Александра Звездочёт
Я – «гадкий утёнок» королевской семьи. Книга 2
Глава 1. Волшебные огни
Мы все трое сидели на длинном светло-сером диване и молчали, держа на коленях кружки с крепким травяным чаем, который уже успел остыть. Кто-то смотрел на стену, водя глазами по ее узорам, словно мысленно пытаясь выбраться из воображаемого лабиринта, кто-то расфокусированным взглядом смотрел в пол. Я же вглядывалась в одно из больших арочных окон, за которым не было ничего, кроме черноты.
Но вдруг вдалеке замерцал фиолетово-золотистый свет. Он казался маленьким, почти незаметным настолько, что если бы я не задержала взгляд на секунду дольше, то и вовсе не заметила бы его. А потом, минуты через две, загорелся такой же огонек, совсем рядом с предыдущим.
Я встала с дивана и, по-прежнему не чувствуя ничего, кроме пустоты внутри себя, подошла к окну. Что может быть там, в вечной темноте?
– Исилия, ты в порядке? – спросила Фианна, настороженно посмотрев на меня, когда заметила мое движение. Ее внезапный голос развеял повисшую тишину.
Я повернула голову в ее сторону, не отвечая, и снова уставилась в темноту на улице. Неизвестные огни, привлекшие мое внимание, начали загораться один за другим, на этот раз гораздо быстрее и охотнее.
– Там какой-то свет, – неуверенно сказала я, указывая пальцем в окно.
Феландир положил руку на подлокотник и, слегка приподнявшись, с любопытством вытянул шею.
– «Свет»? А-а. Это, должно быть, Путеводные зажигают.
– Что это, «Путеводные»? А ну-ка… – Поставив кружку с чаем на стол, Зеленокрылая поднялась со своего места и направилась ко мне, чтобы тоже взглянуть.
Отхлебнув уже остывшего травяного напитка, парень начал свой рассказ:
– Каждый год, в середине ноября, Арахниды собираются поздно вечером на улице и «отдают дань уважения мертвым». Поминают тех, кто когда-то давно погиб во время резни. Они зажигают маленькие тонкие кристаллы: поднимают их высоко в небо, держа в руке так, чтобы лунный свет, падающий на их поверхность, заряжал их энергией и заставлял светиться, после чего украшают ими голые ветви деревьев или просто втыкают в какие-нибудь возвышенности на земле. По их словам, все это делается для того, чтобы тот, кто погиб еще на поверхности, – и последнее, что запомнил перед своей гибелью, это весь творящийся вокруг ужас, – смог благодаря свету кристаллов отыскать путь в Кромкредор. Спуститься сюда, вниз, и увидеть, что «раса Арахнидов еще существует», что «не все потеряно».
Я почувствовала, что в горле пересохло, и силой заставила себя тяжело сглотнуть. Несмотря на то что стресс занял все пространство внутри меня и отгородил от других эмоций, словно стеклянным куполом, я все равно ощущала толику грусти. Грусти, которая появилась еще несколько дней назад, когда Феландир впервые рассказал мне правду об изгнании Арахнидов.
– О! А не хотите сходить и увидеть все своими глазами?
Мы с Фианной одновременно обернулись и ошарашенно уставились на Зеленокрылого.
– Т-ты имеешь в виду… пойти прямо туда, к ним? – Я удивленно моргнула.
– Ну да, – пожал плечами молодой человек, – что в этом плохого? Я уже бывал там несколько раз. Меня, как и тебя, тоже когда-то привлекли эти огни, а потом господин Кайхкаррен предложил мне сходить с ним к реке в ближайшей деревне, где все, собственно, и происходит.
Руки похолодели от волнения, и я принялась теребить пальцами ткань платья, не зная, что ему ответить. Но любопытные глаза Фианны уже загорелись: она всегда любила маленькие приключения, потому что сама никогда не могла усидеть на одном месте.
Если бы подруга сказала, что хочет пойти, я бы тоже согласилась, потому что не хотела сейчас оставаться одна. Но тут меня вовремя осенило: я ведь Сиренекрылая. Более того, прямой потомок тех, кто устроил ту кровавую бойню. Не станет ли лицемерием с моей стороны вот так заявляться к жителям деревни и смотреть им в глаза, как ни в чем не бывало?
