bannerbannerbanner
Чао! Древний Рим

Алексей Николаевич Кукушкин
Чао! Древний Рим

Полная версия

У римских лучников ничего не получилось, так как, почти голые варвары, играющие своими мышцами с блестящими мечами и щитами, легко и быстро бежали на них. Лучникам Поллукса удалось увернуться от бежавшей на них толпы, с далеко не мирными намерениями, буквально в последний момент. Им на выручку Луций Юлий отправил турму Друза, турму Кахира, да и сам поспешил на помощь, так как терять ценных воинов ему не хотелось.

– Хочешь сделать хорошо, сделай это сам! – сказал он Купидону перед тем, как одеть шлем и броситься в атаку.

Лошади военачальника сперва пошли медленно, но затем, рысью, а вскоре вообще сорвались в галоп. Он видел, как гигантские мужчины с дредами на голове шутя перерубали лошадям шеи или всадника на пополам, смотря куда попадет огромных размеров меч. При первой сшибке погибло четырнадцать римских всадников и три галла, но и гельветов они смогли проткнуть копьями десяток, а в некоторых врагов попадали сразу по два или три копья, промахнуться было сложно, но и с ними они размахивали своими мечами круша все во круг.

Луций врубился в строй к великанам. Находясь во власти адреналина, он рубанул одного по шее, второму отсек руку и тот уже проткнутый копьем второй рукой сорвал с предводителя плащ. Луций проскакал место боя насквозь и уже заканчивали бой его люди, так как кто-то ударил его сзади по шлему мечем плашмя и оглушил.

– Враг Таксимагул повержен, унес десяток наших собака, – прокричал Купидон патрицию.

– Заканчивайте здесь всех, – по инерции распорядился Луций, полностью доверяясь своим людям, а сам пошатываясь в седле. Подчинённые не подвели и довершили разгром неприятеля с захватом и разграблением города.

Луций, сидя в своей палатке, обихаживаемый лекарями и стройной Аоиф, совершенно никого не стесняющейся в своей легкой накидке, приносящей то питье, то меняющей повязки и специально близко наклоняющейся к патрицию, заслушал доклад писаря Каликса, из свободных людей, который глядя на стройные ножки служанки, доложил: «Ваша охрана потеряв дюжину мужчин убила двадцать девять воинов с мечами».

– Да видел, великаны огромны были, некоторые со меной на коне ростом, мускулистые и сильнее раза в три обычного натренированного воина. Вот почему мы так мало их убили, а они нас прилично.

– Гастаты Бенедикта постарались, восемь их ребят, против пятидесяти врагов.

– Молодец старший центурион, а что младший?

– Там потери больше, а именно три дюжины, но и они в два раза больше врагов одолели, – ответил писарь, одним глазом примечая как нескромно молодая девушка наклонилась.

– Что с лучниками? – спросил Луций одной рукой отмахивая кудрявые волосы Аоиф и наслаждаясь как от нее пахнет и подумал: «Хоть рядом ставь и вдыхай аромат, как от вазы с благовониями».

– Как всегда молодцы, без потерь. Три десятка врагов убито, из них семь гигантов пронзенные стрелами. Если бы не они, так могли бы потери быть у нас больше, учитывая, что каждый великан до трех воинов мог унести с собой в мир иной.

– Что с пехотой самнитов? – поинтересовался Луций, а Аоиф приложила к его затылку лед в тряпице.

– Комси комса42, – прочитал писарь доклад Гелия, – как иначе описать потери четыре дюжины на три дюжины.

– Да, покромсали их, – играя словами сделал вывод Луций, – такие союзники нафиг и нужны, а что всадники?

– Их порубали на мясо, – писарь Каликс глядел на поднос, принесенный грациозной девушкой с лепешками и копченым мясом, он глотал слюнки по одному и второму, его мысли невольно обратились к еде, – как еще назвать потери доходящие до 2/3 отряда, но ребята Друза убили семьдесят врагов, а варвары Кахира сто пятьдесят шесть.

– В лазарете народу много? – жуя лепешку спросил Луций, а Аоиф плюнула43 в рану у него на плече, помазала мазью и перевязала.

– Ты что делаешь девчонка? – промычал патриций.

– У меня на родине всегда так делают, я добра желаю, – мелодичным голосом, на распев ответила девушка и мило улыбнулась, так, что на нее невозможно было сердится, а хотелось кое-чего другого.

– В лазарете народу не много, лишь полтора десятка гастатов, так как видимо варвары тоже плюют в раны и девять всадников Кахира вскоре должны вступить в строй, – ответил писарь и оставил Луция наедине со служанкой.

