bannerbannerbanner
Князь Серебряный (сборник)

Алексей Толстой
Князь Серебряный (сборник)

Полная версия

…Особенной любовью Есенина пользовался А. К. Толстой, даже во всех своих оперных, костюмерных балладах на былинные русские темы. Помнится, однажды завязался у нас по этому поводу дружеский спор.

– Нет! – кричал Есенин. – Не прав Чехов, когда говорит, что Толстой как надел боярскую шубу на маскараде, так и забыл ее снять, выйдя на улицу. Это не шуба, это душа у него боярская. Он своей Руси не выдумывал. Была, должно быть, такая.

Широкого он сердца человек! Ему бы тройку, да вожжи в руки, да в лунную ночь с откоса, по Волге, – так, чтобы только колокольчики да снежная пыль кругом!

Есть такая штучка у Толстого, «Сватовство»:

 
По вешнему по складу
Мы песню завели,
Ой ладо, диди-ладо!
Ой ладо, лель-люли!
 

– так я за эту штучку сердце отдам! А «Алеша Попович»! А «Садко»! Помнишь, там на дне, у царя водяного, готов Садко от всех сокровищ отказаться

 
…за крик перепелки во ржи,
За скрып новгородской телеги!
 

А то, что он был выдумщик и мечтатель, это совсем не плохо. Поэту надо тосковать по несбыточному. Без этого он не поэт.

Вс. Рождественский

СВАТОВСТВО
1
 
По вешнему по складу
Мы песню завели,
Ой ладо, диди-ладо!
Ой ладо, лель-люли!
 
2
 
Поведай, песня наша,
На весь на русский край,
Что месяцев всех краше
Веселый месяц май!
 
3
 
В лесах, в полях отрада,
Все вербы расцвели —
Ой ладо, диди-ладо!
Ой ладо, лель-люли!
 
4
 
Затем так бодр и весел
Владимир, старый князь,
На подлокотни кресел
Сидит облокотясь.
 
5
 
И с ним, блестя нарядом,
В красе седых кудрей,
Сидит княгиня рядом
За пряжей за своей;
 
6
 
Кружась, жужжит и пляшет
Ее веретено,
Черемухою пашет
В открытое окно;
 
7
 
И тут же молодые,
Потупившие взгляд,
Две дочери княжие
За пяльцами сидят;
 
8
 
Сидят они так тихо,
И взоры в ткань ушли,
В груди ж поется лихо:
Ой ладо, лель-люли!
 
9
 
И вовсе им не шьется,
Хоть иглы изломай!
Так сильно сердце бьется
В веселый месяц май!
 
10
 
Когда ж берет из мочки
Княгиня волокно,
Украдкой обе дочки
Косятся на окно.
 
11
 
Но вот, забыв о пряже,
Княгиня молвит вдруг:
«Смотри, два гостя, княже,
Подъехали сам-друг!
 
12
 
С коней спрыгнули смело
У самого крыльца,
Узнать я не успела
Ни платья, ни лица!»
 
13
 
А князь смеется: «Знаю!
Пусть входят молодцы,
Не дальнего, чай, краю
Залетные птенцы!»
 
14
 
И вот их входит двое,
В лохмотьях и тряпьях,
С пеньковой бородою,
В пеньковых волосах;
 
15
 
Вошедши, на икону
Крестятся в красный кут,
А после по поклону
Хозяевам кладут.
 
16
 
Князь просит их садиться,
Он хитрость их проник,
Заране веселится
Обману их старик.
 
17
 
Но он обычай знает
И речь заводит сам:
«Отколе, – вопрошает, —
Пожаловали к нам?»
 
18
 
«Мы, княже-господине,
Мы с моря рыбаки,
Сейчас завязли в тине
Среди Днепра-реки!
 
19
 
Двух рыбок златоперых
Хотели мы поймать,
Да спрятались в кокорах,
Пришлося подождать!»
 
20
 
Но князь на это: «Братья,
Неправда, ей-же-ей!
Не мокры ваши платья,
И с вами нет сетей!
 
21
 
Днепра ж светлы стремнины,
Чиста его вода,
Не видано в нем тины
От веку никогда!»
 
22
 
На это гости: «Княже,
Коль мы не рыбаки,
Пожалуй, скажем глаже:
Мы брыньские стрелки!
 
23
 
Стреляем зверь да птицы
По дебрям по лесным,
А ноне две куницы
Пушистые следим;
 
24
 
Трущобой шли да дромом,
Досель удачи нет,
Но нас к твоим хоромам
Двойной приводит след!»
 
25
 
А князь на это: «Что вы!
Трущобой вы не шли,
Лохмотья ваши новы
И даже не в пыли!
 
26
 
Куниц же бьют зимою,
А ноне месяц май,
За зверью за иною
Пришли ко мне вы, чай!»
 
27
 
«Ну, княже, – молвят гости, —
Тебя не обмануть!
Так скажем уж попрости,
Кто мы такие суть:
 
28
 
Мы бедные калики,
Мы старцы-гусляры,
Но петь не горемыки,
Где только есть пиры!
 
29
 
Мы скрозь от Новаграда
Сюда с припевом шли:
Ой ладо, диди-ладо!
Ой ладо, лель-люли!
 
30
 
И если бы две свадьбы
Затеял ты сыграть,
Мы стали распевать бы
Да струны разбирать!»
 
