Николай Леонов
Поминки по прокурору
Глава 1
Часы на стене щелкнули и начали бить. «Бом, бом, бом…» – восемь торжественных ударов громко разнеслись по опустевшему зданию областной прокуратуры. Прудников оторвался от чтения очередного документа и поднял голову. Вот те раз – уже восемь! Опять задержался сверх всякой меры, фу-ты ну-ты! А ведь сегодня утром, уходя на работу, клятвенно обещал Вале прийти пораньше. Нехорошо получается. И это еще спасибо часам, подарку сослуживцев, – только они и напомнили, сколько сейчас времени. Часы ребята в прошлом году подарили. Молодцы, заметили, что начальник, вообще-то очень скромный и нетребовательный к обстановке, любит все старинное, основательное, и нашли где-то старые часы с боем.
Прокурор закрыл папку, положил ее на стопку других. По выработанному за много лет обычаю занес в рабочий блокнот краткое резюме. Потом собрал все папки, готовясь положить их в сейф, но передумал. Еще раз перебрал документы, одну папку отложил, быстро пролистал, а несколько страниц прочитал внимательно. Изучив запись, сделанную на последней странице, покачал головой. Сотрудник, собиравший данные о деятельности двух уголовных авторитетов, недавно вышедших на свободу после отбытия длительных сроков заключения, сообщал, что оба бандита затаили месть против Прудникова, который – тогда еще работавший старшим следователем прокуратуры – в свое время отправил их за решетку. Сотрудник советовал своему начальнику подумать о собственной безопасности и воспользоваться положенной ему по должности охраной.
Тоже мне советчик! Если каждого уголовника бояться, собственной тени пугаться начнешь. На его работе робкие не выдерживают. Может, и затаили месть Дегтярев с Колчиным, что ж теперь – весь образ жизни из-за них менять? Нет, Прудников своих подследственных бояться не привык. Не боялся, работая простым следователем; не знал страха и потом, когда стал помощником прокурора. Не будет бояться и сейчас.
Владимир Егорович запер все дела в сейф, ключ положил в карман и позвонил в гараж. Ему ответил незнакомый голос: его личный водитель Алексей Свистунов уже уехал домой, и теперь прокурора области ждал дежурный, назначенный на эту ночь. Прудников сообщил, что сейчас спустится, и вышел из кабинета.
В здании областной прокуратуры царила тишина. Прудников шел по коридорам, где днем кипела работа, и думал о том, что за те три года, что он возглавляет областное надзорное ведомство, ему удалось поставить правильную работу, привить подчиненным вкус к кропотливому и пунктуальному расследованию всех дел. Да и с пресловутым «телефонным правом» у них практически покончено. Вот еще пару дел, которые как раз сейчас расследуют, передадут в суд, – и тогда точно никто не скажет, что у них в Заволжске есть люди, для которых закон не писан.
Прокурор спустился во двор; машина уже ждала. Прудников сел, коротко бросил водителю: «Поехали домой» – и «Волга» тронулась с места.
По дороге Прудников думал все о том же: как трудно было преодолеть инерцию чинопочитания, старые привычки, засевшие в крови у многих сотрудников. Чего ему стоило начать дело по расследованию фактов раздачи земельных участков! Пришлось даже пойти на хитрость: в деле пока нет обвиняемого, оно заведено, что называется, «по факту». Хотя всем в прокуратуре известно, кто именно разбазаривает городскую землю: мэр Заволжска Николай Астапенко. Непростая фигура, ох, непростая! В последнее время мэр, который до этого не различал ни правых, ни левых, вдруг активно заинтересовался политикой, стал руководителем местного отделения одной из оппозиционных партий. Понятно для чего: как только его тронут, он тут же закричит, что это происки его политических конкурентов, будет привлекать к себе внимание. Да, такие люди, пожалуй, будут еще опаснее, чем матерые бандиты Колчин и Дегтярев…
До дома, где жил прокурор, оставался еще один квартал, когда Прудников вдруг скомандовал водителю остановиться возле здания городской прокуратуры. Он вспомнил, что днем приказал прокурору города Могилевичу подготовить для него служебную записку о ходе расследования дела Шейко. Тогда же он распорядился, чтобы бумаги оставили для него на вахте в городской прокуратуре.