Нет, мне нечего там делать. Даже если никто не скажет мне ничего плохого, я все равно буду чувствовать себя очень некомфортно.
– Исилия, ну ты как? Идешь?
Подняв глаза на друзей, я увидела, что они уже стоят у дверей и ждут моего ответа, причем положительного.
– Ребята, я не думаю, что имею право посещать это место, – неуверенно озвучила я им свои мысли и грустно улыбнулась. – Будет лучше, если я останусь здесь.
– В таком случае я тоже останусь, – неожиданно заявила Фианна, чем немало меня удивила. Разве она, наоборот, не хотела бы провести здесь последние дни с Феландиром?
Подруга не должна все время следовать за мной, какое бы решение я ни приняла. Не хочу, чтобы она постоянно жила в моей тени и забывала о собственной жизни. Забывала о том, что имеет полное право на счастье, а особенно сейчас, когда у нас с ней наступили морально трудные времена.
– Да вы шутите, – тяжело выдохнул парень, почесывая затылок. – Ну, во-первых, Исилия, если ты не идешь, то и мы с Фианной никуда не пойдем. И кстати, я ведь тоже твой друг, помнишь? И как друг, я бы не простил себе, если бы оставил тебя сидеть здесь одну, увидев недавно, как ты плачешь.
Феландир говорил все это с такой серьезностью, что мне почему-то стало смешно. Губы растянулись в широкой улыбке, и я прикрыла рот ладонью, слегка отворачиваясь.
– Эй! Что смешного? – вспыхнул Зеленокрылый. – Мне, между прочим, жуть как неловко все это произносить!
– Прости-прости, – рассмеялась я, чувствуя, как пустота внутри медленно, но верно стала отступать.
– Так вот, во-вторых… – продолжил он, подняв вверх указательный палец, – тебе нужно немного развеяться на свежем воздухе. У нас половина крылатых заключенных работает по всему Кромкредору по собственному желанию: кто-то на кухне, кто-то наводит порядок в покоях и других комнатах дворца. А когда появляется свободная минутка, они отправляются на прогулку за его пределы. Так что за выход на улицу в качестве пленницы тебя не накажут. Никто даже не представляет, как покинуть Лунные Земли, кроме верхушки Арахнидов и их войск, поэтому господин Кайхкаррен почти не ограничивает свободу действий своих крылатых узников, а лишь строго наблюдает за ними.
Я не стала особо задумываться над тем, сколько представителей народностей Солнечных Земель может находиться в темнице Кромкредора в данный момент и, главное, на каком основании: возможно, кто-то из них специально возился здесь, собирая информацию об Арахнидах, чтобы потом вернуться на поверхность и продать эти данные за большие деньги. А может, и что-то другое, основанное на личной неприязни к этой древней расе.
– Дело не только в том, что я пленница. Ты же понимаешь, о чем я, не так ли?
Феландир несколько секунд недоуменно смотрел на меня, а потом поднял брови и приоткрыл рот, всем своим видом показывая, что до него наконец дошло.
– Ну, об этом ты тоже можешь не беспокоиться, – сказал он, запустив пятерню в волосы и улыбнувшись. – Я знаком с некоторыми из Сиренекрылых, и они, как и многие другие слуги, тоже посещали ту деревню. А один из них, кажется, даже рассказывал, как собственными руками держал тот светящийся кристалл. Но знаешь… В любом случае, если ты все же боишься, что кто-то начнет разглядывать твои фиолетовые глаза, я мог бы одолжить тебе один из темных плащей для слуг, чтобы скрыть верхнюю часть лица. Ну так как?
Я мельком глянула на Фианну, которая стояла неподалеку, прислонившись спиной к стене, не пытаясь как-либо вмешиваться. Она никогда не уговаривала меня сделать что-то, если видела, что я этого не хочу, и по той же причине не пыталась повлиять на мое решение и сейчас, таким образом давая мне время для раздумий.
Но я же видела, как сильно ей хотелось посетить эту маленькую деревушку и увидеть сказочные янтарно-лиловые огни собственными глазами. И если мне придется отказаться от этой затеи, то и она в конце концов тоже от нее откажется.
