Алексей Макеев
Нежная улыбка смерти
Четыре долгих дня его терзали видения. Черное море преследовало его неотступно, слизывая песок с пяток. Он бежал – по полям и лугам родной низменности, обливался потом, перескакивал овраги и речушки, летел сломя голову по улицам городов, и каждый раз, когда оглядывался, море было тут, блестело, играло всеми оттенками от лазури до индиго, выбрасывало волны на галечный пляж…
А последней ночью ностальгия побила все рекорды – он вертелся, как юла. Море пощипывало лодыжки, солнце гладило кожу, а с неба свешивался самолетный трап, и женщина с роскошными волосами обнимала его. «Не уходи, Максимов, не уходи…» А в спину подталкивала благообразная старушка Клавдия Яковлевна: «Поспешите, Константин Андреевич, у меня опять сегодня кто-то побывал – за хлебом отлучилась, а пришла – фарфоровая статуэтка со стола испарилась. Ей цена четыре копейки, но как память о покойном муже, и… знаете, Константин Андреевич, очень страшно находиться в доме. Прихожу и не знаю, что произойдет…»
– Эй, родитель! – потрясла за плечо Маринка. – Вставай, засоня… Ну и дал ты сегодня по снам! Почему я слышу твой будильник через три стены, а ты и ухом не ведешь?
– А разве сегодня не выходной? – пробормотал Максимов, возвращаясь в жестокий мир из красивого кино.
– А это у кого как, – засмеялась Маринка. – У людей сегодня вторник. У меня каникулы. А у тебя, подозреваю, нет. А ну, кыш на работу – деньги зарабатывать! Разлегся тут. Море, понимаешь, ему чудится, разнежился на солнышке…
– Да встаю я, встаю… – проскрипел Максимов, сползая с дивана. – Разоралась тут…
– Это пиво твое виновато, – справедливо укорила Маринка. – Избавляйся от дурной привычки пить пиво перед сном. Раньше ты этого не делал. Эй, родитель! – снова потрясла его родная дочь. – Ау! Ты где?
– Я уже здесь. – Максимов звучно почесал щетину. – Скверные предчувствия меня гнетут, Мариша. Такое ощущение, что ночевать домой сегодня не приду.
– Замечательно, – восхитилась Маринка. – Ты знаешь, пап, я сегодня тоже приду домой поздно, пьяная и не одна. Разрешаешь?
– Только не кури, – пробормотал Максимов…
На работу он опять отправился на общественном транспорте. Догнал автобус, забился в дальний угол и сладко задремал. Замечательно, когда не нужно давить на педали и следить за «чайниками» и «джигитами», которых полный город. Нет машины – только и думаешь, как ее купить и избавить себя от необходимости мучиться в автобусе. Есть машина – только и мечтаешь не садиться за руль.
По дороге он лениво размышлял о ночных видениях и их тоскливой подоплеке. Пик ностальгии пришелся на сегодняшнюю ночь. Дальше она пойдет на спад, а через неделю он войдет в привычное русло, и начнется нормальная жизнь. Или не начнется? Кто десятилетиями прозябал в ожидании нормальной жизни? Вот-вот придет. Вот ребенок вырастет из пеленок, и начнется нормальная жизнь. Вот закончим надоевший ремонт, и начнется нормальная жизнь. Разменяем квартиру, и начнется нормальная жизнь. Отстанет налоговая, и заживем. Расквитаемся с прилипчивым клиентом и вздохнем свободно. Переживем похмелье – и наконец-то… Все кончается: и ребенок из пеленок вырастает, и налоговая отстает, и похмелье проходит, и даже ремонт имеет отрадное свойство заканчиваться. А нормальная жизнь – хоть ты тресни, не приходит. Решаешь одну проблему – выползает другая – и так до полной математической бесконечности. А жизнь, что характерно, на месте не стоит, поджидая, когда же у тебя начнется нормальная жизнь.
