Алексей Николаевич Кукушкин
Чао! Древний Рим
490 год от основания города или 263 год до нашей эры. Amorem canat aetas prima – Пусть юность поёт о любви (Проперций, «Элегии»)
Консулы Маний Валерий Максим Мессала от патрициев и Маний Отацилий Красс из плебеев. Диктатор (№ 71) Гней Фульвий Максим Центумал. Клавдий нанёс сильное поражение Ганнону и Гиерону под стенами Мессаны. Гиерон переходит на сторону Рима. Договор Гиерона с Римом. Римляне теснили карфагенян. 263—241 – Царь Пергама Эвмен I. Племянник Филетера. Заставил галатов отступить от моря вглубь страны. Антиох начинает войну с Эвменом.
Старший и средний братья
Весной нового года, под Сегестикой, встретились войска двух братьев: старшего Луция, которому шел тридцать восьмой год и среднего Квинта, которому было тридцать шесть, а следовательно они были в самом цветущем возрасте, когда ничего не болит и весь мир по силам.
– Ты знаешь брат, что Египет затеял войну с империей Селевкидов, а дом Брутов объявил войну Карфагену и теперь с мощнейшей торговой империей Средиземного моря воюют уже Сенат и народ Рима, Бруты и Сципионы, лишь мы остаёмся в стороне, – произнес младший брат.
– Давай решим, сперва проблему здесь в Иллирии, так как нам необходимо взять город с минимальными потерями.
– Возьмем! Мои гастаты таран соорудили, их стены не устоят, – уверенно ответил Квинт.
– Зачем ты столько застрельщиков нанял?
– Если бы я не нанял, то они сейчас бы в гарнизоне были этого города, который мы собираемся взять штурмом и сражались бы против нас!
– Мудрое решение, но получается, что мы нанимаем варваров, а свои войска используем лишь те, что есть, а создаем крестьян для увеличения численности городков с населением в пару тысяч человек, – сказал Луций, – отец еще там под Массилией нанял варваров, казна у нас не резиновая, а всем платить надо.
– С городами у нас только в Арреции и Аримине по пять тысяч человек, и строят сейчас там каменные дороги на глубину до метра с камнями разных фракций для быстрого сообщения в стране. В городах Патавий и Сегеста проживает около двух тысяч человек мужского пола без учета женщин и детей, плюс – минус, а Медиоланий скоро достигнет двух тысяч, ну а Ювавум представляет собой деревушку в пятьсот жителей и сейчас в ней расширяют земли, для выращивания различных культур, которые пришлет Сенат, – ответил Квинт, – зимой прошлого года нашим инженерам удалось достроить большой рынок в Арреции, и были расчищены земли от валунов и пней в Патавии и Медиолании, проведены мелиоративные58 работы.
– Как мои песики? – задал вопрос Луций, – правда хороши?
– У дрессировщиков59 пальцев на руках не хватает, а у кого и кистей рук и ног, зачем такие огромные?
– Они будут грызть лошадей врагов и всадников, хватит болтать, давай пойдем и возьмем город, – сказал старший сын лидера рода, и направился в свою палатку готовиться к битве.
Штурм Сегестики
Римская армия, состоящая из восьмисот человек, готовилась атаковать город Сегестика. Воины Квинта выстроились с западной стены городка, а у северной стороны построились воины Луция. Воины среднего брата успели найти огромное бревно, поставили его на колеса, обили спереди железом и покатили в сторону ворот врага.
Глава обороны города – Банат произнес на площади речь:
«Мы свободные люди. Мы чтим наших богов и предков. У нас красивый город с храмами, школами, амбарами, ремеслами и лавками. Но на строительство каменной городской стены деньги Вы не выделили и меня не послушали три года назад. Так давайте же защитим наших стариков и детей и наши дома».
Перед римскими солдатами выступил средний брат и оберегая жизни гастатов, велел катить таран центурии Уолтера.
«Смерть за родину – славная смерть! Эти слова приписываются Гомеру60, – огласил перед солдатами Квинт, – но давайте опровергнем его утверждение делом и займем город с минимальными потерями!»
Солдаты ликовали, били мечами о свои щиты, создавая страшный шум, но было видно, что ограбить город, захватить жителей в рабство и при этом остаться еще живыми – отличная идея, а полководец нашел ключик к сердцу солдат.
