Алексей Маслов
Китай 2020: пандемия, общество и глобальные альтернативы

Полная версия

Даже Национальное разведывательное сообщество США заявило, что новый коронавирус не был создан человеком или генетически модифицирован, однако стоит выяснить мог ли этот вирус просочиться из лаборатории в Ухане. В пресс-релизе, опубликованном на сайте офиса Директора национально разведки, от 30 апреля было заявлено, что «Разведывательное сообщество также выражает согласие с широким научным консенсусом о том, что вирус COVID-19 не был создан человеком или генетически модифицирован». Однако оно продолжит тщательное изучение появляющейся информации и разведданных, чтобы определить, началась ли вспышка болезни в результате контакта с зараженными животными или в результате аварии в лаборатории в Ухане»⁵⁸.

«Сбежал» ли вирус из Уханьской вирусологической лаборатории в результате, например, неудачного эксперимента по созданию антикоронавирусной вакцины, был ли специально создан для экспериментов в Китае, получился ли в результате странного сотрудничества ученых Китая, США или любой другой страны, – строго говоря, в настоящий момент установить очень сложно. Тем не менее простейшее объяснение, что «все пошло от летучей мыши, купленной на уханьском рынке», очень быстро показало свою несостоятельность и поставило целый ряд вопросов, далеко выходящих за рамки собственно проблем вирусологии.

Глава 3
Эпидемия: вызов и ответ китайской экономики

Вызов: коронавирусный удар по китайской экономике

Введение в Китае строгого карантина привело к сокращению экономики на 6,8 % в первом квартале 2020 г. – самое сильное поквартальное сокращение со времени начала ведения такой статистики в 1992 г. и первое официальное сокращение с 1976 года. Объем промышленного производства в Китае упал на 13,5 % в годовом исчислении – самое большое сокращение за всю новейшую историю страны.

Именно такова было цена за столь жесткие решения, когда приходилось выбирать между плавным снижением экономических показателей за счет здоровья сотен миллионов людей или стремительным опусканием «железного занавеса» над десятками городов и введением экономики в коллапс, но спасением людей. Это сейчас можно сказать, что в целом план удался, но в январе мало кто мог гарантировать, что ситуация продлится около 80 дней. Риск войти в полный экономический кризис, сопровождаемый ростом социального недовольства, был очень велик. Но власти все же пошли на этот шаг.

Остановка промышленности в сжатые сроки нанесла огромный удар по всей экономике – проблема заключалась в том, что практически никто не успел подготовиться к такой долгой и резкой «паузе». Есть и множество косвенных признаков, указывающих на невероятное падение промышленности в эти месяцы. Даже по официальным данным, в феврале 2020 г. концентрации мелкодисперсных частиц PM2.5, представляющих собой продукты загрязнения воздуха в основном за счет промышленности и жизнедеятельности человека, снизилась на 27 %, диоксида азота – на 28 %, диоксида серы (токсичного газа, который поступает в основном от промышленного сжигания угля и других видов ископаемого топлива) – на 23 %¹. Таким образом, как минимум за февраль реальное производство упало в среднем на 26 %. В целом же уровень выбросов двуокиси азота по всему восточному и центральному Китаю был на 10–30 % ниже нормы.

Падение промышленности почти на четверть за один месяц, учитывая, что оно началось еще в январе, измерялось триллионами долларов для такого индустриального гиганта, как Китай. Это согласуется и с официальными данными Китайской национальной комиссии по вопросам развития и реформ, которая зарегистрировала 25-процентное снижение объема грузовых автоперевозок и 14 % снижение потребления нефтепродуктов в период с января по февраль.

