Алексей Евтушенко
Пока Земля спит
Глава 6
С формальностями и всем прочим мы закончили до вечера – по земному времени, понятно. Меня порадовало, что договор был составлен не только в электронном виде, но и на бумаге. В двух экземплярах, как положено, и на трёх языках (общегалактическом, лируллийском и русском). Оказалось, что не только человечество предпочитает составлять и хранить серьёзные документы в материальном виде (не исключая при этом и электронный).
– С одной стороны, казалось бы, анахронизм, – прокомментировал лируллиец, отдавая мне мой экземпляр договора. – Но отмирать этот анахронизм никак не хочет. А мы не сторонники форсирования каких бы то ни было процессов в обществе, если это не продиктовано крайней необходимостью.
Подобный подход меня вполне устраивал. Равно, как и форма договора вместе с его содержанием – простым, как мне показалось, и понятным, не требующим консультаций с юристом. Нет, я, конечно же, отдавал себе отчёт в том, что иду на определённый риск, подписывая документ без серьёзного юридического анализа. Но каким образом, скажите на милость, я мог бы подобный анализ провести, даже если бы захотел?! Вот то-то и оно. К тому же, как явственно следовало из текста, никаких санкций, кроме прекращения финансирования, в случае нарушения договора с моей стороны последовать не могло. А вот я теоретически мог подать на своих работодателей в арбитражный суд при Галактическом Совете, если они не станут платить мне деньги за выполненную работу. Почему «теоретически», объяснять, надеюсь, не нужно. Но мне показалось, что задумываться над тем, как претворить теорию в практику, не придётся. Чему весьма поспособствовали ровно четыре тысячи евро наличными, выданными мне в качестве аванса немедленно после подписания бумаг.
– Русские любят наличные, – прокомментировал Марк, вручая мне пачку новеньких, достоинством в сто евро, банкнот. – Мы это учли. Да и кто не любит? Но впредь оплата будет поступать тебе на счёт.
– У вас здесь что, своя типография? – подмигнул я, пряча деньги во внутренний карман куртки.
– Обижаешь, – не понял или не захотел понять избитой шутки Марк. – Евро настоящие. Мы не фальшивомонетчики, хотя, как ты, наверное, догадываешься, подделать любую земную валюту нам ничего не стоит.
– Верю, верю, извини, – вздохнул я. – Мы с тобой слишком мало знакомы, чтобы я заранее чувствовал, какую шутку ты поймёшь, а какую нет. Кстати, а как вообще у вас, лируллийцев, с чувством юмора? А заодно и у этих каравос Раво? Хотелось бы знать заранее, чтобы потом не облажаться, сам понимаешь.
– У нас, лируллийцев, чувство юмора очень специфическое, – сказал Марк. – В двух словах не объяснить. Да и в тысяче двух тоже. Но оно, чувство это, есть, можешь не сомневаться. Что же касается каравос Раво, то вся нужная тебе информация о них и не только о них заключается здесь, – он протянул мне на ладони изящную, плоскую, размером и видом напоминающую медальон вещицу. Схожесть с медальоном подчёркивалась ещё и тем, что к вещице за проушину была прицеплена тонкая золотистая цепочка.
– Это называется на нашем языке микнс, – продолжил Марк. – Что-то вроде универсального носителя и передатчика информации. Настроен лично на тебя. У вас есть похожие устройства – те же компьютеры или мобильные телефоны, но до микнса им пока далеко. Возьми.
Я взял «медальон» и поднёс к глазам, разглядывая.
Плоский серебряный кружок, внутри которого расположен второй – золотистого цвета. Как будто в центр новенькой пятирублёвой монеты врезали десятикопеечную. Тоже новенькую. Убрав с обеих при этом все надписи и узоры, но оставив кант – идущее по окружности ребро. Внизу, на серебряном поле, посверкивают бриллиантовыми огоньками три малюсеньких камушка. Точно над центральным камушком, но уже на краю золотого кружка, ещё один, отливающий фиалковым светом. Не слишком замысловато. И в то же время стильно. Если кто спросит, можно соврать, что это украшение, и дело с концом. Собственно, и врать не надо, достаточно сказать половину правды, так как на шее, например, эта штука и впрямь будет смотреться украшением.
