Алексей Мальцев
Мышеловка для бабочек
Почти по Станиславскому
Сколько их уже, этих апрельских дней, заканчивалось подобным образом: заоконная темень, мутные фонари, слякоть на дорогах, падающие с крыш сосульки. Весна, казалось бы – всё должно быть бездонным и прозрачным. Ан нет, природа не собиралась вписываться в стереотип.
Прошедший день Ольге совсем не в радость. Её сын, её Вовчик, кровинка, в заложниках. Хочешь, не хочешь, – отсчёт времени начался совершенно другой. И вообще, всю свою жизнь в дальнейшем она будет делить на «до похищения» и «после». И никак иначе. Жить по-прежнему не сможет. Они с Вовчиком не смогут! Если, бог даст, всё образуется.
Бог должен дать.
Вечером был ещё один звонок. От похитительницы. Ольга вспомнила её по голосу, ту самую брюнетку в тёмных очках из парка, предложившую свой мобильник. Почему-то она не запомнила её черты. Так и осталась она для Ольги брюнеткой из парка.
Похитительница её похвалила, назвала умницей. И объяснила, где она может забрать свой автомобиль. Ольга обнаружила «Гетц» именно там. Тщательно обследовав салон, не нашла ничего, что могло её как-то насторожить. Не было капель крови, оторванных пуговиц. Не было ничего подозрительного.
Правда, в салоне витал сладковатый запах, наличие которого Ольга не могла поначалу объяснить. Когда догадалась, ей сделалось не по себе. Мальчишек «отключили» из баллончика.
Ольга уткнулась носом в кожаную обивку сидений и заревела в голос. Почему ей такое?! В чём она провинилась?
Вернувшись домой, приняла душ, растёрлась до красноты полотенцем. Суша волосы перед зеркалом, сказала себе: «Хватит кукситься, время тикает, каждая секунда на счету! Если эта бородатая сволочь требует информацию о богачах, она её получит».
Ольга схватила телефонную трубку и набрала номер Трофима, соседа, живущего тремя этажами выше. Двадцатипятилетний гений пару месяцев назад практически бесплатно отремонтировал безнадежно зависавший компьютер Ольги. Правда, её насторожили тогда его не совсем приличные намёки, но сейчас она не успела об этом подумать.
Плевать, что на часах практически полночь! Во-первых, у неё украли сына, здесь не до церемоний, а во-вторых, что-то подсказывало Ольге, что Трофим не из тех, кто каждое утро рано спешит в офис или к станку…
– Я в сети, – сонно прозвучало на том конце провода.
– Привет, Трофим, – она вдруг спохватилась, что толком не знает, чего хочет. – Это Ольга Валерьевна из восемнадцатой, соседка твоя снизу.
– Как же, Оленька, помню, помню, – сахарно заворковала трубка. – Я знал, что ты не забудешь про меня. Ведь у нас столько общего… Всё это время я вспоминал о тебе…
– Прекрати паясничать, мне сейчас не до этого, – постаралась оборвать поток сладкоязычия Ольга, настроив парня на деловой лад. – Ты не смог бы сейчас спуститься ко мне на пару минут?
– Любовь моя, разве нам хватит двух минут? – приторно продолжила трубка, не меняя ни интонации, ни тембра. – Хотя бы пару часиков, ещё куда ни шло. В любом случае, лечу на крыльях страсти. Лови!
Ольга бросила на рычаг гудевшую трубку и выругалась вслух.
Погоди, воробышек, сейчас тебя научат усмирять свою похоть!
Схватив в ванной полотенце, она тотчас намотала его себе на голову, флакон корвалола, который капала себе ночью, разбрызгала на палас. Осталось только смять кровать: словно в комнате несколько дней находится неизлечимый больной, но в этот момент в дверь позвонили. Кажется, она всё успела сделать из задуманного.
Дверь Трофиму открыл согбенный в три погибели, дышащий на ладан «божий одуванчик». Похотливый румянец медленно сполз с давно не бритых щек ловеласа.
– Представляешь, стукнуло в сердце, – кряхтя и причитая, она кое-как пропустила парня в комнату. – А мне, как назло, завтра ни жить, ни быть, на работу необходимо. Закон подлости.