Почему ему приснилась Клавдия Яковлевна? Эта милая интеллигентная старушка пришла вчера утром и заявила, что хотела бы нанять частного сыщика. Можно и троих (чем больше, тем лучше). Мол, живет она в известном доме «Под строкой» – в центральной части города (центральнее не бывает), в огромной полногабаритной квартире и не испытывает проблем с дензнаками. Сложилось так. А если честно, очень стыдно – все порядочные пенсионеры тянут с хлеба на воду от пенсии до пенсии, а Клавдия Яковлевна кушает на завтраки икру с буженинкой (еще и котика подкармливает) да зимние шубки приобретает в салоне «Mexx». Она не виновата. Муж покойный перед смертью продал акции одного преуспевающего заполярного предприятия, да квартиру слева от Оперного, которую, будучи не последним завотделом в облисполкоме, выкупил лет двадцать назад за щадящую цену – у одного голосистого оперного певца, имеющего проблемы с алкоголем. А в прошлом году скончался сын Клавдии Яковлевны, а поскольку с женой он уже развелся, то и эта квартира на Фабричной отошла к старушке (внаем сдала молодой обеспеченной семье). Так что проблем с финансированием у старушки нет. А проблемы у старушки теперь иного свойства. Стали пропадать вещи из квартиры… Выйдет, скажем, старушка в ЖЭУ или за кефиром, вернется, а с комода подсвечник старый раз – и испарится. Или бусы коралловые – со шкатулки на трюмо. Или та же статуэтка со стола в мужнином кабинете… А на память божий одуванчик не жалуется. Она прекрасно помнит приезд Никиты Сергеевича Хрущева в наш город в 56-м году, какие слова говорил, кого разносил – а уж о том, что все упомянутые предметы к моменту выхода из квартиры присутствовали на местах, она помнит еще лучше. Следов взлома не наблюдалось, грязи не видно, следов когтей на подоконнике нет… Пропадает исключительно сувенирная мелочь, которой грош цена в базарный день. И подобных прецедентов Клавдия Яковлевна насчитала целых четыре. Поначалу терпела, списывая на происки барабашки (поиграет да вернет), но поскольку похищенные предметы не возвращались, да и воспитание в духе диалектического материализма не позволяло сильно верить в потусторонние силы, старушка решила прогуляться в «Профиль».
Впечатления сумасшедшей она не производила. Интеллигентной закваски. Рассуждала здраво, взвешенно, с инженерной точностью описывая расположение комнат, балкона, устройство замка и даже ширину вентиляционных отдушин. А также рассказала о квартире этажом ниже, хозяева которой уехали на юг, ключи оставили Клавдии Яковлевне – присматривать за цветочками, и как удобно в ней разместить пульт наблюдения за квартирой.
– Но учтите, господа детективы, датчики движения меня не спасут, – строго сказала грамотная старушка. – В доме имеется кот, а он имеет привычку не только ходить по полу, но и лазить по шкафам.
– А давайте его в квартиру ниже переселим, – предложил находчивый Вернер.
– Не советую, – покачала головой старушка. – Отлучать кота от дома – это хуже, чем собаку от хозяина. Вы можете, конечно, попробовать, но лечение в хирургическом отделении я спонсировать не буду.
Старушка, не торгуясь, предложила тысячу долларов, заявив, что при себе больше нет, но еще зайдет, если мало – добавит, и, оставив сотрудников в состоянии легкого помешательства, ушла.
– А давайте у кота спросим, кто орудует по дому? – нашелся, как прокомментировать ситуацию, Вернер.
Невозможно даже представить, что за ночь у сотрудников родились гениальные идеи. К девяти утра на «планерке» сидела меланхоличная Екатерина и взъерошенный Олежка Лохматов, имеющий куда более веские причины грустить по утраченному морю. Но Олежка не жаловался – радость жизни придавало обещание Максимова отпустить в конце лета парня в отпуск и оплатить перелет до Крыма. Шеф не помнил, обещал ли то же самое Екатерине, но та жарко уверяла, что да, поэтому тоже не особенно грустила. В этом был существенный плюс – до конца лета эти люди будут как шелковые. В отличие от Вернера, который вообще не явился на работу.
– А где Вернер? – спросил Максимов, срывая с календаря листок «19 июля, понедельник».
Зазвонил телефон.
– Это Вернер, – угадала Екатерина.
