Алексей Елисеев
Звёздная Кровь. Изгой V
209.
– Я должен отправиться немедленно на поиски моей супруги.
Генерал внимательно посмотрел на меня, сложив руки на столе.
– Младший офицер, вы понимаете, что просите у меня невозможное? – сказал он после некоторой паузы. – Вы Восходящий, и ваши способности не раз спасали наших бойцов и ситуацию в целом. Вы в одиночку способны переломить исход сражения, что уже демонстрировали не раз и не два.
– Понимаю, генерал, – ответил я. – Но я гарантирую, что вернусь как можно скорее.
Он покачал головой.
– Предстоит наступление, Кир, – продолжил генерал. – Четырнадцатый легион играет ключевую роль. Я вам сочувствую, но отпустить вас сейчас, как важную часть легиона, просто не могу. Мы не можем позволить себе потерять такого ценного офицера, как вы.
– Но… Если всё пойдёт хорошо, я обернусь за две недели.
– Кроме того, – перебил он и с нажимом продолжил, – путешествия в Единстве смертельно опасны. Вас могут ранить, покалечить или убить, и тогда мы потеряем вас если не навсегда, то надолго. Я не могу рисковать вами, отпуская в эту авантюру.
Я почувствовал, как внутри всё сжимается. Слова застряли в горле.
– Предлагаю вам дождаться окончания боевых действий, – сказал он мягче. – После этого я с радостью выделю часть сил легиона для полномасштабной спасательной операции.
– Но это может оказаться слишком поздно, – возразил я.
Генерал встал из-за стола, обошёл его и положил руку мне на плечо.
– Кир, поверьте, я понимаю ваши чувства, – сказал он искренне. – Но сейчас вы нужны здесь больше, чем где-либо ещё. На наших плечах лежит судьба этой военной кампании. Что произойдёт в случае нашего поражения не мне вам говорить.
Я кивнул, не находя сил спорить.
– Разрешите идти? – тихо произнёс я, внутренне испытывая полное смятение.
– Идите, – вздохнул он, возвращаясь к своим бумагам. – И прошу вас обдумать мои слова.
Покидая штабную палатку, я ощущал себя опустошённым. Словно весь мир рухнул вокруг, оставляя лишь холодную пустоту. Ноги не слушались, я шёл, не замечая ничего вокруг. Голоса солдат звучали приглушённо, как сквозь толстый слой ваты.
Вернувшись в свой шатёр, я остановился у входа. Внутри было темно, только ночной свет Трона Вечности пробивался внутрь, рисуя бледные узоры. Я прошёл внутрь, сел на раскладной стул и снял шляпу, не глядя бросив её на стол.
Мысли вихрем проносились в голове. Предательство ли уйти сейчас? Смогу ли я жить с мыслью, что оставил товарищей в трудный момент? Но и оставить поиски Светы я тоже не могу. Соболь, конечно, отправится за ней в любом случае, но готов ли я отдать поиски другому человеку? Пусть это самый близкий мой друг в Единстве, и я всецело ему доверяю, но… Просто остаться в стороне было выше моих сил.
Оглядевшись, я внезапно почувствовал решимость. Время для сомнений прошло. Я должен был действовать.
Вскочив со стула, я начал быстро собирать самое необходимое. В один из моих крипторов полетел, запас патронов для револьверов и небольшой кинжал – память о Леоне. Оружие, верный меч и пара револьверов – всегда при мне.
Накинув шинель на плечо и закрепив ремни, я бросил взгляд на шатёр. Здесь осталось многое, но сейчас это не имело для меня значения.
Что мне в сущности нужно? Не так уж и много. Направившись наружу, остановился и прислушался. Снаружи стояла тихая ночь, лишь редкие голоса часовых нарушали спокойствие лагеря. Я знал, что если сейчас меня заметят, то могут попытаться остановить. Хотя… Это только если Витор отдал соответствующие распоряжения, в чём уверенности не было. Идти? Но есть ли у меня выбор? Я сдружился и сроднился со многими легионерами. Взять того же сурового Брогана или отчаянного храбреца Алрика.
Вернувшись, я сел на походную кровать и активировал Скрижаль, вызвал из Руны бутылку цветочного бренди. Сорвав воск, вытащил пробку и налил себе в кружку. Если сделаю сейчас шаг за порог, с этой частью моей жизни будет покончено. Вернуться… Можно будет постараться сделать это, но сомневаюсь, что мне дадут такую возможность. Если и позволят, то всегда будут смотреть на меня как на предателя. О дальнейшей карьере можно будет забыть. Зачем мне может понадобиться возвращаться? Всё очень просто. Легион – лучшее известное мне место для продолжения Восхождения и набора личного могущества. Лучше, наверное, только мобильное Копьё Кронка.
