Алексей Егоров
Модус скитальцев
За ливневой решеткой находились фильтры, улавливающие мелкие частицы мусора, отходов. А также частиц кожи, крови и волос, которые уже не нужны покойному. Эти отходы нужны тем, кто будет прощаться с телом. Люди не смирятся с тем, что несколько кусочков костей попадут в магистральные фильтры, где растворятся в едких химикатах, а затем осядут в твердом виде на дно огромного бака.
Через десять лет их только вывезут на утилизацию.
Тело следовало предать огню, как принято в обществе. Как делали предки из поколения в поколение. А прах уже по желанию можно превратить в нечто иное или запаять в урне на вечное хранение.
Все на выбор. Все ради того, чтобы поставить окончательную точку в необратимом процессе.
Ливневые решетки крепились на четыре болта с фигурной головкой. Только у работников ведомства утилизации имелись необходимые инструменты. Служащим пришлось установить временный навес, чтобы не повредить тело фильтра, пока будет производиться замена элементов. Извлечь здесь, на месте кусочки плоти не удастся. Этим займутся в лаборатории.
Распределение операций позволяло качественно их выполнять. Мастера широкого профиля ценились, но все понимали, что конечный продукт их труда будет иметь низкое качество.
А за качеством принято следить.
Глава 2
За Ролданом прибыло небольшое транспортное средство. Потому климат контроль едва справлялся с повышенной влажностью в салоне. Трехколесное средство передвижения рассчитано на одного пассажира. В багажное отделение помещается не больше сорока литров объема личных вещей.
Для перемещения в городской среде этого хватало с излишеством. Ближе к жилым зонам Ролдан забежал бы в общественный транспорт. Из районов, что рассчитаны на расширение города, уйти можно или пешком, или вызвав машину.
Оказавшись в теплом, вентилируемом салоне, Ролдан в первую очередь обтер руки. Он знал, что тело, к которому он прикасался, было стерильным. Те бактерии, что перенеслись с ледяного объекта на кончики пальцев, едва ли представляли опасность.
Привычка слишком крепка. Потому зачем противиться.
Салон заполнил мягкий запах антисептика. Ролдан сунул тряпицу в отделение утилизации машины. Даже после этого ощущалось прикосновение скверны на кончиках пальцев. Не так легко логике справиться с атавистическими привычками.
Его маленькая машинка занимала тот же объем пространства, что и большой, перегруженный транспортер. Автопилоту все равно, каких размеров объект он видит.
По работе часто приходилось перемещаться вне общественных транспортных систем. Пусть городская среда обеспечивала максимальное покрытие запросов, у работников ведомства всегда возникала необходимость пробраться туда, куда ни люди, ни их помощники не сунутся без приказа.
Тем удивительней появление живого объекта в той зоне.
Чтобы отвлечься от размышлений, Ролдан лично управлял транспортником. Искусственный интеллект работал в режиме помощника. Подправлял положение машины и ее скорость там, где не хватало человеческого внимания и сосредоточенности.
Помощник почти не вмешивался. Какие-то доли процентов. Не потому что Ролдан оказался таким ответственным водителем, мастером своего дела. Он полностью сконцентрировался на управлении, чтобы не позволять мыслям о событии проникнуть через завесу дождя, дороги и необходимости перемещаться в этих условиях. А также следить за сигналами.
Главное здание ведомства располагалось в центре города. Ролдан ехал не туда. Его уровня допуска не хватит на то, чтобы пройти дальше атриума главного управления. Его уровень пониже, но здание располагалось в центре квартала. Практически города в городе, незримой границей между которыми служат хитрые сети дорог и эстакад, подземных парковок для общественного транспорта и пешеходных зон.
Сейчас ни того, ни другого не увидеть. Люди попрятались в жилищных блоках и коротали время в развлечениях и удовольствиях, оставив внешний мир во власти холодного и неприветливого дождя.