Что ж… Раз уж еще до меня там находились Сиренекрылые и никто из них не пострадал от рук «озлобленных Арахнидов», то с чего тогда бояться мне? Ну и что с того, если поначалу я буду чувствовать неловкость? Необходимо покинуть зону комфорта и научиться двигаться вперед, а не трусить перед прошлым. Причем перед прошлым, с которым я не очень-то и хорошо знакома.
Кроме того, что-то внутри меня… тянулось к этим огням. Что-то необъяснимое. Оно словно говорило мне: «Ты должна пойти туда и увидеть все своими же глазами. Именно картина, которая предстанет перед тобой, станет тем толчком, который поможет тебе преодолеть выросшее перед тобой препятствие в виде чувства вины. Сделай это».
Еще немного поразмыслив, взвесив все «за» и «против», я решилась-таки согласиться.
– Ну хорошо, пойдемте.
– Ура-а-а! – Фианна хлопнула в ладоши и улыбнулась, хихикая, как счастливый ребенок, чей каприз снова оказался удовлетворен.
– Но не будем задерживаться там слишком долго! Мы же не хотим отвлекать Арахнидов, не так ли? – добавила я напоследок, наблюдая, как подруга уже рванула к двери, едва не сбив с ног вовремя отшатнувшегося Феландира.
Глава 2. Ранее неизвестные Флора и Фауна
Во дворце стояла гробовая тишина. Не было слышно даже приглушенных разговоров прислуги, пока мы не спустились по темно-серой лестнице с узорчатыми перилами на первый этаж. Там, в одной из небольших кладовых, Феландир снял с металлических крючков три висящих плаща и бросил два из них мне и Фианне, а третий поспешно накинул на себя.
Подруга, вероятно, ожидала, что он приблизится к ней и бережно передаст одежду, но ее ожидания не оправдались. Поэтому сейчас она продолжала стоять, слегка раздраженная, с вытянутыми перед собой руками, в то время как брошенный в ее сторону темно-серый плащ накрывал лицо девушки и уже успел растрепать длинные рыжие кудри.
Она быстро сгребла ткань в кучу руками, скрутила ее и, сдув со лба упавший локон, исподлобья бросила недовольный взгляд на Зеленокрылого.
– Что? – пожал он плечами.
– Ничего, – нарочито спокойно парировала Фианна, отворачиваясь и натягивая на себя одежду.
Феландир подошел ко мне ближе и удивленно зашептал:
– Исилия, что с ней? Я сделал что-то не так?
Я мысленно улыбнулась и тем же тихим тоном ответила:
– Она разозлилась из-за того, что ты не передал ей плащ в руки, а бросил прямо так. Ее «ничего» означает «бомбу замедленного действия», так что в течение часа тебе придется подойти к ней и извиниться, если не хочешь последствий.
Юноша недоуменно заморгал, затем кивнул, хотя и довольно неуверенно, и почесал затылок, насторожено посмотрев в сторону Зеленокрылой.
Мы выбрались на улицу через черный ход. Едва я сделала несколько шагов по каменной дорожке, как резкий порыв ветра ударил мне в лицо, с силой отбросив капюшон и подхватив волосы.
Я зажмурилась и отвернулась, чтобы беспрепятственно вдохнуть воздух носом.
– Здесь очень сильный ветер!
– Ну так конец осени же! – откликнулся парень, закрывая за нами небольшую арочную дверь. – Но если серьезно, то ты еще не ощущала на себе по-настоящему сильного ветра, когда человек помогает выгружать из повозки ящики со специями и относить на дворцовую кухню, а ледяные порывы буквально сдувают его с ног!
– Ужас!
Вокруг стояла полнейшая чернота. Я и так ничего не видела, а ветер, вдобавок, еще и мешал мне открыть глаза и хотя бы попытаться как следует осмотреться. В конце концов мы с Фианной оставили попытки, закутались в плащи и молча зашагали за Феландиром, который жестом позвал нас следовать за собой. Здесь все равно была такая темень, что, уверена, разглядывать оказалось бы просто нечего.
Мы двигались друг за другом вдоль мрачных стен дворца, которые были настолько холодными, что, казалось, каким-то неведомым образом впитывали в себя всю суровость осеннего сезона. Сухие кленовые листья, собранные в небольшие кучки, хрустели под ногами, и еще через несколько минут утомительной ходьбы Феландир наконец свернул за угол. Последовав его примеру, я увидела первый уличный фонарь.
