаюкивая деревья и дневных жителей леса.
Не делая резких движений, Лия выбралась из воды и натянула на себя штаны с короткой белой майкой. По сторонам не озиралась, но напряжение не отпускало. Каждая клеточка вибрировала, предупреждая об опасности.
Она подобрала с земли тунику, но надеть не успела: холодное лезвие упёрлось в беззащитную шею.
Всё-таки не показалось.
– Не советую дёргаться, – прозвучал низкий, обманчиво бархатный голос, дыхание напавшего пошевелило влажные волосы на макушке. – Ты идёшь со мной.
Лия не боялась. Не впервой ей выкручиваться из подобных передряг. Но удивило, что мужчина смог подобраться незаметно и так близко. И, судя по незнакомому голосу, это был чужак. Щёки окрасил румянец: он видел её голой!
Однако следовать совету Лия не собиралась.
Она оттолкнула руку чужака с оружием, крутанулась на пятках, отскочила от него и достала свой клинок. Незнакомец был высок и широкоплеч, его лицо скрывала тень от луны и глубокий капюшон.
– Ошибаешься. Никуда я с вами не пойду! – выплюнула, вставая в боевую стойку.
Взгляд уныло скользнул по лежащим в траве луку со стрелами: ей бы успеть выхватить хоть одну и вернуться к чужаку. Тот выпрямился, скинул с головы капюшон и повернулся к Лие корпусом.
– Значит, по-хорошему ты не хочешь, – бросил мрачно.
Луна выплыла из-за облака и осветила лицо мужчины. Не молодой парень, тяжёлый непроницаемый взгляд выдавал в нём зрелого, закалённого в боях воина. Чёрные волосы коротко острижены, кустистые брови вразлёт сурово сведены на переносице, испещряя длинными морщинами лоб. Нос у него с небольшой горбинкой – видимо, не раз ломанный, а широкие скулы и волевой подбородок придавали мужчине грозный и немного отталкивающий вид.
Его левый глаз, лоб и щёку перечеркивали три шрама, образующие все вместе какой-то рисунок. Дорожный плащ незнакомца полностью скрывал одежду, под ним наверняка припрятано смертоносное оружие.
И глаза… неестественные золотисто-карие. Они внушали странный трепет и страх.
Лия мотнула головой, разрывая контакт взглядов и отгоняя оцепенение, которое захватывало с каждой последующей секундой, что она смотрела пришлому в глаза.
– Что вам нужно от меня? – спросила, с неудовольствием услышав, как дрожит её голос. Разозлилась и покрепче сжала рукоять кинжала.
Незнакомец, словно насмехаясь над ней, скривил рот в пренебрежительной усмешке, подогревая злость Лии, и неторопливо откинул за плечи полы плаща, освобождая мускулистые руки для действий. Поигрывая мышцами, перекинул из руки в руку свой клинок, показательно размял с хрустом шею и прежде, чем броситься в атаку, сказал:
– Не мне.
Сердце грохотнуло, в ушах набатом зазвучал адреналин. Лия рванула в сторону, а затем поднырнула под правую руку мужчины, оставляя на оголённом предплечье тонкий кровавый росчерк, и вдобавок пнула пришлого под колено. Естественно, он даже не вскрикнул. Более того, Лия поняла, что он забавляется и специально позволил себя достать.
Мужчина медленно обернулся, оценил буреющий порез, и вновь глаза его сверкнули чем-то непонятным.
– Недурно, девочка. Воин в юбке, значит, ещё и с луком и стрелами наперевес. – Последний предмет он как раз несильно пнул сапогом.
От досады захотелось рычать: не любила Лия, когда её недооценивают. А этот ещё смеет насмехаться!
Всё-таки рыкнув, Лия кинулась на мужика сама, он отпрыгнул, и они закружили по поляне, словно в салки играли. Лия пыталась царапнуть его по физиономии, добавить парочку свежих шрамов, чтоб неповадно было нападать на беззащитных девушек, а пришлый умело уворачивался.
Но ему это быстро наскучило. Пропустив девицу вперёд, он ударил ребром ладони по лопаткам, выбивая из неё дух, затем схватил за голень и резко потянул на себя. От неожиданности подкошенная Лия рухнула грудью в траву, а незнакомец заломил ей руки и уселся на спину, придавив к земле своим немалым весом. Кинжал он тоже забрал.
– Всё, допрыгалась?