– Все, можешь ехать обратно, – сказал он водителю. – До дома пешком дойду, тут близко.
– Может, мне вас подождать? – спросил водитель. – А то ночь на дворе, мало ли что…
– Нечего меня провожать! – сердито ответил прокурор. – Что я, школьник младших классов, что ли?
И, чтобы сгладить впечатление от своего излишне резкого ответа (человек ведь из лучших побуждений предложил остаться и подождать), добавил:
– С такими соседями, – он кивнул на здание городской прокуратуры, – мне бояться нечего. Езжай!
«Волга» развернулась и двинулась обратно, а Прудников вошел в вестибюль прокуратуры Заволжска. Дежурный при виде начальника вытянулся в струнку, однако, услышав, зачем пожаловал областной прокурор, виновато развел руками: никаких бумаг для Прудникова прокурор города не оставил.
– А давно Семен Викторович уехал? – спросил Прудников.
– Да уже полтора часа назад, – доложил дежурный. – Да, примерно в 18.15.
Прудников почувствовал, как в груди закипела злость. Что это: простая расхлябанность или открытое неповиновение? Учитывая сложные отношения между ним и Могилевичем, скорее последнее. Выходит, городской прокурор решил пойти ва-банк, уповая на высоких покровителей в Москве? Возникло желание сейчас же, из проходной, вызвать Могилевича из квартиры назад, на службу, и устроить ему здесь, в его собственном кабинете, «разбор полетов». Это было бы и правильно, и справедливо – а больше всего на свете прокурор Заволжской области уважал справедливость. Однако это означало бы новую задержку на работе часа на два, не меньше. Могилевича прокурору было ничуть не жалко, но эта задержка с такой же силой ударит и по Вале. Нет, так поступить по отношению к жене он не мог. Поэтому прокурор ничего не сказал дежурному, просто буркнул: «Ладно, завтра разберусь» – и направился к двери.
Едва он вышел из здания, налетел порыв ветра, такой сильный, что Прудникову пришлось приложить усилия, чтобы двинуться вперед; ветер словно хотел затолкать его обратно в прокуратуру. «Нет уж, дудки!» – мысленно возразил прокурор и продолжил путь.
Район, в котором по соседству с городской прокуратурой жил Прудников, не относился к особо оживленным. Хотя отсюда до центра города было всего двадцать минут пешком, здесь не было ни круглосуточных кафе, ни кинотеатров, ни стоянок такси. Да и фонари, если честно, горели только рядом со зданием прокуратуры, а дальше – разве что один фонарь из трех. Под ногами то и дело попадались лужи: недавно прошел дождь, один из первых апрельских дождей после затяжной зимы. «Нет, правильно мы сделали, что начали Астапенко заниматься, – думал Прудников, огибая очередную лужу. – Ни черта городская администрация не делает, в городе грязь, мусор, благоустройством никто не занимается, хотя деньги депутаты на это исправно выделяют. Ну ничего: вот избавимся от этого взяточника, глядишь, дела лучше пойдут».
Он прошел по узкому проходу между двумя домами и оказался в своем дворе. Поскольку прокурор спешил, он заранее опустил руку в карман, нашаривая связку ключей. Хотя работа в прокуратуре приучила его к выдержке, он не любил мешкать и терять время.