Но Света – это моя жена. Раньше я не представлял, где мне искать её в огромном Единстве, сейчас у меня есть надёжная зацепка и средство передвижения чтобы добраться и вывезти её в Аркадон. Или не в Аркадон, а куда-нибудь ещё…
Так что меня останавливает, от того, чтобы вызвать шлюпку с «Золотого Дрека»? Присяга? Я служил своему новому отечеству верой и правдой. Никто не обвинит меня в обратном. А как поступает отец-командир, когда потребности есть у меня?
Сделав большой глоток бренди, я ощутил, как тёплая жидкость обжигает горло, а жар, упав в желудок, разлился по телу упругой волной. Вкус напоминал о прошедших битвах, о потерях и победах, о тех, кто остался позади. В голове стучала лишь одна мысль: «Я не могу оставить её. Я должен действовать».
Донышко кружки впечаталось в столешницу с такой силой, что глиняная кружка зазвенела.
«Генерал должен понять! Он не может отказать мне в таком важном деле!», – пытался убедить себя я.
За тканью палатки тихо жил своей будничной действительностью военный лагерь. Далёкий крик часового, бряцание котелков, приглушённые разговоры – всё это казалось чужим и далёким. Всё это казалось наваждением. Я остался один. Меня не поняли. После всего, что я сделал для легиона, они не могут просто отвернуться от моих нужд. Хотя… Какое там “не могут”? Уже отвернулись. И всем вокруг всё равно. Один был, когда мой спасательный модуль шарахнулся с размаху о поверхность Единства. Один сам за себя я остался и сейчас, посреди большого военного лагеря.
Кулаки сжались так, что ногти больно впились в ладони. Ярость вспыхнула внутри, словно пламя. Перевёрнутый стул, с грохотом полетел на пол.
Я отдал легиону всё! Сражался на передовой, рисковал жизнью, выполнял приказы тогда, когда, казалось, их нет возможности выполнить! А когда нужна помощь – меня просто отбрасывают в сторону! Война важней! Конечно, кому интересны проблемы маленького человека…
Взгляд упал на карту, лежащую на столе. Красные и синие линии обозначали позиции, планы наступлений. Схватив её, я скомкал дорогую тростниковую бумагу и бросил в угол.
И пусть я не маленький человек, а целый Восходящий, тем внимательней им надо бы было отнестись к моей просьбе. Но им плевать! Для них я всего лишь очередной инструмент, пешка на этой проклятой доске!
В желудок упала ещё порция бренди, и гнев постепенно затих, уступая место холодному расчёту. Я сел на кровать, тяжело дыша. Может, есть другой способ? Ещё не всё потеряно? Наломать дров в гневе проще простого. В голове начали складываться планы. Что, если поговорить с Витором ещё раз? Привести ему новые аргументы. На него это не подействует, он уже для себя всё решил. Сомневаюсь, что он изменит своё мнение.
Отчаяние накрыло чёрной волной. Силы словно покинули тело, мир вокруг будто потускнел. Бутылка звякнула о край глиняной кружки.
Что же делать? Я потерян. Оставить товарищей равносильно предательству, но и бросить Свету не могу. Пусть я почти её не помню, но это не отменяет того, что мы венчанные супруги. Голова опустилась, взгляд застыл на дощатом полу шатра. Тишина давила на уши, сердце билось медленно и тяжело.
В желудок упало ещё грамм пятьдесят бренди.
Может, действительно, стоит смириться и ждать? Но что, если она в опасности прямо сейчас? А я сижу здесь и ничего не могу сделать. Кулак снова сжался до хруста в суставах.
В глубине души что-то щёлкнуло. Я вздохнул, выпрямился, приняв решение.
«Если не могу получить разрешение, значит, должен идти без него». Решимость и жажда деятельности вернулись, но теперь они были обдуманными, взвешенными и холодными.
Я надел широкополую шляпу и повернулся к выходу. Последний взгляд на шатёр – место, которое было мне домом последние месяцы. Возможно, не вернусь сюда больше. Возможно, меня объявят дезертиром. Но я принял решение и готов принять все последствия.
Ночь встретила меня прохладным ветерком. Лагерь погрузился в сон, лишь кое-где я видел тени часовых.
– Далеко собрались, первый офицер? – настиг меня вопрос в спину.
210.