31
 
«Вот это, – князь ответил, —
Другой выходит стих,
Но гуслей не заметил
При вас я никаких;
 
32
 
А что с припевом шли вы
Сквозь целый русский край,
Оно теперь не диво,
В веселый месяц май!
 
33
 
Теперь в ветвях березы
Поют и соловьи,
В лугах поют стрекозы,
В полях поют ручьи,
 
34
 
И много, в небе рея,
Поет пернатых стай —
Всех месяцев звончее
Веселый месяц май!
 
35
 
Но строй гуслярный, други,
Навряд ли вам знаком:
Вы носите кольчуги,
Вы рубитесь мечом!
 
36
 
В мешке не спрятать шила,
Вас выдал речи звук:
Пленкович ты Чурило,
А ты Степаныч Дюк!»
 
37
 
Тут с них лохмотья спали
И, светлы как заря,
Два славные предстали
Пред ним богатыря;
 
38
 
Их бороды упали,
Смеются их уста,
Подобная едва ли
Встречалась красота;
 
39
 
Их кровь от сил избытка
Играет горячо,
Корсунская накидка
Надета на плечо;
 
40
 
Коты из аксамита
С камением цветным,
А бёрца вкрест обвиты
Обором золотным;
 
41
 
Орлиным мечут оком
Не взоры, но лучи;
На поясе широком
Крыжатые мечи.
 
42
 
С притворным со смущеньем
Глядят на них княжны,
Как будто превращеньем
И впрямь удивлены;
 
43
 
И взоры тотчас тихо
Склонили до земли,
А сердце скачет лихо:
Ой ладо, лель-люли!
 
44
 
Княгиня ж молвит: «Знала
Я это наперед,
Недаром куковала
Кукушка у ворот,
 
45
 
И снилось мне с полночи,
Что, голову подняв
И в лес уставя очи,
Наш лает волкодав!»
 
46
 
Но, вид приняв суровый,
Пришельцам молвит князь:
«Ответствуйте: почто вы
Вернулись, не спросясь?
 
47
 
Указан был отселе
Вам путь на девять лет —
Каким же делом смели
Забыть вы мой запрет?»
 
48
 
«Не будь, о княже, гневен!
Твой двор чтоб видеть вновь,
Армянских двух царевен
Отвергли мы любовь!
 
49
 
Зане твоих издавна
Мы любим дочерей!
Отдай же их, державный,
За нас, богатырей!»
 
50
 
Но, вид храня суровый,
А сам в душе смеясь:
«Мне эта весть не нова, —
Ответил старый князь. —
 
51
 
От русской я державы
Велел вам быть вдали,
А вы ко мне лукаво
На промысел пришли!
 
52
 
Но рыб чтоб вы не смели
Ловить в моем Днепру,
Все глуби я и мели
Оцепами запру!
 
53
 
Чтоб впредь вы не дерзали
Следить моих куниц,
Ограду я из стали
Поставлю круг границ;
 
54
 
Ни неводом вам боле,
Ни сетью не ловить —
Но будет в вашей воле
Добром их приманить!
 
55
 
Коль быть хотят за вами,
Никто им не мешай!
Пускай решают сами
В веселый месяц май!»
 
56
 
Услыша слово это,
С Чурилой славный Дюк
От дочек ждут ответа,
Сердец их слышен стук.
 
57
 
Что дочки им сказали —
Кто может, отгадай!
Мы слов их не слыхали
В веселый месяц май!
 
58
 
Мы слов их не слыхали,
Нам свист мешал дроздов,
Нам иволги мешали
И рокот соловьев!
 
59
 
И звонко так в болоте
Кричали журавли,
Что мы, при всей охоте,
Расслышать не могли!
 
60
 
Такая нам досада,
Расслышать не могли!
Ой ладо, диди-ладо!
Ой ладо, лель-люли!
 

Июнь 1871

 

Земля наша богата, порядка в ней лишь нет…

БЛАГОРАЗУМИЕ

 
Поразмыслив аккуратно,
Я избрал себе дорожку
И иду по ней без шума,
Понемножку, понемножку!
 
 
Впрочем, я ведь не бесстрастен,
Я не холоден душою,
И во мне ведь закипает
Ретивое, ретивое!
 
 
Если кто меня обидит,
Не спущу я, как же можно!
Из себя как раз я выйду,
Осторожно, осторожно!
 
 
Без ума могу любить я,
Но любить, конечно, с толком,
Я готов и правду резать,
Тихомолком, тихомолком!
 
 
Если б брат мой захлебнулся,
Я б не стал махать руками,
Тотчас кинулся бы в воду,
С пузырями, с пузырями!
 
 
Рад за родину сразиться!
Пусть услышу лишь картечь я,
Грудью лягу в чистом поле,
Без увечья, без увечья!
 
 
Послужу я и в синклите,
Так чтоб ведали потомки;
Но уж если пасть придется —
Так соломки, так соломки!
 
 
Кто мне друг, тот друг мне вечно,
Все родные сердцу близки,
Всем союзникам служу я,
По-австрийски, по-австрийски!
 

Конец 1853 или начало 1854

А. М. ЖЕМЧУЖНИКОВУ

 
Вхожу в твой кабинет,
Ищу тебя, бездельник,
Тебя же нет как нет,
Знать, нынче понедельник.
 
 
Пожалуй приезжай
Ко мне сегодня с братом:
Со мной откушать чай
И утку с кресс-салатом.
 