Занятие деревни, где из достойных строений, имеющих смысл были лишь: оплот воинов, святилище Эзуса и торговый рынок, учрежденный, вероятно, финикийцами или греками, произошло спокойно. Почти шесть сотен человек отправили в Патавий, для распределений среди других римских городов, а солдаты награбили 75 тысяч динариев, которых хватало лишь на выпивку. Свиту Луция пополнил раб-камердинер, в обязанности которого входило одевать господина и чистить доспехи, так как Аоиф делала это совершенно бездарно и её руки и ногти после занятий по хозяйству выглядели ужасно.

– Строим первым делом грунтовую дорогу, – распорядился патриций, стоя на крыльце оплота воина, построенного в виде корабля, так не понравившегося его жене, но являющегося культурной частью общества галлов и гельветов, с которыми ведется война в настоящее время. Рядом с ним стоял разведчик Деций Курий и тоже глядел на маленький городишко, в нем осталось лишь половина жителей, где-то шесть сотен человек.

– Как тебе удалось проникнуть сюда? – спросил Луций.

– Я пришел с грузом тканей из Патавия, представился торговцем, местные женщины и девушки быстро расхватали ткани и я еще и хорошо заработал, а помог я Вам тем, что сказал, что римляне сражаются один на один. Полководец гельветов Таксимагул, сам из великанов, ростом ярда три, деревья руками выдирал из земли и играючи камни увесистые закидывал далеко, поверил мне. Сперва он на Вас крестьян отправил, чтобы поглядеть как Вы бьётесь, затем одну боевую группу, потом вторую, а сам быстро побежал и хотел тебя зарубить, вместе с конем и всеми товарищами44.

– Твоя помощь неоценима, – сказал Луций и отдал лазутчику кошель, в котором лежало годовое жалование Деция в сотню динариев, – ты давай на запад двигай, и птичку мне отправь с донесением, а я на восток схожу и построю там башню сторожевую, для обзора окрестностей.

Через неделю, когда строители возвели сторожевую башню по римскому образцу, Луций получил почтового голубя. Из прикреплённой к лапке птицы записки, римлянин узнал, о том, что к северо-западу был замечен германский отряд вождя Лутгардикса с тремя боевыми группами воинов по десять дюжин воинов в каждом.

«Ценная информация, надо после устройства дорог хоть частокол возвести», – решил патриций, а сам поднял налоги в новом городе республики с 546 тысяч динариев до 756 тысяч или на 38%. Никто даже не пикнул.

Лидер рода

Тем временем, Флавий, сидя в Медиолании тоже получил пару донесений. Одно из Сената, что в честь его фракции будут проведены игры. Второе донесение от сына Луция. В нем говорилось, что его войсками занят Ювавум и сын строит дорогу, а также Луций просил отца прислать еще войска. Войска у Флавия были. Недавно к нему притопали четыре центурии гастатов и даже одна центурия триариев, сформированная из состоятельных мужчин 1-го класса45, возрастом 40 – 45 лет и отлично вооруженных.

– У нас сейчас есть прекрасная возможность, – обратился Флавий к своему среднему сыну Квинту, бывшему при нем, продолжить начатые завоевания и мне двинуться с большей армией на запад, а тебе, немного помочь брату, и пойти на восток.

 

– Но мы, получается, разделим наши силы? – Квинт уже думал кого взять с собой, так как отца переубедить было очень сложно, фактически невозможно. По крайней мере, такой человек среднему сыну был не знаком.

– Ты пойми сын, – продолжил лидер рода, – сейчас благоприятная ситуация для расширения, так как земли вокруг наших владений пустынны и порядка в них нет. Города малочисленны, как и армии, сражающиеся за городом, и более походят на большие отряды.

– Кого мы оставим здесь?

– Для надежности триариев Антония, правда их всего четырнадцать человек, но они стоят целой сотни, особенно в обороне, умрут а не отступят, да и в придачу к ним центурию городской стражи. Попрошу Нумерия из Сегесты прибыть сюда и здесь похозяйничать, а возможно и перемещаться то в Медиоланий то обратно, чтобы везде успевать.

– Я возьму две центурии гастатов, – сказал Квинт, – да отправлюсь в Патавий, помочь брату в войне против иллирийцев, скажу ты приказал туда идти и захватить город Сегестика.

– Мне тогда достаются триарии и пять центурий гастатов. У меня три полные манипулы, только без вспомогательных войск, – ответил Флавий.

– Если ты уйдешь из города, то придется уменьшать налоги, так как ушлые горожане своего не упустят, да и ветерану Антонию предстоит нанять новых триариев, а в городе оставь кого-либо за него, мне так будет спокойнее.