Мимо проносились очерченные желтыми и оранжевыми огнями транспортники. За панорамными стеклами в них едва угадывались лица тех, кто по долгу службы вынужден покинуть уют и комфорт.
Таких оказалось не так много.
Если приказать транспортнику остановиться, да провести осмотр пассажиров, по большей части там окажутся андроиды. Люди предпочитают не утруждать себя низкими занятиями, вынуждающими их придерживаться строгого графика.
И сам Ролдан не имел графика. Вызов на событие вырвал его из приятного и напряженного ничего-не-делания. Это приносило особенное удовольствие, потому что происходило в рабочее время. Хотя фиксация непосредственной деятельности производилась всегда, никто не утруждал себя подобным. Так что оплата рабочего времени проходила в полной форме.
Пустая трата ресурсов. Что же плохого в том? Ведь они на планете, долгий путь закончился.
В ведомстве не хватало андроидов, готовых отвлечься от важных задач, чтобы проследить за каждым сотрудником. А значит, процент оплаты зачастую выходил выше среднего. Что вполне устраивало Ролдана.
Хотя случались такие дни. И не редко.
Ролдан осекся, на мгновение утратив концентрацию. Автопилот подхватил управление машиной, обогнул тяжелый грузовой транспортер на восьми осях и нырнул на меньшую эстакаду.
Все-таки вот таких случаев не происходило. Никогда не случалось сбоев системы. К тому же, зачем так радикально привлекать внимание к проблеме? Наверняка объект 1 имел доступ к логам данных, где обнаружил уязвимость. Мог информировать о ней по обычным каналам.
Слишком вопросов возникало, если начать раскручивать эту версию.
Вопросы решатся, как только личность объекта 1 будет установлена. Хотя она уже установлена. На границе зрения мелькало упоминание.
К профилю умершего доступ был ограничен. Статус его не поменяли, пока проходили все формальные процедуры. Педантичность казалась излишней, но в ведомстве предпочитали действовать осмотрительно.
Когда вопрос казался разумных существ.
Для посторонних профиль просто ушел в тень. К нему остался доступ у четырех работников ведомства, а также вышестоящих руководителей.
Сам уход из жизни не порицался и не стигматизировался. Но вот оставить свой рабочий профиль, обойдя все сопутствующие процедуры, является аморальным. Акт, подобный которому, Ролдан не мог припомнить.
Стоит признать, эффект он производил внушительный.
Отложив эту мысль – и окно профиля, – Ролдан решил сконцентрироваться на текущих задачах.
Автопилот подвел машину к центральному входу, к массивным ступеням, разработанным для доступа боевых шагателей метрополии.
Давно пора переделать лестницу, подумал Ролдан.
Искусственный интеллект выбрал этот вход ненамеренно. Счел его наиболее удобным для доступа сотрудника. А ведь мог подвести к внутренней парковке, где через обшарпанную дверь лифта можно попасть в само здание.
Ролдан вздохнул, ткнул кнопку открывания двери. Бесшумно створка скользнула вверх и вбок, рассчитанная на то, чтобы не задеть пешеходов. Но тех не оказалось на улице, где властвовал только дождь.
Глянцевое покрытие машины блестело тонким слоем влаги, ставшего глазурью на обшивке. Бело-желтый цвет контрастировал с серым внешним миром и глянцево-черными ступенями лестницы. В вышину устремлялся грубый снаряд здания, пронзающий небеса. Такая высота строения не была оправдана ничем, кроме старых представлений о ведомственных постройках. Граждане в таком не живут. Но обитают функциональные структуры, что обеспечивают покой и безопасность.
Скопившийся в салоне пар начал конденсироваться, образуя капли на холодных поверхностях. Ролдан выдохнул облачко пара и нырнул во внешний мир. Дождь ударил по щелям в одежде, стараясь добраться до теплой кожи.
Мир стал влажным не только снаружи, но и внутри.