– Слезь с меня, кабан паршивый! – прошипела Лия хрипло, начав извиваться под тяжестью мужского тела, но куда там, словно гора придавила.
– Кабан? – Прозвище повеселило Сверра, но тут девчонка заелозила под ним, и он не менее хрипло, чем пойманная добыча, рыкнул: – Прекращай ёрзать, а то отымею прям здесь!
Чресла налились приятной тяжестью от дёрганья охотницы, и удержать мысли в нужном русле становилось всё труднее. Угроза подействовала, дева вообще перестала шевелиться.
В досаде Сверр сжал губы в тонкую линию: с этой синеглазой пигалицей изначально всё пошло не так. Нет бы ему её сразу вырубить, как только она спрыгнула с дерева за упавшими утками, но отчего-то замешкал. А когда охотница начала скидывать с себя одежду, чтобы искупаться в озере, у него дыхание перехватило!
У него! Познавшего уже абсолютно все грани страсти и не одну сотню женщин. Но ведь действительно дух захватило, как у неопытного мальчишки, в первый раз увидевшего нагую девицу.
А девица та, не подозревая о слежке, бесстыдно плескалась в прохладной воде, на спине плавала, выпятив на его жадное обозрение аккуратные груди с торчащими от холода сосками. А после… стала танцевать. И вода слушалась её так же, как ему повинуется пламя.
Необыкновенное зрелище.
Воображение Сверра мигом нарисовало, как водные потоки послушно выполняли все команды ночной нимфы, будто были продолжением тонких рук, как скользили каплями по бархатной нежной коже, ласкали грудки и упругий живот, устремляясь ниже меж ног. И Сверр не выдержал, ослабил на секунду контроль, а она его заметила.
Тряхнул волосами, изгоняя из головы ненужные образы, и удивился, почему сладкая охотница под ним совсем затихла. Не отключилась ли от страха? Похоже, что палку он всё-таки перегнул.
– Эй? – Тронул аккуратно за плечо, но девчонка не отозвалась. Сверр склонился, вслушиваясь в её дыхание. Вот здесь и крылся подвох.
Пигалица дождалась момента и резво заехала затылком ему в нос. А после хотела ползком дать дёру, но Сверр удержал.
– Ах ты зараза!
В голове звенело, перед глазами замелькали светлые круги, но он подтянул обидчицу обратно за ягодицы и перевернул к себе лицом. Сграбастал запястья в одну свою ладонь, ещё и удивился их хрупкости, а другой рукой за горло придавил деву к земле. Сделал это неосознанно, но затылком Лия приложилась знатно.
Они застыли друг напротив друга. Их лица оказались рядом.
Сверр зло фыркнул, из носа сочилась кровь, стекала по подбородку и срывалась каплями на светлую майку фурии, пачкая уродливым пятнами влажную ткань. И Сверр громко сглотнул, уставившись на просвечивающиеся горошины сосков. Снова его бросило в жар, а член в штанах заломило от болезненного желания.
Изо рта строптивой девы вырвался сиплый вздох, привлекая внимание мужчины к пухлым губам. Пелена карусели перед взором Лии спала, и она широко распахнула веки. Вопль ужаса застрял в глотке, так и не вырвавшись наружу: незнакомец нависал над ней и смотрел в упор янтарными глазами, в которых полыхали языки пламени.
Первая матерь! Да это же!..
– Т-ты… ты берсерк!
– Поздно же ты заметила, – воин зло хмыкнул и моргнул, и его глаза вновь сделались светло-карими. – Отдохни пока.
С этими словами Сверр сдавил сонную артерию на шее Лии, и она провалилась во тьму.
***
В голове шумело, виски разрывала боль, а к горлу подкатывала горькая тошнота. Вдобавок тело ритмично тряслось и подпрыгивало, как от верховой езды.
Лия со стоном разлепила тяжёлые веки, перед глазами стояла густая пыль и мелькали лошадиные копыта. Её действительно бесцеремонно везли, перекинув через седло вниз головой!
На кочке тряхнуло сильнее, и Лия еле сдержала рвотный порыв. От неудобной позы тело затекло и неприятно ломило, пошевелиться не получилось, она оказалась плотно завёрнута в какую-то ткань. Плащ? Нет, скорее жесткое покрывало.
Уже светало. Лия повертела головой и наткнулась на чёрный с серебряными бляшками мужской сапог в стременах.
– Что за?.. – Сухой язык ворочаться во рту не хотел, и Лия закашлялась. Разум наконец прояснился, и воспоминания минувших событий расставили всё по местам.