Самый сильный удар пришелся по экономике провинции Хубэй. ВВП в Хубэе – седьмой по величине экономики провинции Китая – в первом квартале 2020 г. потерял 39,2 %. И это сокращение в первом квартале стало крупнейшим после китайско-японской войны 1937–1945 гг., которая разрушила экономику этой и соседних провинций. И это же явилось крупнейшим экономическим спадом среди всех 31 провинций Китая в начале года. Провинциальное снижение, которое было гораздо более глубоким, чем общенациональное снижение на 6,8 %, в стоимостном выражении означало, что за первые три месяца 2020 года объем производства в провинции сократились на 273,1 млрд юаней (38,6 млрд долл. США) и составили 637,9 млрд юаней (90,2 млрд долл. США). Провинция Хубэй всегда славилась своей автомобильной промышленностью, и именно производство автомобилей сократилось на 60 %. Розничная торговля в провинциях снизилась на 44,9 %, а инвестиции в основной капитал упали на 82,8 %. Экспорт упал почти на 40 %, поскольку приток иностранных инвестиций в первом квартале почти полностью иссяк, упав на 96,3 % по сравнению с предыдущим годом².

В начале февраля 2020 власти Китая сообщили, что откладывают публикацию всей экономической статистики за январь. Это стало первым тревожным симптомом (хотя данные по ВВП выходят раз в квартал, косвенные показатели роста также были бы нелишними). В серьезном мониторинговом исследовании от 19 февраля (обновлено 4 марта) финский эколог Лаури Миливитра (Lauri Myllyvirta), анализируя ряд косвенных факторов, в том числе выбросы СО2 и SO2 с шести крупнейших электростанций КНР, объемы угольного производства и т. д., показал, что меры по сдерживанию распространения коронавируса привели к сокращению производства в ключевых отраслях промышленности КНР на 15 %-40 % от аналогичного уровня 2019 г. Так потребление угля на электростанциях сократилось на 36 %, пропускная способность крупнейшего угольного порта упала на 29 %, утилизация коксохимической фабрики снизилась на 23 %, уровни NO2 оказались на 37 % ниже, а запуск нефтеперерабатывающих мощностей был снижен на 34 %³. Таким образом, косвенные показатели демонстрировали падение производства как минимум четверть.

Но уже мониторинговое исследование международного «Исследовательского центра по энергетике и чистому воздуху» (Centre for Research on Energy and Clean Air) от 18 мая 2020 показала, что уровень вредных для здоровья загрязнителей воздуха (PM2,5, NO2, SO2 и озон) в Китае за последние 30 дней, впервые с начала кризиса COVID-19, превысил их концентрацию в прошлом году, что косвенно и свидетельствовало о начале реального «отскока» экономики⁴.

В середине февраля агентство Reuters дало экспертный прогноз, что годовой экономический рост Китая в первом квартале 2020 года снизится до 4,5 % по сравнению с 6,0 % в 4-м квартале 2019 (снижение оказалось большим – 6.8 %). В годовом измерении ожидалось, что падение темпов роста в 2020 году снизится с 6,1 % в 2019 году до 5,5 %, что является самым низким показателем с 1990 года, когда начались вестись сопоставимые записи⁵. По сравнению с периодом атипичной пневмонии 2003 года, COVID-19 в области экономики оказался гораздо более разрушителен. Но то, что тогда казалось «падением» Китая, уже в марте, во время распространения пандемии по всему миру, оказалось огромным успехом Пекина.

В первом квартале года, во время беспрецедентной коронавирусного карантина, крупные промышленные предприятия Китая просто «рухнули». С января по март прибыль промышленных гигантов Китая снизилась на 36,7 %, при этом в энергетическом и автомобильном секторах наблюдался огромный спад. Упали и продажи новых автомобилей на 92 %. Сокращение авторынка впрочем началось раньше: в 2018 г. рынок упал на 4,1 %, а в 2019 г. – на 5,0 %⁶. Это коррелирует с официальными подсчетами сокращения темпов прироста ВВП Китая на 0,2 % и 0,4 % соответственно.

Химическая промышленность и переработка черных металлов пострадали чуть меньше: в автомобильной промышленности прибыль снизилась на 80,2 %, в химической отрасли – на 56,5 %, а в черной металлургии за первый квартал прибыль снизилась на 55,7 %. Это же привело к массовому падению рентабельности компаний нефтегазовой отрасли на рекордные 187,9 %. За аналогичный период 2019 года эти компании получили прибыль в размере 28,5 млрд юаней (4 млрд долл. США), которая теперь сократилась до 24,7 млрд юаней.