Прудников сделал еще несколько шагов, и теперь ему стал виден весь двор, с его четырьмя подъездами, крохотной детской площадкой, трансформаторной будкой, за которой находился еще один проход, ведущий на соседнюю улицу, и двумя гаражами в дальнем конце. Тут прокурор заметил темную фигуру, отделившуюся от трансформаторной будки. Человек направлялся ему наперерез, словно хотел попасть в первый подъезд, однако двигался медленно и словно бы неуверенно. «Пьяный, что ли?» – подумал Прудников. Поскольку дверь его собственного подъезда была уже близко, он вынул руку с ключами из кармана. В ту же минуту «пьяный» остановился и выбросил вперед левую руку; в ней что-то блеснуло. «Пистолет! – успел подумать Прудников. – Это убийца! Кто-то его…» Тут негромко хлопнул выстрел – словно аккуратно открыли бутылку шампанского. Прудникова ударило в левую часть груди, опрокинуло на асфальт. Он вытянул вперед руку с ключами, стараясь защититься от дальнейших выстрелов, и тут его обожгло еще два раза. Сознание стремительно меркло. Последнее, что он услышал, был звук стремительно удаляющихся шагов. «Убегает… – мелькнуло в голове прокурора. – Киллер… Задержать… Но кто…» Больше он уже ни о чем не успел подумать.
Глава 2
– Да, прямо возле собственного дома! – подтвердил генерал Орлов. – Нагло действовал, можно даже сказать, открыто. И ведь еще не ночь была, могли оказаться свидетели. Такое впечатление, что заказчики этого убийства хотели не только устранить прокурора, но и кого-то запугать. Может, его заместителей и ближайших сотрудников, тех, кто вел наиболее важные дела, а может, кого-то другого. Поэтому руководство придает раскрытию этого преступления особое значение. И именно поэтому решено послать в Заволжск, кроме следственной бригады, еще и тебя.
– Но зачем? – спросил Гуров. – Как я понимаю, в бригаду включили самых опытных «следаков». Получается, что я у них буду под ногами мешаться. Я что, параллельное расследование вести должен?
– Может, параллельное, а может, и перпендикулярное, – ответил Орлов. – Дело-то непростое, можно сказать, политическое.
– Ну, зарекалась ворона дерьмо клевать! – воскликнул Гуров. – Никогда я этой политикой не занимался. Я сыщик, чего мне в эти расклады лезть?
– Ни в какие расклады ты лезть не должен, – осадил подчиненного начальник главка. – Просто у вас с ребятами из бригады будет немного разный профиль работы. Они ведь в первую очередь чем будут заниматься?
– Ясное дело – искать убийцу, – ответил Гуров.
– Вот именно! – Орлов поднял указательный палец. – То есть исполнителя. Кроме того, конечно, постараются найти и организатора. Но самая интересная фигура в этом деле не организатор, а заказчик. У кого в Заволжске хватило наглости «заказать» самого областного прокурора? Вот вопрос! И ответ на него должен найти как раз ты. Нет, ребята, конечно, тоже будут искать. Но наверху, – Орлов снова поднял палец, теперь целя в потолок, – опасаются, что настоящего заказчика они не найдут.
– Это почему же? – удивился Гуров. – Ведь люди, как ты сам говоришь, опытные, к тому же от местного заволжского начальства они не зависят…
– В мире руководителей все друг с другом связаны, – объяснил Орлов. – Ни один крупный начальник в каком-нибудь Замухрыженске не существует сам по себе: у него есть приближенные в районных центрах, а с другой стороны – есть и покровители здесь, в Москве. И этим покровителям очень не понравится, если их протеже вдруг окажется замешан в историю с убийством, да не просто с убийством, а с уничтожением главного «государева ока» в губернии. Поэтому на членов следственной бригады могут оказать давление, чтобы они не слишком глубоко копали. И вот здесь в дело вступишь ты.
– То есть я должен искать компромат на тамошнее начальство? – уточнил Гуров.
– Особо искать, я думаю, не придется, – успокоил его Орлов. – Компромата у следователей и так будет в избытке. Другое дело – захотят ли они его проверять. А вот ты точно захочешь. Ты не должен пропустить ни одной ниточки, ведущей к местному начальству. Запретных фигур для тебя существовать не должно – это мне наверху прямо сказали.
– Так я что же – отдельно от следственной бригады должен работать? Вроде как инкогнито? – спросил Гуров.
– Ну, инкогнито, я думаю, не получится – ты фигура слишком известная, – покачал головой Орлов. – Да и вообще это не в наших традициях. Следственную бригаду возглавит полковник Семенов – слышал, наверное, о нем?