– Хорошая идея, – на удивление согласился Флавий, – командиром шестой центурии я назначу одного из командиров городской стражи, хорошо себя зарекомендовавшего и убившего девяносто врагов, – а именно Мария.

– Второго дай я себе возьму старшим центурионом, пусть он и не такой герой, но в своем деле разбирается.

– Ты знаешь сын какое новое поручение от Сената я получил?

– Нет, даже не догадываюсь. Захватить какой-либо город? – предположил Квинт.

– Заключить торговое соглашение, и с кем бы ты подумал? – прищурился Флавий, – с германцами, которые спят и видят, как разрушить наш миропорядок и государственное устройство.

– Отправь Секста Антония, пусть предлагает все что они запросят, но выполнит волю сената. Последние игры в Арреции были весьма хороши, народ позабыл свои мелочные обиды и невзгоды, – предложил Квинт.

– Тем более, надо подобное сделать, так как Дакия и Скифия объявили союз, – Флавий поглядел на карту, – а против кого они могут дружить? Наверняка против нас.

– Давай пошлем голубя к дипломату, – предложил Квинт, и когда прошло несколько дней, и птичка вернулась к родному гнезду единственный дипломат дома Юлиев доложил: «Один из знатных германцев Лутгардис из города Норея46 мне отказал, но я нашел некого предводителя средней руки Бертгарда и хорошенько напоив его мы обо всем договорились. Ваш приказ выполнен, можно высылать караваны с товаром».

– Еще бы Лутгардис не отказал, у него там золотые россыпи, – произнес Флавий, – он надменный и властный, хотя воин хороший.

– Предлагаю отправить донесение в Рим самому верховному понтифику Сервию Максентию или цензору Публию Максентию, что их указание выполнено и можно с германцами торговать.

Еще через неделю пришло донесение, с очередной птичкой, что семье Юлиев выделен миллион динариев.

– Не на такую награду я рассчитывал, – сухо произнес Флавий, прощаясь с сыном, – но пусть будет хоть такая, так как у нас зимним, 265 годом до нашей эры уже построены: порт в Патавии, торговец здесь в Медиолании и мой наследник построил дороги из Ювавума до остальной части Римской республики. В казне целых пять миллионов, семьсот тысяч динариев.

– Твой внук Маний, сын младшего твоего сына Вибия, что сейчас управляет Аррецием, достиг совершеннолетия и давай отправим его в Сегесту, набираться опыта.

– Я согласен, – произнес Флавий и задумался, – а может и до Массилии с комфортом по морю добраться, вдоль берега аккуратненько?

– Отличная идея, и с внуком повидаешься, – сказал Квинт, и обняв отца попрощался с ним, навсегда или нет, будет видно.

Его манипула бодро дошагала до Патавия по плохонькой дороге, по которой шли караваны со стеклом и тканями. Последним приходилось уходить с дороги в сторону, чтобы дать пройти солдатам.

«Дороги в нашем государстве необходимо всячески улучшать», – подумал Квинт, а у самого Патавия его встретила не только манипула из центурии городской стражи и велитов центуриона Татиуса, уже показавшего себя в бою, но и лай сотни, не просто больших, но огромных, свирепых псов.

– Что у Вас тут такое твориться? – поинтересовался Квинт.

– Причуда Луция Юлия, он завез их откуда-то свирепых собак и приказал воспитать и обучить, – ответил старший центурион велитов.

– Что они могут делать на поле боя? – удивился средний брат. – Мне страшно на них смотреть. Зарубить то их смогу с большим трудом, а если два-три набросятся разом, то и подавно.

– На это и рассчитано, – ответил бывалый Татиус, – против копьеносцев или мечников эффект малый будет, но против легкой кавалерии и лучников самое то.

– Хорошо, проверим в бою, когда удастся их приручить выполнять хотя бы простейшие команды, – с разрешения господина ответил десятник Флекс, приданный Квинту Юлию.

– Мои бывшие соплеменники будут в ужасе от таких псов, – вымолвил варвар-перебежчик Игорь, тоже входивший в свиту среднего сына лидера рода Юлиев.

– Что в городе сейчас строят и чем он знаменит? – спросил Квинт у Татиуса.

– Вокруг города производиться расчистка земель под посевы47, чтобы увеличилась доходность, а регион славиться своими стеклодувами, ткачами и работорговцами, которые этим промышляют.

– В сельском хозяйстве я не очень разбираюсь, – честно признался Квинт, – но отправить брату голубя с сообщением об общем плане действий и выступить с ним на соединение, это я могу.

Прибыл и адмирал Оппий весь в морской соли, высохшей на Солнце, с лицом, изъеденным яркими лучами: «Рад приветствовать сына нашего лидера», – поднял он руку в жесте приветствия.