– Платина, золото, настоящие бриллианты и сапфир, – ответил на мой невысказанный вопрос Марк. – Цепочка из титанового сплава высокой прочности. Всё сделано с учётом земных технологий и нашего представления о вашем дизайне. Похоже на украшение?
– Похоже, – признал я. – Как им пользоваться?
– Повесь на шею.
Ага, значит, правильно догадался. Эх, не думал я, что придётся носить на груди что-либо, кроме православного крестика. Ладно, авось сильно мешать не станет, и Господь меня простит. А на ночь буду снимать.
– Так. Что дальше?
– Видишь золотой кружок? Сожми пальцами с двух сторон, поверни направо, по часовой стрелке до щелчка, потом влево, против часовой, до щелчка и ещё раз влево до щелчка же. Так, чтобы сапфир на золотом поле совмещался с центральным бриллиантом на платиновом. И отпусти. Ничего сложного.
Сжал, повернул… Щёлк. Теперь в обратную сторону… Щёлк. Щёлк. Так, теперь отпустил.
Окружающее меня пространство (мы сидели там же, за тем же столиком, только без выпивки и закуски) исчезло вместе с Марком, и вместо него возникло другое. Тоже нечто вроде зала, но с обычным, а не купольным перекрытием. И размером поменьше. Большая комната, скажем так. Ровного белого – белее, наверное, и не бывает – цвета.
Только я успел подумать, что понятия о хорошем дизайне помещений у нас с лируллийцами явно мало совпадают (что это ещё за больнично-стерильные мотивы?), как в противоположной стене возникла дверь, и в белый зал танцующей походкой вошла девушка.
Это была очень красивая девушка.
То есть это была такая красивая девушка, что красивее я не встречал в своей жизни, как бы пошло ни выглядела и ни звучала эта фраза.
При этом красива она – девушка, а не фраза! – была не какой-то там недоступной, глянцевой, отфотошопленной[5] и загримированной журнально-экранной красотой, если вы понимаете, что я имею в виду, а красотой живой, весёлой и даже почти домашней, – так бывает красива девчонка с соседней улицы, которая время от времени попадается навстречу, но тебе всё никак не удается с нею заговорить. И даже не потому, что решимости не хватает, а просто случай удобный не подворачивается – то она явно спешит, то тебе некогда, то ещё что-нибудь не так.
Ростом она была то, что надо – её брови на уровне моих губ (я невольно поднялся при её появлении). Не худая и не полная, чуть курносенькая, со смеющимися, широко расставленными рыжими глазами и одета в короткое, открывающее стройные босые ноги красное платье, перехваченное в талии жёлтым поясом.
Ярко, броско, сексуально.
Но в меру.
Особенно, если вовремя вспомнить, что это всего лишь продукт цифровых технологий. К тому же инопланетных.
– Привет, – поздоровалась она, останавливаясь в трёх шагах (мне даже показалось, что я уловил свежий запах, идущий от её чисто вымытых светло-русых волос). Надо же, и голос в точности такой, как мне нравится, – мягкий, низковатый, без малейшего признака этих, нетерпимых мною, визгливых капризно-стервозных ноток, способных не хуже ножа или опасной бритвы насквозь прорезать мужское самообладание любой толщины. – О чём будем разговаривать?
И улыбнулась.
Ещё и мои любимые ямочки на щеках! Ну, лирулла, ну, спасибо. И когда только успели, интересно? Или это у них такой стандарт, заранее приготовленный? Нет, сказано же было, что устройство – минск этот… нет, не минск. И не микс. Микнс, вот. Нечто среднее между столицей Белоруссии и смесью по-английски. А может, моё собственное воображение каким-то образом дорисовывает цифровую картинку? Надо будет спросить потом у Марка.
– Как тебя зовут? – спросил я.