В целом же прибыль крупных компаний в металлургии, машиностроении и производстве оборудования сократилась на 84,3 %. Из 41 промышленного сектора Китая все, кроме двух (табачная и пищевая промышленность), сообщили о серьёзнейших убытках. Прибыль на государственных промышленных предприятиях упала на 45,5 %, а в частном секторе – на 29,5 %.

В марте промышленная прибыль вновь снизилась на 34,9 %, но даже это можно считать улучшением по сравнению с рекордным падением на 38,3 % в январе-феврале.

Прибыль акционерных обществ снизилась на 33 %, в то время как для частных компаний этот показатель составил 29,5 %, что показало, что удар по компаниям разного типа организации оказался практически одинаковым. Однако устойчивость крупных промышленных государственных холдингов в условиях экономической стагнации оказалось значительно ниже, чем АО и частных компаний: их прибыль за 1-й квартал снизилась на 45,5 % и составила 222,7 миллиарда юаней, что на 12,6 процентных пункта больше, чем за предыдущие два месяца⁷.

Промышленное производство снизилось на 1,1 % в марте после еще большего падения на 13,5 % в январе и феврале. По данным опроса Bloomberg, это оказалось несколько лучше, чем ожидалось (прогноз был – 6,2 %). Розничный товарооборот, являющийся одним из ключевых показателей потребления в самой густонаселенной стране мира, упал в марте на 15,8 % после рекордного падения на 20,5 % в январе-феврале, что оказалось намного хуже прогнозов, когда ожидалось падение лишь на 10 %.

Инвестиции в основной капитал – показатель расходов за год, включая инфраструктуру, имущество, машины и оборудование – снизились на 16,1 % за первые три месяца с рекордного минимума в минус 20,5 % в январе-феврале. Аналитики прогнозировали падение на 15,1 %⁸.

Серьёзно пострадали иностранные компании с цепочками добавленной стоимости в Китае, прежде всего в центральных и южных районах КНР, где объявлен карантин. В том числе компании, производящие компоненты электроники для дальнейшей сборки в своих странах (в том числе Samsung, Sony). Частично «схлопнулся» и бурно развивающийся за последние десятилетия рынок мобильных телефонов и носимых гаджетов, который давал работу сотням предприятий и поставщикам компонентов по всему Китаю. Отгрузки смартфонов на этом, крупнейшем в мире, рынке упали на 18 % в погодовом исчислении. Однако здесь возник и свой парадокс: из-за массового ухода социальной и деловой жизни в онлайн, некоторые продавцы, наоборот, сумели как минимум удержаться на плаву или даже увеличить свою прибыль. Практически все крупнейшие поставщики смартфонов были устойчивы к пандемии, а пять крупнейших поставщиков, на которых приходится 95 % рынка, сообщили о более высоких, чем ожидалось, результатах. Компания Huawei оказалась единственной из пяти крупнейших компаний мобильных гаджетов с ростом на 1 %. На втором месте остался Oppo, на третьем – Vivo, отгрузки которых сократились на 26 % и 19 % соответственно. Показатели компания Xiaomi в первом квартале упали на 26 % по сравнению с первым кварталом, но она оставалась в четверке лидеров, за ней следовала Apple⁹. Упали и прибыли компаний, которые выпускали телефоны по заказам крупных производителей, так в первом квартале 2020 г. прибыль тайваньской компании Hon Hai Precision (Foxconn), на китайской заводах которой выпускается продукция Apple, снизилась до минимального уровня за последние двадцать лет. Основной причиной падения прибыли компания называла остановку своих производств в Китае во время карантинных мер в первом квартале, при этом падение прибыли составило 90 % до 70.3 млн дол, выручка сократилась на 12 %¹⁰.