– И тебе привет, семь футов под килем48, – поздоровался Квинт, – что расскажешь, как обстоят дела на Адриатическом море?

– В соседнем городе иллирийцев49 – Сегестике сосредоточено лишь три отряда воинов для защиты и надо бы его немедленно атаковать, – включил стратега адмирал.

– Я уже послал сообщение брату о совместном выступлении, правда еще ответа не получил, – честно признался Квинт так как знал, что у Оппия свой подход к Флавию и они старые друзья.

– На юге есть поселение Салон50, так у него даже стен нет, но защищают город наемники и пираты, но не думаю, что у армии будут с ними проблемы.

– За двумя зайцами погонишься ни одного не поймаешь, – ответил Квинт, – да и далеко городок, в случае нападения на нас, подмоге долго к нему идти. Ты мне лучше ответь, пара корбитов с грузом ткани, стекла и рабов дошла до Тарента?

– Обижаешь патриций, я его как собственный берег, да и казна получила положенные 158 тысяч динариев или 632 тысячи сестерциев, так как курс ¼.

Старший брат

Луций Юлий перезимовал в захваченном Ювавуме, уютно расположившимся между больших горных хребтов, занимался контролированием постройки дорог, а весной приказал построить частокол для обороны городка от нападений. Войск у него не прибавилось, та же манипула гастатов из центурий Бенедикта и Ювентуса, лучники Поллукса, половина центурии самнитов, оказавшихся воинам так себе, и две турмы, как собственных всадников, так и римлянина Друза с варваром Кахиром, которые подружились и сообща гоняли свои сорок семь всадников, договорившись действовать вместе.

Каково же было удивление Луция, когда телега с грузом шкур прибыла из германского Могонциака (будущего Майнца), а другая с болотным железом из Аквинкума или Будапешта. На вопрос к купцам, те ответили:

 

«Между нашими правителями заключено соглашение о торговле, которое тебе патриций нарушать не гоже, позволь нам продать груз за девятьсот и пятьсот динариев, соответственно».

– Черте что, – сплюнул на землю Луций, – я тут горло грызу варварам, а отец торговлю задумал, совсем на старости лет рехнулся.

Делать нечего, торговцев/разведчиков пустили, во все времена подобное было, и они быстро, с шуточками и прибаутками, продали свой груз.

Прибыл караван и из Патавия с грузом стекла и тканей, а народ покупал подобные изделия охотнее, и торговцы заработали две тысячи динариев. Прилетел и голубь от брата: Frater carissime, in Patavia fui, vidi canes tuos immanes, valde impressus. Age Segesticam, quacum potes, me quoque instanter, dum urbem facile capere potes. frater tuus Quint51 (Дорогой брат, я в Патавие, видел твоих огромных псов, весьма впечатлен. Выдвигайся к Сегестике, с кем можешь, я тоже, срочно, пока можно легко захватить город. Твой брат Квинт).

Получив подобное сообщение Луций, понял, что здесь ему резко надоело, и вызвав центурионов и декурионов и сообщил им о выступлении в направлении Сегестики. Вперед выступили, как наиболее подготовленные, центурии ветеранов Бенедикта и Ювентуса, а также Поллукса. Но когда он сам покинул город и остались лишь полсотни всадников с тридцатью самнитами, то оставшиеся шестьсот жителей почти взбунтовались, требуя понизить налоги с очень высоких 558 тысяч динариев, хотя бы в половину. Оставленный за главного всадник Друз решил действовать методом кнута и пряника. Налоги он понизил до просто высоких, чтобы оправдаться перед Луцием, но десять дюжин самых здоровых бунтовщиков своей властью призвал в трудовую армию крестьян, чтобы просто их воспитать тренировками и маршами, а также трудотерапией52.

Сам Квинт Юлий решил не торопиться и побыть в Патавии побольше времени, так как рассудил, что Луцию из Ювавума, по враждебным землям добираться дольше, нежели ему из соседнего Патавия.

К младшему сыну лидера рода прибыл дипломат Сенакул из Сабиса, который уже пытался ранее склонить к миру Луция Юлия и вновь потребовал отдать Медиоланий и Патавий в обмен на мирный договор.

«Пошел ты к черту, – велел передать Вибий дипломату, – к Вам уже направляется мой отец, он с Вами разберется. Ждите».

«Обмен пустыми словами с таким как вы, лишь пустая трата времени», – ответил на оскорбление дипломат.

489 год от основания города или 264 год до нашей эры. Amor non est medicabilis herbis – Нет лекарства от любви, травами не лечится (Овидий, «Героиды»)

Консулы Аппий Клавдий Кавдекс (младший) из семьи патрициев и Марк Фульвий Флакк из плебеев. Состоялись первые гладиаторские бои в Риме53, которые Децим Юний Брут устроил игры в память об умершем отце.