Уже поняв, что ничего изменить нельзя, Ролдан выпрямился, поднял воротник и сунул руки в карманы. Кончики пальцев коснулись скопившейся внутри влаги. Придется пиджак сушить. А то и выкинуть. Восстановление свойств покрытия может оказаться невыгодным. Как жаль. Ролдан любил этот пиджак.
Массивные контрфорсы здания принимали основной удар стихии. Отчего его глянец местами портили серые пятна. Ролдан даже залюбовался грубой красотой, что возвышалась над ним.
Высотка доминировала над окрестностями. Гвоздем вонзилась в мостовую, уходя пятой на глубину пяти десятка этажей. Еще больше возносилось до небес. Пустая трата пространства и энергии, как полагал Ролдан.
Но даже он отдавал должное мрачной красоте объекта, у подножия которого превращался в одинокое пятнышко яркого света. Отблеск человечности в небытии происходящего.
Между контрфорсами серели окна, многие из которых источали холодный свет. Дождь размывал эффект, рассекая истекающий изнутри свет на множество фотонов. При этом веселой радуги не образовывалось. Свет размывался подобно пыли, покрывающей мостовую в летний зной.
Окна только подчеркивали мрак. К тому же в такое время в здании находилось не больше половины служащих.
Пространство вокруг утопало в мраке, софиты освещали дорогу, тратя ценные энергоресурсы впустую. Ни один водитель не доверял собственным глазам, чтобы перемещаться в завесе дождя. Искусственный интеллект справлялся замечательно. Можно отключить ледяную иллюминацию дорог, хуже от этого не станет.
Подобное угнетает существ, созданных посреди бескрайних степей величайшим архитектором. Случайность породила существ, что живут при свете, но выбравших ночь и темень для деятельности.
Умерший и его загадка не могли подождать до рассвета, когда взошедшее солнце растворится в дождливом мареве.
Промокнув окончательно, словно таково было его намерение, Ролдан наконец пошел в здание. В ботинках хлюпало. Вода пузырилась на мембранном покрытии. Никакие хитрые материалы и технологии не могли справиться со стихией.
Разум смирился с несправедливостью вселенной.
По лестнице для посетителей, Ролдан поднялся к главному входу. Монолитные двери, имитирующие дуб, подсвечивали холодные софиты. Направлены точно на створки портала, чтобы ни один случайный гражданин не прошел мимо. Знал, куда идет.
Хотя можно в слепую ориентироваться в пространстве.
По опыту Ролдан знал, что многим людям этого недостаточно. Им требуются вот эти бесполезные, больше символические способы информирования. Потому с улиц города никуда не делись указатели.
Выступающие далеко вперед контрфорсы прикрывали от ветра. Здесь под массивом строения даже комфортно. Чернота и неприветливость стен создавала уют, когда вокруг разлился бесконечный дождь.
Редкие капли срывались с карнизов. Большинство отводилось в стороны, подчиняясь хитро расположенным ливневым каналам. Избегшие такой участи капли превращались в пар, туманом концентрируясь вокруг вытянутых ламп софитов.
Двери, не дожидаясь команды, отворились. Так происходило всегда. Ведь попасть внутрь мог всякий желающий.
Ролдан заскочил внутрь, в тайне мечтая, чтобы проклятые створки буквально захлопнулись за спиной. С треском, грохотом, подобно опускающейся могильной плите!
Те неспешно, по-змеиному шипя смыкались. И до той поры внутрь проникал леденящий ветер, с которым не справлялись ни пол, ни тепловой экран на входе. Ролдан не помнил, когда последний раз включали это устройство.
– Погодка нынче ужасная, – жизнерадостно приветствовал его андроид в серой униформе.
Ролдан встряхнулся и только сказал «ага». Вступать в диалог он не хотел, потому поспешил к лифтам, минуя незримые системы защиты и контроля.
Андроиду не требовалось знакомиться с профилем человека, они прекрасно знали друг друга. Вот уже десять лет он занимал место на входе в атриум ведомства.
