Алексей Бессонов
Королевский инженер
– С чего бы ему быть приветливым, – поморщился Виг. – Город поймал такого ежа на задницу, что и не знаешь теперь, каким образом избавиться от этого злыдня. Уже вроде пытались, да слишком тот хитер. Не ухватишь. А времена противные. Вот мне лично воевать надоело, но и здесь тоже чего ждать – а кто знает? В Башню могут потащить кого угодно.
– Переехать не думал?
Сидден налил вина и принялся резать чуть подсохший вчерашний хлеб. Лицо у него было до крайности хмурое.
– Думал, – буркнул он наконец. – Но только это все-таки мой город, понимаешь? Наш город, наших отцов и наших дедов, и это мы сами виноваты во всем, что с нами происходит. Нам и решать… да и к тому же: где деньги взять? В Юлихе сейчас ничто ничего не стоит. Ни-че-го…
Они молча выпили. Хадден принялся за ароматное мясо с травами; ел он с аппетитом – тогда как хозяин, шустро выдув полкувшина, к еде почти не притронулся.
– А ты не думал, – вдруг заговорил Арвел, указывая взглядом на опустевший свой стакан, – что если мечты сбудутся, то Трон может прислать сюда кого-нибудь похуже? Гора-аздо хуже…
– А мы не паникеры, – огрызнулся Виг. – Это раз. И тот, кто сейчас на Троне расселся, – он, может быть, слегка псих, но отнюдь не идиот. Полная потеря лояльности такой точки, как Юлих, может обернуться для него большими неприятностями. Мы не Север и не Юг, старина, мы – Средняя Пеллия. Вспыхни здесь пожар, искры могут разлететься очень далеко. Так далеко, что и представить страшно.
– Могут, – с некоторой задумчивостью согласился Хадден. – Ситуация сейчас вообще, как на качелях. Кому-то война надоела, но все остальные очень недовольны тем, с чем им, возможно, придется остаться.
– То есть с голым задом? – хохотнул Виг. – Ну, еще бы. Сколько лет вкладываться, да еще и дохнуть на поле боя, а потом вдруг до тебя начинает допирать, что все это было напрасно и сейчас тебе еще хуже, чем раньше. А сколько сброда окажется без гроша в кармане да на большой дороге? Им-то что делать? Да-а уж, дела. Нет, если честно, я и сам считаю, что в ближайшие годы ничего не закончится. Но именно поэтому Юлих приобретает особое значение. Не только Юлих – вся Средняя вообще. Без нас столица не устоит. А без столицы Трон покатится по мостовой. И ничто уже не будет иметь значения.
Хадден покачал головой.
– Отличное у тебя мясо, – сообщил он хозяину. – И знаешь что? Это даже неплохо, что ты прихворнул. И что дождей в ближайшее время не будет – это просто отлично…
* * *
– Утром ты сходишь на рынок, – сказал Арвел Дали. – Рано утром, еще до большого солнца. Оденешься поскромнее, пусть тебя примут за служанку из богатого дома. В углу за мясниками найдешь закуток, где торгуют аптекарские ученики. Купишь у них вот что… – с этими словами он протянул ей маленький листок бумаги, – причем не у одного все сразу, а у нескольких.
– Ты что-то задумал? – подняла бровь девушка. – Ты же говорил, мы здесь не задержимся.
– Мы здесь не задержимся, – кивнул Арвел. – Это я обещаю. А все остальное ты узнаешь потом.
Наскоро перекусив и отправив Дали на рынок, Хадден распаковал один из своих вьючных мешков. Из мешка он вытащил сложенный в несколько раз свинцовый прут толщиной с мизинец и кусачки. Потом достал кусок грубой кожи со следами порезов, а кое-где и огня. Кожу Арвел разложил на большом столе возле окна – придвинув стул, он сел и принялся ловко откусывать от прута небольшие кусочки свинца. Когда их набралось с три десятка, Хадден спрятал остатки прута во вьюк и, порывшись в нем снова, выдернул небольшой мешочек, из которого на стол посыпались мелкие ржавые гвозди.
– Этого вам хватит, – прошептал Арвел.
Он аккуратно высыпал свинцовые обрезки вместе с гвоздями на лист бумаги и сложил его треугольным свертком, наподобие тех, что делают для упаковки гороховых пирожков на храмовый праздник.