– Командир… – взмолился на конце телефонной линии отсутствующий, – задержусь на часок, не убивай… – и резко замолк, подыскивая причину опоздания повесомее.
– Только правду, – строго сказал Максимов. Даже на расстоянии чувствовалось, что Вернер болеет с похмелья.
– А если правду, то ты и сам уже понял, – убитым голосом сказал Вернер.
– Так вроде понедельник был вчера…
– А день недели не имеет значения, командир, когда встречаются старые однокашники… Нет, постой, не то говорю… Не виноват я, сами пришли, старые пьяницы, – я уже спать укладывался! Нехорошо, говорят, забывать былых возлюбленных…
Нестерпимо хотелось сорваться и накричать. Но не хватало духу осуждать чужие слабости. Максимов сам с начала лета пристрастился к пиву. Машинально, на подходе к дому, брал в киоске несколько банок, а Маринке – колу. «Не могу уж, папа, сосать эту колу, – стала жаловаться дочь, – из ушей течет. Почему тебе всегда достается пиво, а мне отравленная химия? Давай уж спиваться веселой дружной семейкой…» – «А ты объяви голодовку, – ухмылялся в этих случаях Максимов. – Мол, без пива есть не буду, и баста».
– Через час так через час, – покладисто согласился Максимов. – Будем считать, что рабочий день сегодня начинается в десять. Уйдете в семь.
И плавным движением положил трубку. Главное, не нервничать.
– Мы не поняли, – расстроенно сказала Екатерина. – Это всех касается?
– Всех, – кивнул Максимов. – Коллективная ответственность. Скажите спасибо Вернеру.
– Вот гад, – ругнулась Екатерина. Но больше ничего не сказала – вздохнула и уперлась взглядом в пол.
– Можно погулять до десяти? – встрепенулся Лохматов.
– Можно. Погуляй.
Но Лохматов никуда не пошел. Извлек мобильник с цветным дисплеем и начал тыкать кнопочки. Екатерина привстала, удлинив любопытную шею.
– Мобилу новую купил, – пробормотал Олежка. – Изготовлено в Малайзии. Вот только не пойму, зачем она мне указывает направление на Мекку и пять раз в день напоминает о необходимости совершать намаз.
Екатерина пожала плечами. «Молчит, зараза, – подумал Максимов. – Если так пойдет дальше, то нашему агентству будет крайне не хватать здоровой стервозности».
Он включил телевизор.
«Победой завершилось выступление нашей женской команды по борьбе ВОВИНАМ на межрегиональном первенстве в Тюмени, – радостно объявила ведущая спортивных новостей. – В данный момент девушкам предоставлен десятидневный отдых, а впереди их ждут новые выступления – на этот раз сибирским спортсменкам придется демонстрировать свое мастерство на европейском уровне. Капитан команды Алина Скобцева в интервью нашему корреспонденту рассказала, что перед поездкой в Софию…»
– О, оставь, здорово лупятся, – обрадовалась Екатерина.
Максимов, испытывая злорадство, переключил на криминальные новости.
«…В эфире милицейский информационный канал, – сказала совсем другая ведущая. – И снова на городском пляже работниками полиции пресечена драка с применением холодного оружия. Разогретые отнюдь не солнцем молодые люди не поделили молодую особу, с которой познакомились в процессе распития спиртных напитков. В интервью нашему каналу старший оперуполномоченный…»
Екатерина тяжело вздохнула и стерпела.
– А в Октябрьском медвытрезвителе, между прочим, установили видеокамеру, – поделился новостью Олежка. – «Чтобы не было претензий». Видите, как растет порядочность нашей полиции – а говорили, что клиентов грабят, избивают, нарушают всячески права…
– Умилительная новация, – согласился Максимов. – Главное, не забыть, где выключатель и как стирается запись.
«…Центральный РОВД сообщает о пропаже председателя фонда «Техноновация» Сайдуллина Рафаэля Анваровича, – продолжала телеведущая. – По словам жены, это случилось в ночь с 18-го на 19-е число. Гражданин Сайдуллин возвращался из деловой поездки в Кемерово по Старому шоссе, позвонил домой из Крыжановки и сообщил, что через час будет дома, – с тех пор о его местонахождении ничего не известно. Всем, кто что-либо знает, просьба позвонить по телефонам…»
– Снова убийство бизнесмена, – фыркнул Олежка. – Нормальная производственная практика.