– Ни фига себе, кончай прикалываться, – морщась от запаха лекарства, запустил «пробный шар» компьютерный гений в последней надежде вывести соседку на чистую воду. – Я тебе почти поверил, но… дух Станиславского мне шепнул в эту секунду на ухо…
– Засунь этого шептуна знаешь, куда? Могу помочь, если что, – проскрипел «одуванчик» в ответ, подталкивая долговязого соседа в сторону компьютера. – Ты шаришь в этом самом. Короче, надо мне вывести из строя его. То есть, не этот конкретно, а на работе – комп начальницы. Ты ведь умеешь, вот и научи, а?!
– Зачем тебе это, любовь моя? – монотонно талдычил Трофим, осматривая скромный интерьер её квартиры. – Чтобы высвободить время для занятий сексом? Это на работе-то? Не смеши! Лучше дома, со мной, к примеру…
Ольге потребовалось нечеловеческое усилие воли, чтобы не огреть соседа в этот миг двухтомником Голсуорси, подвернувшимся под руку.
– По себе людей не судят! Да пойми ты, мне надо вызвать компьютерщиков, чтобы они прокопались пару часиков. Пока «допетрили», что да к чему. Надо мне, понимаешь! Как же долго до тебя доходит!
Когда «гений», наконец, осознал, что ничего интересного ему здесь не «обломится», то заскрипел зубами. Ольга без труда прочитала в его глазах паническое метание мыслей. Какое мужское самолюбие согласится с таким обломом? С паршивой овцы – хоть шерсти клок. На этот компромисс она была готова пойти.
– Эта информация только для служебного пользования, ты понимаешь.
– Понимаю. Сколько? – невозмутимо поинтересовалась больная «старушка», доставая из кармана халата портмоне. – Сделка есть сделка.
Когда финансовые вопросы были утрясены, гений попросил принести отвёртку, поставил на стол системный блок, снял боковую панель и оценивающе посмотрел на Ольгу, как бы «на глазок» определяя уровень её компьютерной подготовки.
– Видишь эту плату?
Устремив свой взор по направлению длинных пальцев гения, Ольга на мгновение забыла про свои мнимые болячки.
– Я знаю плату за обучение, за телефон, за электричество… С другими платами как-то встречаться не доводилось.
– Эх ты, сельпо, – саркастически диагностировал гений, щёлкнув длинными костлявыми пальцами. – Ладно, заморачиваться не будем. Всё равно не въедешь с четырёх раз.
– Кончай кривляться, город!
– Запомни, это, – указующий перст ткнул в устройство, которое Ольга, как ни старалась отличить от всего остального, так и не смогла. – Называется видеокарта, она обеспечивает картинку на мониторе.
– Ну, предположим, – неуверенно произнесла «ученица».
– Если её приподнять вот так, смотри. – С этими словами его музыкальные пальчики совершили едва уловимое движение, и монитор погас. – Уловила? Или повторить?
– Так может, её просто убрать? – предложила Ольга. – Чтоб не мучиться.
– Тебя быстренько выведут на чистую, аки слеза младенца, водичку. Спрашивается, как компьютер работал до этого? Соображаешь? Тогда всем станет ясно, что налицо вредительство, промышленный шпионаж и прочий вирусняк, блудняк и т. д. Твоя задача, насколько я понял, отвести от себя подозрение, поэтому ты должна чуть её приподнять, добиться исчезновения картинки, и оставить всё как было. Чтобы комар носа не подточил.
– У меня-то монитор будет работать? – обеспокоенно спросила «старушка», пялясь «старческими» глазами в темноту экрана.
– Даже не сомневайся, – гений сделал второе неуловимое движение, и монитор вспыхнул. – От того, как ювелирно ты сработаешь, зависит – вычислят, что это ты, или не вычислят. Главное, запомни, как эта видеокарта выглядит, чтобы не перепутать. Иначе за последствия я не отвечаю.
– Запомню, не волнуйся. Рискую я, твоя роль – консультанта. О том, что мне подобные услуги предоставил ты, ни одна живая душа не узнает. Спасибо тебе за помощь и будь здоров…
Трофим с иронией посмотрел на неё, заворачивая последний шуруп.
– Так и быть, я тебе открою небольшой секрет. Просто вывести из строя компьютер – это ещё полдела, недостаточно. Я знаю, ты работаешь в налоговой, пробил по базе ради интереса. Ну, вызовешь ты компьютерщиков, дальше что?
– Дальше не твоё дело.