Полукруглая стойка, украшенная мониторами с лихими графиками и заваленная листами, исписанными вручную. Ролдан знал, что этим листам уже лет сорок, но те не потеряли ни в белизне, ни в яркости символов на них.
Приходилось соблюдать образ. А иллюзорный беспорядок, сохраняемый уже полвека, создавал правильное настроение. Не только у гостей, но и у сотрудников ведомства.
Ролдан лишь мельком взглянул на яркую, стойку, улыбнулся служащему. К сожалению, он ничего не мог поделать с тем беспорядком, коим стал причиной. Влажные следы остались на мозаичном полу. Скапливались в лужицы, испарялись, заставляя вентиляцию проглатывать излишки влаги.
Роботы уборщики дождались пока человек покинет атриум и выпорхнули из своих ниш. Принялись отсасывать и оттирать следы.
Ролдан пробежал по длинной кишке коридора с тяжелым, ворсистым ковром и заскочил в лифт. Он ударил пальцем в сенсорный экран с такой силой, что сломал ноготь. На пластике появилась цифра этажа, где находился кабинет Ролдана.
Створки лифта наконец-то закрылись, скрывая вид испорченного ковра и запах улицы. Ролдан облегченно вздохнул и нагнулся, выискивая отслоившуюся ногтевую пластинку.
Начало движение ощущалось по перемене цифр на экране. Палец уже можно было убрать, но Ролдан рефлекторно его держал: поверье, что машина работает активнее, если уделять ей внимание.
Лифт шел с равномерной скоростью, перемещаясь в пространстве, не задуманном природой. Человек не должен так двигаться, что не отменяло самого факта движения. Лишь птицам – из видимых существ, доступны небеса.
К сожалению, проклятие закрытой комнаты, двигающейся вверх и вниз не удалось победить никакими техническими средствами.
Потому коробка представляла собой простое, без украшательств устройство.
Пытка эта закончилась на двадцатом этаже. Цифра должна что-то значить, некоторые сотрудники действительно верили в тонкий смысл, закопанный в этом обозначении.
На самом деле расположение кабинетов на двадцатом этаже было следствием чисто утилитарного выбора. Начальство не выше, как можно подумать, оно вообще не здесь находилось. Сидение в кабинетах не в их привычках. А символы власти применялись иные.
Двадцатый этаж выбран для ведомства, где служил Ролдан, по причине доступа к ресурсам. Большинство кабелей, что проложены по воздуху, находились на этой высоте. Потому проходя мимо здания их проще завести на этот уровень.
Каждый метр кабеля дорог, как в физическом, так в виртуальном плане.
Двери лифта отворились, явив новый, пустой коридор, с хаотичной периодичностью разрываемый входами в кабинеты.
Ролдан выбрал своим местом тот, что ближе к входу, и теперь радовался собственной предусмотрительности. Почти вся вода натекла еще в лифте, но несколько капель остались на кремовом полу. Мягкое покрытие не скользило под увлажненными подошвами, создавая при этом сложности для очистительных механизмов.
Кабинет впустил хозяина, не затребовав от него физического воздействия. Искусственный разум понимал, что Ролдан вернулся и желает попасть на рабочее место. Его физический аналог.
Потому что ему требовалось переодеться. Служебный костюм он надевал редко, обычно используя метки дополненной реальности, пятнающие цветной пиджак. Большинство зрителей в любом случае смотрят на него через фильтры. Нет смысла наряжаться в белые одежды, несущие штриховые метки ведомства.
Обстановка внутри помещения больше напоминала жильё, чем о рабочее место. Если не обращать внимания на терминал, выдавленный из стены. Устройство выглядело грубо, что отражало скрытую за его кормой путаницу кабелей и проводов. Гладкий наплыв лишь подчеркивал косу кабелей. Проект не предполагал визуального комфорта, а делался с чисто утилитарной точки зрения.