– Это что, – махнула рукой Екатерина. – Ток-шоу вчера по телевизору наблюдала – ухохочешься. Сидят такие взрослые люди и битый час выясняют, «почему одинокие старики и старушки чаще прочих становятся жертвами преступлений». Блеск. Им эфирное время не жалко?
Криминал родного мегаполиса доводил до умиления. После избиения в камере скончался в тюремной больнице некто Штырь – специалист по похищениям и эксплуатации девушек со всей Западной Сибири. Работниками Управления по борьбе с организованной преступностью задержано руководство пирамиды «Эталон», занимавшееся зомбированием аудитории. Один из директоров компании «Модус» отравил солями таллия жену (тренировался), а затем – кредиторов и остальных директоров. На заводе химконцентратов пятеро сотрудников украли три контейнера металлического лития и пытались сбыть. Один из банды скончался от лучевой болезни. Магазин канцтоваров на Кошурникова – налетчик в маске, угрожая «все взорвать», взял в заложники директора магазина, двух продавщиц, требовал двести тысяч долларов и вертолет до Израиля…
– Это круто, – читая, бормотал Олежка. – Вертолет до Израиля…
Зазвонил городской телефон. Максимов посмотрел на часы, досадливо поморщился и включил громкую связь.
– Добрый день. Агентство «Профиль».
– Здравствуйте, – сказал взволнованный мужской голос. – Моя фамилия Слоцкий. Срочно требуется помощь. Можно к вам подойти?
– Нельзя, – пробормотал Олежка. – Покусаем.
– Простите? – переспросил абонент.
Максимов прокашлялся. И снова покосился на часы. Минутная стрелка чуть продвинулась.
– Видите ли, господин Слоцкий, по техническим причинам рабочий день у нас сегодня с десяти… Впрочем, ладно, подходите.
– Замечательно, – обрадовался мужчина. – Я буду через десять минут.
Через пять пришел Вернер и виновато обозрел злую аудиторию.
– Занятную вывел закономерность, господа: когда просыпаешься в ботинках, очень тошно на душе. Какие вы сегодня квелые… Ладно, затухаю.
– Освежитель рта на полочке в баре, – напомнил Максимов. – Скушай весь стандарт и спрячься в приемной. Не с твоим амбре, да в калашный ряд…
Проанонсированный посетитель объявился ровно в означенное время. Вернер, развалясь в кресле секретарши, развлекал Любочку, поливающую маргаритки.
– Сидим это мы, Любаша, на крылечке возле печки…
– С каких это пор у вас печка на крылечке? – не поверила Любаша.
– Это была микроволновая печка. Не перебивай.
Впрочем, до отдельных вывернутых сотрудников посетителю дела не было. Он действительно был очень взволнован. Размашистым шагом прошел в кабинет, извинился за беспокойство, сел, куда предложили, и начал промокать взопревший лоб. Прилично одетый, воспитанный господин среднего возраста. Из ряда достоинств выбивалась синяя припухлость на левой челюсти.
– Со мной вчера вечером произошла ужасная история, господа, – начал он без долгого пролога. – Я возвращался из Кемерово по Старому шоссе…
– Минуточку, – нахмурился Максимов. – Вы уверены, что ваша фамилия не Сайдуллин?
– Не понял, – изумленно взглянул посетитель на Максимова. – Простите, моя фамилия Слоцкий! Слоцкий Григорий Иванович! Руковожу агентством недвижимости «Метрополия» – нашей фирме десять лет, мы входим в двадцатку самых перспективных и престижных…
– Ради бога, Григорий Иванович, – поморщился Максимов. – Мы не спорим. В полицейской сводке значится некий бизнесмен Сайдуллин, возвращавшийся из Кемерово по Старому шоссе. Он пропал – с 18 на 19 июля. До дому не доехал. Жена в панике. Повезло человеку еще меньше, чем вам, понимаете? Вы не пропадали?