Тем не менее пандемия не оказала существенного влияния на развитие в Китае сетей 5G, как с точки зрения развертывания инфраструктуры от операторов, так и с точки зрения внедрения устройств от поставщиков телефонов, поскольку многие из них переключились на онлайновые продажи. Здесь также лидировал Huawei.

Заметно пострадала и сфера перевозок во всех областях – как транспортных, так и пассажирских. И из-за изоляции, и из-за вполне объяснимого страха люди перестали путешествовать, внутренний туризм в Китае полностью «схлопнулся» на период карантина. И это пришлось на самый горячий период Праздника весны (конец января-начала февраля), когда и транспортники, и гостинцы делают свой основной бизнес. Обычно в этот период по Китаю перемещаются до 400 млн человек, которые возвращаются к своим семьям (часто китайцы работают вдали от родных мест), посещают знакомых и родных. Это время радости, праздника и траты денег. К тому же китайцы активно выезжают за рубеж, и из-за сокращений турпотока многие страны, в том числе излюбленные китайскими путешественниками Италии, Германия, Франция, Россия начали нести очень большие потери еще до того, как в этих странах началась эпидемия.

В международном экономическом плане ситуация вокруг коронавируса заметно отличалась от ситуации вокруг атипичной пневмонии 2003 г. С того времени Китай выстроил огромную логистическую сеть по всему мир и запустил инициативу «Пояс и Путь», которая фактически привязывает к перевозкам из Китая десятки стран мира. Ряд транспортных коридоров прямо или косвенно зависят от заполняемости товарной массой из Китая/в Китай, таким образом недогруз дорог в 1-м квартале 2020 г. составил до 40 %, что нанесло существенный ущерб логистическим и транспортным компаниям. В основном, пострадали те страны, которые недавно запустили свои транспортные коридоры с обещанными (но до конца невнесёнными) китайскими инвестициями, а также коридоры, специально созданные под китайские товары. Среди них, например, ж/д коридор Грузия-Азербайджан-Турция (с выводом товаров через Болгарию в Европу), загрузка морских портов в Средиземном море в Греции и Италии.

По данным Китайской Академии туризма, в 2018 году китайцы потратили на путешествия 130 млрд долл., что на 13 % больше, чем годом ранее. Туризм в Китае составляет 11 % от ВВП. К тому же Китай считается страной наиболее перспективной с точки зрения роста туризма, предполагается, что рост туризма в период с 2017 по 2036 год в Китае составит 224 %, это второе место в мире после Индии с ростом 269 %¹¹.

Большой удар пришелся как по внутреннему туризму, так и по перевозкам в целом. На внутренних авиалиниях объем перевозок упал на 70 %, а на международных – почти в 6 раз. Здесь нет ничего удивительного, так как многие жители Китая находились в карантине, предприятия не работали, значит и не действовал деловой туризм. И эта область начала восстанавливаться сразу же после того, как «проснулась» деловая активность.

Серьезный удар пришёлся прежде всего по авиаперевозкам. Согласно оценкам Международной ассоциации воздушного транспорта (IATA), потери пассажиропотока для авиакомпаний в Азиатско-Тихоокеанском регионе в 2020 году должны составить около 88 млрд долл., а по всему миру – 252 млрд дол¹².

Для Азии авиатранспорт является одним из ведущих генераторов прибыли и крупным работодателем. Воздушный транспорт в АТР обеспечивает 30,2 млн рабочих мест и приносит 684 млрд долл. странам АТР. Это 1,6 % всех рабочих мест и 2,7 % всего ВВП в странах АТР в 2016 году. При этом ожидалось, что в ближайшие два десятилетия темпы роста авиаперевозок в регионе АТР будут составлять около 5,5 % в год¹³.

Кроме того, Международный совет аэропортов, который представляет интересы аэропортов в АТР и на Ближнем Востоке, заявил, что в 2020 году аэропорты АТР потеряют 23,9 млрд дол, так как через региональные хабы региона будет перевозиться на 1,5 млрд меньше пассажиров. В результате вспышки COVID-19 доходы аэропортов от авиакомпаний и пассажиров испытали резкого снижение, а средний пассажиропоток сократился более чем на 80 % во второй неделе марта по сравнению с годом ранее.

