Алексей Малышев
Как Тёша стала русской рекой. Очерки истории и топонимики Окско-Сурского междуречья
То есть как появились европеоиды в древней Европе, а монголоиды – в Азии, так они и оставались там на протяжении всей истории человечества. Например, славянские и тюркские народы, а также народы Северного Кавказа сложились по антропологическим меркам сравнительно недавно – в конце I тысяч. н. э., но преемственность между ними и археологическими культурами предшествующего времени прослеживается до 2 500–3 000 лет назад.
Антропология огорчит ревнителей «чистоты славянской крови». Русские с точки зрения краниологии представляют собой, по мнению известного советского антрополога Т. Алексеевой, «…неоднородную восточно-европейскую расовую общность, со значительной долей субстрата в сложении антропологического облика. В данной расовой общности очень сильно проступают черты, присущие балтам, угро-финнам и ираноязычным группам, населявшим Восточную Европу до прихода славян».
Выводы краниологов говорят о различии в черепной морфологии средневековых ранних славянских черепов (долихоцефалов) и современных типов русских черепов (брахицефалов), что обусловлено смешением средневековых славян с дославянским, преимущественно финно-угроязычным населением, которое славяне застали при заселении Восточно-Европейской равнины.
Сказалось это смешение и на родстве западных, южных и восточных славян. Эти общности складывались в окружении разных соседних народов, смешивались с этими народами, поэтому у западных славян отмечается сильное тяготение физического облика к средненемецкому антропологическому типу, а у южных славян имеются черты, свойственные древним фракийцам, древним иллирийцам, сарматам, даже грекам. Различий в антропологическом облике между тремя родственными по языку группами славян едва ли меньше, чем сходства.
Плохие новости приготовила антропология и для некоторых псевдоисториков, сокрушающихся о «чистом славянском ключе-роде, который замутнила монгольская орда». Для таких «исследователей» и их поклонников нужно привести один факт, абсолютно точно установленный антропологами: «монголо-татарское нашествие» и почти 250-летнее «иго» никакого следа в антропологическом облике русского народа не оставили. То есть как находили черепа европеоидов, уральцев и смешанных «туранских» типов во временных слоях раскопок, датируемых до «нашествия», так же их находят и в слоях, датируемых «нашествием» и «игом», так же и в последующих после них горизонтах раскопок. Но, что особенно интересно, останков ярко выраженных восточных монголоидов, какими рисуют «монголо-татар», как не было, так и нет.
Расселение племён на территориях Старого Света было длительным и сложным и без «монголо-татарского нашествия». Процесс смешения рас и их частей не закончен и сегодня (если вообще можно говорить о конце этого явления), и говорить о превосходстве одной расы над другими по меньшей мере глупо. Соотношение этих рас, их частей, связей между ними, преемственности между старыми и новыми расами ещё только изучается наукой. Границы между расами нечёткие, и, как указывал основоположник русской антропологии А. Богданов, «родство племён по языку, быту и обычаям не есть ещё родство по происхождению».
Например, тюркские народы: татары, чуваши, киргизы, казахи, узбеки, туркмены, азербайджанцы, якуты и др. – имеют близкий между собой язык, однако по антропологическим признакам различаются кардинально. Казахи, киргизы, якуты – явные монголоиды, у узбеков, татар, чувашей этот тип смягчён, а в чертах азербайджанцев монголоидности вообще нет. То же можно сказать и о финно-угорских народах. Удмурты и марийцы (особенно луговые) имеют явную монголоидность в чертах, мордва, напротив, тяготеет к европеоидности, а финны и эстонцы уже явные европеоиды.
При формировании антропологического типа нужно учитывать и влияние окружающей среды: люди могут жить в определённом климате, только если они приспособлены к этому климату. Тип сложения людей зависит и от образа жизни, и от питания. Скотоводы-монголоиды крупнее и сильнее монголоидов Южного Китая, питающихся в основном растительной пищей, а жители севера всегда несколько крупнее южан из-за особенностей теплоотдачи организма.
Говоря же непосредственно об антропологической ситуации в Среднем Поволжье и Волго-Окско-Сурском междуречье, мы убедились, что этот регион с начала железного века сделался «контактной зоной» двух великих рас – европеоидной и уральской. Это привело к созданию своеобразного «плавильного котла народов», в котором сложились современные этносы Среднего Поволжья и в том числе этнос великороссов Поволжья.