– Пока никак. Имя должен дать мне ты, потому что я тебе принадлежу.
Замечательно. Не буду скрывать, это тешит мою древнюю мужскую самость.
– Хорошо, я дам тебе имя. Но чуть позже, когда придумаю. А пока я хотел кое-что узнать.
– Отлично. Говори, что именно.
– Где тебя сделали?
– На планете Лирулла.
– Для чего ты предназначена?
– Для того чтобы давать тебе информацию и общаться на любые темы, – она улыбнулась, как мне показалось, со значением.
Вот, чёрт, Дёма, помни, перед тобой всего лишь изображение. Да, очень реалистичное, но это уж никак не живой человек. А, кстати, насколько реалистичное?
Я протянул руку, имея намерение дотронуться до её щеки.
Не прекращая улыбаться, девушка отстранилась.
Играем, значит? Ладно…
– Не стоит, Дементий, – прозвучал, словно с потолка, голос Марка. – Это твой виртуальный гид и собеседник, не более того.
– То есть это программа или уже искусственный интеллект? – спросил я напрямик.
– Всё-таки программа. Но очень сложная, гибкая и не без элементов искусственного интеллекта, ты задал правильный вопрос. Возможно, мы слегка перебрали с её… как бы это выразиться… сексуальной привлекательностью, так ты скажи, исправим. Любой образ по твоему желанию.
– Хм… оставим, пожалуй, этот. Пока. А что нужно сделать, чтобы выйти из программы?
– Скажи внятно: «Конец работы». Или выключи микнс руками. В обратной последовательности. Три раза по часовой, один – против.
– Конец работы, – сказал я.
Девушка повернулась ко мне спиной и скрылась (сзади она смотрелась ничуть не хуже, чем спереди) за возникшей и тут же исчезнувшей в стене дверью.
Щёлк.
Белая комната вокруг меня превратилась в знакомый уже зал.
Я огляделся.
– Всё нормально? – спросил Марк.
– Абсолютно. Как я понимаю, эта… этот мой виртуальный гид покажет и расскажет всё, о чём я попрошу?
– Да. В пределах того объёма информации и с учётом тех программ, которые имеются в микнсе. По сути, микнс, как я уже говорил, – это компьютер, только от тех, что известны тебе, он отличается так же, как наш межзвёздный галактический крейсер от ваших космических ракет на химическом топливе. Кроме всего прочего, с его помощью ты будешь один раз в неделю в любое удобное для тебя время связываться со мной и докладывать об успехах и неудачах. Первых, надеюсь, будет гораздо больше, чем вторых. Или просто сообщать, что ты жив и здоров. Существует также экстренный режим связи. Подзаряжать микнс не надо. У него мощный автономный источник питания, рассчитанный на земной год непрерывной работы.
– Ни фига себе, – я несколько обалдел от такого срока. – Год?! Там что, какая-то атомная батарейка? Микрореактор?
– Кроме атомных реакторов, существуют иные способы вырабатывать дешёвую энергию, – сказал Марк. – И к тому же практически безопасные. Но в микнсе действительно батарейка. Просто очень ёмкая и надёжная. Тебе рассказать, каким образом она устроена?
– Пожалуй, не стоит, – отказался я. – Поверю тебе на слово. А эти каравос Раво передачу не засекут? Электромагнитные волны – они и в Африке электромагнитные волны.
– Поэтому и связь раз в неделю, если не считать экстренную. И так, чтобы рядом не было никаких каравос Раво и людей. То же самое относится и к работе с микнсом вообще. У него есть защита, я расскажу, но лучше не рисковать понапрасну. Но и не забывай, что данный конкретный микнс – последняя разработка, нашим контрабандистам неизвестная. Они же всё-таки преступники, а не представители спецслужб. Да, умные и отлично оснащённые технически, но преступники. И психология у них соответствующая. Главное – нажива.
– Нажива наживой, но о собственной безопасности умный вор и контрабандист не забывает, – сказал я. – Как бы не попасться мне с этим микнсом. Разработка-то им неизвестная, но у нас на Земле и вовсе таких устройств нет.