Судя по всему, где-то поблизости должен был находиться главный, парадный вход. Мне все еще никак не удавалось понять: раз пленникам разрешено покидать стены дворца, почему мы с самого начала не могли просто пройти прямо через него? Для чего понадобились все эти «танцы с бубном»?
– Феландир, – позвала я, – а почему мы пошли именно через черный ход?
– Потому что уже достаточно поздно, и нам лучше оставаться как можно более незаметными. Сама посуди: что подумает случайно повстречавшийся нам стражник, увидев трио людей в капюшонах, крадущихся в ночной тени?
Я лишь мысленно пожала плечами. Что ж, возможно, в этом есть смысл.
Когда наша компания достигла узорчатой калитки, я машинально обернулась, высоко задрав голову.
Над нами величественно возвышались огромные, массивные стены дворца Кромкредора, их острые шпили пронзали темную дымку облаков и выглядели особенно зловеще на фоне бело-голубой полной луны. Я невольно сглотнула, ощущая себя всего лишь ничтожной песчинкой по сравнению с этим строением.
Горизонтальное полотнище, сужающееся к концу, развевалось на длинном флагштоке на одном из таких шпилей. На секунду мне даже показалось, что оттуда, громко каркнув, слетел прочь грозный черный ворон. Или… или все же не показалось?
По позвоночнику пробежали мурашки, пальцы похолодели. Шурша одеждой, я спрятала руки в глубокие карманы плаща. Ткань оказалась достаточно плотной, чтобы не просвечивать, но при этом оставалась слишком холодной, и этим банально неспособной согреть мое замерзающее тело.
Феландир скрежетнул по металлическим прутьям солидной связкой ключей. С негромким протяжным скрипом узорчатая калитка медленно отворилась, открывая взору бескрайние просторы ночного Кромкредора, в темноте которого неизвестно, какая тварь могла притаиться.
Рукой в черной перчатке он достал из-под плаща небольшой ромбовидный кристалл, трижды ударил по нему указательным пальцем, и тот, потрескивая, вспыхнул мягким янтарным сиянием, осветив довольно большое пространство вокруг нас.
Я отвернулась и заморгала, пытаясь привести зрение в норму, чтобы не щуриться от бьющего в глаза света. Наш маленький «фонарик» издавал едва слышное гудение и будто бы вибрировал.
– Хорошо, что нам нет необходимости носить его с собой слишком долго, а то он с каждой минутой становился бы все теплее и теплее, пока в конце концов не раскалился бы докрасна и не спалил сам себя, – с облегчением выдохнул Феландир, демонстративно постукивая пальцем другой руки по ладони в толстой кожаной перчатке.
А потом, переглянувшись напоследок, мы втроем робко двинулись по длинной ровной дорожке из мелкой гальки.
Вокруг царила беспросветная ночь, и единственным ярким элементом во всей этой картине оставалась огромная полая луна, смотревшая на нас с тем же холодным безразличием. На мрачном черно-синем небе с фиолетовыми разводами весело мерцала и перемигивалась между собой россыпь крошечных белых и золотых звезд. По обе стороны от нашей компании расстилались поля, луга с длинной, почти по колено, травой, а еще чуть дальше начинались могучие хвойные леса, шелестящие своими колючими еловыми лапами.
Порывы ветра бесцеремонно забирались под плащ, шутливо приподнимая полы, громко хлопая ими, после чего снова и снова пытаясь сорвать с головы капюшон. Но на этот раз я крепко держала его одной рукой, даже несмотря на то, что та уже превратилась в ледышку.
Когда из травы выпорхнуло что-то маленькое, ярко-желтое и сияющее, я испуганно ойкнула и отшатнулась, машинально прикрывая голову и готовясь к любой атаке со стороны кромкредорских хищников.
Фианна, шедшая впереди меня, громко предупредила, перекрикивая ветер:
– Осторожно, ребята! Что-то приближается!