 
Венгерское вино
Вас ждет (в бутылке ль, в штофе ль —
Не знаю), но давно
Заказан уж картофель.
 
 
Я в городе один,
А мать живет на даче,
Из-за таких причин
Жду ужину удачи.
 
 
Армянский славный край
Лежит за Араратом,
Пожалуй приезжай
Ко мне сегодня с братом!
 

1854

* * *
 
Исполнен вечным идеалом,
Я не служить рожден, а петь!
Не дай мне, Феб, быть генералом,
Не дай безвинно поглупеть!
 
 
О Феб всесильный! на параде
Услышь мой голос свысока:
Не дай постичь мне, бога ради,
Святой поэзии носка!
 

5 октября 1856

ВЕСЕННИЕ ЧУВСТВА НЕОБУЗДАННОГО ДРЕВНЕГО

 
Дождусь ли той истории,
Когда придет весна
И молодой цикории
Засветит желтизна!
 
 
Уже любовной жаждою
Вся грудь моя горит,
И вспрыгнуть щепка каждая
На щепку норовит.
 
 
Земля цветами новыми
Покрылася опять,
Пошли быки с коровами
В зеленый луг гулять,
 
 
И, силой обаятельной
За стадом их влеком,
Готов я бессознательно
Сам сделаться быком!
 

Февраль 1859

БУНТ В ВАТИКАНЕ

 
Взбунтовалися кастраты,
Входят в папины палаты:
«Отчего мы не женаты?
Чем мы виноваты?»
 
 
Говорит им папа строго:
«Это что за синагога?
Не боитеся вы бога?
Прочь! Долой с порога!»
 
 
Те к нему: «Тебе-то ладно,
Ты живешь себе прохладно,
А вот нам так безотрадно,
Очень уж досадно!
 
 
Ты живешь себе на воле,
Чай, натер себе мозоли,
А скажи-ка: таково ли
В наше горькой доле?»
 
 
Говорит им папа: «Дети,
Было прежде вам глядети,
Потеряв же вещи эти,
Надобно терпети!
 
 
Жалко вашей мне утраты;
Я, пожалуй, в виде платы,
Прикажу из лучшей ваты
Вставить вам заплаты!»
 
 
Те к нему: «На что нам вата?
Это годно для халата!
Не мягка, а жестковата
Вещь, что нам нужна-то!»
 
 
Папа к ним: «В раю дам место,
Будет каждому невеста,
В месяц по два пуда теста.
Посудите: вес-то!»
 
 
Те к нему: «Да что нам в тесте,
Будь его пудов хоть двести,
С ним не вылепишь невесте
То, чем жить с ней вместе!»
 
 
«Эх, нелегкая пристала! —
Молвил папа с пъедестала, —
Уж коль с воза что упало,
Так пиши, пропало!
 
 
Эта вещь, – прибавил папа, —
Пропади хоть у Приапа,
Нет на это эскулапа,
Эта вещь – не шляпа!
 
 
Да и что вы в самом деле?
Жили б вы в моей капелле,
Под начальством Антонелли,
Да кантаты пели!»
 
 
«Нет, – ответствуют кастраты, —
Пий ты этакий девятый,
Мы уж стали сиповаты,
Поючи кантаты!
 
 
А не хочешь ли для дива
Сам пропеть нам «Castа diva»?
Да не грубо, а пискливо,
Тонко особливо?»
 
 
Испугался папа: «Дети,
Для чего ж мне тонко пети?
Да и как мне разумети
Предложенья эти?»
 
 
Те к нему: «Проста наука,
В этом мы тебе порука,
Чикнул раз, и вся тут штука —
Вот и бритва! Ну-ка!»
 
 
Папа ж думает: «Оно-де
Было б даже не по моде
Щеголять мне в среднем роде!»
Шлет за Де-Мероде.
 
 
Де-Мероде ж той порою,
С королем готовясь к бою,
Занимался под горою
Папской пехтурою:
 
 
Все в подрясниках шелковых,
Ранцы их из шкурок новых,
Шишек полные еловых,
Сам в чулках лиловых.
 
 
Подбегает Венерати:
«Вам, – кричит, – уж не до рати!
Там хотят, совсем некстати,
Папу холощати!»
 
 
Искушенный в ратном строе,
Де-Мерод согнулся втрое,
Видит, дело-то плохое,
Молвит: «Что такое?»
 
 
Повторяет Венерати:
«Вам теперь уж не до рати,
Там хотят, совсем не кстати,
Папу холощати!»
 
 
Вновь услышав эту фразу,
Де-Мероде понял сразу,
Говорит: «Оно-де с глазу;
Слушаться приказу!»
 
 
Затрубили тотчас трубы,
В войске вспыхнул жар сугубый,
Так и смотрят все, кому бы
Дать прикладом в зубы?
 
 
Де-Мероде, в треуголке,
В рясе только что с иголки,
Всех везет их в одноколке
К папиной светелке.
 
 
Лишь вошли в нее солдаты,
Испугались кастраты,
Говорят: «Мы виноваты!
Будем петь без платы!»
 
 
Добрый папа на свободе
Вновь печется о народе,
А кастратам Де-Мероде
Молвит в этом роде:
 
 
«Погодите вы, злодеи!
Всех повешу за… я!»
Папа ж рек, слегка краснея:
«Надо быть умнее!» (Вариант для дам:)

 
 
А кастратам Де-Мероде
Молвит в этом роде:
«Всяк, кто в этот бунт замешан,
Заслужил бы быть повешен!»
 