Ответ на вызов: выход из экономического коллапса

В первом квартале 2020 года экономика Китая сократилась на 6,8 %. Промышленное производство, розничная торговля и инвестиции в основной капитал в марте испытали заметное падение. Но проблема была не только в экономических показателях: в условиях ухудшения глобальной экономической картины многие предупреждали, что о хрупкости механизмов восстановления Китая, так как было крайне важно сделать это быстро и обеспечить стабильную занятость, чтобы избежать социальных волнений.

Экономика Гонконга выглядела еще хуже, чем ожидалось, и к маю 2020 г. она сократилась на 8,9 %, и это оказалось серьезнее, чем последствия азиатского финансового кризиса 1998 г. (падение на 8,3 %) и мирового финансового кризиса в 2009 году (падение на 7,8 %)¹⁴. На это наложились еще и массовые протесты 2019–2020 г., которые еще до начала пандемии привели к остановке работы ряда компаний в Гонконге – в 2019 году экономика Гонконга уже сократилась на 1,2 %.

Продажи в Гонконге в феврале 2020 г. упали на рекордные 44 %, а ритейлеры, пострадавшие от коронавируса, предупредили, что даже самый самые мощные сети продаж столкнутся с крахом без дополнительной государственной поддержки. Причем было даже заявлено о «шокирующем» снижение продаж ювелирных изделий, часов и ценных подарков на 79 % в годовом исчислении, что оказалось намного серьезнее, чем падение на 40–50 % во время более ранних протестов¹⁵. Таким образом вирус бил по Гонконгу сильнее, чем массовые манифестации.

Другой проблемой стал рост безработицы. Эпидемия коронавируса привела к тому, что десятки миллионов людей в Китае остались без работы, что оказывало давление на неоднородную сеть социального обеспечения страны и создает серьезную политическую проблему для руководства страны.

Согласно официальному обследованию, в марте уровень безработицы в Китае составил 5,9 %, что оказалось несколько ниже рекордных 6,2 % в январе и феврале¹⁶. Несмотря на то, что показатель за март оставался выше январского значения в 5,3 %, реальная ситуация могла быть значительно хуже. Эта цифра не очень точна, поскольку не включает огромную армию трудовых мигрантов – группу, которая крайне уязвима к колебаниям на рынке труда. До 205 млн китайских рабочих могли оказаться в состоянии «фрикционной безработицы» из-за экономического спада. Трудовые мигранты теряли в общей сложности 115 млрд долл. в результате того, что фабрики стремились как можно быстрее возобновить производства и нанимали новых рабочих, а многие предприятия сферы услуг оставались закрытыми¹⁷. При этом оказывалось практически невозможно компенсировать им потерянную заработную плату за счет предоставления большего рабочего времени, так как заработная плата в значительной степени дополняется комиссионными, которые и составляют значительную часть выплат. Снижение перспектив трудоустройства, падение доходов и угроза роста бедности привели к росту пессимизма среди населения, хотя количественно оценить степень неудовлетворенности очень сложно.

Согласно отчету брокерской компании Zhongtai Securities, опубликованному в конце апреля 2020, реальный уровень безработицы составил 20,5 % при числе безработных в 70 миллионов человек¹⁸.

Согласно данным Министерства людских ресурсов и социального обеспечения Китая, государственная система пособий по безработице в Китае в 1-м квартале 2020 г. оказала финансовую поддержку только 2,3 миллионам человек, причем каждый заявитель имел право на выплату около 1350 юаней (190 долл. США) в месяц в среднем. Правительство также оказывало помощь только 67 000 миллионов уволенных рабочих-мигрантов¹⁹. Охват страхования на случай безработицы в Китае низок, отчасти из-за строгих квалификационных требований. Лишь в апреле были внесены изменения в страховую схему, до этого человек мог претендовать на пособие только после оплаты взносов в систему страхования непрерывно не менее года, что исключало многих трудящихся-мигрантов, которые остаются на одной и той же работе в среднем только 10 месяцев.