Мы все разом остановились. Феландир удивленно обернулся к нам, и бабочка, внезапно появившаяся в поле зрения, – видимо заметив кристалл, изливающий теплый свет, – полетела прямо в ладонь Зеленокрылого. Несколько секунд он так и смотрел на незваного гостя, взмахивающего крыльями, а затем, словно очнувшись, сжал кристалл в кулаке, завел руку за спину, а другой принялся отмахиваться от назойливого насекомого.
– Уйди! Уйди, я сказал! Кыш, кыш! Вот же срань, а!..
– Феландир, осторожней! Ты сломаешь ей крылья!
Я бросилась на помощь бедному созданию, которое, уверена, даже не осознавало опасных последствий своих необдуманных поступков. Да и где бабочке было думать? Насекомые ведь действуют исключительно на животных инстинктах. Вот и она, видимо, тоже совершенно не обращая внимания на нарастающее тепло самого кристалла и взмахи руки Феландира, продолжала упрямо пробиваться к единственному источнику света в этой кромешной тьме.
Вот же глупая… Тебе стоило бы остановиться, пока ты не обожглась и не потеряла свое и без того тусклое свечение.
Как бы ярко ни сиял объект нашего восхищения, сколько бы внимания он ни привлекал, мы никогда не сможем стать такими же, потому что… потому что мы – это мы, и нам нужно изо всех сил стараться раскрыть собственные крылья и ярко засиять, вместо того чтобы сгореть в сиянии другого и превратиться в бесформенную серую массу, исчезнуть, раствориться.
Осторожно поймав бабочку за кончики крыльев, я обнаружила, что одно из них, в самом низу, оказалось повреждено. Небольшая часть была безвозвратно утрачена, с обратной стороны чешуйки уже потеряли свой привычный ярко-желтый цвет и теперь выглядели абсолютно прозрачными и безжизненными, с коричневато-черными обожженными краями.
– Ох, бедняжка, – с сожалением выдохнула Фианна, подходя ближе.
– Это Зарекрылка, их в Кромкредоре бесчисленное множество, – пояснил Феландир. – Каждый раз, когда кто-то из них видит желтый свет, тотчас же срывается и летит на него, как под действием гипноза, даже если это смертоносный для них костер. Жаль, конечно, красивые, но в то же время такие до ужаса глупые… Они вылезают из коконов в цветах и живут всего лишь двенадцать часов, после чего на «рассвете» рассыпаются на золотые искры. Если бы только эти существа оказались немного умнее, то провели бы свою короткую жизнь… более «радостно», что ли…
Свернув с тропинки, я остановилась у стены высокой травы, потянулась вниз и разжала пальцы, выпуская обреченную на смерть бабочку: пусть лучше она встретит свой конец в бархатных травинках, нежели попадется в клыки какого-нибудь хищника, который не прочь будет полакомиться ей подобными.
На холодной коже остались светящиеся частички пыльцы и чешуйки, и я похлопала друг о дружку ладонями, чтобы смахнуть их.
Мы уже собрались было уходить, как вдруг там, где я еще совсем недавно оставила раненое насекомое, что-то крошечное засветилось золотисто-фиолетовым светом. Оно имело ту же палитру, что и «Путеводные» из рассказа Феландира. А через несколько секунд наша бабочка вылетела из травы, устремившись в небо, причем совершенно целая и невредимая!
Но постойте, как такое возможно? Я своими глазами видела, в каком плачевном состоянии находилось одно из ее крыльев!
– Вы, ребята, видите то же, что и я?
– Н-но как? – недоумевала Фианна, провожая растерянным взглядом улетающую бабочку. В зеленых, широко распахнутых глазах девушки прощально вспыхнули блики янтарного света.
Я перевела вопросительный взгляд на Феландира, но и друг оказался удивлен не меньше нас. Он моргнул, прищурился, тщательно всматриваясь в траву, монотонно колышущуюся под легкими порывами переменившегося ветра, но потом его черты снова приняли удивленное выражение.
В конце концов парень просто пожал плечами, и мы пошли дальше, еще несколько минут обсуждая случившееся.
А пока шагали по чистому полю, немного замедлив шаг, на которое вышли еще совсем недавно, я все чаще стала замечать, что по обе стороны от нас в раскидистой зелени один за другим вспыхивали похожие двухцветные огоньки. Они загорались с тихим серебристым звоном, стоило лишь нашей компании подойти достаточно близко и осветить пространство сияющим кристаллом.