Ольга чувствовала, как твёрдая поверхность паркета уходит у неё из-под ног. Этот гений, казалось, мог читать её мысли.
– Возможно не моё, – вкрадчиво мурлыкал Трофим, периодически зыркая глазами ей за капот халата. – Но тебе нужен не компьютер твоей начальницы, а комп начальника Отдела информационных технологий. У него есть вход в программу. Улавливаешь разницу?
– Убирайся немедленно, ты сделал своё дело.
Она уже не пыталась изображать старуху. Лихорадочно подыскивая слова, чтобы как-то заставить его замолчать, она в то же время понимала, что он не замолчит и не уйдёт.
– Лучше прийти на работу пораньше, пожаловаться, что у тебя не запускается программа. И самое главное – прочитать с его клавиатуры код доступа. Это, как правило, шесть-семь знаков, не более. Если у тебя будет код, ты сможешь спокойно качать с любого компьютера, оставшись после работы. Насколько я в курсе, для налоговой это обычное дело.
Она вдруг обнаружила, что пояс на ее халатике развязался, а Трофим, произнося свою тираду, внимательно рассматривает то, что никак не предназначалось для его похотливых глазёнок. Ни слова не говоря, она с силой развернула гения и начала толкать к выходу. В прихожей он упёрся о косяки и произнёс фразу, окончательно выбившую Ольгу из седла:
– Что-то я не слышу звонкий смех драгоценного отпрыска. Интересно, где он может быть в половине первого ночи.
Она на мгновение растерялась, застыла, прижав руки к груди, зачем-то начала оглядываться.
– Спит, где ж ему быть?
– Мы его не разбудили своим шумом? Крепкий же у него сон!
Тут Ольга заметила раскрытую настежь дверь в комнату Вовчика, растерялась. Этого оказалось достаточно, чтобы сосед развернулся, и его шаловливые руки обхватили её за талию. Оказавшись «впритык» с молодым «жеребцом», Ольга что было силы заехала коленом в его возбужденный пах…
Так закончилось её первое занятие по компьютерному ликбезу.
Катакомбы памяти
Затасканный, презираемый ею штамп «женщину раздирали тысячи противоречий» сейчас как нельзя кстати подходил к ситуации. Марина готова была взорваться подобно бутыли с нитроглицерином.
Она, штатный корреспондент модного мужского журнала «Медвежий угол», не знала, что делать. Вернее, почему не знала? Ещё как знала! В журнале её рубрика «Экстрим по-медвежьи» собирала тысячи писем именно за рекомендации, как себя вести в критических случаях. Ей казалось, что она знает ответы на все вопросы.
Но она никогда не думала, что это коснётся непосредственно её.
Лифт остановился на первом этаже, а она всё стояла, прислонившись к одной из стенок кабинки. Пропади он пропадом, этот алгоритм поведения… Как оказалось, одно дело – вдалбливать это другим, и совершенно иное – когда беда коснулась тебя лично. Куда улетучились рассудительность и логика? Марина абсолютно не уверена в правильности тех самых рекомендаций, которые сама не раз давала на страницах журнала. В считанные миги она пересмотрела всё, что успело набить оскомину, и удивилась наивности предлагаемых стереотипов. Всё туфта… Фикция!
Жизнь Лёвчика казалась ей кленовым осенним листком, что кое-как держится за ветку в сентябре. Что мешает преступнику сорвать его? Ничего. Возможно, листок уже сорвали. Только крохотная материнская надежда в груди ещё теплилась, вспыхивала подобно лампочке сигнализации иномарки, мимо которой она в этот момент «фланировала», слегка пошатываясь на ватных ногах.
Что-то подсказывало, что её сын жив. Пока жив. Надо молиться. Молиться за его жизнь, здоровье. И днём, и ночью.
Бронислав в своём джипе слушал музыку, прикрыв глаза и опустив спинку сиденья. Вот с кем ей точно не хотелось сейчас видеться. Не хотелось улыбаться, бороздить ладонями рыжеватую щетину на его щеках, хотя полчаса назад она ощущала себя на седьмом небе от этого. Она знала, что притворяться не умеет, что смену настроения «Броник» почувствует через минуту… Он врач, невропатолог. А ей просто… не хотелось его видеть.