– Слышать слышал, а сталкиваться не приходилось: ведь он из прокуратуры, а не из милиции, – ответил Гуров. – Ну ничего, познакомимся.
– Ребята из бригады в основном вылетели уже сегодня, – продолжал Орлов. – Правда, там не только москвичи будут: включены также следователи из Самары, Саратова, Нижнего. Всех лучших обещали собрать! Самолет на Заволжск уже улетел, следующий рейс только завтра вечером. Но ты, я думаю, не возражаешь против поезда?
– Если только не на буфере придется ехать – не возражаю.
– Будь уверен – купе тебе обеспечено. Вот билет. – Орлов протянул полковнику документы. – Поезд отходит через три часа, так что времени у тебя – только с Марией попрощаться да вещи собрать. Приедешь завтра утром, остановишься в гостинице «Плес» – там тебе уже заказан номер. Созвонишься с Семеновым, вот его телефон. Он о твоем приезде уже знает. Познакомитесь, договоритесь о совместной работе… Положение у тебя будет особое: ты не входишь в состав бригады и ему не подчиняешься.
– Вряд ли ему понравится такой надзиратель, да еще из милиции, – заметил Гуров.
– Ничего, привыкнет, – успокоил его генерал. – Кроме того, тебе надо будет познакомиться с тамошними руководителями: начальником ГУВД, первым заместителем прокурора – он теперь исполняет его обязанности, мэром, а возможно, и с губернатором. Они о твоем приезде извещены, но когда именно приедешь – не знают. Так что у тебя будет время осмотреться. И запомни: обо всех случаях противодействия следствию, попытках замять дело докладывай лично мне. И немедленно!
– Так мне в этот раз, выходит, одному придется работать? Без Крячко? – без всякой надежды спросил Гуров.
– Знаю, любите вы на пару работать… – покачал головой начальник главка. – Ну ладно, не буду тебя томить: твой Крячко тоже поедет в Заволжск. Но только немного позже. И вот он-то будет там инкогнито. Будет тебя вроде как подстраховывать. Да, имей в виду еще вот что: перед следователями поставлена жесткая задача: раскрыть это дерзкое преступление не дольше чем за две недели. Так что они будут носом землю рыть, ну и ты не должен отставать.
– Такие жесткие сроки не очень согласуются с другой задачей – распутать все ниточки, которые ведут от исполнителя к заказчику, – заметил Гуров.
– Ну, тут ничего не попишешь, такова установка начальства. Диалектика, понимаешь! – философски заметил Орлов.
На этом беседа завершилась, и Гуров покинул кабинет начальника главка. На несколько минут заскочил к себе: взять блокнот, табельное оружие. Уже на бегу заглянул к Крячко, надеясь переброситься с другом парой слов и узнать, когда тот собирается в Заволжск и под каким видом. Однако Стаса в кабинете не оказалось, а звонить времени уже не было. Гуров едва успел заскочить домой, собрать вещи и написать записку Марии: у нее был спектакль. Спустя час поезд уже уносил его прочь от Москвы.
* * *
Орлов не обманул: в Заволжск Гуров прибыл действительно рано утром. Расспросив нескольких встречных, он узнал, что гостиница «Плес» расположена «очень далеко, полчаса идти; надо на троллейбусе ехать». Однако вопреки совету жителей Заволжска Гуров решил пройтись пешком, чтобы составить впечатление о городе. Тем более что теплая апрельская погода способствовала прогулке.