– Бог миловал, – нервно усмехнулся посетитель. – Хотя, возможно, был на грани. Со мной несчастье, если помните, случилось в ночь с 19-го на 20-е. Сегодня. Предыдущая ночь прошла спокойно – в гостиничном номере города шахтеров и губернатора Тулеева…
– Хорошо, мы вас слушаем.
А дальше на суд детективов была представлена завораживающая история – из тех, что хорошо идут перед сном. Директор «перспективного и престижного» агентства возвращался на собственном «ровере» из города шахтеров в столицу Сибири. Выехал засветло, полагая к ночи быть под боком у супруги. Разумные люди предлагали остаться – баня, выпивка, культурные мероприятия (по случаю отличной сделки), но очень уж хотелось Григорию Ивановичу домой. Не любитель он сусальных развлечений с грудастыми «референтками» и потной сауной. Порядочный товарищ, пятнад– цать лет как вступил в зафиксированные заг-сом отношения. В общем, выехал этот порядочный товарищ, проехал полпути и в целях экономии бензино-времени свернул с федеральной трассы на Старое шоссе – дорога похуже, но без загибов выходящая к городу. Многие водители так делают. Но в эту ночь машин на трассе почти не было. Он ехал по пустынному шоссе. В начале первого за спиной остались Крыжановка, сорок девятый километр. Дорога узкая, петляющие обочины, высокая трава с обеих сторон. До Кольцовки – пара верстовых столбов. И надо же, какая незадача – отвлекся Григорий Иванович, потянулся к бардачку, извлек любимый диск (коробочку бросил на панель), вставил в магнитолу. Он всегда старался ездить с открытыми глазами – даже ночью, когда невыносимо тянет спать. А тут на жалкое мгновение скосил глаза. А когда снова взглянул на дорогу, увидел в свете фар женщину! Раздетую! Не спеша переходящую дорогу! Брела, как будто не в себе… Не удосужься Слоцкий дать по тормозам – как-никак двадцать лет за баранкой, – ее бы отбросило метров на пятьдесят! Лунатичка, так ее! Даже не покосилась в его сторону. Джип со скрежетом протащило метров сорок, развернуло и плюхнуло носом в кювет. Жутко стало. Матерясь, как последний сантехник, Григорий Иванович вырулил на проезжую часть, развернулся, включил передние фары, задние, фонари на крыше – но женщины и след простыл. В свете фар ее, во всяком случае, не было. В траве – тоже не видно. Да и не сбивал он женщину! За рулем не спал. И на грудь перед поездкой не принимал…
Страх постепенно притупился, но затошнило со страшной силой. Вывалился он из машины…
Екатерина не сводила с посетителя острых глазенок.
– Вы уверены, что женщина была раздетая?
Посетитель смутился:
– Да как вам сказать… Возможно, и не совсем. Возможно, какое-то бикини на ней было. Но минимальное и как бы это, знаете… телесного цвета. А это имеет значение?
– Нет, конечно, – пробормотала Екатерина. – Под бикини все равно ничего нет.
Лица загадочной женщины бизнесмен не разглядел. Особенности фигуры тоже как-то в памяти не осели. Но женщин от мужчин он отличать умеет. Стоял, дыша полной грудью, у открытого джипа, прислушивался, курил. Почему он не сел немедленно за руль и не ударил по газам, бизнесмен ответить затруднился. Затмение какое-то нашло… А кругом царила тишина. Только филин далеко в лесу ухал. Ветерок свистел порывами. И вдруг он услышал за спиной шорох! Похолодел, обернулся – темень кругом. Машинально вытянул руку – и… коснулся обнаженного тела.
– Женского? – вскинула голову Екатерина.
– Возможно, – судорожно сглотнул Слоцкий. – Но за достоверность не ручаюсь…
– А все равно возбуждающе, – завистливо прошептал Лохматов.