Очерк 3.
Скифы, сарматы, иирки
На каких языках разговаривали народы, населявшие наш регион в начале железного века? Точно этого мы не узнаем никогда. Племена, жившие в то время на территории лесной зоны Восточно-Европейской равнины, не имели письменности и никаких сведений о себе не оставили. Единственными дошедшими до нас источниками являются записки древнегреческих учёных и путешественников, проникавших в середине I тысяч. до н. э. во все пределы тогдашней ойкумены (обитаемого мира). В Восточной Европе греки столкнулись со скифами – древними ираноязычными племенами, заселявшими Причерноморские степи и Крым.
Как уже говорилось в предыдущих очерках, названия крупнейших рек южной части Восточно-Европейской равнины имеют свои корни в древнем индоевропейском североиранском наречии. Днепр, Дунай, Дон, Днестр, Сейм, Ра, Хопёр и другие реки сохранили в своих названиях память о древнем народе, населявшем их берега. Собственно, эти названия рек и некоторые личные имена древних кочевников и позволили лингвистам установить, что племена скифов и родственных им сарматов говорили на североиранских наречиях, так как никаких других сведений о языке скифов до нас не дошло.
Скифы были воинственными кочевниками-скотоводами, которым в течение почти 1 000 лет принадлежали Причерноморские степи. «Главным» автором, давшим систематическое описание жизни и быта скифов и ряда других народов Восточной Европы, был греческий историк и географ Геродот, живший в V в. до н. э.
В своих трудах Геродот рассказал о климате и ландшафте Причерноморья, о землях к востоку и северу от него, о народах, населявших эти земли. Его рассказы основаны не только на свидетельствах очевидцев, но и на легендах и байках, ходивших в тогдашней среде купцов и путешественников. Из-за этого сам Геродот порой делал оговорки, сомневаясь в некоторых деталях своих рассказов, но в целом его описание жителей южной и центральной частей Восточной Европы считается объективным.
К востоку от реки Днестр Геродот указывал на живущих здесь скифов-земледельцев, наиболее культурных и цивилизованных. Дальше на восток от этих земледельцев жили скифы-кочевники, которые «не сеют, не пашут… населяют землю к востоку от реки Герра (Южный Буг – авт.)». Восточными соседями этих скифов-кочевников были главные скифские племена, называемые Геродотом царскими скифами. Это были скифы «самые храбрые и самые многочисленные… считающие других скифов своими рабами». Царские скифы населяли Причерноморье до реки Дон, а за Доном уже была земля савроматов (сарматов). Савроматы населяли «страну на 15 дней пути по направлению к северному ветру, страну, лишённую диких и культурных деревьев (степь – авт.)». Родственные скифам по языку сарматы, населявшие Приазовье, Прикавказье и Нижнюю Волгу, находились на более низкой по отношению к ним ступени развития.
Скифы и сарматы из всех восточноевропейских народов были наиболее изучены греками. Их быт, нравы, обычаи подробно описываются Геродотом, но и племена, жившие к северу от скифов, в лесной зоне Восточной Европы, Геродот также пытался описать как можно детальнее, хотя чем дальше на север, тем менее внятными становятся его рассказы. «Выше их (сарматов – авт.) живут будины, занимающие другую область, всю поросшую лесом».
Нет сомнения, что здесь речь идёт о лесных массивах верховьев Десны и Оки, где археологи отмечают в этот период наличие очень развитой юхновской культуры. Выходцев из этой культуры некоторые исследователи считают непосредственными предками восточных балтов и восточных финнов, и тем интереснее сообщения Геродота о древней культуре и быте этих племён, названных им общим именем «будины».