 
Папа ж рек, совсем утешен:
«Я один безгрешен!»
И конец настал всем спорам;
Прежний при дворе декорум,
И пищат кастраты хором
Вплоть ad finem seculorum!..[38]
 

Февраль – март 1864

ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА РОССИЙСКОГО ОТ ГОСТОМЫСЛА ДО ТИМАШЕВА

Вся земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет.

Нестор, Летопись, стр. 8

1
 
Послушайте, ребята,
Что вам расскажет дед.
Земля наша богата,
Порядка в ней лишь нет.
 
2
 
А эту правду, детки,
За тысячу уж лет
Смекнули наши предки:
Порядка-де, вишь, нет.
 
3
 
И стали все под стягом,
И молвят: «Как нам быть?
Давай пошлем к варягам:
Пускай придут княжить.
 
4
 
Ведь немцы тороваты,
Им ведом мрак и свет,
Земля ж у нас богата,
Порядка в ней лишь нет».
 
5
 
Посланцы скорым шагом
Отправились туда
И говорят варягам:
«Придите, господа!
 
6
 
Мы вам отсыплем злата,
Что киевских конфет;
Земля у нас богата,
Порядка в ней лишь нет».
 
7
 
Варягам стало жутко,
Но думают: «что ж тут?
Попытка ведь не шутка —
Пойдем, коли зовут!»
 
8
 
И вот пришли три брата,
Варяги средних лет,
Глядят – земля богата,
Порядка ж вовсе нет.
 
9
 
«Ну, – думают, – команда!
Здесь ногу сломит черт,
Es ist ja cine Schande,
Wir mssen wieder fort» [39]
 
10
 
Но братец старший Рюрик
«Постой, – сказал другим, —
Fortgeh'n wer'ungeberlich,
Vielleicht ist's nicht so schlimm [40]
 
11
 
Хоть вшивая команда,
Почти одна лишь шваль;
Wir bringen's schon zustande,
Versuchen wir einmal» [41]
 
12
 
И стал княжить он сильно,
Княжил семнадцать лет,
Земля была обильна,
Порядка ж нет как нет!
 
13
 
За ним княжил князь Игорь,
А правил им Олег,
Das war ein grober Krieger [42]
И умный человек.
 
14
 
Потом княжила Ольга
А после Святослав;
So ging die Reihenfolge [43]
Языческих держав.
 
15
 
Когда ж вступил Владимир
На свой отцовский трон,
Da endigte fer immer
Die alte Religion [44]
 
16
 
Он вдруг сказал народу:
«Ведь наши боги дрянь,
Пойдем креститься в воду!»
И сделал нам Иордань.
 
17
 
«Перун уж очень гадок!
Когда его спихнем,
Увидите, порядок
Какой мы заведем!»
 
18
 
Послал он за попами
В Афины и Царьград,
Попы пришли толпами,
Крестятся и кадят,
 
19
 
Поют себе умильно
И полнят свой кисет;
Земля, как есть, обильна,
Порядка только нет.
 
20
 
Умре Владимир с горя,
Порядка не создав.
За ним княжить стал вскоре
Великий Ярослав.
 
21
 
Оно, пожалуй, с этим
Порядок бы и был;
Но из любви он к детям
Всю землю разделил.
 
22
 
Плоха была услуга,
А дети, видя то,
Давай тузить друг друга:
Кто как и чем во что!
 
23
 
Узнали то татары:
«Ну, – думают, – не трусь!»
Надели шаровары,
Приехали на Русь.
 
24
 
«От вашего, мол, спора
Земля пошла вверх дном,
Постойте ж, мы вам скоро
Порядок заведем».
 
25
 
Кричат: «Давайте дани!»
(Хоть вон святых неси.)
Тут много всякой дряни
Настало на Руси.
 
26
 
Что день, то брат на брата
В орду несет извет;
Земля, кажись, богата —
Порядка ж вовсе нет.
 
27
 
Иван явился Третий;
Он говорит: «Шалишь!
Уж мы теперь не дети!»
Послал татарам шиш.
 
28
 
И вот земля свободна
От всяких зол и бед
И очень хлебородна,
А все ж порядка нет.
 
29
 
Настал Иван Четвертый,
Он Третьему был внук;
Калач на царстве тертый
И многих жен супруг.
 
30
 
Иван Васильич Грозный
Ему был имярек
За то, что был серьезный,
Солидный человек.
 
31
 
Приемами не сладок,
Но разумом не хром;
Такой завел порядок,
Хоть покати шаром!
 
32
 
Жить можно бы беспечно
При этаком царе;
Но ах! ничто не вечно —
И царь Иван умре!
 
33
 
За ним царить стал Федор,
Отцу живой контраст;
Был разумом не бодор,
Трезвонить лишь горазд.
 
34
 
Борис же, царский шурин,
Не в шутку был умен,
Брюнет, лицом не дурен,
И сел на царский трон.
 
35
 
При нем пошло все гладко,
Не стало прежних зол,
Чуть-чуть было порядка
В земле он не завел.
 
36
 
К несчастью, самозванец,
Откуда ни возьмись,
Такой задал нам танец,
Что умер царь Борис.
 
37
 
И, на Бориса место
Взобравшись, сей нахал
От радости с невестой
Ногами заболтал.
 
38
 
Хоть был он парень бравый
И даже не дурак,
Но под его державой
Стал бунтовать поляк.
 