Когда Дали вернулась с рынка, она застала его у окна жизнерадостно насвистывающим какую-то песенку.
– Как твой поход?
– Я купила все, о чем ты попросил, у трех разных аптекарей. Вряд ли они обратили на меня хоть какое-то внимание… народу там уже было полным-полно. Такое ощущение, что весь этот город только и делает, что лечится от чего-то.
– Сейчас много больных. Весна пришла слишком поздно.
Арвел взял из рук девушки холщовую сумку и осторожно достал из нее несколько пузырьков с какими-то темными жидкостями, две стеклянные колбочки – одна побольше, другая поменьше – и заклеенный бумажный пакет. Затем, осмотрев покупки, он сложил их обратно.
– Ты решил что-то взорвать, – зевнув, усмехнулась девушка.
– Я всегда найду, где что грохнуть, – отозвался инженер. – Ты не выспалась? Иди в постель. Сегодня мы ляжем поздно, так что лучше отоспаться впрок.
– А ты?
– О, я!.. У меня еще полно дел.
Дали, последовав его совету, разделась и легла в постель. Арвел немного посидел еще за столом, щурясь и думая о чем-то, а потом набросил на плечи потрепанную куртку, сунул ноги в ботинки и вышел прочь. Утро было солнечным и заметно более теплым, чем вчера: припозднившаяся весна вдруг ворвалась на остров со всей своей веселой яростью. В кронах деревьев оглушительно вопили птицы, возле подворотен хитро поблескивали глазами жирные городские коты.
По улицам спешили служанки, отправленные господами по разным хозяйственным надобностям, толкали свои ярко размалеванные тележки торговцы, таскавшие по городу всякую мелочь на заказ, у раскрытых дверей лавок стояли, улыбаясь теплому солнцу, хозяева в коротких плащах с эмблемами своих цехов.
Арвел смотрел на весенний Юлих с легкой грустью; ему хотелось хоть ненадолго вернуться в свою юность, в ту далекую теперь эпоху, когда старый город был весел и никто не думал ни о какой войне. Он отчаянно пытался вспомнить, каким здесь все было раньше, но получалось у него отчего-то паршиво. Дело было даже не в том, что народу в городе стало заметно меньше, зато появились заколоченные досками лавки и обезлюдели шумные рынки, нет – просто многолетняя война, в которой Юлих старался держать некий достаточно условный нейтралитет, сейчас ощущалась Арвелом с необыкновенной силой.
Самому ему это казалось немного странным, ведь в городе не было видно ни разрушений, ни следов пожарищ, неизбежных в тех местах, где шли бои, – и все же война нависала над старинным Юлихом, как черное крыло, закрывая собой и солнце, и звезды.
Появление в качестве королевского наместника князя Тренка, давно прославившегося своей немыслимой и беспричинной жестокостью, было прямым следствием этой войны. Два десятилетия подряд пеллийцы убивали друг друга, и сейчас уже мало кто мог толком объяснить, с чего все началось. Ближе к Югу, там, где грохот войны, то затихающий, то начинающийся снова, ощущался со всей остротой, лишенная всякого смысла жестокость давно стала нормой. Благородные владетели штурмовали древние крепости, их конница вытаптывала поля, их пехота разносила вдребезги хутора и целые городки. На этой войне инженер Арвел Хадден провел много лет. Он прекрасно понимал, что рано или поздно все это закончится. Города постепенно отстроят заново, и станут они лучше прежних, поля снова засеют рисом и пшеницей – но на целые поколения вперед сохранится в Пеллии вражда и ненависть.
Та ненависть, семена которой щедро разбрасывает сейчас в Юлихе королевский наместник.
Несколько часов Арвел бесцельно болтался по городу, и в конце концов ноги вынесли его на ратушную площадь. Здесь он вдруг почувствовал, что крепко проголодался. Грустно улыбаясь, Хадден зашел в таверну «Старый мельник», находящуюся в трехэтажном кирпичном доме прямо напротив ратушной башни с часами: солнце стояло в зените, и ему хотелось оказаться в тени.
– Овощной рулет с жареной курицей, – приказал он молодому разносчику в ослепительно белом фартуке, – и чашку бульона с кореньями.