Римлянами подавлено восстание вольсинийских рабов. Весной авангард римской армии во главе с Гаем Клавдием готовился сесть на суда в Регии. Посредничеством карфагенян между Сиракузами и Мессаной заключён мир, карфагенский флот стоит в Мессане. Флот Клавдия поплыл к Мессане, но карфагеняне принудили римские суда вернуться. Со второй попытки римляне переправились в Мессану. В Мессане Клавдий созвал сходку, пригласил адмирала карфагенян и объявил его военнопленным. Адмирал приказал своим войскам очистить город. Карфагеняне казнили адмирала и объявили Риму войну. Началась Первая Пуническая война (264—241 до н. э.).

К Мессане явился сильный карфагенский флот Ганнона (сына Ганнибала). Гиерон осадил Мессану с суши. Римляне переправили в Сицилию сильное войско и принудили снять осаду. Александр II Эпирский начал опустошение Македонии. Антигон возвратился из Греции и выступил против Александра. Солдаты Антигона перешли на сторону врага и тот потерял Македонию. Сын Антигона Деметрий вновь набрал войско и занял Македонию и Эпир. Александр бежал в Акарнанию, но вскоре был восстановлен на престоле по желанию эпиротов и с помощью союзников. Основание Никомедии, столицы Вифинии. Царём Сирии стал Антиох II Теос, который начал своё правление огромной державой с династического брака: он женится на дочери Птолемея II Беренике. На Пропонтиде основан главный город древней Вифинии Никомедия (ныне Измит) Тимей ввёл счёт времени по Олимпиадам.

Лидер рода

Крестьяне собрали урожай с полей, листья на деревьях стали желтеть, армия Флавия Юлия высадилась с кораблей на каменистый берег близ города Массилия (Марсель). Перед лидером рода Юлиев-Клавдиев открылась удивительная картина, когда город населенный воконтиями54 – Массилия, оказался в осаде у трех групп галлов, а в самом городе защитников насчитывалось четыре отряда, но не свирепых воинов, а простых ополченцев, бывших ремесленников, торговцев, водовозов и крестьян. Сил атаковать ни тех, ни других не было, и Флавий решил поглядеть, чем окончится противостояние галлов, фактически друг с другом в братоубийственной войне. «Разделяй и властвуй», – произнес Луций и устроил совещание со своими подчиненными, на которое, помимо шести центурионов пригласил: командира своих телохранителей Клавдия, а также старого слугу Энея и сборщика налогов Экториуса.

– Мы оказались между Сциллой и Харибдой, но я уверен, что вместе пройдем все испытания и победим, захватив прибрежный город с выгодным географическим положением, – заявил присутствующим Флавий и обратился к сборщику налогов, разбирающемуся и в политике, – что с делами на международной арене?

– Рим закончил завоевание, как Апеннинского полуострова, так и почти Галлии, даже те воины, что перед нами находятся без знатного вожака, так как мы истребили четверых из них, – ответил Экториус, который был не только мытарем, но и дипломатом, – новый враг Рима – Карфаген, могущественное государство Средиземноморья, с сильным флотом и армией.

– Как другие страны ведут себя при войне Рима и Карфагена? – сросил старый слуга Эней, ему не было нужды в одобрении Флавия.

– Скифия объединилась с Македонией55, а Парфия с Египтом и вместе стали составлять грозную силу, – ответил Экториус.

– Одной из задач нашему флоту сенатом поставлена блокада порта Фермон, для сокращения морской торговли греков, – сказал Флавий и сейчас биремы плывут туда выполнять приказ.

– Приказы безусловно, необходимо выполнять, – слово взял центурион над триариями, умный и бывалый Антоний, – но если мы разозлим греков и македонян, то в первую очередь огребет дом Брутов, имеющие на побережье милый городок Аполлонию и своего отпрыска Кассия Брута в нем, как бы милому мальчику не поплохело?

– Войск у него достаточно много, а именно до двадцати двух отрядов, против шести у македонцев и четырнадцати у греков, – блеснул эрудицией Флавий.

– Давайте лучше к нашим баранам, – произнес Эней, – сюда пришли наемные варвары, хотят служить в Вашей армии: конных пятьдесят четыре и пеших два боевых отряда по десять дюжин в каждом.

– Мои легионеры победят любого, – громогласно объявил Флавий.

– Их останется лишь половина, – тихо, но, что бы все слышали, проговорил Эней, – давай наймем, матерям римским потом плакать не придётся, отправим варваров на варваров и дело в шляпе.