Я замер на месте, сердце пропустило удар. Время словно остановилось, как бывало, когда я входил в боевой транс. Плавно, будто преодолевая сопротивление воздуха, обернувшись, увидел, что в тени шатра, стояла массивная фигура, выделяясь на фоне тусклого света лагерных огней. Это был мужчина в мундире легионера, крепкий, как столетний дуб, с квадратным подбородком и глубокими глазницами, скрывающими глаза в данный момент. Широкополая шляпа отбрасывала глубокую тень на лицо. Внешне он был похож на Брогана, но штаб-сержант кряжистей, ниже и шире в плечах.
– Далеко ли собрались, первый офицер? – повторил он нагло, выходя из тени.
На незнакомце была выцветшая форма со знаками различия младшего офицера третей статьи. В цепочке званий он был младше на два чина. Я автоматически положил руки на рукояти револьверов, готовый к любому развитию событий. Внутри всё сжалось, но лицо во время этих манипуляций оставалось бесстрастным.
– Кто интересуется? – коротко и не слишком вежливо бросил я.
Он вышел из тени и прищурив глаза, внимательно меня изучал.
– Знаю я твои дела, Кир, – произнёс он тихо. – Решил избежать встречи со старыми друзьями? Не так ли?
– Ари? – наконец узнал я здоровяка. – Ари Чи.
Я молчал, не сводя с него взгляда, а он тихо рассмеялся. Мы стояли посреди военного лагеря, вокруг нас дремали палатки рядовых, а над головой раскинулось удивительное ночное небо Единства. Где-то вдалеке раздался крик ночной птицы, и ветер донёс запах дымящих догорающих костров.
Мы обменялись коротким рукопожатием. Из-за шатра вышел Ха’Нми’Юн, которого я узнал сразу в отличие от Ари Чи. Хан обладал очень яркой внешностью. Это был темнокожий юноша с длинными чёрными волосами. Он расплылся в широкой радостной улыбке.
– Кир! А мы к тебе в гости, – заявил он поднимаясь. За спиной у него висела старая, потёртая гитара. – Думали, спишь ты уже или нет.
Ари Чи, высокий и мускулистый юноша, молча курил трубку из тёмного дерева с длинным мундштуком. Он посмотрел на меня своими ясными, голубыми глазами, в которых читалось беспокойство.
– Что-то случилось? – спросил он, выпуская кольцо сладковатого дыма в ночной воздух. – На тебе лица нет, дружище.
– Всё в порядке, – соврал я, стараясь выглядеть невозмутимо. – Что вы здесь делаете? Проходите внутрь, раз пришли.
Хан хмыкнул и, проходя мимо меня, заглянул в шатёр.
– Не очень-то ты рад нам… Ого! Да у тебя здесь разгром, – заметил он, поднимая с пола скомканную карту. – Неужели настолько без друзей скучно стало, что решил у себя начать делать перестановку?
– Просто искал кое-что, – отмахнулся от вопроса я. – Чего вам нужно?
Хан устроился на моей кровати, перебирая струны гитары. Мелодия накатывала волнами, вызывая воспоминания о далёких спокойных вечерах.
– Решили заглянуть, проведать, – ответил он беззаботно. – Давненько не беседовали по душам.
Ари Чи прислонился плечом к стойке шатра, скрестив руки на груди. Его меч с длинной рукоятью покоился у пояса, а из-под расстёгнутого сюртука виднелась повязка на руке, подвязанной к шее.
– Видимо, мы не вовремя, – сказал он спокойно, не сводя с меня взгляда. – У тебя точно всё хорошо, Кир?
– В самый раз вы, – вздохнул я, понимая, что они так просто не уйдут. – Что у тебя с рукой, Ари? Покажешь?
Он опустил взгляд на перебинтованную конечность.
– Пустяки. Царапина, – отмахнулся он, но я заметил, как он сжимал зубы от боли. – Стрела. Наконечник недавно вырезали.
– Покажи, – приказал я, жестом приглашая его к столу.
– Да, говорю же, ерунда…
– Садись, – поднял я стул и надавил здоровяку на плечи, усаживая его.
Ари Чи помедлил, затем всё же сел на стул. Я достал из криптора свои медикаменты и инструменты.
– Рана гноится, – заметил я, аккуратно развязывая грязную повязку. Запах тлена ударил в нос, и я поморщился. – Почему ты сразу не пришёл ко мне?
– Служба, то, сё, – пробормотал он и, побледнев, отвернулся. – Думал, само заживёт…
– «Само заживёт»… Терпеть не могу таких упрямцев, – проворчал я, готовя скальпель. – Ты бы хоть подумал, в каком себе месте ург ковырял этой стрелой, прежде чем она в тебе оказалась. Это может плохо кончиться, друг мой. Легионные санитары тебе руку отпилят, если увидят, что рана гноится.
Ха’Нми’Юн перестал играть и встревоженно наблюдал за нами, его тёмные глаза блестели в полумраке.