А что действительно хотелось – так это разреветься, чтобы выплеснуть отчаяние наружу, на асфальт и клумбы около подъезда, на пацанов, куривших неподалеку. Пусть все знают о её горе! Отчаяние от собственного незнания, бездействия, бессилия… Куда делась её уверенность, её целеустремлённость? Выветрилось без следа.
Она кое-как открыла дверцу джипа.
– Брони, прошу тебя, – рухнув на сиденье, затараторила Марина. – Случилось кое-что. Я должна быстро бежать домой. Понимаешь?
– Так я тебя подброшу, – «выпрямив» спинку сиденья, привычно принял решение Бронислав. – За время дороги ни о чём не спрошу, обещаю. Просто буду твоим личным водителем. Не более.
– Не стоит, Броник. Спасибо тебе, конечно, но… мне нужно побыть одной. Ты поезжай, я обязательно позвоню. Пока, – она чмокнула его в поросшую рыжей щетиной щёку и выскочила из машины.
Слава богу, лишних вопросов Бронислав задавать не стал. Может, не успел?
Ветер подсушивал её слёзы. Как только накатывали рыдания, она делала несколько глубоких вдохов, и становилось немного легче. Ольга – растяпа, дрянь, неотесанная балда, у которой до сих пор ветер в голове гуляет. Устроить бы ей хорошую взбучку, чтоб чувствовала ответственность за детей, которые ей доверены. Только Лёвчика этим самым не вернёшь и время последних суток назад не отмотаешь. До чего по-дикому устроена жизнь: ещё утром Марина строила радужные планы на вечер. Он, в принципе, прошёл неплохо, но потом последовала расплата за эту самую радужность, за оптимизм, за ощущение чего-то светлого, нового. За беззаботность, короче. Всё втоптано, раздавлено, размазано по стенке.
Войдя в квартиру, она, не разуваясь, рухнула на софу и дала волю слезам, душившим всю дорогу. Минут через десять, когда отчаяние немного отпустило, Марина услышала телефонный звонок.
Кое-как на подкашивающихся каблуках добралась до телефона, высморкалась, откашлялась и взяла трубку. Почему-то она была уверена, что на том конце провода Бронислав. Вполне естественный звонок: они так сумбурно расстались. Но голос показался незнакомым:
– Привет, Марина, помнишь Иссык-Куль? Фотку, где мы с верблюдом, помнишь? В году эдак двухтысячном…
– Привет. – глотая слёзы, она старалась придать голосу уверенность. – Иссык-Куль? Верблюд? Вы ничего не путаете? Я кладу трубку.
Собеседник ничего не путал, и она это поняла с первых секунд разговора. И трубку она не положит, несмотря ни на что.
Упоминание озера в Киргизии подействовало на неё парализующе. Именно там, в начале двухтысячных она познакомилась с отцом Лёвчика. Тот кусочек южной жизни подобно слепцу скитался в катакомбах её памяти, время от времени напоминая о себе ослепительной улыбкой сына.
Это было, было, отрицать очевидное глупо. Было и… кончилось. Потом их пути разошлись, затерялись в пурге повседневности. Она помнила, что его звали Кириллом. С тех пор прошло лет 10, если не больше.
– Положить её ты, конечно, можешь, но я наберу тебя снова…
– Ты откуда взялся? – дрогнувшим голосом поинтересовалась она, всё ещё не веря, что слышит именно Кирилла.
Он ответил не сразу. Какое-то время она слушала чьи-то отдаленно шаркающие шаги.
– Из Бишкека. Можно сказать, пролётом. Хотелось в ресторане каком-нибудь посидеть, поболтать. Пообщаться, короче, вспомнить прошлое.
– А раньше где тебя носило? Столько лет, столько зим. Ты мог обходиться спокойно без нас. Вернее, без меня.
– Так вот и поговорим, – он как будто не заметил её оговорку. – Я расскажу, где меня носило. Тем более, что поговорить есть о чём. Неужели ты за всё это время так и не вспомнила обо мне ни разу?
Вспоминала, ещё как! Особенно поначалу. Сколько ночей проревела, сколько раз прислушивалась к шагам за дверью и вскакивала на ночные звонки. И – когда поняла, что беременна, что аборт делать не будет. Рука не поднялась.
– Даже чаще, чем нужно. А потом закрутилось, завертелось всё. Пока ты сегодня не позвонил.