А дальше словно что-то его толкнуло – хотя удара пока не было. В ауру – тяжелую и враждебную – произошло стремительное погружение. Слоцкий потерял равновесие – а потом его ударили хлесткой оплеухой по челюсти. В голове сверкнул салют. И полный провал. Земля исчезла из-под ног. Но сам момент падения он не запомнил. Очнулся Григорий Иванович от рева проносящейся мимо машины. Остановиться водитель побоялся, но злодея, видимо, спугнул. Тихо было в округе. Слоцкий лежал у раскрытой двери собственной машины. С пылающей головой кое-как взгромоздился за руль, задергал рычаги, проехал километра полтора, остановился и начал подсчитывать убытки. Слава богу, машина цела. Но пропали все деньги, дипломат с очень важными документами и мелочь из салона, в том числе диск фирмы «ТDК», который он вставил в магнитолу за мгновение до происшествия. Банальный однослойный диск. Два концерта Пола Маккартни – в бытность знаменитости солистом группы «Крылья»: «Город Лондон» и «Трубки мира». Любит он этого экс-Битла. Собственными руками извлек эти два альбома из Сети и скинул на диск. И коробочка, кстати, испарилась.
Пропажа денег и прочей мелочи господина Слоцкого не потрясла. Наживное. Но вот исчезновение документов – это катастрофа. Это такие неприятности в будущем, что представить невозможно. С раннего утра г-н Слоцкий, как законопослушный гражданин, побежал в полицию, но получил оскорбительный отлуп. Не по адресу, любезный, – объяснили компетентные товарищи. В Кольцовке есть уполномоченный участковый, очень ответственный работник, в его ведении Крыжановка, Кольцовка и все, что между ними, вот туда и обращайтесь.
В Кольцовку господин Слоцкий по понятным соображениям не поехал. Незачем пилить 46 верст, можно и в городе представить реакцию участкового. Вне себя от паники он отправился в частное сыскное агентство.
– Помогите, Константин Андреевич, – слезно умолял Слоцкий. – Мне не важно, кто ударил, – важно найти документы. Это оригиналы. Копий снять не успели. Документы удостоверяют сделку по реализации нескольких недостроенных зданий в центре города Кемерово. Слишком важными людьми подписаны… И если до завтра эти чертовы бумажки не найдутся – мне открутят голову! Фирма вылетит в трубу, последствия просто катастрофические…
Максимов задумчиво постукивал карандашом по столу. Едва ли документы похитили сознательно. С какой стати? Свистнули дипломат, не зная, что в нем лежит. Сохранят ли злоумышленники добычу, от которой постороннему нет заведомой пользы? Вопрос открытый… И не верит он в этот лихой способ грабежа – торможение обнаженной женщиной на пустынном участке шоссе. Тормозить можно днем – если видно из засады, кто сидит в машине. А вдруг там полный салон вооруженной братвы?
Господину Слоцкому он скорее верил, чем не верил, но все равно получалась полная ерунда. Впрочем, розыском пропавших вещей детективное бюро охотно занимается, и данный случай никоим образом не претендовал на исключение.
– Вот, пожалуйста, прейскурант, – подтолкнул Максимов посетителю лист в мультифоре. – Четыреста долларов в сутки – независимо от результатов розыска.
Посетитель, не торгуясь, выложил конверт.
– Тысяча долларов. Только найдите.
– Деньги образуются, как плесень, – ухмыльнулась в кулак Екатерина.
– Тысяча вчера, тысяча сегодня… – начал загибать пальцы Лохматов.
Посетитель их не слышал. Он во все глаза таращился на Максимова, ожидая реакции. А Максимов аккуратно сложил конверт, провел с нажимом по сгибу (коллеги, не дыша, поедали глазами добычу) и откашлялся – как-то в духе знаменитого Генерального секретаря:
– Э-э, кхм… Ну, стало быть, давайте решать, Григорий Иванович…
Посетитель отправился заводить машину, а Максимов припрятал на груди конверт и свысока обозрел сотрудников.
– Ваше счастье, что я сегодня добрый. Но работать будете, как муравьи, не надейтесь – старательно, любовно и высунув язык. Обиженным рекомендую записаться в секцию бегунов.
– Чего это с ним? – пробормотала Екатерина. – Мы уже куда-то бежим?
– Он имеет в виду старообрядцев бегунов, – пояснил из приемной Вернер. – Денег не признают и в руки эту мерзость стараются не брать. В сельпо амбарная книга с записями трудодней – приходят в дни зарплаты и отовариваются на всю сумму оптом. Спички там, соль, мука, папиросы «Север»… А можно еще в «свидетели Иеговы» записаться – те даже подарков не принимают. И дни рождения не отмечают.