Найти новую работу в этих условиях оказалось крайне сложно. Согласно опросу Китайского института исследований занятости и портала Zhaopin.com²⁰, одного из крупнейших сайтов по трудоустройству в Китае, число вакансий сократилось на 28 % в первые три месяца 2020 года по сравнению с четвертым кварталом прошлого года. Между тем, конкуренция стала более жесткой: число лиц, ищущих работу, подскочило почти на 9 % в первом квартале²¹.

Сам рост безработицы на фоне эпидемии и остановки промышленности легко объясним, и власти начали создавать новые рабочие места, учитывая большое число новых проектов. Но даже временная безработица, рост социальной напряжённости наносили серьезной удар по планам Пекина методично создавать «среднезажиточное общество» (сяокан) и успешно бороться с бедностью и безработицей.

Проблема заключается еще и в том, что в стремлении обеспечить социальное страхование всем работникам прежде всего за счет работодателя, китайские власти ввели обязательное правило для предприятий вносить взносы в четыре типа государственных страховых схем – пенсии, здравоохранение, безработица и декретный отпуск, а также в фонд жилья для каждого работника. Комбинированный сбор, который составляет более 30 % от заработной платы работника сверх уплаты корпоративного налога самой компанией, является тяжелым бременем для небольших производственных и сервисных компаний. Таким образом наём новых сотрудников в этих условиях становился серьёзным обременением для малых и средних предприятий.

Мало кто в марте-начале апреля предполагал, что китайский рынок сможет быстро «проснуться» и, самое главное, что начнется активное восстановление потребительского рынка, который и должен был стать драйвером развития экономики. В качестве негативных факторов называли резкое падение внешнего спроса и дефляционное давление. При этом COVID-19 оттолкнул Китай назад в его усилиях по перебалансировке экономики в сторону модели роста, основанной на потреблении²².

Тем не менее, в апреле-мае экономика постепенно оживлялась. Апрельские показатели начали демонстрировать, что промышленность и даже небольшие предприятия возвращаются к работе. По оценкам пекинской компании экономического консалтинга Trivium China, деловая активность составила на тот момент 82,8 % от до-вирусного уровня, при этом крупные компании восстанавливались несколько успешнее, чем небольшие²³.

Мелкий и средний бизнес даже после «перезапуска» экономики попал во «вторую волну» экономического удара: распространение эпидемии в других странах мира убивало зарубежный потребительский спрос и приводило к сокращению или отмене экспортных заказов из Китая. Поэтому выживание стало возможным только за счет роста внутреннего потребительского рынка. И государство создало предпосылки к этому, «напитав» рынок ликвидностью, чтобы он смог продержаться на этих запасах до открытия внешних рынков после пандемии.

Несмотря на оптимистичные прогнозы, и правительство, и предприниматели прекрасно понимали, что многие виды бизнеса серьезно пострадают. Самый серьезный удар пришелся по четырем областям: продукты питания и напитки, розничная торговля, недвижимость и внутренний туризм. «Второй эшелон» пострадавших областей включал оказание бытовых услуг, пассажирские и грузовые перевозки всеми видами транспорта. Многие сотрудники в этих отраслях либо были отправлены в неоплачиваемые отпуска на некоторое время, либо полностью потеряли работу. Огромное влияние на общую социальную ситуацию оказывали трудящиеся-мигранты в строительном секторе. Многие из этих рабочих мест не фигурируют в официальных статистике, поэтому, несмотря на значительный рост уровня безработицы, вполне вероятно, что реальная цифра была гораздо выше.