– У тебя есть кто-то? – буднично поинтересовался Кирилл, словно речь шла об одолжении денег до зарплаты. – Ты несвободна? Впрочем, что это я? Ты прости, я, кажется, болтаю несусветные глупости. Просто хочется тебя поскорее увидеть.
Марина вдруг поймала себя на том, как трудно ей произнести это короткое: «у меня есть кто-то». Она несколько секунд колебалась, потом набрала полную грудь воздуха и выпалила скороговоркой:
– Ты всерьёз полагаешь, что такая женщина, как я, может оставаться надолго одна? Наивный ты человек! Вообще, какое ты имеешь право спрашивать меня об этом, да ещё по телефону?! Кто ты такой, собственно?
– Отец твоего сына. И спасибо тебе за уточнение про телефон. Думаю, это своего рода бравада, – спокойно парировал он её выпад. – Защита нападением, не более, Маринелла. Знаешь, в шахматах есть защита… Сицилианской зовётся. Так вот, она таит в себе скрытые угрозы. Короче, нам надо встретиться и поговорить. Неужели нам нечего вспомнить? Я не поверю.
– Ты уверен, что это необходимо? – она ловила удары собственного сердца, почему-то ставшие редкими и тяжёлыми. – Ты уверен, что мне это надо? Откуда такая уверенность? Ведь столько лет прошло. Я могла измениться, да и ты тоже. Зачем ворошить, бередить старое, сыпать… соль на рану?
– Уверен. И ты уверена, что встречи не избежать. Мы остались прежними, Маринелла. К тому же, если честно, я стою на лестничной площадке возле твоей двери с букетом цветов и жду, когда ты мне её откроешь. Готов здесь стоять вечно. Я упёртый, ты знаешь.
Услышав последние слова, она окаменела и чуть не рухнула на паркет. Отчего-то её бросило в жар, в голове мелькнула мысль: «Уж не ранний ли это климакс?»
Она полчаса назад отправила домой Бронислава, и вот сейчас готова открыть дверь… фактически незнакомцу. Впрочем, почему незнакомцу? И готова, ещё как готова!
Через секунду в прихожей раздался мелодичный звонок.
Улетевший нож
Несмотря на слова Кирилла о том, что у неё прекрасная фигура, и красивые ноги не стоит скрывать, Лейла не любила юбок и платьев. Джинсы или брюки, на худой конец, спортивный костюм – самое то! Удобно, практично. На все случаи жизни.
Кирилл покупал ей всякие сексуальные халатики, ажурные колготки с рисунком. Она их вначале надевала. Ей даже нравилось, когда Кирилл на неё спокойно глядеть не мог. А потом. Всё возвращалось на круги своя, она надолго облачалась в одежду противоположного пола, как любил выражаться Кирилл, и теряла при этом свою привлекательность.
– Когда она понадобится, эта самая сексуальность, тогда и надену, – твердила она ему, пряча очередной эротический подарок. – До лучших времён, Кирича! Пока этот час не настал.
В спортивном костюме и с огромной сумкой Лейла вошла в тёмный подъезд и прислушалась. Запах, ударивший в нос, однозначно не способствовал аппетиту, но подъездов, пахнущих ароматом лесных ягод, Лейла в своей жизни не встречала. Не услышав ни звука, постояла ещё с минуту и медленно направилась вверх по ступенькам.
Первый, второй, третий этаж…
Легко сказать: «Убери Кубаря сама».
Как это он себе представляет? Вообще, что за «заморочки» на ровном месте? Они вместе приехали в этот город, вместе разработали план, расписали всё по часам и минутам. И вдруг – такой выверт! И – никаких объяснений. Что стряслось, чёрт возьми?! Впрочем, она догадывается, что.
Но ей-то можно было сказать!
Ей, ближайшему компаньону, подруге и… чего греха таить, сегодня она может это со спокойной совестью произнести: фактически жене и любовнице. Единственной из женщин, имеющей в настоящее время право на него. И если подтвердятся её предположения, о – это будет толстый-толстый слой… но не шоколада, а мозгов этой стервы на потолке её же квартиры.
Лейла не любила загадывать. Жизнь её научила не планировать слишком далеко. Так легче. Но здесь и сейчас они с Кириллом так переплелись корнями, что секреты друг от друга иметь – западло! Она всё равно узнает, куда он исчез вчера вечером, оставив на неё двух отпрысков. Она уже догадывается! Но об этом – после. Сейчас в кадре – Кубарь.