– Верно мыслите, коллега, – похвалил Максимов. – Итак, давайте решать, что вы умеете делать – помимо традиционного «ничего».
– Я умею думать левой ногой, – обиженно проворчал Олежка.
– А я славлюсь умением отвечать на вопрос прежде, чем он задан, – похвастался Вернер.
– А я вообще умею все, – отрезала Екатерина. – Но только на сытый желудок и в разумных пределах.
– Это облегчает ситуацию, – недобро улыбнулся Максимов. – Запоминайте вводную. Противник силами мотопсихической дивизии собирается сжить со света добрую старушку Клавдию Яковлевну. В этой связи Вернер направляется к доброй старушке, отвечает на все ее вопросы и исследует возможность установки специальной аппаратуры…
– А ничего у меня не отвалится? – поморщившись, перебил Вернер. – Я люблю, конечно, общаться со слабым полом, но…
– Лохматов пробивает внука Клавдии Яковлевны – некоего Антона Сидоренко. Мальчик проживает на улице Фасадной, дом два, квартира четыре, первый этаж, окна во двор, на помойку и бомжей…
– Я не понимаю, Константин Андреевич… – забормотал Олежка.
– Объясняю еще раз – для особо одаренных. Мальчик безработный, сидит на инвалидности. Первый этаж, окна на бомжей. С бабушкой рассорился четыре года назад. Помирать старушка не собирается, да и толку от ее смерти будет мало: единственное, что она может завещать малышу – это нести свой гроб. Старушку требуется шаг за шагом свести с ума и подать на опеку. Почему я должен разжевывать элементарные вещи?
– А я сижу на связи, – предположила Екатерина.
– Нет, – ощерился Максимов. – Мы живем в эпоху мобильных телефонов. Бежишь, как молоко, Катюша. Меня интересует молодая семья, проживающая в принадлежащей старушке квартире на Фабричной. Имеется ли связь с внуком? Обстоятельства знакомства со старушкой? Манера проведения свободного времени? Словом, тщательный расклад. Дерзай, Екатерина, ты у нас можешь все – а у разума нет пределов. Меня на всякий случай не ждите. Постарайтесь хоть раз в неделю поработать самостоятельно!
На этой победной ноте он пренебрежительно обозрел сотрудников и покинул родные стены детективного агентства.
Бизнесмен летел как на пожар – обгонял попутные машины, чертыхаясь сквозь зубы на «криворуких водил», лезущих под колеса, объезжал по тротуарам замерших у светофоров, пару раз пытался создать аварийные ситуации, курил, ворчал без остановки. Мелькнули серые свечки окраинного жилмассива, котлован под строительство, рощица канадской черемухи, кольцевая остановка, нарядные ворота кладбища. Силикатный коробок – товары и услуги последней необходимости. Храм в лесах, стационарный пост ДПС с прищуренными сотрудниками (протащились черепашьим ходом, и снова по газам). Потянулась неширокая трасса с частыми выбоинами. Бесконечные лесополосы по обочинам. За деревьями – цветные домики дачных товариществ, разномастные заборы, бочки, парники, садоводы, в изобилии торчащие на грядках… На колдобины и трещины г-ну Слоцкому было глубоко начхать – он включил последнюю передачу, попер, едва касаясь земли, и даже обогнал одинокого байкера с надписью на спине по-английски: «Если можешь это прочесть, значит, моя девушка свалилась с мотоцикла».
Справедливости ради следует отметить – пару раз этот байкер пытался обставить Слоцкого, даже добрался до кабины, сунул бизнесмену средний палец под нос, вильнул и начал неудержимо отставать. Тридцать километров пролетели, как стометровка.
– Самый важный вопрос, Григорий Иванович, – сказал Максимов. – Женщина, мелькнувшая в ночи, и женщина, пославшая вас в нокаут, – это одна женщина?