– Несомненно, риск присутствует, – согласился лируллиец. – Но его величина зависит от нашей и лично твоей осторожности. Пользуйся микнсом с умом и оглядкой. Но помни, что просто так его не засечь. Это, в принципе, очень и очень сложно, поскольку нужно знать, что искать. Тот же мобильник в твоём кармане смажет картину для ищущего, и не только он, – мы же буквально купаемся в ЭМИ[6]. Особенно в городах. К тому же микнс, находясь в рабочем режиме, отлично защищён. Он сам сканирует ближайшее окружающее пространство на предмет появления в нём посторонних особей размером с крупную собаку, а также засечёт любые попытки обнаружения его с помощью электромагнитного излучения любого вида. И, как только засечёт, тут же об этом сообщит и, если ты по каким-то причинам не отреагируешь, прервёт работу самостоятельно. Опять же, когда микнс выключен, он излучает не больше монеты. Дальше. Микнс – всего лишь твой помощник, советчик, но ни в коем случае не инструмент для достижения цели.
– А что же тогда инструмент? – спросил я.
– Ты сам. Вся основная информация, все доказательства преступной деятельности контрабандистов будут спрятаны у тебя здесь, – он постучал пальцем себе по лбу. – И когда доказательств этих будет собрано достаточно, мы извлечём их из твоей памяти безо всякого для тебя вреда.
– И такая запись будет являться уликой на суде?
– Конечно. Но не сама по себе, а вкупе с тобой самим, как живым свидетелем. Суду нужно убедиться, что запись снята именно с твоего мозга и является записью именно твоих настоящих воспоминаний, а не ложных, кем-то специально подсаженных. Такие случаи бывали. Технология подсаживания ложной памяти весьма сложна и дорогостояща, но она существует. Отсюда вывод: во что бы то ни стало ты должен остаться в живых. Это в наших общих интересах. Поэтому главное правило одно: на рожон не лезть, героизм не проявлять, действовать предельно осторожно.
– Ясно, учту, – я спрятал микнс под майку. – Тоже мне нашёл героя, а то я без тебя не догадываюсь, что нужно быть осторожным. Предельно. Деньги деньгами и дело делом, но ставить на карту свою молодую жизнь я не собираюсь ни при каких обстоятельствах.
– И это правильно. Ты, повторяю, нужен нам живой.
– Слушай, Марк, – я решил сменить тему, – всё хочу тебя спросить и забываю…
– О чём?
– Для чего здесь эти клумбы, покрытые травой? Смотрю, смотрю и никак не могу понять. Вроде как для красоты? Или они имеют какое-то функциональное значение?
– Ну, Дементий, – засмеялся Марк, – даже не ожидал. При твоей-то сообразительности!
– Ты не выделывайся, а покажи пальцем, – процитировал я старый анекдот.
– Комфортнее всего мы, лируллийцы, себя чувствуем, когда врастаем корнями в землю, – сказал он. – А это место – что-то вроде кают-компании. Теперь понимаешь?
– Надо же, ёжик в тумане, – покачал я головой. – Спасибо. Действительно, мог бы догадаться и сам.
…На Землю мы вернулись перед самым рассветом.
– Твоё исчезновение не должно вызывать серьёзных вопросов, – объяснял мне Марк незадолго до старта с Луны. – Эсэмэска, посланная родным, их не успокоит, если ты в ближайшее время не появишься. Не говоря уже о коллегах и начальстве на работе.
– С работы я теперь уволюсь.
– Зачем? Ни в коем случае.
– А как же…
– Твоя работа, Дементий, – идеальное прикрытие для каравос Раво. Подумай сам, кто, кроме установщика и настройщика любого рода может незаметно установить и подключить устройство для записывания сновидений? Их ведь с улицы не достать, нет ещё пока таких технологий.
– Погоди, ты хочешь сказать, что мои коллеги работают на каравос Раво?