Кубариков – фигура одиозная. Для того, чтобы узнать состояние его дел, не нужно воровать детей у налоговых инспекторов. Достаточно взглянуть, какую тачку он подарил на прощание очередной (брошенной) любовнице, и всё станет ясно. В последнее время не всё у Кубаря шло гладко.
Это, собственно, было на руку «лесничим». Именно так решили себя называть они с Кириллом, когда надумали взяться за осуществление столь дерзкого плана. Идея была Кирилла, любит он наклеивать ярлыки-прозвища всякие, эффектные жесты совершать. Ну, лесничие, так лесничие – санитары леса, короче. Лейла согласилась.
Раз Кубарь на мели, его можно убрать без особых угрызений совести. В качестве устрашающе-профилактического жеста поступок очень даже легитимен. Результат пойдет в ту самую копилку…
Владелец крупной сети ресторанов, Петр Кубариков ещё пару лет назад стоял на ногах крепче многих, но… гламур засасывает. Искушение выдерживают далеко не все. Не смог устоять и Кубарь. Началась наркота, мутные многодневные заплывы на элитарные фазенды.
Однако полностью списывать со счетов Кубаря рано. Поэтому «лесничие» решили, что упреждающий выстрел в его отполированную, как биллиардный шар, голову необходимо сделать до того, как Рысс предоставит информацию о десяти самых богатых людях города… Это слегка собьёт с толку следствие в том случае, если убитая горем мамаша вдруг не выдержит, и донесёт в ментовку. Выказав тем самым свою умственную убогость.
Как бы то ни было, Кубаря приговорили. Первый выстрел должен быть самым лёгким. Никто не ожидает охоты, все доверчивы и открыты, как роднички на головах новорожденных. Охрана расслаблена и не чует подвоха. Стреляй – не хочу. Вот после двух-трёх удачных выстрелов все попрячутся. Тогда их отследить будет в тысячу раз сложнее.
Четвёртый, пятый, шестой.
Пацанов Кир на неё свалил. Тоже мне, воспитательницу нашёл! Всю ночь она не смыкала глаз, прислушивалась к каждому шороху. Лишь под утро, убедившись, что оба отпрыска дрыхнут без задних ног, забылась коротким сном. Утром Лейла накормила «пленников», дала им таблетки от головной боли, так как оба на неё жаловались. Ещё бы – нанюхаться той пакости, которой Кирилл им брызнул, а потом ещё заполучить в мышцы транквилизатор. Тут самая крепкая голова не выдержит.
Мальчишки не капризничали, поели то, что приготовила Лейла, даже спасибо сказали. Правда, хлюпанье носом раздавалось как до завтрака, так и после. Ясный перец: до совершеннолетия обоим – как до неба. Молокососы ещё.
– Теперича, малыши, вы разденетесь, я одежду вашу заберу с собой, а мы вместе пойдём в ванную, – как можно веселей сообщила девушка ребятам, – где я вас оставлю на некоторое время. Извините, но придётся вас связать. Это временно, не бойтесь. Сразу же предупреждаю, что кричать оттуда бесполезно, вас никто не услышит.
– Вы подожгёте дом? – не по-детски поинтересовался один из заложников, когда Лейла стягивала его же ремнём запястья. – Лучше пристрелите уж. Зачем издеваться-то?
– Никто над тобой не издевается. Убивать вас я не собираюсь, не дрейфь. Просто, чтобы вы не сбежали, я приму кое-какие меры безопасности.
Покидая мальчишек, она почувствовала укол жалости: парни словно по команде заревели. Пришлось вернуться и успокоить:
– Вы мужики или нет? Это что за сопли? Я сказала, что скоро вернусь. Вам здесь ничего не угрожает. Вы думаете, что вас бросают на произвол судьбы? Зачем мы бы стали вас похищать, если планировали бы убить?!
Парни на время притихли, один из них ей в тот момент смутно кого-то напомнил. Уже закрывая ванну на шпингалет, она вздрогнула. Он ей конкретно напомнил Кирилла! Этого не могло быть!!!
Она заставила себя вернуться, выслушала историю про фотографию с верблюдом, потрепала голеньких пацанов по головам.
Потом, рассматривая детские джинсы, заметила, что оба пленника не раз мочились в штаны. Да, нешуточную нагрузку на детскую психику взвалили они с Кириллом. Но отступать назад было поздно. Джинсы, плавки и обувь она выбросила в мусорные баки, а в рубашки завернула разобранную снайперскую винтовку.