39
 
А то нам не по сердцу;
И вот однажды в ночь
Мы задали им перцу
И всех прогнали прочь.
 
40
 
Взошел на трон Василий,
Но вскоре всей землей
Его мы попросили,
Чтоб он сошел долой.
 
41
 
Вернулися поляки,
Казаков привели;
Пошел сумбур и драки:
Поляки и казаки,
 
42
 
Казаки и поляки
Нас паки бьют и паки;
Мы ж без царя как раки
Горюем на мели.
 
43
 
Прямые были страсти —
Порядка ж ни на грош.
Известно, что без власти
Далёко не уйдешь.
 
44
 
Чтоб трон поправить царский
И вновь царя избрать,
Тут Минин и Пожарский
Скорей собрали рать.
 
45
 
И выгнала их сила
Поляков снова вон,
Земля же Михаила
Взвела на русский трон.
 
46
 
Свершилося то летом;
Но был ли уговор —
История об этом
Молчит до этих пор.
 
47
 
Варшава нам и Вильна
Прислали свой привет;
Земля была обильна —
Порядка ж нет как нет.
 
48
 
Сев Алексей на царство,
Тогда роди Петра.
Пришла для государства
Тут новая пора.
 
49
 
Царь Петр любил порядок,
Почти как царь Иван,
И так же был не сладок,
Порой бывал и пьян.
 
50
 
Он молвил: «Мне вас жалко,
Вы сгинете вконец;
Но у меня есть палка,
И я вам всем отец!..
 
51
 
Не далее как к святкам
Я вам порядок дам!»
И тотчас за порядком
Уехал в Амстердам.
 
52
 
Вернувшися оттуда,
Он гладко нас обрил,
А к святкам, так что чудо,
В голландцев нарядил.
 
53
 
Но это, впрочем, в шутку,
Петра я не виню:
Больному дать желудку
Полезно ревеню.
 
54
 
Хотя силён уж очень
Был, может быть, прием;
А все ж довольно прочен
Порядок стал при нем.
 
55
 
Но сон объял могильный
Петра во цвете лет,
Глядишь, земля обильна,
Порядка ж снова нет.
 
56
 
Тут кротко или строго
Царило много лиц,
Царей не слишком много,
А более цариц.
 
57
 
Бирон царил при Анне;
Он сущий был жандарм,
Сидели мы как в ванне
При нем, da Gott erbarm! [45]
 
58
 
Веселая царица
Была Елисавет:
Поет и веселится,
Порядка только нет.
 
59
 
Какая ж тут причина
И где же корень зла,
Сама Екатерина
Постигнуть не могла.
 
60
 
«Madame, при вас на диво
Порядок расцветет, —
Писали ей учтиво
Вольтер и Дидерот, —
 
61
 
Лишь надобно народу,
Которому вы мать,
Скорее дать свободу,
Скорей свободу дать».
 
62
 
«Messieurs, – им возразила
Она, – vous me comblez» [46],
И тотчас прикрепила
Украинцев к земле.
 
63
 
За ней царить стал Павел,
Мальтийский кавалер,
Но не совсем он правил
На рыцарский манер.
 
64
 
Царь Александр Первый
Настал ему взамен,
В нем слабы были нервы,
Но был он джентльмен.
 
65
 
Когда на нас в азарте
Стотысячную рать
Надвинул Бонапарте,
Он начал отступать.
 
66
 
Казалося, ну, ниже
Нельзя сидеть в дыре,
Ан глядь: уж мы в Париже,
С Louis le Desire.
 
67
 
В то время очень сильно
Расцвел России цвет,
Земля была обильна,
Порядка ж нет как нет.
 
68
 
Последнее сказанье
Я б написал мое,
Но чаю наказанье,
Боюсь monsieur Veillot.
 
69
 
Ходить бывает склизко
По камешкам иным,
Итак, о том, что близко,
Мы лучше умолчим.
 
70
 
Оставим лучше троны,
К министрам перейдем.
Но что я слышу? стоны,
И крики, и содом!
 
71
 
Что вижу я! Лишь в сказках
Мы зрим такой наряд;
На маленьких салазках
Министры все катят.
 
72
 
С горы со криком громким
In corpore [47], сполна,
Скользя, свои к потомкам
Уносят имена.
 
73
 
Се Норов, се Путятин,
Се Панин, cе Метлин,
Се Брок, а се Замятнин,
Се Корф, се Головнин.
 
74
 
Их много, очень много,
Припомнить всех нельзя,
И вниз одной дорогой
Летят они, скользя.
 
75
 
Я грешен: летописный
Я позабыл свой слог;
Картине живописной
Противостать не мог.
 
76
 
Лиризм, на все способный,
Знать, у меня в крови;
О Нестор преподобный,
Меня ты вдохнови.
 
77
 
Поуспокой мне совесть,
Мое усердье зря,
И дай мою мне повесть
Окончить не хитря.
 
78
 
Итак, начавши снова,
Столбец кончаю свой
От рождества Христова
В год шестьдесят восьмой.
 
79
 
Увидя, что всё хуже
Идут у нас дела,
Зело изрядна мужа
Господь нам ниспосла.
 
80
 
На утешенье наше
Нам, аки свет зари,
Свой лик яви Тимашев —
Порядок водвори.
 
81
 
Что аз же многогрешный
На бренных сих листах
Не дописах поспешно
Или переписах,
 
82
 
То, спереди и сзади
Читая во все дни,
Исправи правды ради,
Писанья ж не кляни.
 