Впечатление о столице губернии он и правда составил. Прежде всего Гурова поразил неспешный, по сравнению с Москвой, темп губернской жизни. Даже лихачи, норовившие всех обогнать, двигались совсем не на таких скоростях, как «безбашенные» водилы в столице. А кроме того, Гуров не мог не обратить внимания на встречавшиеся то и дело стаи бродячих собак и обилие пыли и грязи – и это на центральной улице, по которой он шел к гостинице. «Можно представить, что у них творится на окраинах, – подумал сыщик. – Интересно, как у них муниципалитет работает? Кажется, в ориентировке, которую мне дал Петр, что-то говорилось о здешнем мэре…»
Гостиница «Плес» (по заверению Орлова, единственный приличный отель в Заволжске) производила впечатление старой и не слишком ухоженной. Да и номер, который достался Гурову, едва тянул на троечку. Впрочем, Лев Иванович не был особо требователен к удобствам. Да и не отдыхать он сюда приехал. Главное, что в номере была ванная с горячей водой, розетка, в которую можно было засунуть «строжайше запрещенный к употреблению» кипятильник, и телефон.
Именно этими последним удобством Гуров прежде всего и воспользовался. Вначале он позвонил в прокуратуру и попросил соединить с первым заместителем прокурора Алексеем Полянским, который сейчас исполнял обязанности погибшего руководителя. Вначале секретарша категорически заявила, что «Алексей Игоревич сегодня занят, у него совещание», но, услышав, что с ней разговаривает полковник Гуров из Москвы, быстро изменила курс и соединила. Гуров сообщил о своем приезде и попросил о встрече.
– Надо выслушать ваше мнение о произошедшем, ознакомиться с делами, которые в последнее время курировал Прудников, с сотрудниками прокуратуры, – объяснил он свое желание.
– Да, конечно, вам надо войти в курс дела, – согласился и. о. – Но тут у нас сейчас такое творится… Ведь завтра похороны Владимира Егоровича, надо все организовать, и это дело лежит на мне… Ну, и раскрытием преступления, естественно, начали заниматься. Ваши коллеги уже здесь и вовсю работают. Я имею в виду следственную бригаду во главе с полковником Семеновым. Может, вы сейчас приедете и прямо к ним и подключитесь?
– Нет, у меня сейчас другие планы, – ответил Гуров. – Мне хотелось бы побеседовать лично с вами, может, еще с одним-двумя сотрудниками, кто чаще других работал непосредственно с Прудниковым.
В результате договорились встретиться в шесть вечера. После этого Гуров набрал телефон ГУВД. Начальник главного милицейского управления области генерал Козлов тоже оказался человеком страшно занятым, но время для встречи смог выкроить даже чуть раньше, чем Полянский, – договорились на четыре.
Наконец, Гуров позвонил по сотовому своему коллеге полковнику Семенову. Руководитель следственной бригады, как и можно было ожидать, оказался занят сильнее всех. Говорил он с Гуровым буквально на бегу – видимо, переходил из одного кабинета в другой.
– А, Лев Иванович! – воскликнул он, когда Гуров представился. – Параллельное следствие приехало! Валяйте, ведите свою линию! Глядишь, где-нибудь и пересечемся.
– Вот я и хотел бы пересечься уже сегодня, – в том же тоне ответил Гуров. – Вечером, часиков этак в восемь, подойдет? Познакомимся, обсудим ситуацию…
– В восемь, Лев Иваныч, никак не получится, – отвечал его собеседник. – На восемь у меня пара встреч уже назначена. Работа идет, товарищ полковник. Так что если хотите увидеться, то не раньше десяти. Вы где остановились?
– В «Плесе». Мне в Москве сказали, это лучшая здешняя гостиница.
– Ну, это вам соврали, – заверил его Семенов. – Лучшее у нас должно принадлежать кому? Правильно, народу. То есть трудящимся в поте лица сотрудникам правоохранительных органов. Вот я квартирую в гостинице ГУВД на Дзержинского. Полный комфорт, надежная охрана. И платить, между прочим, не надо. Вот туда ко мне и подходите.
– Хорошо, буду ровно в десять, – обещал Гуров. – А пока, раз вы сами так заняты, нельзя ли выделить кого-то из сотрудников, чтобы он ввел меня в курс дела, ознакомил с ходом расследования. Да и место преступления хотелось бы осмотреть.