– Совершенно не волнует, Константин Андреевич, – проворчал бизнесмен. – Самый важный вопрос – это мои документы. А кто меня послал в нокаут – дело десятое, не могу даже поручиться, что это была женщина. Я всего лишь коснулся обнаженного тела…
– Вам не приходилось касаться обнаженной женщины? – удивился Максимов.
Пострадавший неврастенично хохотнул.
– Приходилось. Очень часто. Но ни разу не приходилось касаться обнаженного мужчины… Черт…
Из ниоткуда появилось стадо гусей. В авангарде, гордо задрав морду, шествовал длинношеий пухлый гусак. За вожаком – пара младших товарищей, гусыни поменьше, далее – подростковый молодняк, и последним плелся совсем крошечный губошлеп, волоча крылышки по асфальту. Машина завизжала тормозами – гуси разлетелись кто куда, хлопая крыльями. Машина пролетела юзом, пару раз вильнула и выровнялась. Максимов обернулся.
– А вы виртуоз, Григорий Иванович. Ни одного не сбили.
– Да и черт с ними, – ругнулся бизнесмен. – Кольцовка за поворотом…
– Должен сообщить вам одну неприятную новость – приготовьтесь. Нам придется нанести визит местному участковому уполномоченному.
– Зачем? – страдальчески скривился Слоцкий. – Делом нужно заниматься, Константин Андреевич. Время уходит!
– Извините, – решительно возразил Максимов. – Я еще не выжил из ума – своевольничать на чужой земле без полномочий. Да и что мы знаем о данной местности – кроме того, что вам здесь дали по голове? Нужна информация. Не волнуйтесь, Григорий Иванович, все решится очень просто. Деревенские участковые – парни не вонючие. Помню одного такого… Представьте себе добродушного, красноносого Анискина, погрязшего в безделье… Рекомендую, кстати, притормозить у сельпо и взять бутылку водки. Им всегда зарплаты не хватает.
Местный пункт охраны правопорядка располагался в бревенчатой избе на краю населенного пункта. Душное марево накрывало деревню плотным одеялом, полуденное солнце палило безжалостно. Ни ветерка, ни облачка на небе. Все окна нараспашку. Грустный пес, разомлевший под портретами преступников, которых никто не ловит, лениво поднял голову, сипло гавкнул: дескать, пропуск гоните. Но не стал настаивать, когда двое, проигнорировав его, вошли в избушку – уронил голову на лапы, загрустил.
Посетителей и арестованных в этот знойный час не было. В дальней комнате отрывисто стучала машинка, а за дверью с универсальной табличкой «Участковый» гостей поджидал сюрприз. Вместо ленивого Анискина – одной ногой на пенсии, – добродушной нецензурщины и нетрезвых хрипов взору предстало нечто подозрительно юное, подтянутое, возмутительно уставное и с усами щеточкой. Молодой человек сидел за столом, застегнутый на все пуговицы щеголеватого лейтенантского кителя, рядом с бутылкой лимонада лежала фуражка с надраенной кокардой, а сам молодой человек, склонив аккуратно стриженную голову, что-то писал.
Максимов переглянулся с пострадавшим.
– Добрый день.
Участковый поднял голову.
– Здравствуйте.
– Вы участковый? – на всякий случай уточнил сыщик.
– А разве не похож? – нахмурился лейтенант.
– Очень похожи, – поспешил исправиться Максимов. – Мы именно таким вас и представляли. Вы недавно окончили школу, молодой человек?
– Да, окончил, – с вызовом бросил лейтенант. – Институт МВД. В чем, собственно, проблема?
– Проблема вот у этого господина, – кивнул Максимов на мрачного спутника. – А ваш покорный слуга представляет, скажем так, его интересы. Вот мои документы, пожалуйста, – протянул сыщик с достоинством, словно вручал верительные грамоты, лицензию и принялся с любопытством наблюдать за реакцией полицейского.
Решительного отторжения не произошло. Молодой человек дважды прочитал документ, пожал плечами и вернул хозяину.
– Лейтенант Демаков. Вы знаете, Константин Андреевич, я не питаю идиосинкразии к частным сыщикам (молодой еще, подумал Максимов), не надо проверять мою реакцию. Что случилось у мрачного господина? У него имя, кстати, имеется?