83
 
Составил от былинок
Рассказ немудрый сей
Худый смиренный инок,
Раб божий Алексей.
 

1868

 
* * *
 
Как-то Карп Семенович
Сорвался с балкона,
И на нем суконные
Были панталоны.
 
 
Ах, в остережение
Дан пример нам оный:
Братья, без медления
Снимем панталоны!
 

22 декабря 1869

* * *
 
Боюсь людей передовых,
Страшуся милых нигилистов;
Их суд правдив, их натиск лих,
Их гнев губительно неистов;
 
 
Но вместе с тем бывает мне
Приятно, в званье ретрограда,
Когда хлестнет их по спине
Моя былина иль баллада.
 
 
С каким достоинством глядят
Они, подпрыгнувши невольно,
И, потираясь, говорят:
Нисколько не было нам больно!
 
 
Так в хату впершийся индюк,
Метлой пугнутый неучтивой,
Распустит хвост, чтоб скрыть испуг,
И забулдыкает спесиво.
 

Начало 1873

СОН ПОПОВА

1
 
Приснился раз, бог весть с какой причины,
Советнику Попову странный сон:
Поздравить он министра в именины
В приемный зал вошел без панталон;
Но, впрочем, не забыто ни единой
Регалии; отлично выбрит он;
Темляк на шпаге; всё по циркуляру —
Лишь панталон забыл надеть он пару.
 
2
 
И надо же случиться на беду,
Что он тогда лишь свой заметил промах,
Как уж вошел. «Ну, – думает, – уйду!»
Не тут-то было! Уж давно в хоромах
Народу тьма; стоит он на виду,
В почетном месте; множество знакомых
Его увидеть могут на пути —
«Нет, – он решил, – нет, мне нельзя уйти!
 
3
 
А вот я лучше что-нибудь придвину
И скрою тем досадный мой изъян;
Пусть верхнюю лишь видят половину,
За нижнюю ж ответит мне Иван!»
И вот бочком прокрался он к камину
И спрятался по пояс за экран.
«Эх, – думает, – недурно ведь, канальство!
Теперь пусть входит высшее начальство!»
 
4
 
Меж тем тесней все становился круг
Особ чиновных, чающих карьеры;
Невнятный в зале раздавался звук,
И все принять свои старались меры,
Чтоб сразу быть замеченными. Вдруг
В себя втянули животы курьеры,
И экзекутор рысью через зал,
Придерживая шпагу, пробежал.
 
5
 
Вошел министр. Он видный был мужчина,
Изящных форм, с приветливым лицом,
Одет в визитку: своего, мол, чина
Не ставлю я пред публикой ребром.
Внушается гражданством дисциплина,
А не мундиром, шитым серебром.
Все зло у нас от глупых форм избытка,
Я ж века сын – так вот на мне визитка!
 
6
 
Не ускользнул сей либеральный взгляд
И в самом сне от зоркости Попова.
Хватается, кто тонет, говорят,
За паутинку и за куст терновый.
«А что, – подумал он, – коль мой наряд
Понравится? Ведь есть же, право слово,
Свободное, простое что-то в нем!
Кто знает? Что ж? Быть может! Подождем!»
 
7
 
Министр меж тем стан изгибал приятно:
«Всех, господа, всех вас благодарю!
Прошу и впредь служить так аккуратно
Отечеству, престолу, алтарю!
Ведь мысль моя, надеюсь, вам понятна?
Я в переносном смысле говорю:
Мой идеал полнейшая свобода —
Мне цель народ – и я слуга народа!
 
8
 
Прошло у нас то время, господа, —
Могу сказать: печальное то время, —
Когда наградой пота и труда
Был произвол. Его мы свергли бремя.
Народ воскрес – но не вполне – да, да!
Ему вступить должны помочь мы в стремя,
В известном смысле сгладить все следы
И, так сказать, вручить ему бразды.
 
9
 
Искать себе не будем идеала,
Ни основных общественных начал
В Америке. Америка отстала:
В ней собственность царит и капитал.
Британия строй жизни запятнала
Законностью. А я уж доказал:
Законность есть народное стесненье,
Гнуснейшее меж всеми преступленье!
 
10
 
Нет, господа! России предстоит,
Соединив прошедшее с грядущим,
Создать, коль смею выразиться, вид,
Который называется присущим
Всем временам: и, став на свой гранит,
Имущим, так сказать, и неимущим
Открыть родник взаимного труда.
Надеюсь, вам понятно, господа?»
 
11
 
Раздался в зале шепот одобренья,
Министр поклоном легким отвечал,
И тут же, с видом, полным снисхожденья,
Он обходить обширный начал зал:
«Как вам? Что вы? Здорова ли Евгенья
Семеновна? Давно не заезжал
Я к вам, любезный Сидор Тимофеич!
Ах, здравствуйте, Ельпидифор Сергеич!»
 
12
 
Стоял в углу, плюгав и одинок,
Какой-то там коллежский регистратор.
Он и к тому, и тем не пренебрег:
Взял под руку его: «Ах, Антипатор
Васильевич! Что, как ваш кобелек?
Здоров ли он? Вы ездите в театор?
Что вы сказали? Все болит живот?
Ах, как мне жаль! Но ничего, пройдет!»
 