– Дрались галлы с галлами, а победили римляне, – пошутил Антоний, – моя центурия как-то потеряла до половины воинов в гуще сражения, так и перестала быть боеспособной, а нам надо не только город занять, но и Нарбон Мартий56 захватить.

– Предлагаю поглядеть, какие средства сейчас зимой идут на строительство в разных городах нашей фракции, а на остаток купить услуги, – предложил Флавий.

Сборщик налогов/дипломат достал свиток и громогласно объявил: «В Арреции заканчивают строить рынок, ожидается увеличение поступлений налогов от торговли. Сейчас это 492 тысячи динариев, надеюсь будет больше. В Аримине строят мощеные дороги, как для торговцев, так и перемещения нашей доблестной армии. Подобные путепроводы не размокают зимой и не пылятся летом, как бы часто их не использовали. В Сегесте, где население перевалило за две тысячи строиться новый дворец наместника, Медиоланий, Ювавум и Патавий улучшают сельское хозяйство путем расчистки местности под посевы».

– Можешь нанимать варваров, только пускай их в бой на колбасу, чтобы жалование не платить, – посоветовал тихо Эней.

– Решено! Позвать варваров, нанять их, пусть служат, – распорядился Флавий.

Перед предводителем фракции Юлиев через какое-то время появились три варвара в штанах из грубой материи и кожаных куртках, защищающих от пробитий стрелами и дротиками на излете. Волосы их были распущены, но бород не было и пахло, на удивление, чистотой, а не как обычно лошадями и мочой.

– Рады представиться, – сказал первый, (Флавий понял сказанное, так как выучил язык галлов, он вообще принял за правило учить язык врага, так можно понять, как он думает и рассуждает), – я Хардвик, мне подчиняется полсотни легких кавалеристов, мы можем вести разведку и преследовать врага, а рядом со мной мои друзья Эйнар и Готье, и у каждого по дюжине десятков воинов в таких же доспехах как они и они отличные бойцы против кавалерии и атаки из засады.

– Сколько вы хотите за наем ко мне на службу?

– Два миллиона динариев на все три отряда, – ответил Хардвик, ожидавший подобного вопроса.

– Не много ли хочешь? – за патриция спросил старый Эней.

– Я знаю, что пошлете нас в самое пекло, и многих из моих ребят не будет в живых, так что они отправят эти деньги семьям, а у кого нет, пропьют и истратят на девок, все равно помирать, – ответил варвар, – на меньшее мы не согласны и в год еще пятьсот тысяч монет нам надо будет на расходы.

– Согласен, – процедил сквозь зубы Флавий, решивший сразу как представиться отправить наемников в бой, и сделка была заключена.

Войска Юлиев здесь, под стенами осажденного будущего Марселя стали мощной силой, состоящей из большего количества воинов, чем у осаждаемых воконтиев и осаждающих их городок галлов, с которыми у Флавия шла война не на жизнь, а на смерть вместе взятых.

Средний сын

На востоке, под стенами другого городка Сегестика у среднего сына предводителя, тридцатипятилетнего Квинта Юлия была другая проблема. К нему на службу попросились иллирийские наемники. Они были агрессивными варварами-застрельщиками привыкшие действовать из засады на труднопроходимой местности. У наемников были не только метательные копья, но и короткие мечи, для ближнего боя.

Перед наймом Квинт устроил испытание центурии гастатов и отряда наемников, и к своему удивлению, в ближнем бою, опытные иллирийцы превосходили на чуть-чуть центурию Фердинанда и были равны опытной центурии Цепта, уже повоевавшую. В метании пилумов гастаты оказались на четверть эффективнее, что показал подсчет коротких копий, попавших в деревянные щиты, но при штурме городка наемники были на голову или в два раза лучше, сказались многочисленные стычки и тяжелая доля57.

При осмотре доспехов, после тренировочных испытаний, обмундирование было лучше на гоплитах, ну а щит обеспечивал примерно равную защиту.

Так отряд Квинта из манипулы превратился в когорту, состоящую из двух манипул с оплатой два миллиона динариев сразу, а к личной свите прибавился командир наемников Вертер, который представил командиров отрядов по восемь десятков в каждом: Уолтера, Виллана и Тью. Они были как братья близнецы. Жилистые, обветренные, спортивные и с грубыми лицами, по возрасту лет уже сорока, а значит, с немалым опытом за плечами.

– Когда начнем штурм? – спросил Вертер у нового патрона.

– Сейчас на подходе велиты центуриона Татиуса, да и сам мой брат со своей манипулой и турмой всадников, подойдет и начнем штурм, а сейчас глядите в оба, чтобы к гарнизону помощь не подошла.