«Будины – племя большое и многочисленное, все они светлокожие и светловолосые (северные европеоиды – авт.). В их области построен деревянный город Гелон, окружённый стенами. Длина стены с каждой стороны – 30 стадиев; она высокая и целиком из дерева. Дома и храмы у них деревянные. Там есть храмы эллинских богов, украшенные по-эллински деревянными статуями и алтарями. И каждые три года они устраивают празднества в честь Диониса и впадают в вакхическое исступление. Ведь гелоны (очевидно, жители города Гелона – авт.) в древности были эллинами, которые покинули гавани (причерноморские – авт.) и поселились у будинов, но говорят они на языке отчасти скифском, отчасти эллинском. Будины же говорят не на том языке, что гелоны, и образ жизни у них не один и тот же. Ведь будины, будучи исконными жителями, кочевники, они единственные из тех, кто здесь живёт, питаются дарами леса. Гелоны же земледельцы, питаются хлебом и имеют сады, они нисколько не похожи на будинов ни цветом кожи, ни внешним видом. Эллины, однако, и будинов называют гелонами, называют неправильно. Вся их страна поросла разнообразными лесами…»
Заметим, что описываемые Геродотом события происходят за полтысячи лет до нашей эры, и перед нами свидетельство современника о существовании в Восточной Европе больших городов с культовыми сооружениями, с земледельческим населением, испытавшим воздействие передовой греческой культуры. Во всяком случае, навыки деревянного зодчества, позволявшие им строить города, храмы, изготавливать деревянные статуи, не оставляют сомнений в развитой и самобытной культуре, сложившейся в среде древнего населения центра Европейской России.
Рядом с будинами Геродот описал племена меланхленов («чёрные плащи»). Меланхлены, по свидетельству Геродота, – это племена, полностью перенявшие обычаи скифов («ставшие как скифы»). Можно не сомневаться, что меланхлены были не одни такие в лесостепной зоне Восточно-Европейской равнины, поскольку сильнейшее влияние скифов и сарматов на местные племена прослеживается здесь вплоть до эпохи раннего Средневековья.
Дальше от будинов (восточнее) жили андрофаги. Название племени говорит само за себя, «андрофаг» по-гречески – «людоед». То есть жили в Восточной Европе и охотники, употреблявшие в пищу себе подобных. В этом нет ничего необычного: по мнению многих археологов, каннибализм – это прошлое самых разных человеческих сообществ, и в виде ритуального он долго сохранялся в обычаях самых разных племён.
«Выше будинов к северу идёт сначала пустыня (необитаемые земли – авт.), а за пустыней, если отклониться в сторону восточного ветра, живут фиссагеты, племя многочисленное и особое, живут они охотой».
Фиссагеты – имя, данное, несомненно, скифами, потому что соседями скифского народа саков в Средней Азии было племя, названное ими «массагеты», и это название греки переводили на свой язык как «рыбу поедающие». Соответственно, и «фиссагеты» можно истолковать как «что-то поедающие». Но что? Некоторые лингвисты видят в слове «фисса» индоевропейское «убитая жертва», другие – просто «жертва», а третьи утверждают, что это значит «убитый человек». Версии разные, впрочем, наличие рядом андрофагов (людоедов) наводит на определённые ассоциации. Может быть, из-за диких и жестоких обычаев каннибализма северные иранцы и называли эти лесные народы общим именем mardχvār (древнеиранск. «людоед»), которое позже было перенесено на восточных финнов?
Впрочем, это ничем не подкреплённая догадка, тем более что Геродот ничего подобного о фиссагетах не писал. Указанное историком местоположение фиссагетов позволяет отождествить их с племенами городецкой культуры, которые, по данным археологов, действительно находились под сильным скифо-сарматским влиянием.
От североиранцев они получили своё имя, от них научились скотоводству, освоили металлы, переняли многие навыки хозяйственной деятельности. Свидетельством присутствия скифов и сарматов среди племён лесной полосы Восточной Европы служат не только археологические находки, но и рассказ Геродота о некоторой группе, отколовшейся от царских скифов и ушедшей на жительство в северные леса, «выше иирков, если отклониться к востоку».
Иирки – это следующий за фиссагетами народ, упоминаемый Геродотом. «Рядом с фиссагетами, в тех же местах обитает племя, имя которому иирки. Они также живут охотой, занимаясь ей следующим образом: охотник сидит в засаде, взобравшись на дерево, а деревьев там растёт в изобилии, растут по всей стране. У каждого охотника наготове конь, обученный ложиться на брюхо, с тем чтобы стать ниже, и собака. Как только охотник увидит с дерева зверя, он, выстрелив из лука и сев на коня, устремится в погоню, а собака следует за ним…»
На иирках следует остановиться особо. По мнению лингвистов, иирки – это не что иное, как переиначенное в древнегреческом языке племенное название угров – древних жителей севера Восточной Европы, Приуралья и Урала. Во всяком случае, археологами установлено, что 4 000–6 000 лет назад, в эпоху неолита, на указанных территориях расселялись племена культуры ямочно-гребенчатой керамики, начавшие во 2-ой половине I тысяч. до н. э. своё движение на запад и юго-запад.