13
 
Переходя налево и направо,
Свои министр так перлы расточал;
Иному он подмигивал лукаво,
На консоме другого приглашал
И ласково смотрел и величаво.
Вдруг на Попова взор его упал,
Который, скрыт экраном лишь по пояс,
Исхода ждал, немного беспокоясь.
 
14
 
«Ба! Что я вижу! Тит Евсеич здесь!
Так, так и есть! Его мы точность знаем!
Но отчего ж он виден мне не весь?
И заслонен каким-то попугаем?
Престранная выходит это смесь!
Я любопытством очень подстрекаем
Увидеть ваши ноги. Да, да, да!
Я вас прошу, пожалуйте сюда!»
 
15
 
Колеблясь меж надежды и сомненья:
Как на его посмотрят туалет,
Попов наружу вылез. В изумленье
Министр приставил к глазу свой лорнет.
«Что это? Правда или наважденье?
Никак, на вас штанов, любезный, нет?»
И на чертах изящно-благородных
Гнев выразил ревнитель прав народных.
 
16
 
«Что это значит? Где вы рождены?
В Шотландии? Как вам пришла охота
Там, за экраном, снять с себя штаны?
Иль начитались, верно, Вальтер Скотта?
Иль классицизмом вы заражены?
И римского хотите патриота
Изобразить? Иль, боже упаси,
Собой бюджет представить на Руси?»
 
17
 
И был министр еще во гневе краше,
Чем в милости. Чреватый от громов
Взор заблестел. Он продолжал: «Вы наше
Доверье обманули. Много слов
Я тратить не люблю». – «Ва-ва-ва-ваше
Превосходительство! – шептал Попов. —
Я не сымал… Свидетели курьеры,
Я прямо так приехал из квартеры!»
 
18
 
«Вы, милостивый, смели, государь,
Приехать так? Ко мне? На поздравленье?
В день ангела? Безнравственная тварь!
Теперь твое я вижу направленье!
Вон с глаз моих! Иль нету – секретарь!
Пишите к прокурору отношенье:
«Советник Тит Евсеев сын Попов
Все ниспровергнуть власти был готов.
 
19
 
Но, строгому благодаря надзору
Такого-то министра – имярек —
Отечество спаслось от заговору
И нравственность не сгинула навек.
Под стражей ныне шлется к прокурору
Для следствия сей вредный человек,
Дерзнувший снять публично панталоны,
Да поразят преступника законы!
 
20
 
Иль нет, постойте! Коль отдать под суд,
По делу выйти может послабленье,
Присяжные-бесштанники спасут
И оправдают корень возмущенья!
Здесь слишком громко нравы вопиют —
Пишите прямо в Третье отделенье:
Советник Тит Евсеев сын Попов
Все ниспровергнуть власти был готов.
 
21
 
Он поступил законам так противно,
На общество так явно поднял меч,
Что пользу можно б административно
Из неглиже из самого извлечь.
Я жертвую агентам по две гривны,
Чтобы его – но скрашиваю речь —
Чтоб мысли там внушить ему иные.
Затем ура! Да здравствует Россия!»
 
22
 
Министр кивнул мизинцем. Сторожа
Внезапно взяли под руки Попова.
Стыдливостью его не дорожа,
Они его от Невского, Садовой,
Средь смеха, крика, чуть не мятежа,
К Цепному мосту привели, где новый
Стоит, на вид весьма красивый, дом,
Своим известный праведным судом.
 
23
 
Чиновник по особым порученьям,
Который их до места проводил,
С заботливым Попова попеченьем
Сдал на руки дежурному. То был
Во фраке муж, с лицом, пылавшим рвеньем,
Со львиной физьономией, носил
Мальтийский крест и множество медалей,
И в душу взор его влезал всё далей!
 
24
 
В каком полку он некогда служил,
В каких боях отличен был как воин,
За что свой крест мальтийский получил
И где своих медалей удостоен —
Неведомо. Ехидно попросил
Попова он, чтобы тот был спокоен,
С улыбкой указал ему на стул
И в комнату соседнюю скользнул.
 
25
 
Один оставшись в небольшой гостиной,
Попов стал думать о своей судьбе:
«А казус вышел, кажется, причинный!
Кто бы это мог вообразить себе?
Попался я в огонь, как сноп овинный!
Ведь искони того еще не бе,
Чтобы меня кто в этом виде встретил,
И как швейцар проклятый не заметил!»
 
26
 
Но дверь отверзлась, и явился в ней
С лицом почтенным, грустию покрытым,
Лазоревый полковник. Из очей
Катились слезы по его ланитам.
Обильно их струящийся ручей
Он утирал платком, узором шитым,
И про себя шептал: «Так! Это он!
Таким он был едва лишь из пелён!
 
27
 
О юноша! – он продолжал, вздыхая
(Попову было с лишним сорок лет), —
Моя душа для вашей не чужая!
Я в те года, когда мы ездим в свет,
Знал вашу мать. Она была святая!
Таких, увы! теперь уж боле нет!
Когда б она досель была к вам близко,
Вы б не упали нравственно так низко!
 
28
 
Но, юный друг, для набожных сердец
К отверженным не может быть презренья,
И я хочу вам быть второй отец,
Хочу вам дать для жизни наставленье —
Заблудших так приводим мы овец
Со дна трущоб на чистый путь спасенья.
Откройтесь мне, равно как на духу:
Что привело вас к этому греху?
 