42Комси комса – в оригинале comme ci comme ca, это выражение в основном можно услышать во Франции. Если перевести его на русский язык, то получится "так себе", "нормально, но ничего особенного", "ни то ни сё", "не ужасно, но и не прекрасно" и другие подобные выражения.
43Через 16 часов биологи обнаружили, что рана на втором образце кожи, в которую попала слюна, полностью зажила. Та же, что находилась на первом образце, даже не начала затягиваться. Экспериментальным путем было установлено, что столь волшебными свойствами обладает компонент слюны – белок гистатин.
44Товарищ- конный шляхтич гусарии ВКЛ, товарищество- эскадрон. После ликвидации Речи Посполита- обращение " товарищ" использовалось, оппозиционной к России, шляхетской прослойкой, а потом и революционерами для идентификации в группе. Речь Посполита или просто Республика, увидела свет после подписания в 1569 г. Люблинской унии между Польским королевством и Великим Княжеством Литовским. Получается, что почти три столетия Речь Посполитая и Римская империя существовали бок о бок.
45Все население Рима было разделено на пять имущественных групп, так называемых классов. К первому классу принадлежали те, чьё имущество оценивалось в 100 тыс. асов (ас-медная монета весом 327,5 грамм), ко второму-75 тыс. асов, к третьему-50 тыс. асов, к четвёртому-25 тыс. асов, и наконец к пятому-12,5 тыс. асов. Более бедные слои населения не входили в состав этих классов и получили название пролетариев (от латинского слова proles-потомство, то есть в новом названии содержался намёк на то, что единственное их богатство заключается в их собственных детях).
46Но́рик (лат. Noricum) – царство кельтского племени таврисков (IV—I века до н. э.), а затем римская провинция на территориях современной восточной Австрии и Словении. В римское время Норик располагался между Рецией и Паннонией, а также к югу от Дуная. Наиболее значительные города Виндобона (Вена), Ленция (Линц), Овилия (Вельс), Ювавум (Зальцбург), Птуй. Согласно латинским источникам в IV веке до н. э. иллирийское племя нориков объединило под своей властью несколько кельтских, иллирийских племён и племя венетов, образовав собственное государство в северо-восточных Альпах. Столицей царства была Норея. Первые упоминания о таврисках Норика находим у Полибия во «Всеобщей истории»: «Золотые россыпи в Норике. …Еще в его время, говорит Полибий, в земле таврисков и нориков, вблизи Аквилеи, открыты столь богатые золотые россыпи, что достаточно было углубиться фута на два от поверхности земли, чтобы тотчас напасть на золото; впрочем, золотоносная мина имела не больше пятнадцати футов. Некоторая часть золота находима там в чистом виде, в кусочках величиной с полевой или волчий боб, которые на огне теряют только восьмую долю объёма; другая часть требует более продолжительного плавления, но и она очень прибыльна. Одно время италийцы в течение двух месяцев работали в россыпях вместе с варварами, и золото немедленно по всей Италии упало в цене на одну треть. Когда тавриски это заметили, то прогнали товарищей и вели торговлю одни. – Полибий «Всеобщая история» Римляне начали проникать в эту местность ещё во II веке до н. э. В Норике сформировалось своеобразное рабовладельческое общество. Уровень развития античного Норика был достаточно высок. Здесь употреблялась своя оригинальная письменность и даже чеканилась собственная золотая монета. Языки венетов и иллирийцев были относительно близки друг другу, поэтому в Норике использовалось венетское и иллирийское алфавитное письмо. Известно лишь два божества нориков – Марс Латобий, именовавшийся «великим богом», «царём туата», и богиня Норейя, «великая мать народа». На основании нескольких нерасшифрованных надписей предполагается существование норикского языка.
47Основными культурами в Римской империи были зерновые культуры (такие, как пшеница и ячмень), виноград, оливки и инжир. Римские земледельцы выращивали орехи, в том числе миндаль, грецкий орех и каштан, а также различные овощи и травы, используемые в качестве приправ римской и вообще средиземноморской кухни. Римляне разводили много домашнего скота – одних животных – для еды, других – для работы.
48"Семь футов под килем" это выражение означающее, чтобы моряк или путешественник вернулся домой живым и здоровым и путь был для него легким и безопасным. Появилось это выражение еще когда корабли ходили под парусом и не были тяжелыми. 7 футов – это примерно два метра, что было достаточно для корабля, чтобы не сесть на мель. Такое выражение как "Семь футов под килем" появилось довольно-таки давно и это пожелание относится к морякам.