Самый древний пласт названий водных объектов северной половины Восточно-Европейской равнины принадлежит языку древнейших её обитателей – носителей уральских языков. Урал был родиной этих племён, центром, откуда они расселились не только на запад, дойдя до Скандинавии и Прибалтики, но и на восток, в сибирскую тайгу, вплоть до Саян и Алтая. Отсюда такое сходство в названиях многих сибирских рек и рек севера Восточной Европы.
Уральская родина праугров, это всего лишь одна из научных гипотез. Есть и другие точки зрения: этнограф А. Кастрен полагал, что праугры сформировались в районе Саян и Алтая, откуда распространились на север и на запад Евразии, а советские учёные поначалу относили их родину на северо-восток Европы. Венгерский учёный П. Хайду в результате многолетних исследований пришёл к выводу о том, что «общие предки финно-угров и самоедов проживали, судя по названиям в их языке некоторых деревьев, в лесной зоне к северу от российской степной полосы… обнимая территории Верхней Волги и по рекам Вятке, Ламе, Чусовой и Белой, а распад общего языка начался 5 000 лет назад».
В наши дни большинство учёных считает родиной прауральского языка Западную Сибирь. Территорию между зоной тундры и Алтае-Саянским горным узлом. Отсюда праугры заселили Урал и Саяны и отсюда ушли на северо-запад, дошли до Скандинавии и далёкой Паннонии. Вряд ли когда-нибудь теоретические споры о родине праугров будут закончены, важно другое: прауральский язык, распространившись в древности на Урале и в Западной Сибири и на северо-востоке Европы, лёг в основу многих древних и современных языков Евразии.
Угры, проникая в железном веке вглубь Восточно-Европейской равнины, смешивались с местными племенами, изменив и лингвистическое, и антропологическое «лицо» северной части этой равнины, пройдя за 1 000 лет путь до Балтийского моря. Они заселили всё пространство между Волгой и Уралом, а на Южном Урале, столкнувшись с сарматами и западными пратюрками, дали начало народам авар, булгар, мадьяр, хазар, печенегов, башкир и других племён степи. За Уралом праугры, освоив просторы сибирской тайги, образовали народы ханты и манси, приняли участие в этногенезе других сибирских народов.
Иирки были одними из последних племён севера Восточной Европы, сведения о которых дошли до Геродота в неискажённом виде. Дальше он сообщает о племенах одноглазых людей и племенах людей с собачьими головами, о крае земли, о странах «вечной ночи», что говорит о скудной информированности древних греков о территориях Урала, Сибири и севера Восточной Европы.
Мы же вернёмся к скифам, чтобы обозначить их место и значение в этногенезе народов Восточной Европы, в частности России и Поволжья. Скифы были удивительным народом: эти отважные, воинственные кочевники поклонялись воткнутому в землю мечу и орошали его человеческой кровью. Воины скифов пили кровь первого убитого врага, снимали с убитых врагов скальпы и делали чаши из черепов побеждённых. Своих предводителей скифы хоронили со страшными, кровавыми обрядами. В IV в. до н. э. скифы разгромили огромную армию персидского царя Дария Гистаспа, заманив её вглубь своей территории. Значение древних скифов и их преемников – сарматов в этногенезе народов, населявших впоследствии Восточную Европу, очень велико.
Создавшие богатейшую культуру, имевшие свою письменность, испытавшие воздействие эллинистической культуры скифы и сарматы особенно повлияли на пришедших им на смену степняков-кочевников. Оружие, обращение с конём, сбруя, стремена, сложносоставной лук, приёмы ведения боя, войны, охоты, многое другое оставили им скифы, да и сами влились в ряды этих кочевников.
Неслучайно вплоть до XVIII в. народы, населявшие просторы Восточной Европы, в Византии и в Западной Европе называли в том числе скифами, а страну Скифией. Лингвисты находят огромное количество скифских иранизмов и в тюркских, и в финно-угорских языках, немало их и в языках славянских. Скифо-сарматская степная культура на протяжении столетий воздействовала на культуры других степных народов и вплелась в них чрезвычайно сильно.