– Некоторые – наверняка. Но вообще-то большей частью контрабандисты предпочитают действовать самостоятельно. Для того, чтобы проникнуть в квартиру, когда хозяева отсутствуют, и незаметно приспособить в спальне крохотные записывающие устройства, большого умения не надо. С их воровской точки зрения, разумеется. Потом, через некоторое время, они возвращаются, забирают устройства, перебрасывают информацию на другие носители… Это и правда не слишком трудно. Люди и не подозревают, что у них что-то там крадут. С какой стати, если из квартиры или дома ничего не пропадает? А раз не подозревают, то, значит, и не замечают, что кто-то наведывался в их жильё, когда они отсутствовали.
– Да, – вздохнул я. – Инопланетяне, оказывается, среди нас, а мы и не знаем. Прямо как в кино. То есть, получается, они подделываются под людей? Но это сложно. Я даже не внешний вид имею в виду, а модель поведения, повадки, речь.
– Не так уж и сложно. Даже у меня, лируллийца, это получается, как видишь. Люди ведь в абсолютном своём большинстве доверчивы и невнимательны. А каравос Раво и вовсе гуманоиды, от человека практически неотличимы. Плюс актёрские способности, которые фактически заложены у них в генах. Что и немудрено. Среди каравос Раво есть семейные кланы, которые в течение многих и многих поколений живут исключительно на преступные доходы. Я хочу сказать, что актёр – прекрасная и честная профессия, а талант актёра сам по себе…
– Да понял я, Марк, понял, что ты, в самом деле, как ребёнку мне объясняешь. Я сам в любительском театре играл. Любой талант и мастерство по-разному можно использовать.
– Вот именно. Извини, я иногда бываю не в меру дидактичен.
– Охренеть, какие ты слова знаешь. Я прямо тобой восхищаюсь. И тем не менее. Как мне к ним внедриться конкретно? Что я должен для этого сделать? Не могу же я в самом деле вот так прийти и сказать: «Ребята, я знаю, кто вы такие, и хочу на вас работать за большие деньги»!
– В микнсе есть подробная инструкция на этот счёт, – сказал Марк. – Но если коротко, лучше всего немного подставиться. Сделать так, чтобы они сами на тебя вышли.
– Дать объявление в газете? – усмехнулся я. – Молодой исполнительный человек ищет работу у каравос Раво. Сохранение тайны гарантируется.
Лируллиец посмотрел на меня долгим взглядом.
– У нас есть чувство юмора, – сказал он, наконец. Но почему-то не засмеялся.
«Челнок» лируллийцев опустился в предутреннем лесу, издав шума не больше еловой шишки, упавшей с ветви.
«Всё-таки фантастические технологии у ребяток, – подумал я в несчётный раз. – Понятно, отчего тема НЛО у нас околонаучная. Мягко говоря. Попробуй засеки такую штуку, если она движется в сто с лишним раз быстрее пули да ещё и фактически бесшумно. Хотя, что мне известно о современных средствах обнаружения той же нашей российской или американской ПВО? Ровным счётом ничего. И в войсках не тех служил и вообще никогда пристального интереса не проявлял. Так, в общих чертах. Ладно, хрен с ним со всем, не о том думаю».
– Приехали, – сообщил Марк. – Тебе пора, скоро рассвет. Иди точно на восток, по компасу. Фонарик не забыл?
Я похлопал по карману куртки.
– Хорошо. Значит, через полтора километра будет шоссе. Направо – в город, налево… э-э… в другую сторону.
За моей спиной, причмокнул, открываясь, люк. Свежий ночной воздух майского леса смешался с безвкусной атмосферой «челнока».
– Я помню, спасибо.
– Ну, тогда счастливо, Дементий.
– Счастливо, Марк. И до связи.
– Будь осторожен.
– Обязательно.
Я пожал ему руку и покинул корабль.
Глава 7
До города я добрался на попутной машине и в начале восьмого утра уже входил во двор своего дома.
И, конечно, тут же мне навстречу попалась соседка Елена Васильевна. Вот скажите, пожалуйста, куда несут черти или ангелы пожилую пенсионерку в такое время? И я не знаю.