– У меня каждый человек на счету! – категорично заявил Семенов. – Как это я кого-то на полдня оторву? Нет, не могу… Хотя… Пожалуй, найду одного человечка. Куликов его фамилия, мне его из Самары прислали. Молодой еще, пусть познакомится с работой ветерана сыщицкого дела! Сейчас я ему скажу, пускай к вам в «Плес» подъедет.
– Спасибо, что помогли, – ответил Гуров и дал отбой. После чего быстро побрился, переоделся и спустился в вестибюль, чтобы встретиться с назначенным ему в помощники Куликовым. «Наверное, самый бестолковый из всей бригады, от которого Семенов мечтает поскорее избавиться, – подумал Гуров, расхаживая по вестибюлю. – В любом коллективе, даже если собирают самых лучших, обязательно найдется такой олух. Чаще всего это протеже какого-нибудь важного папочки с самого верха. Вот и этот Куликов, наверное, такой».
Как показали дальнейшие события, «ветеран сыщицкого дела», к счастью, ошибался.
Глава 3
Молодой следователь Куликов Гурова удивил. Он обладал нестандартной для его профессии внешностью: во-первых, носил очки, во-вторых, короткую аккуратную бородку. «Для солидности, наверное», – подумал Гуров, когда следователь представлялся. Звали его Андреем, он носил звание капитана. Проработав в органах много лет, Гуров знал, что на их службе люди с необычной внешностью не приветствуются. Во всяком случае, на папенькиного сынка Куликов был не очень похож – скорее на преподавателя в каком-нибудь вузе.
Если Гуров отнесся к молодому человеку с некоторой настороженностью, то Куликов приветствовал опытного сыщика с глубоким уважением, но без подобострастия, чем расположил к себе Гурова.
– Мне Олег Константинович сказал, что вы хотели место преступления осмотреть, – сказал Куликов густым баском. – Тогда давайте прямо туда и поедем. Там на месте я вам расскажу о ходе следствия, что удалось узнать за сутки.
Гуров согласился, они сели в дожидавшуюся у подъезда служебную машину и поехали в спальный район, где жил покойный Прудников. Куликов распорядился, чтобы водитель вез их через областную прокуратуру; таким образом, сыщики проедeт по маршруту, которым чуть более суток назад следовал глава областного надзорного ведомства.
Когда приехали на место, Куликов отпустил водителя, заявив, что дальше они доберутся своим ходом.
– Олег Константинович требует, чтобы машины долго не задерживали, – объяснил он Гурову. – Надо, чтобы под рукой всегда была хоть одна свободная. А кроме того… Знаете, есть вещи, которые мне хотелось бы вам сказать наедине. Я вообще очень рад, что вас сюда прислали и что меня назначили вам в помощники.
– Ну что ж, сейчас и скажешь, что там у тебя накипело, – успокоил его Гуров. – Но давай сначала все-таки место посмотрим. Так что – вот это и есть тот самый дом? Но тут, я вижу, какое-то учреждение…
– Нет, это не тот дом, где жил Прудников, – объяснил Куликов. – Его дом – вон тот, следующий. А тут расположена городская прокуратура. Мы с вами тут вышли из машины потому, что именно так позавчера сделал и Прудников.
– То есть он работал в областной прокуратуре, а жил рядом с городской? – уточнил Гуров. – Ну и шутили над ним, наверное, по этому поводу! И что, он всегда выходил из машины именно здесь?
– Нет, не всегда, – ответил Куликов. – Обычно он проезжал чуть дальше, вон до той развилки, и заходил во двор через тот широкий проход. А позавчера он остановился именно здесь, потому что ему нужно было зайти к коллегам.
– Постой, но ведь было восемь часов вечера! – удивился Гуров. – Там, наверное, уже никого не было…
– Так точно, никого, кроме дежурного, – подтвердил Куликов. – Но дело в том, что, как мы выяснили, Прудников днем распорядился, чтобы Могилевич – это прокурор Заволжска – приготовил ему все документы по одному делу. Вот за этим пакетом он и зашел.
– Так что, эти документы, выходит, были у него с собой в момент убийства? – заинтересовался Гуров.