Ну, Кирича, ну, сволочь! Наследить умудрился так, что вся операция рисковала накрыться медным тазом. И ночует он сейчас точно у бабы этой, матери своего пацана. Подожди, подожди немного. Разборка не заставит себя долго ждать. Ещё не время.
Седьмой, восьмой, девятый…
Она сделает то, о чём её просил Кир. Чего бы это ей ни стоило. Неделю назад жилец одной из квартир в этом подъезде решил поставить на крышу спутниковую антенну. Как его ни убеждали Лейла с Кириллом, что все его опасения за сохранность тарелки на крыше совершенно беспочвенны, он настоял на том, чтобы замок на дверце, которая ведет на крышу, сменили, а ключ отдали ему. Объявление о том, что ключ находится в его квартире, появилось над новым замком через несколько дней. «Лесничим» ничего другого не оставалось, как изготовить ещё один ключ. И доступ на крышу был у них в кармане.
У Кубарикова в соседнем доме на десятом этаже жила любовница, к которой он приезжал в обеденный перерыв часа на полтора-два. Отдохнуть и расслабиться. Установить сей факт «лесничим» не представляло особого труда, ведь ресторанный червь не чувствовал за собой слежки.
Ей почему-то вспомнился их новый сосед по даче. Тюфяк-тюфяком. Когда они знакомились на днях, у Лейлы возникло неодолимое желание проткнуть пальчиком его выпирающий живот. А вслед за желанием – и кличка. Тюфя, короче.
Не то, чтобы живот был как у артиста Семчева, но желание появилось. И не слабое. Если бы не Кирича, стоявший рядом и болтавший разную чушь, уж она бы потыкала ему, поискала там пупок…
Утром, кстати, она заглянула к нему, но Тюфя мучился с перепоя, даже дверь не открыл. Хам! Её вообще, тянуло к толстым и кабаноподобным мужикам. Возможно, оттого, что на заре туманной юности её изнасиловал один такой. Что было, то было.
Десятый, одиннадцатый, двенадцатый.
Оказавшись на крыше, она выкурила сигарету. Потом, спрятав окурок в специальный футляр, вытащила из кармана резиновые перчатки и профессионально, словно хирург перед операцией, облачилась в них. Всё, теперь можно было работать.
В спортивной сумке сверху лежал бинокль. Лейла быстро отыскала нужный ей балкон дома напротив. В проём приоткрытой двери виднелась мебель, ковёр на полу, на котором – смятая простынь.
«Э-ребятки, да у вас уже всё на мази, – пробубнила себе под нос Лейла и приступила к сборке винтовки. – Что-то раньше обычного сегодня кувыркаетесь. Обстоятельства изменились? Или я опоздала?»
На балконе Кубарь в махровом фиолетовом халате появился примерно через полчаса. Не узнать его киллерша не могла: слишком много информации было к тому времени изучено. Закурив, он облокотился на перила. Верхняя галка прицела поплясала у него на лбу, затем на подбородке, после этого спустилась на грудь.
«Нет, Кубарушка, – прошептала Лейла, протирая запотевший окуляр, – при таком положении ты запросто можешь кувыркнуться вниз башкой. Лишняя шумиха мне ни к чему. Опять же – мозги на асфальте, не эстетично как-то.»
Через минуту ресторанного воротилу окликнули, он выпрямился, повернулся и что-то крикнул в комнату. Галка прыгнула с груди на висок, буквально через секунду там образовалось кровавое отверстие.
Упаковывая винтовку, Лейла уловила еле заметное движение на другом конце крыши. Подняв голову, увидела незнакомца в странных серебристых кольцах. Её голова ещё не придумала, как среагировать, а рука уже выхватила из бокового кармана дамасский нож и запустила в незнакомца.
Обычно в такой ситуации жертва коротко вскрикивала и падала навзничь. Здесь случилось другое: незнакомец словно растворился, и нож пролетел сквозь него. Лейла вскочила, в два прыжка очутилась там, где должна была корчиться жертва. Серебристое облако окончательно рассеялось, оставив киллершу в полном недоумении.
Внизу на асфальте возле подъезда Лейла попыталась отыскать улетевший нож, но тщетно. Наверное, кто-то подобрал. Такие находки редко на дороге валяются.