– Дёма! – громко обрадовалась она. – Да ты никак дома не ночевал две ночи подряд? В командировке, что ли, был или как?
– И вам доброе утро, Елена Васильевна, – произнес я как можно любезнее. – Разрешите оставить пока без ответа ваш вопрос? Видите ли, он требует серьёзных размышлений, а мне в данный момент недосуг. Дела не ждут.
Пока старая сплетница, приоткрыв рот и лупая глазами, подыскивала ответную реплику, я спокойно прошествовал мимо и скрылся в подъезде.
Сейчас, чудесным майским утром, когда карман приятно отягощали четыре тысячи евро наличными, а в ближайшей перспективе блистала яркими красками новая удивительная и чудесная жизнь, облезлая панельная девятиэтажка вместе со всеми соседями и моя квартира, полная любимых родственников, из которой я готов был намедни бежать куда подальше, казались мне чем-то малосущественным, недостойным серьёзного внимания ума и любых переживаний и волнений души.
Подарю-ка Лариске две сотни евро прямо сегодня, решил я, поднимаясь на свой третий этаж. Скажу, шабашка на деньги удачная подвернулась, всё по легенде. Пусть купит себе и близнецам что-нибудь хорошее, отмякнет чуток от забот. И надо бы, между прочим, придумать какую-нибудь отмазку для начальства. Интересно, они домой вчера звонили? Зависит от того, насколько сильно я был нужен. Мне-то уж точно на мобильник дозвониться было нельзя. Абонент недоступен по определению.
Я представил себе, как вдохновенно рассказываю на работе чистую правду о том, почему был вынужден совершить прогул, тихо засмеялся, да так, с широкой улыбкой на лице и намерением не терять хорошее настроение как можно дольше, отпер дверь и вошёл в квартиру.
Двести евро, как я и рассчитывал, привели мою единственную и любимую старшую сестру в прекрасное расположение духа, что дало мне возможность относительно спокойно позавтракать и принять душ. Прошедшую ночь я спал мало – инопланетный «челнок», совершающий на совершенно безумной скорости полёт от Луны до Земли, не самое удобное место для сна. Но уставшим и невыспавшимся себя не чувствовал. Скорее, наоборот. И, в общем-то, моя бодрость и даже некое лёгкое возбуждение были вполне объяснимы – не каждый день человек переживает обстоятельства, подобные тем, что уже пережил я и – главное – собирался переживать далее.
На работе неприятности ограничились ворчанием начальства по поводу некоторых вконец оборзевших и возомнивших о себе невесть что сотрудников и лишением премии по итогам месяца (наказали, ха-ха!); и следующие несколько дней протекли в заботах, а также напряжённых и временами довольно сумбурных раздумьях.
Собственно, заботы свелись к поиску удобной во всех отношениях съёмной квартиры, потому что спокойно использовать микнс и вообще заниматься тем, чем я собирался заняться, в условиях коммунального дурдома, в которых протекало моё существование нынче, было решительно невозможно.
Помимо этого возникала мысль купить для соблюдения конспирации новый скутер той же марки и года выпуска, что и брошенный мною в лесу неподалёку от села Гратово, но затем, после тщательного обдумывания, я решил от неё отказаться. Довольно сложно найти в трёхсотпятидесятитысячном городе владельца дешёвого незарегистрированного мотороллера весьма распространённой марки. Особенно с учётом того, что я не имею привычки держать в багажнике хоть какие-нибудь документы, бумаги или предметы, позволяющие это сделать. А вот человека, который на днях такой агрегат приобрёл в магазине, отыскать проще. Не так уж много у нас магазинов, торгующих скутерами, и не так уж много этих самых скутеров ежедневно приобретается.
Квартиру я подобрал быстро. Точнее, подобрали мне в агентстве, а я лишь выбрал из имеющихся вариантов ту, что наиболее мне понравилась – большую, однокомнатную в старом, дореволюционной постройки, доме, расположенном, скажем так, на окраине центральной части города.