Её похитили! И кто? Берсерк!.
Одно упоминание о них наводило на людей панику и ужас. Берсерки – ожившая легенда. Это проклятые темным духом беспощадные воины, не знающие милосердия. Ходили слухи, что во время боя ими овладевает бесконтрольная ярость, и они превращаются в каких-то диких зверей. И что они совсем не чувствуют боли от ран! А те, кому не посчастливилось столкнуться с ними, практически не выживали. А если и выживали, то лишались рассудка.
И сейчас один из проклятых везёт Лию… куда? И главное, зачем?
Она замычала и задёргалась в седле, чтобы похититель обратил на неё внимание. Мужская рука крепче обхватила поперек туловища, и Лию наконец усадили прямо в седле лошади.
…Не лошади.
Лия поперхнулась воздухом и, сдув с лица мешающие волосы, во все глаза уставилась на нечто. Длинное мощное серое тело держало широкую лохматую голову на короткой шее, уши стояли торчком и шевелились от любого звука. Ноги у существа имелось четыре, и оканчивались они не копытами, как Лие привиделось сначала, а когтистыми лапами. А ещё был хвост с острым шипом на кончике.
Словно почувствовав к себе интерес, зверюга повернула морду, и Лия отшатнулась от неожиданности, вжавшись в грудь державшего её мужчины. Тварь отдаленно походила на льва, только у неё была синюшная шерсть, два ряда острых зубов, а глаза светились фиолетовым. На висках, костистых скулах и под челюстью крепились поводья, которые крепко сжимал в одной руке берсерк.
Сверху послышался смешок. Лия очнулась от оцепенения и завозилась в кольце рук.
– П-пу… – прокашлялась, хорошо продрав саднящее горло. – Отпусти меня немедленно!
– Нет, – отрезали.
И берсерк спокойно продолжил путь. Лия опешила: вот это наглость! Но сдаваться она не собиралась, извернулась и укусила мужчину за оголенное плечо. Сильно так.
Сверр рыкнул, мгновенно взбесившись, и, не прекращая хода, за волосы оттянул девчонку. От боли Лия разжала зубы и замерла, затрепетав от страха, потому что хмурой тучей мужчина нависал над ней и сверлил яростным взглядом.
Он злился. Как спокойно было, пока девчонка находилась без сознания. Соблазн вырубить её снова Сверр с трудом подавил: рано или поздно, но им всё равно придется поговорить. Поэтому он заставил себя успокоиться.
– В полдень мы остановимся на несколько часов для привала. А пока терпи. Или мне засунуть в твой рот кляп и снова перевесить через седло?
Альтернатива Лие, естественно, не понравилась, и она отрицательно качнула головой. Пить хотелось неимоверно, и, облизнув сухие губы, она попросила:
– Воды.
Неосознанно Сверр проследил за мелькнувшим розовым язычком меж пухлых губ, скрипнул зубами, но полез в седельную сумку за бурдюком. Откупорил крышку, прижал край ко рту девчонки и, только сейчас наблюдая, как она жадно глотает воду, вспомнил, что так и не узнал её имени.
Поторопившись, она закашлялась, и Сверр вновь усадил её ровно, даже по спине прихлопнул, помогая откашляться.
– Как тебя зовут?
Скосив на него злые глазищи, охотница заелозила, пытаясь устроиться поудобнее, и тихо ответила:
– Лия. А тебя?
– Меня Сверр. – Устав от её ёрзаний, он сам подвинул её к себе плотнее, устраивая голову светловолосой на локте.
– Зачем я тебе, Сверр? – Лия затаила дыхание в ожидании ответа. Напрасно.
– Мне ты не нужна, – коротко ответил.
– Кому тогда?
Но берсерк разговаривать явно был не намерен, он подстегнул за узды скакуна, увеличивая темп.
– Потом узнаешь. А сейчас молчи, если не хочешь оставшийся путь ехать вниз головой.
Лия запыхтела, но возмущения пришлось проглотить до поры до времени. Сначала она наблюдала за проносившимся мимо пейзажем, но лес сменялся полями, а потом снова лесом, и ей это быстро надоело. Она закрыла глаза, воскрешая в памяти родные лица матушки, отца и сестрицы. Наверное, они уже заметили её пропажу и начали искать. Матушка волнуется и плачет безутешно.
Только вот не найдут…
Одинокая слезинка скатилась по щеке Лии. Не найдут.