Забавней всего, что именно люди разработали такой грубый проект. Каждый раз, как Ролдан видел этот нарост на стене, он вспоминал о первейшем из недостатков человека – о лени.
Только очень ленивый человек, мог создать подобное.
Взгляд неизменно натыкался на устройство. С ним придется взаимодействовать, но пока Ролдан раздевался, бросая мокрые тряпки в раскрывшийся сфинктер утилизатора. Устройство, вмонтированное на этот раз в пол, чтобы, очевидно, кто-то случайно свалился в открывшуюся дыру, действительно напоминало биологический шлюз для разделения сред.
Наверное, и это проектировал человек.
Зато так удобно в него сбросить испорченный пиджак, утепленный шорты и жесткие ботинки.
Сфинктер проглотил подношение и свелся, оставив после себя только сморщенный участок пола. Ни разу еще не случалось, что створы смыкались неровно, оставляя открытым, дышащим отверстие. Всякий раз Ролдан ожидал, что от пола начнет подниматься зловоние.
Для этого не существовало предпосылок. Просто таковы ощущения.
Из расположенного над дверью вентиляционного отверстия человека обдал стремительный, горячий поток воздуха. Струи моментально высушивали лишнюю влагу и согревали. Следом раздался холодный вздох, что мягко окатил разгоряченное тело. Полезно для кожи. И потеть меньше.
В открывшейся стенной нише Ролдан разыскал одежду. На этот раз ничего вычурного, а удобный, свободный комбинезон. Мягкая ткань не раздражала невесомостью и глянцем, при этом ненавязчиво поддерживая болтающиеся участки тела.
Цвет немного подкачал. Комбинезон оказался серым, неприметного оттенка. Ближе к форме, корпоративных цветов. Менять настройки Ролдан не захотел, в любом случае этот удобный костюм предназначался для личного пользования, не предполагая социальных взаимодействий.
Эти мелкие, слегка утомительные процедуры помогали отвлечься от событий вечера. Ролдан перевел взгляд на стену, на которой отображались часы. С помощью команды можно вывести нужную информацию на любую поверхность в любое время. Ролдан оказался подвержен моде, предпочтя четкость, фиксированность, что создавали рамки.
Без ограничений, пусть излишних порой, жизнь становилась пресной.
Мягкое покрытие пружинило под ногами. Следы, оставленные босыми ногами, держались несколько секунд и исчезали. Ролдан прошел до терминала и уселся возле него. Грубоватый нарост торчал прямо перед ним, пялясь глянцевым глазом экрана. Физический терминал установили неспроста, а как напоминание о необходимости работать.
Маячащий постоянно на виду терминал просто невозможно выбросить из головы. Его не удастся смахнуть в сторону, как нежелательный экран с информацией.
В защитной жидкости находился разъем кабеля. Ролдан вздохнул и сунул пальцы в емкость, ощутив в первое мгновение сопротивление. Затем жидкость разошлась, пропуская пальцы.
Ощущение предполагалось приятным, жидкость источала ненавязчивый запах, была чуть теплой, ниже температуры пальцев. Чтобы не создавались неприятные ассоциации с погружением в иные отверстия с иными жидкостями.
Все равно от ассоциаций не отделаться.
Сейчас Ролдана не беспокоили эти закидоны мышления. Воспоминания о произошедшем вернулись сразу, как только он пересек границы кабинета. Комфортная обстановка не могла отвлечь от необходимости работать.
Усталость подговаривала отвлечься, заняться приятными вещами. Хотя бы просто отдохнуть. Протянув руку, Ролдан схватил из шкафчика возле терминала питательный батончик. Все такой же безвкусный и аморфный, как пожелал сам Ролдан, выставляя настройки раздатчика.
Одной рукой он сунул батончик в рот, чтобы унять голод, а другой рукой направил теплый штекер в основание черепа. Не лучшее расположение для контактных проводов, из-за чего штекер быстрее изнашивается, жилы проводов от постоянных изгибов ломаются.