Чёрт возьми, насколько всё-таки жизнь становится проще и в то же время насыщенней, что ли, когда есть деньги и ты готов их не транжирить, но тратить с умом и удовольствием! В том же агентстве недвижимости чуть ли не каждое моё слово ловили и пылинки с меня сдували, после того, как окончательно убедились, что мелочиться я не намерен и самый дешёвый вариант не ищу. И уважения к моей персоне лишь прибавилось, когда мне удалось сбить их несуразно заоблачную цену до приемлемо высокой.
Родня восприняла новость о близком освобождении мною жилплощади с удивлением, к которому явственно примешивалась радость. Никаких возражений с их стороны, ясен день, не последовало. Хотя Лариска, следует отдать ей должное, постаралась с максимальной степенью участия и на правах старшей сестры выяснить всё о столь радикальных переменах в моей жизни.
Я сумел весьма убедительно объяснить ей, что стал зарабатывать гораздо больше (ни слова лжи!) и, судя по тому, как идут дела, на прежний уровень не вернусь. Мало того. Очень может быть, что я и вовсе уеду из родного города. Куда? Например, в ту же Москву. Или Питер. Это ещё не решено, но мысли такие есть. И мысли довольно серьёзные.
Не знаю, зачем я ляпнул про отъезд, – на самом деле никаких особо серьёзных мыслей на эту тему у меня не было. Так, праздные, ни к чему не обязывающие мыслишки. Но, видимо, подсознательно я понимал, что случившееся со мной предполагает уже в ближайшем будущем более серьёзные изменения в жизни, чем просто увеличение количества зарабатываемых денег. Вот и слетело с языка. Не правду же было говорить! А что более серьёзное, кроме переезда в другой город, может случиться с русским человеком (неприятности, вроде пожара и болезней, брать не будем)? Даже женитьба/замужество и рождение ребёнка с этим не сравнятся. Чай, мы не какие-нибудь американцы и не кочуем в массе своей с места на место в поисках лучшей доли. Где родились или куда попали в раннем детстве вместе с родителями, там чаще всего и умираем. Помнится, читал я заслуживающую доверия статистику, по которой около семидесяти процентов граждан России не хотели бы без крайней необходимости покидать свои города и сёла. Заслуживающая доверия потому, что в данном случае она подтверждалась моим собственным опытом, – всю жизнь я живу в одном и том же городе, и абсолютное большинство тех, кого я знаю, делают то же самое.
Забавно, но вскоре после того, как я поведал сестре о своём возможном переезде в Москву или Питер, мне действительно пришлось об этом задуматься. В связи с моими непосредственными обязанностями, за выполнение которых я уже получил неплохой аванс. А именно: поиском инопланетных контрабандистов каравос Раво и внедрением в их среду.
Действительно. Легко было моему новому знакомому, человеку-дереву и галактическому полицейскому лируллийцу Марку предложить: «Проникни в банду инопланетян, которые воруют ваши сны, и стань там своим, а мы за это отвалим тебе кучу денег», а мне с этим предложением согласиться.
Но как это сделать на практике?!
Может и правда – в Москву? Наверняка же инопланетные контрабандисты действуют и там, и даже гораздо активнее, чем здесь. Хотя бы потому, что народу в столице больше. А значит, больше и возможностей записывать сны. Яркие, разнообразные, на все вкусы.
Опять же, слиться с общим фоном в Москве легче. Или мне это только кажется, и я чего-то не знаю или не учитываю? Надо же, ёжик в тумане, оказывается, я не задал Марку кучу важных вопросов. Например, почему он выслеживал похитителей снов именно в моём городе? И насколько широко внедрились каравос Раво, а заодно и другие инопланетяне в ничего не подозревающее человечество? Или это только России и моему родному городу так повезло? А если так, то почему? За какие такие заслуги? И как мне, в конце концов, действовать? Тот же Марк, самостоятельно пытаясь проникнуть в банду, разыгрывал из себя человека и был пойман. Мне человека разыгрывать не надо, я и есть человек. Мне надо разыгрывать человека, который любит деньги (это нетрудно) и знает, что там, где он обитает с рождения, действуют инопланетяне, готовые эти деньги платить за не очень сложную работу. Но откуда он это знает-то, а?