49Иллири́йцы – общее название обширной группы родственных индоевропейских народов, населявших в древности северо-запад Балканского полуострова и частично юго-восток Апеннинского полуострова. Их мифическим прародителем считался, по греческим представлениям, персонаж древнегреческой мифологии Иллирий. Первые упоминания об иллирийцах встречаются у греческих авторов Гекатея Милетского (VI в. до н. э.) и Геродота (V в. до н. э.). В состав иллирийцев, по сообщениям греческих авторов, входили албаны, ардиеи, далматы, дарданы, дезитиаты, диционы, паннонцы, пирусты, плереи, мессапы, тавлантии, энхелии, япиги, яподы и др.
50Салон был древним городом и столицей римской провинции Далмация. Салон расположен в современном городе Солин, рядом со Сплитом, в Хорватии. Салон был основан в 3 веке до нашей эры и был в основном разрушен во время нашествий аваров и славян в седьмом веке нашей эры. Здесь можно увидеть многие римские достопримечательности, такие как стены, форум, театр, амфитеатр, общественные бани и акведук.
51Латиницу, придумал Стефан Пермский, в конце 16 века! До этого все говорили и писали на глаголице. Затем Огромная Империя распалась и каждый стал себе языки придумывать… никакого отношения латиница ни к греческой, ни к финикийской, ни к этрусской письменности не имеет, т.к. придумавший ее человек жил в Перми, это современный Пиренейский полуостров, где-то в Испании! (Мнение Носовского и Фоменко).
52Cohors II Civium Romanorum (II когорта римских граждан-италийцев), вспомогательного подразделения, которое сформировали из римских граждан, занимавшихся строительными работами. Дорогу сооружали из строевого леса, бревен одинаковой длины и толщины. «Мы не знали, кто строил эту дорогу, гражданские лица, солдаты или, возможно, рабы. Теперь мы можем сделать вывод, что дорогу недалеко от Валкенбурга построила две тысячи лет назад II когорта римских граждан».
53Состоятельные римлянки рисовали на стенах домов романтичные граффити, посвященные своим любимцам с арены. Всегда с нетерпением ждали их новых поединков. Они готовы были заплатить ланисте (тренеру гладиаторов) немалые суммы за более близкое знакомство с его брутальными подопечными. Говорили, что даже жена императора Марка Аврелия Фаустина без памяти влюбилась в одного молодого гладиатора, который и стал настоящим отцом ее ребенка. Неудивительно, что у ланиста появилась еще одна статья финансовых доходов. Грязь и пот с кожи гладиаторов собирали особым скребком в специальные флаконы. А затем продавали состоятельным римским матронам.
54Воконтии – галльский народ, живший в западных предгорьях Альп в железный век и римский период. Воконтии поселились в этом регионе не позднее III века до нашей эры. Помпей Трог, галло-римский историк и гражданин Васио в I веке до нашей эры, был членом Воконтиев. В римский период они, вероятно, были во главе конфедерации, в которую входили Согионтии, Авантичи, Себагинни и Вертамокории.
55Были древним племенем, жившим на аллювиальной равнине вокруг рек Халиакмон и нижний Аксиос в северо-восточной части материковой Греции. По сути, древнегреческий народ, они постепенно расширялись со своей родины вдоль долины Галиакмон на северной окраине греческого мира, поглощая или вытесняя соседние негреческие племена, в первую очередь фракийцев и иллирийцев. Они говорили на древнемакедонском языке, который ученые обычно классифицируют как диалект северо-западного дорического греческого, а иногда и как отдельный язык-побратим греческого или диалект эолийского греческого. Однако престижным языком региона в классическую эпоху был аттический греческий, замененный греческим койне в эпоху эллинизма.
56Нарбон вырос из Narbo (Colonia Narbo Martius) – первой римской колонии в Галлии, основанной ещё в 118 г. до н. э. В то время город стоял на берегу Средиземного моря и служил важным морским портом. Во времена империи это был также военный пункт и столица Южной, или Нарбонской Галлии. После битвы при Нарбонне (436) здесь воцарились вестготы. Одно время Нарбон был столицей округа Септимания в Вестготском королевстве. В 719—759 гг. Нарбонной и окрестной областью (Септиманией) владели сарацины.
57Богиня Недоля полная противоположность своей младшей сестры Богини Доли и ее обязанность наблюдать за полноценным воздаянием всем тем, кто не может и не хочет жить, по совести, кто поступает против свода Небесных правил, карает за нарушение заповедей. На ее гранитном веретене наматывается остистая, неровная, кривая, непрочная и неровная нить судьбы и жизни человека, отмеченного Божественным уроком. После окончательного и полностью исполненного задания, Недоля обрывает серую нить человеческой жизни, после чего освобожденный от бед и несчастий человек отправляется в Ирий, к своим Богам и Предкам.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21 
Рейтинг@Mail.ru