При этом бизнес по-разному реагировал на ситуацию, показатели далеко не всех компаний из «критичного сектора» упали, многие фирмы даже поднялись. Например, серьезно «просел» рынок недвижимости, по данным Национального бюро статистики, в первые два месяца 2020 г. продажи недвижимости в Китае упали почти на 40 % в годовом исчислении. За январь-февраль 2020 г. объем продаж недвижимости составил 84,75 млн кв. м против 141,02 млн кв. м. за аналогичный период 2019 г. Но некоторые китайские компании-застройщики изменили тактику и оказались в выигрыше. Так продажи Чжунго Хэнда 恒大 (China Evergrande) – крупнейшего застройщика в Китае, выросли на 23 % в годовом исчислении в первом квартале, поднявшись до рекордного уровня в 146,5 млрд юаней, выручка от продаж составила 113,3 млрд юаней, увеличившись на 55 % – лучший показатель в отрасли. В это же время большинство девелоперов резко снизили показатели, их центры продаж просто закрылись. Чжунго Хэнда вместо этого начала 18 февраля полуторамесячную кампанию, предлагающую скидки до 25 % на все свои проекты по всей стране, причем кампания продавала их через собственное мобильное приложение. При этом компания поставила себе цель довести годовые показатели до 800 млрд юаней (103 миллиарда дол) в 2020 г. и получить 1 триллион юаней в 2022 году²⁴. В 2018 г. году China Evergrande продала 550 млрд юаней, а в 2019 году – 600 млрд юаней²⁵.

Соперники Evergrande на рынке недвижимости China Vanke и Dalian Wanda Commercial Management объявили о совместном финансировании инициатив по оказанию помощи людям, пострадавшим от эпидемии коронавируса, на общую сумму 16 млрд юаней (225 млн долл. США). Акции стоимостью около 5,3 млрд юаней первоначально были направлены на научно-исследовательские проекты, связанные с COVID-19, помимо других инфекционных заболеваний и управления общественным здравоохранением.

Другой крупный игрок на рынке Vanke, второй по величине застройщик в стране, также решил воспользоваться ситуацией и передал акции стоимостью 5,3 миллиарда юаней Университету Цинхуа для финансирования научно-исследовательского института общественного здравоохранения. Отдел коммерческой недвижимости компании Vanda в городе Далянь объединился с WeBank, чтобы выделить по крайней мере 10 млрд юаней в виде кредитов малым предприятиям, сильно пострадавшим от пандемии²⁶.

Вверх рванули и поставщики свежих продуктов. Здесь интересен пример компании Ванцзяхуань 望家欢, одного из крупнейших дистрибьюторов сельскохозяйственной продукции в Китае. По мере роста бизнеса по доставке свежих продуктов в период коронавируса в марте 2020 г. Ванцзяхуань получила финансирование серии B на сумму 600 млн юаней (86,6 млн дол), которое выделили компании Meituan и Yinshan Capital (Hidden Hill Capital). Сама компания Meituan является одной из крупнейших платформ B2C по доставке продуктов питания, а Yinshan Capital была основана компанией GLP в 2018 году и специализируется на дистрибуции и логистике. Эта инвестиция явилась крупнейшей за последнее время сделкой сфере дистрибуции пищевых продуктов в КНР.

Эта инвестиции поддержали Ванцзяхуань и расширили ее сеть по всей стране. В частности, она начала использовать технологию блокчейн для построения платформы поиска поставщиков для проверки качества, для создания прозрачной цепочки поставок между фермерским полем и продовольственным столом. Платформа облачных технологий явилась еще одним перспективным инструментом, который упростил механизм размещения заказов.

Еще ранее в январе 2018 г. Ванцзяхуань получила финансирование серии А в 400 млн юаней, и таким образом вместе с финансированием серии В Ванцзяхуань получила в общей сложности 1 миллиард юаней. При этом Ванцзяхуань не изменила своих планов стать китайским Sysco – мировым дистрибьютором продуктов питания, мобилизовав более 330 торговых филиалов в Европе и Северной Америке, рыночная стоимость которых по состоянию на 7 марта 2020 составила 34,05 миллиарда долл. США²⁷. Таким образом ряд компаний не ушел в стагнацию в период января-марта 2020 г., а наоборот ожил, это касалось прежде всего компаний по производству и доставке продуктов питания, развития искусственного интеллекта и ряда других.