– Это тоже бабочки прячутся там, в траве? Или такой свет излучают какие-то волшебные растения? – поинтересовалась я, не отрывая взгляда от очередного вспыхнувшего неизвестного объекта.
– Да, растения. Цветы, – ответил Феландир, после чего протянул руку с зажатым в пальцах кристаллом влево, наблюдая, как через мгновение в траве появляются золотисто-фиолетовые огни. – Я понятия не имею, почему они светятся. В такой густой зелени может быть вообще все, что угодно, поэтому я никогда не решался зайти туда лишь ради того, чтобы просто получше рассмотреть растения. Я только слышал, что они открываются исключительно при внешнем воздействии, как и многие растения в Кромкредоре. И, если не ошибаюсь, в одной из библиотечных книг была какая-то романтическая чепуха о подобных цветах.
– И что же это за «романтическая чепуха»? – хихикнула Фианна, повернувшись ко мне и заговорщически подмигнув. Разговоры о любви являлись, пожалуй, второй ее любимой темой после обсуждения вкусной еды.
– Ну… – Парень неловко и задумчиво потер шею, прежде чем продолжить. – В тексте говорилось, что если юноша влюблен, но по каким-то причинам не может не только признаться в этом понравившейся девушке, но и не в состоянии сделать это даже самому себе, то такие цветы станут для него настоящим спасением. «Покажи ей этот цветок, и его чарующая красота вместо тебя расскажет о том, что происходит в твоем сердце» – примерно так гласила фраза.
– А по-моему, очень даже мило! Правда, Исилия?
Я неопределенно пожала плечами и коротко кивнула. Может, это и мило, однако как-то уж чересчур… «сладко».
Почему-то, когда среди леди заходила речь о любви, в этих разговорах, полных ахов, влюбленных вздохов и стремительно алеющих щек, я всегда оставалась где-то в стороне, с краю, словно в такие моменты меня и вовсе не существовало.
К сожалению, мое сознание никогда не интересовали подобные темы, и я ничего не могла с этим поделать. Да, возможно, в глубине души я и хотела быть любимой кем-то, хотела сама научиться испытывать любовь к представителям противоположного пола, но… все это таилось так глубоко внутри, что казалось банально невозможным достучаться до этих крошечных чувств, едва подающих признаки жизни. Говоря прямо, я оставалась абсолютно беспристрастной.
А может, я просто… «какая-то не такая, неправильная»? Странная?
– Если не ошибаюсь, – прервал мои размышления Феландир, – женщины Арахниды также используют такие цветы в качестве украшений, вплетая их в венки и вешая на верхнюю часть двери своего дома. Удивительно, что те даже не вянут. Должно быть, внутри этих растений находится что-то, что позволяет им сохранять вечную жизнь, и, полагаю, именно оно-то и светится так ярко.
– Феландир, а не мог бы ты… рассказать немного больше о самих Лунных Землях?
Не сбавляя шагу, парень удивленно обернулся, чтобы взглянуть на меня. В его глазах читалось искреннее изумление, и на секунду я даже всерьез задумалась, не задала ли какой-то глупый вопрос.
Но, возможно, он просто не ожидал, что я, будучи пленницей, начну так непринужденно любопытствовать о другой стороне мира, на которой меня насильно удерживают. А может, ему всего лишь нравилось находиться в центре внимания, как рассказчику.
– Да, расскажи! – поддержала Фианна.
Зеленокрылый улыбнулся, а затем поднял голову, вглядываясь в волшебное звездное небо, и, не торопясь, заговорил:
– Как вы уже знаете из прошлых моих рассказов, Лунные Земли – это то же самое, что и Солнечные, только находятся они глубоко внизу, на противоположной стороне мира, и здесь всегда царит такая вот красочная ночь, как сейчас. Леса, луга и поля омывают реки и океаны, а где-то вдалеке возвышаются большие горы, вершины которых утопают в черных облаках. В Лунных Землях много светящихся растений и насекомых, как, к примеру, та же бабочка Зарекрылка, которую мы с вами недавно повстречали. А теперь представьте начерченный мелом круг, представили? В нем находятся три могущественных герцогства Арахнидов: Шаранташ, Шиммерайл и, конечно же, Кайхкаррен. Последнее – что-то вроде самого умного, хитрого и сильного из трех герцогств, выбранного самим народом.