Через несколько мгновений круглый дубовый стол был застелен скатертью, а на ней появилось блюдо с зелеными колбасками, начиненными кусочками курятины, и эмалевая чаша парящего бульона. Хадден вздохнул: в прежние времена «Мельник» был обиталищем судейских крючков, а эта публика имела привычку требовать особого к себе отношения. Впрочем, драли с них тоже нещадно.
К бульону ему подали свежайшие пшеничные лепешки и чашечку рыбного соуса. Урча от наслаждения, Арвел принялся за еду. В окно, возле которого он уселся, ему были прекрасно видны огромные ратушные часы.
Выпив бульон, Хадден принялся за рулет. Когда до полудня осталась ровно минута, он перестал жевать и, зевнув, глянул в окно, а потом стал рыться в карманах, будто бы отыскивая что-то.
– Бо-бомм! – грохнули часы, и от удара, казалось, затряслась вся площадь. Минутная стрелка при ударе прыгнула на пол-локтя вправо, а потом вернулась на свое законное место.
– Вот так я и думал, – прошептал Хадден и снова взялся за вилку.
* * *
– Мы вернемся за полночь. Не хотелось бы перебудить весь дом…
Они стояли перед задней дверью, ведущей во двор: немного настороженный Тимбур и Арвел, одетый в длинный балахон с капюшоном, из тех, что на северном берегу носят рыбаки. Рядом ждала Дали, снова одетая мальчишкой, а в руках у нее была холщовая сумка.
– Вот ключ, – понимающе кивнул Тимбур. – Сейчас выйдете через двор, калитка за каретным сараем. Калитку не запирайте – и никто ее не запрет. Там, в переулке, постарайтесь не влететь в недокопанный колодец: начали его год назад, а потом сосед помер, да и бросили. Будьте осторожны: здесь не столица, уличных фонарей у нас до сих пор как не было, так и нет.
– Ясно, – ответил Арвел. – Не бойся за нас.
Звезды светили достаточно ярко, так что калитку за сараем он нашел без труда. Оказавшись в переулке, он сразу перебрался на противоположную сторону и махнул рукой своей спутнице.
– Идти нам не слишком далеко.
Юлих уже засыпал, лишь кое-где еще слабо светились окна кухонь, в которых доедали поздний ужин обыватели. Таверны и прочие питейные заведения, в прежние времена шумевшие до полуночи, теперь рано закрывались, ибо гуляк сильно поубавилось. Некоторую опасность представлял ночной дозор Стражи, но Арвел знал свой город слишком хорошо, чтобы бояться этих увальней.
Они шли быстро и уже через четверть часа свернули, пройдя кривым вонючим переулком, на улицу Шорников, а с нее – к дому господина часовщика. Там Арвел едва слышно стукнул в дверь: тук-ту-дук, и на лестнице сразу же раздались знакомые шаркающие шаги.
– Я готов, – Виг Сидден просочился через дверной проем, осторожно провернул ключ в замке и только потом огляделся по сторонам. – У супруги опять болит голова, так что она приняла снотворный корень, и нынче ее из пушки не разбудишь.
– Сочувствую, – вздохнул Арвел. – Первый ребенок часто бывает тяжелым во всех отношениях.
– Будем надеяться… Идемте.
Часовщик провел их дворами: пару раз пришлось перелезать через низкие кирпичные заборы, но уже скоро все они вышли к ратушной башне с тыльной стороны, минуя площадь и улицу Шорников, где все еще светились некоторые окна. Нырнув в черную тень вечнозеленых деревьев с правого бока башни, Сидден указал на небольшую дверь, обитую толстым железным листом:
– Вот ход в мое хозяйство. Тут нас даже днем никто не увидит.
С замком он возился недолго. Когда дверь распахнулась, Виг нырнул вовнутрь и достал из висевшей на плече сумки бронзовую масляную лампу с потайным козырьком.
– Лестница крутая, – предупредил он, – так что осторожно…
Лестница и впрямь оказалась крутой и весьма старой – она зигзагом шла вдоль боковой стены башни; дальше, вглубь, начинались кирпичные перегородки, за ними располагались служебные помещения ратуши, в которых заседали чинуши и представители общины.