– Нет, документов не было, – отвечал Куликов. – А не было потому, что Могилевич распоряжение шефа проигнорировал и ничего не приготовил. Так что Прудников заходил сюда зря.
– Что ж, это обрывает одну из возможных ниточек, – заметил Гуров. – Если бы папка была у Прудникова с собой, а после покушения исчезла, напрашивался бы вполне определенный вывод. А так… Хотя, с другой стороны, киллер мог и не знать, что Прудников не получил документы. Так что полностью отбрасывать эту версию не стоит.
– Вот и я так считаю! – горячо воскликнул Куликов. – Мне кажется, это не просто совпадение, что Прудников зашел сюда как раз накануне убийства. А полковник, как узнал, что пакета не было, сразу сказал, что расследовать тут нечего, и это направление надо закрыть.
– Это ты Семенова имеешь в виду? – уточнил Гуров.
– Ну да! Мне кажется, он даже обрадовался, когда узнал, что Прудников никаких документов в тот вечер с собой не нес. И я понимаю почему. Не хочется ему с Могилевичем разбираться. Человек он больно… непростой.
– Все мы непростые, – философски заметил Гуров. – Что же в этом Могилевиче такого сложного?
– Хотя бы то, кто его сюда, в Заволжск, привез и назначил на должность, – ответил Куликов. – А сделал это прежний областной прокурор, Хижняк. Вы в Москве о нем вряд ли слыхали, а мы в Самаре наслышаны – как-никак соседи с Заволжском. Этот Хижняк тут такие дела творил!
– Коррупция? – осведомился Гуров.
– Откаты, захват чужой собственности, продажа должностей – полный набор, – заверил Куликов. – И этот Могилевич был его правой рукой. Потом Хижняка забрали наверх, в Москву, в Генпрокуратуру. И Могилевич должен был занять его место. Но что-то не склеилось. То ли они задели кого-то достаточно влиятельного, то ли уже новые времена наступили, но только Могилевичу областное кресло не обломилось. Вместо него назначили Прудникова, и тот стал постепенно наводить порядок. Не то чтобы настало полное торжество Фемиды, но какие-то вещи при нем уже не проходили. А Могилевич все никак не мог в это поверить и остановиться. Они с Прудниковым не могли вместе ужиться, это мне все местные говорили. Так что это не случайно, что Прудников позавчера сюда заходил, и не случайно, что Могилевич так нагло не выполнил его распоряжение.
– А ты с этим Могилевичем не разговаривал? – спросил Гуров. – Почему он не выполнил указание Прудникова, и вообще, что он обо всем этом думает?
– Я очень хотел с ним поговорить, но Семенов мне категорически запретил, – ответил Куликов. – Сказал, чтобы я об этом и не заикался.
– Ну, мне полковник Семенов запретить не может, – заявил Гуров. – Так что мы сейчас, пожалуй, и поговорим с главой городской прокуратуры. Если он, конечно, на месте.
Они вошли в здание, предъявили дежурному документы, и Гуров осведомился, на месте ли городской прокурор. Дежурный заверил, что из здания он не выходил. Тогда Гуров с Куликовым поднялись на второй этаж и вошли в приемную.
– Я полковник Гуров из Москвы, – веско произнес Гуров, обращаясь к секретарше. – А это капитан Куликов из Самары. Нам необходимо поговорить с прокурором Могилевичем.
Видимо, его слова произвели впечатление на молодую секретаршу, она с интересом взглянула на Гурова, на бородатого и очкастого Куликова и, пролепетав: «Я сейчас доложу», скрылась за дверью.
Гуров уже приготовился к тому, что она сразу и появится, но нет: появиться обратно секретарша не спешила. Прошла минута, потом другая… Наконец девушка вышла в приемную и молча проследовала к своему столу. И, лишь усевшись за него, словно отгородившись им от нежданных посетителей, сказала, глядя в угол:
– Семен Викторович просил извиниться: он сейчас очень занят, и вообще у нас через пять минут должно начаться важное совещание. Если хотите, можете зайти часа через два.