В конце I тысяч. до н. э. сарматы (савроматы), жившие, согласно Геродоту, в степях между Волгой и Доном, начали движение на запад. Сарматы принадлежали к той же ирано-язычной группе индоевропейских народов, которую называют скифской ветвью. Родственные скифам и сарматам народы жили и дальше в степях, на восток. В Центральной Азии это были племена саков и массагетов, которые в свою очередь были родственны древним парфянам, мидийцам и персам. Все эти народы подразделялись на много племён и родов, в той или иной степени отличавшихся друг от друга и, возможно, говоривших каждый на собственном диалекте. Считается, что язык современных осетин (асов-алан) есть один из диалектов скифо-сарматского языка, и он является единственным дошедшим до нас «живым» памятником древнего языка северных иранцев.
Несмотря на общность диалектов, расовый состав сарматских племён был неоднородным. Археологи и антропологи полагают, что главную роль в племенных союзах сарматов играли племена андроновской культуры – европеоиды-долихоцефалы кавказского типа. Их останки находят везде, где расселялись сарматские племена – от Нижней Волги до Причерноморья и Среднего Поволжья. Однако в слоях последних веков до н. э. на Южном Урале, в степях Нижней Волги и Северного Казахстана обнаруживают также черепа монголоидные и смешанных типов, что говорит о начале метисации (смешении) сарматских племён.
Сарматы были кочевниками, в чём очень походили на скифов. Геродот говорил, что у сарматов нет домов и они живут в повозках, и такую же картину нарисовал через 500 лет греческий географ Страбон. Тот в свою очередь указывал, что страна, где обитали сарматы, была бедной и холодной. «Выдержать такие суровые условия может лишь местное население, привыкшее на кочевой манер жить на мясе и молоке, но для людей из других племён это невыносимо».
Через 1 000 лет после Геродота римский историк Аммиан Марцеллин, описывая сарматское племя алан, полностью совпадал в своих оценках уклада жизни сарматов с Геродотом и Страбоном. Интересны заметки Марцеллина о разведении аланами лошадей, которые, по словам историка, «так же малы, как и скифские, но необычайно быстры и своенравны, поэтому приходится их холостить». То же самое сообщают средневековые авторы о размерах и свойствах лошадей в армиях Чингисхана и других степных владетелей.
Также единодушны древние авторы, рассказывая о женщинах кочевников. По описанию Геродота, женщины сарматов «придерживались образа жизни древних амазонок». Они охотились верхом и сражались на войне рядом с мужчинами, «одетые так же, как они». То же самое говорил о сарматских жёнах Страбон, но характерно, что и женщины «монголо-татарских» завоевателей вели себя точно так же.
Нельзя обойти вниманием некоторые обычаи, существовавшие у сарматов. Один из них заключался в деформации черепов новорождённых, когда ребёнку с рождения стягивали голову тугой повязкой, и по мере его роста голова приобретала вытянутую форму. Наиболее широкое распространение этот обычай получил у сарматов «позднего» сарматского периода (со II по IV в.), обитавших в волжских степях и предгорьях Кавказа. До 70 % мужских черепов, найденных здесь, подвергались деформации. Такой же обычай широко практиковался в начале нашей эры в Центральной Азии, а потом и у «ранних» гуннов. Любопытно, что точно такой же обычай деформации черепов был в ходу и у индейцев доколумбовой Мезоамерики. Что это значило и для чего это делалось, остаётся только гадать. У кочевников Средневековья такого обычая уже не было.
Геродот описал ещё один «обычай», существовавший у сарматов Южного Урала и среднеазиатских саков, подтверждённый археологами. Это так называемый «ритуальный» каннибализм, заключавшийся в том, что «когда человек достигает преклонного возраста, его родственники собираются вместе и приносят его в жертву, вместе с животными, потом они варят мясо и поедают его». Сарматы не были в этом отношении каким-то исключением. Ритуальный каннибализм существовал в обычаях многих народов мира и в обрядах многих религий. Например, в таинствах бога Митры в жертву приносился мальчик, тело которого потом съедалось.