– Никогда не думал, что здесь такая странная планировка, – пробормотал Арвел, поднимаясь вслед за Дали.
– Тут вообще много интересного, – гулко отозвался сверху Виг Сидден. – Тут еще имеются подвалы, о которых мало кто знает… Когда-то в них держали городскую казну, но однажды их затопило. Воду, конечно, откачали, да больше ими никто не пользовался. А там можно полк упрятать, и ищи его, пока он сам не выйдет. Хорошо хоть, господин наместник об этом не знает, а то конец нам всем до последнего писаря. Вряд ли эта тварь кого-то пощадит, клянусь тебе.
Подъем занял почти пять минут. Лестница закончилась на каменной площадке, в углу которой тусклая лампа высветила какую-то дверь. Сидден достал из кармана большой ключ и отпер замок.
– Здесь мастерская, – сказал он.
Войдя следом за ним, Хадден не увидел, однако сразу ощутил движение огромных шестерен часового механизма: старинные часы, главные часы города Юлиха, располагались прямо перед ним, за тонкой стенкой. Большую часть просторного помещения со сходящейся в шпиль крышей занимали верстаки и станки: токарный, два сверлильных, шлифовальный круг. Приводились в действие они хитроумными механизмами с качающимися педалями. Арвел сразу подошел к одному из верстаков, на котором были закреплены небольшие тиски, и принялся разгружать сумку.
На верстаке появились пузырьки с различными жидкостями, две колбочки, принесенные Дали с рынка, мешочек с гвоздями и рубленым свинцом, потом еще один мешочек, побольше. Последним номером Хадден вытащил небольшой цилиндр из пропитанной лаком бумаги, заделанный с одного конца и слегка сплющенный.
– А вот защелку, – сказал он Вигу, – мы будем делать здесь.
Часовщик понимающе кивнул. Он разжег еще одну лампу, на сей раз побольше своей потайной, и, поставив ее на верстак, раскрыл высокий шкаф у стены.
– У меня есть отличные латунные заготовки, – сообщил он, – прям как на заказ. Корпусом, как я понял, будет вот это? – и часовщик указал на лаковый цилиндр. – Значит, сделаем обжимку на трубчатых заклепках.
– Ты всегда был славным механиком, – улыбнулся Хадден. – Но сперва я должен посмотреть на стрелку. И Дали, понятное дело, тоже. Где там эта дверца в циферблате?
– Идемте, – повернулся Виг. – Но теперь без света, конечно. Лун еще нет, но звезды сегодня яркие, так что ты увидишь все, что тебе нужно.
Сидден погасил лампу на верстаке – теперь им вполне хватало слабого голубоватого сияния, льющегося из шести высоких окошек в острой ратушной крыше, – и поманил своих друзей туда, где за легкой дощатой перегородкой неутомимо щелкали, отсчитывая секунды, Их Светлость Городские Часы.
Увидев медленно вращающееся сообщество шестерен, валов и уходящих вниз тросов, на которых висели громадные гири, Хадден на миг застыл. Часам этим было около двухсот лет, и создал их знаменитый столичный механик князь Ратмиц. Конструкция, которую он спроектировал, оказалась для своего времени уникальной: приводимые в действие четырьмя гирями часы требовали подзавода всего лишь раз в две недели; точность их была исключительной, а качество изготовления столь высоким, что ремонтировали их за все это время всего лишь несколько раз.
– Да, – прочитав мысли Хаддена, самодовольно запыхтел Виг Сидден, – механизм у нас потрясающий. Одна беда – масла уходит сумасшедшее количество. Внизу, на уровне второго этажа, стоит поддон, куда оно стекает. Вычищать его – сущая мука для моего ученика. А не смажешь вовремя – пиши пропало, встанут.
– Для осмотра циферблата вылезает тоже ученик?
– Плечистому там не пролезть. Впрочем, госпожа с этой работой справится. Что до ученика, то можешь не волноваться: так как я болен, он отпросился на хутор к тетке и будет только через три дня.