Уже сейчас пропускная способность кабеля ниже на десять процентов.
Ролдан все равно отказывался от переделки, ведь бросающиеся в глаза коннекторы оскорбляли эстетические чувства знакомых. Да самому неприятно глазеть на них, когда стоишь перед зеркалом.
Под челюстью все еще заметна белая кожа, где ранее располагались коннекторы. Судя по всему, следы так и останутся, пока ветер перемен не вернет отверстия на эту сторону тела.
Одновременно жуя питательный батончик, Ролдан подключился к сети. Доступ по воздуху удобней, только не обеспечивает качества. Сейчас это важно. Кипа текущих дел лежала на краю зрения, фиолетовое нечто затмило все вокруг.
Несколько важных вызовов, уведомлений об уведомлениях отвлекали, так что Ролдан смел их. Все может подождать, какой бы вред это не нанесло его счету. Несколько кредитов, потерянных ради собственного спокойствия, не велика потеря.
На самом верху стопки лежала запись с наблюдательной точки. То самое, что рассматривал Ролдан на улице. Его-то он запустил, активировав панель управления. Подкрутил качество воспроизведения на максимум и повторил неприятную процедуру.
Смотреть на это во второй раз оказалось так же неприятно, как и в первый. Хотя по долгу службы Ролдан вынужден порой видеть подобное, это всегда тягостно. Жизнь оборвана. Каким бы никчемным и бесполезным гражданин ни был – на самом деле или так считал, – все равно это жизнь.
Последнее время воспроизводство людей снизилось. Слишком хорошо живется, как предполагают враждебные обществу элементы, которые всегда найдутся в любое время. Сами-то они с радостью пользуются всеми благами, при этом не желая исполнять собственные заветы.
Ролдан понимал, что движет такими людьми – не желание сделать жизнь лучше, а подавить чужую волю. Понимал и не принимал.
Как жизнь, так и разум для общества священны. Лезть в эти сферы просто аморально.
Потому происходящее на экране Ролдан не осуждал, какой бы дискомфорт не испытывал. Тем более эти, понятные с человеческой точки зрения чувства затмевала необходимость разобраться в событии.
Сбой в системе, некая ее уязвимость вынудила человека окончить бытие. Да еще таким неприглядным способом. Иначе он не мог привлечь внимание к проблеме. Серьезной проблеме.
Беда общества в том, что серьезных проблем у него предостаточно. Приходится прибегать к странным способам, чтобы заставить хотя бы на мгновение изучить вопрос. Через арт-объекты это уже не удается сделать.
Искусство всегда было инструментом. А как всякий инструмент, в нем существует ограничение. Человек все же не сможет взять в руки неприспособленный к его манипуляторам молоток.
Смерть привлекает внимание. Приковывает.
Это всего лишь рабочая гипотеза, – одернул себя Ролдан.
Пусть звучит она правдоподобно, нельзя подводить факты под теорию. Об этом издревле предупреждают всяких исследователей. В какой бы профессии они не были заняты, даже в такой низкой.
Ролдан прогнал воспроизведение дважды, затем убрал дождь. Применять обычный фильтр бесполезно, ведь алгоритмы скрадывают множество деталей. Ролдан решился на это, чтобы уж закрыть вопрос. Потом Берек пришлет полный отчет во всех видах его и формах.
Шесть часов звучали оптимистично. Пусть небесные машины эффективнее наземных, даже они ограничены инструментами, что «держат в манипуляторах». Не раньше завтрашнего вечера поступят данные.
Зная Берека, Ролдан не сомневался, что тот предпочтет выслать полный отчет. Во всех подробностях, даже таких, какие не требуются. Педантичность характерная для небожителей. Без нее не обойтись, когда решается вопрос смерти.
Запись, казалось, не внесла пояснений. Вздохнув, Ролдан перешел к другому вопросу, с которым будет возиться Захей.
И все же, профиль стоит осмотреть лично.