29
 
Конечно, вы пришли к нему не сами,
Характер ваш невинен, чист и прям!
Я помню, как детёй за мотыльками
Порхали вы средь кашки по лугам!
Нет, юный друг, вы ложными друзьями
Завлечены! Откройте же их нам!
Кто вольнодумцы? Всех их назовите
И собственную участь облегчите!
 
30
 
Что слышу я? Ни слова? Иль пустить
Уже успело корни в вас упорство?
Тогда должны мы будем приступить
Ко строгости, увы! и непокорство,
Сколь нам ни больно, в вас искоренить!
О юноша! Как сердце ваше черство!
В последний раз: хотите ли всю рать
Завлекших вас сообщников назвать?»
 
31
 
К нему Попов достойно и наивно:
«Я, господин полковник, я бы вам
Их рад назвать, но мне, ей-богу, дивно…
Возможно ли сообщничество там,
Где преступленье чисто негативно?
Ведь панталон-то не надел я сам!
И чем бы там меня вы ни пугали —
Другие мне, клянусь, не помогали!»
 
32
 
«Не мудрствуйте, надменный санкюлот!
Свою вину не умножайте ложью!
Сообщников и гнусный ваш комплот
Повергните к отечества подножью!
Когда б вы знали, что теперь вас ждет,
Вас проняло бы ужасом и дрожью!
Но дружбу вы чтоб ведали мою,
Одуматься я время вам даю!
 
33
 
Здесь, на столе, смотрите, вам готово
Достаточно бумаги и чернил:
Пишите же – не то, даю вам слово:
Чрез полчаса вас изо всех мы сил…»
Тут ужас вдруг такой объял Попова,
Что страшную он подлость совершил:
Пошел строчить (как люди в страхе гадки!)
Имен невинных многие десятки!
 
34
 
Явились тут на нескольких листах:
Какой-то Шмидт, два брата Шулаковы,
Зерцалов, Палкин, Савич, Розенбах,
Потанчиков, Гудим-Бодай-Корова,
Делаверганж, Шульгин, Страженко, Драх,
Грай-Жеребец, Бабков, Ильин, Багровый,
Мадам Гриневич, Глазов, Рыбин, Штих,
Бурдюк-Лишай – и множество других.
 
35
 
Попов строчил сплеча и без оглядки,
Попались в список лучшие друзья;
Я повторю: как люди в страхе гадки —
Начнут как бог, а кончат как свинья!
Строчил Попов, строчил во все лопатки,
Такая вышла вскоре ектенья,
Что, прочитав, и сам он ужаснулся,
Вскричал: фуй! фуй! Задрыгал – и проснулся.
 
36
 
Небесный свод сиял так юн и нов,
Весенний день глядел в окно так весел,
Висела пара форменных штанов
С мундиром купно через спинку кресел;
И в радости уверился Попов,
Что их Иван там с вечера повесил —
Одним скачком покинул он кровать
И начал их в восторге надевать.
 
37
 
«То был лишь сон! О, счастие! о, радость!
Моя душа, как этот день, ясна!
Не сделал я Бодай-Корове гадость!
Не выдал я агентам Ильина!
Не наклепал на Савича! О, сладость!
Мадам Гриневич мной не предана!
Страженко цел, и братья Шулаковы
Постыдно мной не ввержены в оковы!»
 
38
 
Но ты, никак, читатель, восстаешь
На мой рассказ? Твое я слышу мненье:
Сей анекдот, пожалуй, и хорош,
Но в нем сквозит дурное направленье.
Всё выдумки, нет правды ни на грош!
Слыхал ли кто такое обвиненье,
Что, мол, такой-то – встречен без штанов.
Так уж и власти свергнуть он готов?
 
39
 
И где такие виданы министры?
Кто так из них толпе кадить бы мог?
Я допущу: успехи наши быстры,
Но где ж у нас министер-демагог?
Пусть проберут все списки и регистры,
Я пять рублей бумажных дам в залог;
Быть может, их во Франции немало,
Но на Руси их нет и не бывало!
 
40
 
И что это, помилуйте, за дом,
Куда Попов отправлен в наказанье?
Что за допрос? Каким его судом
Стращают там? Где есть такое зданье?
Что за полковник выскочил? Во всем,
Во всем заметно полное незнанье
Своей страны обычаев и лиц,
Встречаемое только у девиц.
 
41
 
А наконец, и самое вступленье:
Ну есть ли смысл, я спрашиваю, в том,
Чтоб в день такой, когда на поздравленье
К министру все съезжаются гуртом,
С Поповым вдруг случилось помраченье
И он таким оделся бы шутом?
Забыться может галстук, орден, пряжка —
Но пара брюк – нет, это уж натяжка!
 
42
 
И мог ли он так ехать? Мог ли в зал
Войти, одет как древние герои?
И где резон, чтоб за экран он стал,
Никем не зрим? Возможно ли такое?
Ах, батюшка-читатель, что пристал?
Я не Попов! Оставь меня в покое!
Резон ли в этом или не резон —
Я за чужой не отвечаю сон!
 

Лето 1873

38До скончания веков (лат.).
39Ведь это позор – мы должны убраться прочь (нем.).
40Уйти было бы неприлично, может быть, это не так уж плохо (нем.).
41Мы справимся, давайте попробуем (нем.).
42Это был великий воин(нем.).
43Такова была последовательность (нем.).
44Тогда пришел конец старой религии (нем.).
45Помилуй бог! (нем.).
46Господа, вы слишком добры ко мне (фр.).
47В полном составе (лат.).
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37 
Рейтинг@Mail.ru