Громадный, в три человеческих роста, циферблат имел два узких отверстия с тщательно пригнанными дверцами, располагавшиеся на 3 и 9 часах. Виг помог друзьям обойти плоскость большущих шестерен и подвел к правой для них двери. Отодвинув простую щеколду, он потянул дверь на себя и легко сдвинул ее по направляющим в сторону. В весеннем свете тысяч звезд Хадден увидел острые крыши домов и курящиеся над ними дымки. Видеть Юлих с такой высоты ему еще не приходилось, но сейчас это зрелище не волновало его нисколько. Высунув голову в окошко, Арвел посмотрел налево. Там, в полутора сотнях локтей от ратуши, высилась узорчатая желтая колонна храма Секех-на-Холме, одного из древнейших храмов Юлиха. Он еще раз прикинул расстояние и поджал губы. Ошибки в его расчетах быть не могло, уж слишком долго его мучили математикой королевские профессора. Потом Хадден перевел взгляд вниз: минутная стрелка находилась так близко от него, что, высунувшись дальше, он вполне мог дотянуться до нее рукой. Арвел смерил взглядом толщину позолоченного наконечника и быстро влез обратно.
– Смотри, – подтолкнул он в спину Дали. – Высоты, насколько я помню, ты не боишься… Ты должна будешь выбраться туда буквально на пару секунд, прицепить к наконечнику бомбу и тут же исчезнуть. Стрелка подходит: выбирайся.
Девушка послушно подошла к оконцу, встала на колени и легко просунула в проем свои узкие плечи.
– До наконечника стрелки я достаю с легкостью, – услышал Арвел ее немного напряженный голос. – С этим у меня проблем не будет.
– Понятно, – выдохнул Хадден, – возвращайся: ветер сейчас еще холодный.
Виг показал Дали, как следует открывать дверцу, после чего все трое вернулись в мастерскую.
– Я всегда удивлялся, почему часы не гремят в полночь, – задумчиво произнес Хадден, раскупоривая свои пузырьки с жидкостями.
– Я тоже, – засмеялся часовщик. – На самом деле там очень хитрый кривошип двойного действия, который срабатывает только двенадцать раз в сутки: от шести и до шести. И молот гонга, понятно, – тоже. Поэтому ночью часы идут относительно тихо… хотя некоторые нервические дамочки стараются селиться подальше от ратуши. А удар в полдень, из-за которого стрелка чуть не ломает свою ось, запускает еще и второй молот, так что гонг работает во всю мощь.
– Там, как я увидел, скользящая муфта с цапфами, и в отверстия они встают именно тогда, когда надо, – кивнул Хадден. – Да, часы, конечно, совершенно гениальные. Впрочем, Ратмиц и был гением. Многие его идеи нам еще только предстоит воплотить в металле…
Бормоча все это, он размешал в стеклянном стаканчике небольшое количество какой-то коричневой жидкости и очень осторожно влил ее в меньшую из своих колб, а потом, вымыв стакан водой из стоящего возле верстака ведра, принялся за следующую смесь.
– Ох, доиграешься ты когда-нибудь, – буркнул Виг Сидден, принюхиваясь. – Ты решил намутить «драконовы слезы»? Вместе с серым, как я вижу, порохом? Это ж рванет так, что храм зашатается!
– Я никогда не был поклонником Секех, – равнодушно отозвался Арвел. – Так что плевать мне на нее. Но зато, если моя бомбочка перелетит через ограду, от господина наместника не останется даже клочков одежды.
– Кстати, насчет времени ты уверен? Никто, как я слышал, не видел, когда именно он там молится.
– Видели, и многие, – пожал плечами Арвел Хадден. – Завтра – праздник Глаза Секех. Врата храма открываются ровно в полдень, и такой молельщик, как Тренк, неизбежно будет стоять на коленях в саду, ожидая, когда к нему выйдет процессия жрецов с Лунным Цветком. Выйдут они минут через десять – таков порядок, и не меняется он столетиями. Может, даже, тысячелетиями… не важно. Пока они будут идти, на головы господина наместника и его присных прилетит моя чудесная игрушка. Вот и все. А впрочем – даже если и пострадает кто невинный, так Секех, если ты не забыл школьный курс истории, когда-то требовала человеческих жертвоприношений. Причем не так уж давно, если помнить о Пеллии в целом…
Сидден молча покачал головой. Идея Арвела казалась ему несколько безумной, но за те три года, что он провел рядом с ним на войне, господин часовщик неоднократно имел повод убедиться в одном: безумие его верного друга и товарища – не более чем точный расчет, малопонятный людям, далеким от механики и математики. Хадден взрывал древние крепости, казавшиеся неприступными, строил мосты там, где построить их было почти невозможно, и много раз спасал жизнь солдатам, сражавшимся рядом с ним.