Не составляя запроса, ведь это уже не требуется, Ролдан соединился с внешним профилем объекта 1.
Все увиденное предстало в окне, обрамленном колоннами, как подсказал машинный интеллект – дорического ордера. Ролдан на мгновение отвлекся, листая данные, объясняющие, что это вообще значит.
К счастью, имелась обзорная статья. И к счастью, в ней уже содержалось пояснение, что данный ордер указывает на различные аспекты человеческой психики.
Уже при взгляде на колонны Ролдан ощутил, что установивший их на входе в профиль объект желает показать себя с позиции мужественности в ее исконном свете. Статья разъяснила, что данный ордер может указывать на склонность к аскетизму, ретроградству, косности мышления, а также – наоборот, в насмешке над данными элементами.
Ничего удивительного. Священные для отдельных групп символы обязательно станут насмешкой для других групп.
За колоннами располагалось приветливое окно на кремовом фоне с четким шрифтом, минимумом изображений и граф. Мысленно Ролдан сделал зарубку, отметив, что данный объект отличается от среднестатистического.
Обычно, проходящие через ведомства дела пестрят излишествами. Порой приходится использовать анализаторы или фильтры, чтобы убрать всю аляповатость, диссонирующую окраску, избыток предоставленной информации.
Объект 1 выглядел рациональным, склонным к аскетизму. При этом не лишенным самоиронии. Данные он предоставил в полном объеме, не утруждая изучающего их человека.
Как и в случае с Такашем, эта простота привлекала больше внимания, чем вся встреченная в сети аляповатость. Скоро маятник должен качнуться в обратную сторону и спокойность опять войдет в моду.
Ролдан задумался о необходимости заказать кремового цвета пиджак, в тон ему брюки со строгими, под древность стрелками. Но не изменяя себе наряд он решил дополнить алыми остроносыми туфлями. И броско, и не мозолит глаза.
Многим людям не хватает тонкости, потому бросаются в крайности, повинуясь импульсивной глупости.
Во рту сохранялось вяжущее послевкусие, оставленное разжеванным батончиком. Открыв рот, Ролдан поймал сосок поилки, через которую в рот хлынул мятно-лимонный напиток. В меру кислый, в меру сладкий с легким послевкусием горечи. Освежает и очищает.
Намеренно Ролдан не обращал внимание на имя жертвы. Имя, как особая метка на рабочем столе. Как стикер с важной записью. Удобная штука, полезная. Только избыток их обнуляет ценность самого инструмента.
Потому умерший оставался просто объектом 1. Долгая практика позволила выработать умение не смотреть на то, что нежелательно. В отличие от иных людей, Ролдан мог видеть нежелательное. Просто не хотел. Когда того требовала необходимость.
Под окном с профилем располагались тянущиеся десятками нитей дорожки связей. Все люди, с которыми связан объект. Среди них наверняка окажется объект 2. А также плачущие или радующие родственники умершего – в зависимости от их религиозных, философских воззрений.
На это не имело смысла отвлекаться. Ролдана удивило то, что связей всего десяток. И все толстые, то есть, установленные лично умершим. При этом не имелось косвенных связей.
Ролдан проверил. Нет, фильтр отключен. Обычно приходится запускать алгоритм, что разрубал гордиев узел. Для понимания последнего понятия не приходилось обращаться к справочной базе. Данную метафору Ролдан узнал на прошлом деле. Память еще свежа.
Фильтр действительно отключен. И это не ошибка системы. Покрутив ползунок, причем фактически используя собственные манипуляторы, Ролдан добился уплотнения видимых связей и их последующего обесцвечивания.
Иных связей не возникло.
А это странно. Всегда есть знакомые знакомых, что отмечают тебя в своих воспоминаниях, фиксируют твою деятельность. Не важно. Таких связей полно, как бы далеко в дебри человек не забрался.
Да любой техник, ремонтирующий технику, оставит след в истории объекта.
Вывод напрашивался неприятный. Объект 1 или 2 удалил следы.