Стоп-стоп, Дёма, сказал я себе в какой-то момент. Не изобретай велосипед, не надо. И впереди паровоза тоже не беги. Всё нужно делать последовательно. Марк не зря дал тебе микнс и научил им пользоваться. Он же, помнится, и сказал, что там есть инструкция. Какие проблемы? Уединяйся, включай микнс, получай инфу, а уж затем составляй план действий. Но никак не наоборот. И помни, что поспешать тебе надо, – Марк предупреждал об ограниченности сроков операции, но не в ущерб собственной безопасности. А ущерб этот может быть очень велик, если соваться в воду, не зная броду…
Возможность спокойно уединиться возникла у меня вечером третьего дня после возвращения на Землю, в четверг. Днём я получил в агентстве ключи от квартиры в обмен на приличную сумму денег, а после окончания рабочего дня переехал, – для того, чтобы погрузить в такси один чемодан, сумку с ноутбуком и себя любимого, доехать до места, а затем подняться с вещами на второй этаж, ничья помощь мне не потребовалась.
Что же касается новоселья, то я решил его не устраивать. И не только потому, что не особо жалую традиционные личные праздники, вроде дней рождений, свадеб или тех же новоселий. Главным образом, мне в силу понятных причин не хотелось привлекать внимание друзей и приятелей к этой квартире. Они, ясен день, рано или поздно узнают, но пусть лучше поздно. А если начнутся обиды по поводу моей скрытности и нежелания принимать дорогих гостей, я всегда могу отмазаться тем, что хозяйка сдала мне жилплощадь за небольшие деньги (едва наскрёб, ей-богу, сами должны понимать!), но на очень жёстких условиях: никаких пьянок-гулянок и самое минимальное количество посторонних. Иначе – вылечу. И куда мне тогда идти? В родную опостылевшую «двушку», где сеструха Лариска к этому времени уже родит третьего ребёнка? Благодарю покорно. Или, может быть, кто-нибудь из вас, любезные други, меня приютит? Нет? Печально. Тогда извините и войдите в положение. Мне, братцы, моё душевное здоровье дороже нескольких пьянок с вами на новой квартире. В том смысле, что выпить мы можем где угодно, в конце концов, уже практически лето на дворе, а вот жить я с Ларискиной семьёй не могу – того и гляди умом тронусь. Оно вам надо? Правильно, не надо. Так что пожалейте мои нервы и меня самого в целом, а я вам за это буду очень благодарен и даже готов проставиться пивом, а может, чем и покрепче. В «Ракушке», а? В ближайшую же пятницу или субботу.
Заготовив про себя эту вполне правдоподобную легенду-речь, я успокоился, поужинал на своей новой кухне вкусными пельменями из магазина (тишина, покой, одиночество – какое счастье!), отключил на всякий случай мобильник, прошёл в комнату, уселся в кресло и взялся за микнс.
Как там, значит? Один раз направо, два раза налево…
Сейчас же вокруг меня возникла комната с белыми стенами, потолком и полом, вслед за которой появилась и босая девушка с весёлыми рыжими глазами.
Я хорошо помнил, что в понедельник, когда мы познакомились, на ней было красное платье с жёлтым поясом. Теперь пояс и платье поменялись цветами. Жёлтое платье и красный пояс.
– Привет! – улыбнулась она.
– Привет. Я придумал тебе имя.
– Это хорошо. Надеюсь, оно мне понравится.
– Я буду звать тебя Валерией. Или попросту Лерой. Твоя родина Лирулла, верно?
– Да.
– Значит, это имя подходит. Оно созвучно названию планеты.
– Ва-ле-ри-я, – повторила она по слогам. – Лера. Лерочка. Лерка. Леруля. Мне, и правда, нравится! Здорово, ты молодец.
– Рад угодить. Тем более мне оно тоже нравится.
– А тебя как зовут? – спросила она.