Фианна слегка раздраженно усмехнулась.
– Неудивительно, почему этот мужчина стал таким высокомерным и теперь считает, что ему все дозволено и он при любых обстоятельствах останется безнаказанным.
Феландир лишь передернул плечами, видимо, решив, что лучше промолчать, нежели начинать спорить с ней. Поэтому, смиренно «проглотив» ее грубость в адрес герцога, он счел нужным сменить тему:
– Кстати говоря, знаете ли вы, что за существа обитают здесь? – Парень указал пальцем в сторону раскачиваемых ветром лесных деревьев, которые теперь, после получаса непрерывного пути, казались совсем близко. – Если в Солнечных Землях самые опасные звери, с которыми может встретиться крылатый, – это волки, медведи и кабаны, то в Лунных Землях настоящую смертельную опасность представляют четырехметровые пауки, бродящие в глубине чащи. Однажды мне довелось увидеть одного из них издалека, и, поверьте, вы ни при каких обстоятельствах не захотите столкнуться с этими ужасными тварями лично.
Фианна втянула голову в плечи и окончательно замолчала, а у меня в сознании предательски возник образ гигантского мохнатого паука, выползающего из-за деревьев и молниеносно бегущего к нашей компании.
Я невольно поежилась при этой мысли, а само тело содрогнулось от внезапно накатившей волны мурашек. Ноги ускорили шаг, не желая отставать от друзей ни на метр.
На этот раз путь не занял много времени, и очень скоро мы подошли к деревянному мосту в форме дуги с низкими узорчатыми перилами, похожими на скрученные ветви с торчащими листьями. Шесть маленьких фонариков в форме цветков, распускающих три пышных желтых лепестка, были надежно закреплены на самых верхушках и освещали все причудливо извивающиеся рисунки.
По обе стороны моста приятно журчала река, отражая в водной глади с подрагивающими лунными бликами ночное небо, усеянное россыпью разноцветных драгоценностей.
Когда наши ботинки застучали по прочному, но немного скрипучему дереву, до моего слуха донеслись первые голоса деревенских жителей, а через несколько шагов я увидела и самих людей, озаренных янтарным светом уличного фонаря.
Их плечи покрывали длинные черные плащи, очень похожие на те, что были сейчас на нас с ребятами, только те больше напоминали ритуальные: низко надвинутые на глаза капюшоны, широкие свободные рукава, расписанные серебряными узорами. Кто-то из них тихо переговаривался с другими стоящими рядом Арахнидами, а кто-то просто куда-то шел.
А потом в мое поле зрения попала небольшая тележка, доверху набитая неизвестным содержимым. Причем настолько, что львиная доля этого содержимого уже начала падать на вымощенную камнем дорогу с едва слышным звуком ударяющегося друг о друга стекла.
– Ну, вот мы и пришли, – спокойно объявил Феландир спустя несколько минут тишины. – Похоже, что мы добрались до места как раз в тот момент, когда жители этой части деревни только-только приготовились зажечь Путеводные.
– А что там, в телеге? – поинтересовалась я как можно тише, наклонившись к нему.
– Те самые Путеводные, которые впоследствии и будут наполняться лунным светом, – объяснил парень, трижды ткнув пальцем перчатки в поверхность нашего сияющего кристалла-фонарика, отчего тот потух и начал тихо потрескивать. Он потряс сжатым кулаком, будто желая остудить предмет на холодном ночном ветру, после чего спрятал его в карман плаща.
– Мы тоже будем зажигать эти… «штуки»? – недоверчиво спросила Фианна, разглядывая наполовину утопающую во тьме тележку, к которой уже понемногу подходили люди и брали с нее по два-три кристалла.
– Почему бы и нет? – вопросом на вопрос ответил Феландир, снимая кожаную перчатку и разминая пальцы руки. – А пока у нас еще осталось время, давайте прогуляемся и осмотримся, давненько я тут не был. Ну, что скажете? Кто со мной?
– Как будто у нас есть выбор, – фыркнула я, улыбаясь.