– Важное совещание, говорите? – медленно произнес Гуров, не отрывая глаз от секретарши. – И прямо через пять минут? Что ж, мне и четырех хватит.
И, ничего больше не говоря, только бросив Куликову: «Жди здесь», он направился в кабинет. Позади себя он услышал возмущенный крик секретарши: «Куда?! Я же сказала…», но это его не остановило. Раскрыв вторую, внутреннюю дверь, он оказался в кабинете городского прокурора.
Сидевший за столом человек поднял глаза на нежданного посетителя. Прокурор Заволжска был еще достаточно молод – на вид ему было тридцать семь – тридцать восемь лет. Высокий, черноволосый, он чем-то смахивал на какого-то известного киноактера.
– Я же ясно сказал: я занят! – резко заявил он, не вставая и не делая никакой попытки поздороваться.
– Как же, я слышал, – ответил Гуров, подходя к столу. – Но в Москве, в кабинете начальника главного управления, я слышал и другое: что меня посылают сюда с особыми полномочиями, и инициатива моей командировки исходит с самого верха. И не только из Генеральной прокуратуры, но и из более высоких кругов. А потому я не могу ждать часами, пока кончатся выдуманные совещания.
И он, не дожидаясь приглашения, сел в свободное кресло сбоку от прокурорского стола. Могилевич несколько секунд молча сверлил дерзкого посетителя взглядом.
«Это он прикидывает, чья «крыша» круче – его или моя, и можно ли меня вышвырнуть из кабинета или не стоит связываться», – подумал Гуров. Правильно он догадался или нет, осталось неизвестно, но только хозяин кабинета вдруг улыбнулся и сказал совсем другим тоном, уже похожим на деловой:
– Что ж, если вам некогда… Лев Иванович, если я не ошибаюсь?
– Совершенно верно! – подтвердил Гуров. – А вас, если я правильно понял, зовут Семен Викторович?
– Да, верно, – кивнул Могилевич. – Так что вас интересует, Лев Иванович?
– Прежде всего один вопрос: каким именно делом так интересовался Прудников, что это заставило его вчера поздно вечером ехать не прямо домой, а вначале заглянуть к вам?
– Ах, это… – скривился городской прокурор. – Не знаю, почему Владимир Егорович так зациклился на этом деле. На мой взгляд, оно выеденного яйца не стоит.
– И все же: что это за дело? – настаивал Гуров.
– Оно касается злоупотреблений и нарушений финансовой отчетности, допущенных директором Центра поддержки заволжской культуры, – скривив губы, сообщил Могилевич. – Уточню: якобы допущенных нарушений. Там у Прудникова – ну, то есть теперь уже не у Прудникова, а просто в областной прокуратуре, – работает такой не в меру шустрый мальчик, Ягудин его фамилия. А раньше он работал у меня, в городской прокуратуре, это Прудников его к себе забрал. Выслужиться юноша хочет, все компромат на начальников выискивает. И вот, работая еще у меня, он начал собирать досье на Чванина, директора Центра поддержки. А раз дело было начато у нас, я должен был дать «добро» на возбуждение против Чванина уголовного дела. Однако я проверил собранные материалы и пришел к выводу, что они, как я уже сказал, ничего не стоят. Нет там не только состава преступления, но и самого события преступления.
– А Прудников, видимо, усомнился в вашем выводе и захотел его проверить, – предположил Гуров. – И попросил вас подготовить все документы вместе с вашим заключением. Однако никаких бумаг на вахте в прокуратуре в тот вечер не оказалось. Интересно, почему?
– Забыл, просто-напросто забыл! – развел руками Могилевич. – Замотался с другими делами, закружился – и забыл. Только утром и вспомнил, когда узнал о трагедии и мне сказали, что Владимир Егорович к нам заезжал. У нас, знаете, в последнее время много работы, – добавил он, словно стремясь объяснить свою оплошность. – Городская прокуратура начала упорную борьбу с содержателями притонов, хотим покончить с этой заразой. Город должен быть чистым!