Пока Хадден готовил смесь для своей бомбы, часовщик ловко изогнул латунную пружину, которая должна была временно закрепить жуткий цилиндр на наконечнике часовой стрелки. Примерив, он зафиксировал готовое изделие на корпусе при помощи трех трубчатых заклепок и отошел в сторону, глядя, как Хадден засыпает в него порох, а потом осторожно помещает туда две запечатанные стеклянные колбы, вставленные одна в другую.
– Да, шарахнет хорошо, – Арвел заклеил цилиндр плотным картонным донцем, положил его в корзину с соломой, что ждала своего часа у верстака, и выдохнул: – Вино-то не забыл?
– Еще бы забыть! – рассмеялся часовщик, доставая из своей сумки увесистую глиняную бутыль. – Кто ж такое забывает?
* * *
К четверти двенадцатого кони уже стояли на небольшом постоялом дворе в одном из северных районов города. От ратуши туда было не более двадцати минут быстрым шагом, а бегом через дворы – так и десять.
Арвел и Дали шли медленно. Дважды они останавливались у лоточников, чтобы выпить по стаканчику фруктовой воды, потом постояли у фасада Общинного театра, рассматривая афиши. Приблизившись к ратушной площади, они шагнули в одну из старых подворотен и – исчезли.
Несколько минут спустя Арвел спрыгнул с низенького полуразрушенного забора, привычно протянул руку девушке и шмыгнул к знакомой двери в стене ратушной башни.
– Время пошло, – сказал он, пряча в карман морской хронометр в медном цилиндре.
Дверь открылась без скрипа. Пропустив Дали вперед, Хадден аккуратно закрыл дверь за собой, но запирать не стал. Девушка прыжками помчалась вверх по лестнице. Вот и вторая дверь: сдерживая готовый вырваться из груди хрип, Хадден отомкнул замок и снова пропустил Дали вперед.
Она уже знала, что ей делать.
Корзина с бомбой стояла перед дверцей; снова глянув на свой хронометр, Арвел махнул рукой. Дали потянула дверцу на себя, сдвинула ее в сторону, схватила снаряд и высунулась на яркий солнечный свет.
– Раз, – считал про себя Хадден, – два…
Дверца чуть слышно щелкнула, становясь на место, корзина с соломой полетела в дальний угол, и начался бег.
– На меня никто не смотрел, – выдохнула девушка, когда они захлопнули за собой дверь в башне.
– Я знаю, что ты наблюдательная, – всхрапнул Хадден.
Ключи он спрятал в небольшой ямке под вечнозеленым деревом – потом, перемахнув через забор, быстро отряхнулся и повел девушку лабиринтом с детства знакомых дворов, где мальчишкой гонял чужих кур и прятался от воображаемых драконов.
Приказчик на постоялом дворе лениво принял от них монету, и четверка коней быстро двинулась к северному тракту. Качаясь в седле, Хадден неотрывно смотрел на свой хронометр – и вот за спиной у него ударил далекий сухой треск. Ехавшая рядом Дали коротко улыбнулась.
…Поздним вечером в богатую таверну на дороге в порт Вилберн – до самого порта, впрочем, оставалось не более часа пути, вбежал измученный мальчишка в мундирчике королевского гонца.
– Господина наместника Юлиха в храме взорвали! – объявил он с порога.
– В храме? – подскочил со своего высокого стула хозяин, сидевший за стойкой буфета. – Это как же?!
– Сама Секех, говорят… Из пушки туда достать никак было, да и пушек никто никаких не видел. От господина князя и не осталось ничего, кровь только, да и родичей его в лапшу посекло: хоронить нечего. Кому, кроме Секех, такое под силу?
Высокий тощий мужчина в дорогом дорожном платье, сидевший у окна со своим мальчишкой-пажом, скорбно склонил голову и подозвал разносчика:
– Подайте счет, старина. Мне еще ехать и ехать…
– Куда ж вы на ночь глядя? – удивился тот.
– Мне ночные дороги не страшны.