После покорения Причерноморья сарматами в истории скифов начинается период, названный сарматским. Сарматы, принимая активное участие в жизни скифов, постепенно смешались с ними, занимая ведущее положение в руководящей иерархии скифских племён. Археологи отмечают, что к началу I тысяч. н. э. в захоронениях скифской знати обнаруживается антропологический материал, принадлежащий выходцам из степей Северного Казахстана и районов Центральной Азии. С I в. сарматские племена аланов, роксоланов, асов, аорсов и др. становятся важной политической силой в жизни Северного Причерноморья, всё более подчиняя себе остатки скифских племён. Именно с первых веков нашей эры в античных, а затем и западноевропейских источниках Причерноморские степи наряду с названием Скифия стали именоваться и Сарматия.
С началом Великого переселения народов (IV–VII вв.) скифо-сарматские племена органичной частью влились в орды гуннов. Увлекаемые завоевательным потоком, аланы, асы, анты, другие сарматские племена распространились по всей Европе. Следы сарматских названий обнаруживаются в европейской топонимике повсюду – от Пиренеев до Немана, но особенно много их находят в Южной и Восточной Европе.
Сарматы не просто расселялись по Европе. Они и здесь вставали во главе племён и родов, как входивших, так и не входивших в гуннский и другие племенные союзы. В отечественной историографии принято считать антов одними из предков славян, что вполне возможно, если изучить значение сарматского слова «анты». Дело в том, что современные кавказские осетины-аланы используют в качестве одного из самоназваний слово «анди». Российский учёный Г. Вернадский сводил этноним «ант» к сармато-осетинскому anga, что означает «извне» (отсюда же andag – «внешний»), и допускал, что сарматы называли так племена своих союзников, у которых главенствующие позиции занимали сарматские роды. Некоторые племена не были иранцами, но назывались «анты» («анды»), так как находились под сарматским влиянием.
Впервые название «анты» встречается в I в. у историка Плиния Старшего как название сарматского племени вместе с ещё одним названием – «сербы». Плиний Старший называл так аланские племена, жившие у берегов Меотийского озера (Азовского моря). Сарматы-аланы-анты-сербы вместе с гуннами пришли в Южную и Центральную Европу и, смешавшись там в IV–V вв. с праславянами, встали во главе праславянских племенных союзов, дав им свои имена.
Аланы-сербы были широко распространены по Центральной Европе. Римский географ Вибий Секвестр в V в. н. э. называл на территории нынешней Саксонии и Тюрингии страну Белая Сербия, памятью о которой остался крошечный западнославянский народ сорбы в современной Германии. Даже и в середине X в. арабские путешественники отмечали у балканских славян сарматские традиции: царя поили кобыльим молоком, среди знати был распространён обычай деформации черепа и неславянские имена, а правителей областей называли по-скифски «жупан» (отсюда и западнославянское «пан») и др.
Сарматы-аланы, игравшие первоначально в славянских племенных союзах роль правящего класса, постепенно славянизировались, забывая своё степное прошлое. Также они «растворялись» и среди других народов, участвовавших в Великом переселении: готов, гуннов и др., и постепенно сошли с этнической карты Европы. Отдельные группы алан сохранялись ещё в XIII в. на территориях между Крымом и Уралом, но и они постепенно смешались с другими степняками и вошли в состав их племён и родов.
Такой длинный рассказ о скифах-сарматах здесь неслучаен. Современные антропологические и лингвистические исследования говорят о генетической связи славянства со скифо-сарматами. Но не менее глубокий след оставили североиранцы и в этногенезе народов Поволжья и в том числе Волго-Окско-Сурского междуречья, по которому проходила граница лесной и степной зон Восточной Европы. Сарматы в своём расселении подходили вплотную к этой границе.
Значительные культурные, лексические, хозяйственные заимствования находят исследователи и у поволжских тюрок, и у мордвы, и у марийцев. Это подтверждают и источники, и археология. Современные татарские учёные Г. Саттаров и Ф. Гарипова убеждены, что топонимический корень (апеллятив) сар (сор, сер, сур) восходит к названию сармато-аланского племени, жившего в первых веках нашей эры в Среднем Поволжье, и от этого корня производят, в частности, такие названия, как Сур-а, Сар-ов, Чебок-сар-ы и др. Сарматский этнонимичный корень ас (яз) имеется во многих топонимах Поволжья и в том числе присутствует в названии древнего народа бурт-ас-ы.