Об этом следует информировать Берека. Он сможет раскопать потертые следы. Ролдан поморщился. Отвлечь сейчас ангелочка, значит растянуть его работу еще на двое суток. В лучшем случае.
Оставив уже фактическую зарубку в памяти, Ролдан отложил мысль и вернулся к профилю.
Дальше все просто: интересы, развлечения, последняя активность. Ничего оригинального, к чему могло прицепиться внимание. Объект 1 жил в десятом округе, в небольшой комнате. Ролдан вывел изображение, а также схему жилища. Стандартная мебель, подобранная в соответствии с цветовым кругом. Желтые и коричневые тона, обои с изображением старого леса. Из-за сосен едва пробивается небо.
Увидев сосны, Ролдан поморщился.
Прокрутив изображение во все стороны, Ролдан убедился, что это обычное жилище обычного человека.
Начало закрадываться неприятное подозрение.
В углу стояла гитара, стойка из алюминия, вставки искусственного дерева. Приблизившись, Ролдан убедился, что входные разъемы имеют следы износа. Незначительные, если уж быть привычно педантичным, то чуть больше тысячи подключений через этот разъем происходило.
Ролдан отбросил статистику, предоставленную по запросу. Сверившись с профилем, он убедился, что объект 1 всего как стандартный месяц занимается с инструментом.
Если подозрение верно, то тысячу подключений следовало растянуть на три месяца. Однако, люди не действуют по стандартным схемам.
Вновь сверившись с профилем, списком интересов, Ролдан убедился, что объект 1 характеризовался как целеустремленный, умеющий концентрироваться гражданин. Можно заставить алгоритмы нагреться, рассчитывая время, что объект затрачивал на прокрастинацию. Это казалось излишним. Сейчас.
Подозрения можно отбросить?
Ролдан хотел надеяться, что – да.
Если не искажение данных, тогда что это может быть?
Простая случайность?
Шутка?
Совпадение?
Все варианты сводились к одному. Понимая, как работают факты, Ролдан склонялся, что все его подозрения являлись плодом воспаленного воображения. Он устал, замерз и голоден.
Надеясь, что по свежим следам удастся установить истину, Ролдан только запутался. Пошел по следу не только не ложному, но вообще не существующему. Жизнь намного проще и в этом ее жуткая правда.
Не существуют никаких заговоров. Эти двое не пытались хитрым способом указать на уязвимость. Никто не стирал данных. Подумав о последнем, Ролдан стер заметку о том, чтобы переговорить с Береком. Хотя не сомневался, что эта мысль будет донимать его постоянно. Вечерами, темными и одинокими. Особенно в такое время, когда давление воздуха снизилось, магнитные бури усилились.
Вздохнув, Ролдан оторвался от терминала. Разрывать соединение грубо он любил. Это как бы ставило точку в сознании, отвлекая от необходимости разбираться с мутными делами ведомства.
Ролдан осознавал, что можно придумать тысячи гипотез, что сводятся по факту к одной двумя. Дело не сдвинется с мертвой точки. По горячим следам не удастся разобраться. Если объект 2 известен, Захей с ним познакомится.
Из этого следовал вывод – пока коллеги не предоставят отчет, смысла трепыхаться нет.
А это значило, что лучше расслабиться и забыть обо всем.
Уходя – еще не из кабинета, а из дела, – Ролдан вызвал на экран страницу с профилем объекта 1. Пусть уж дело имеет ярлык. Имя станет хорошим отличным маркером. Не хуже других.
Ушедший носил имя Баррид Суттон. Именно так, с излишними согласными в двойном имени. Многие используют атавистическое обозначение двойного имени. Например, сам Ролдан. Это по большей части бессмысленно, потому что сеть может выдать десятки аналогичных профилей.
Тех же Ролданов Баснажей не меньше тысячи. Не все из них проживают на планете, бесспорно. Не углубляя запрос, можно утонуть в обилии граждан.