Таран с большим трудом покатили иллирийцы, но не по кратчайшему расстоянию к стене, там была установлена башня, в которой сидели лучники, а к широким деревянным воротам, рядом с которыми, по неосмотрительности обороняющихся, башенок не было. Защитники встали за воротами, и пытались заложить ворота, с внутренней стороны камнями и всяким тяжелым хламом. Ворота держались упорно, но это всего лишь дуб, без человеческой воли он всего лишь дерево. Когда ворота уступили энергии римлян, и со страшным треском воротни упали, то за ними стояли восемь десятков иллирийских наемников, а к наемникам римским подошли еще две центурии Виллана и Тью, таких же иллирийцев, только сражающихся за деньги.
Наемники бросали и бросали копья, уничтожив до сорока врагов, который отступил вглубь города, а сами нападавшие не потеряли ни одного человека!
После чего зашли в город и выстроились у ворот в шеренгу из трех центурий. Слабых духом нигде не любят, и старший в городе Банат, руководивший его обороной, отправил своих отступивших солдат в новую самоубийственную атаку. Но те, даже не дошли до врага, потеряв от легких дротиков до половины своего состава и оставшиеся семнадцать человек бежали, лишь лишив новых римлян еще груза дротиков.
Луций Юлий, как только узнал о успешном проломе ворот направил свои лучшие центурии: Бенедикта и Ювентуса, лучников Поллукса и велитов Татиуса вокруг, вдоль стен города, на штурм. Его солдаты тоже хотели получить причитающуюся им часть добычи. Квинт Юлий же больше заботился о жизнях римлян. С командиром наемников Вертером отдал приказ трем когортам велитов идти впереди римлян и атаковать. Варвар выполнил приказ и три командира иллирийцев отдали команду, своим людям, бегом продвигаться к центру города, который предполагалось занять.
Командиры на бегу посовещавшись решили, в принципе, здраво. Центурии Уолтера имевшей минимальный запас дротиков атаковать врага ручным оружием – короткими мечами или саблями, у кого что, а двум другим когортам, чтобы не создавать давки, метать дротики, так как у них был половинный их запас. Но, гладко было на бумаге, а забыли про овраги.
Защитники стояли как скала, да еще наделали рогаток, которые не позволили сразу сблизиться. Часть дротиков попала в спину наступавшим, вызвав панику, так как «дружеский огонь» никогда до добра не доводил. Потери составили тридцать нападавших, против десятка защитников и моральных дух подчиненных Уолтера рухнул моментально, как подстреленная птица, и мужчины побежали, потеряв еще тринадцать человек, ведь трусость до добра не доводит. Оставшиеся взялись за свои мечи и при поддержке велитов Татиуса и лучников Поллукса ввязались в бой на главной улице Сегестики проходящей от западных ворот, мимо казарм, до главной площади. Из-за спины сражающихся уже четырех десятков защитников, отряд в восемьдесят стрелков Баната и пятнадцать, принявших первый удар, бросали дротики в толпу римлян, столпившихся на улице, как в западне.
Но, среди римлян, расталкивая грудью своих лошадей столпившихся солдат к стычке пробивались телохранители Луция и рубили врагов справа и слева. Сам Луций не понимал медлительность брата, который в это время приказал протрубить в рог, чтобы остановить выбежавших из города с ошалевшими глазами велитов наемника – Уолтера, которых осталось тридцать семь человек. Он соизволил обратиться к ним: «Бойцы у вас есть половина отряда! Есть дротики, Вы не бросили своё оружие! Так выполните что вы мне обещали, а иначе я прикажу псам растерзать вас, они сегодня еще не ели!»
Наемники, то ли придя в себя, или испугавшись угроз, а скорее всего всё разом, бросились обратно в город. Впереди них поскакал со своим отрядом, состоявшим из четверти сотни всадников, и Квинт.
Защитники города дрогнули, еще когда вперед вырвался Луций и кого растоптал, кого его люди пригвоздили к деревянным балкончикам копьями, кого разрубили, ну а кого и ранили. Главе защитников – Баната начальник стражи патриция – Купидон, всадил меч в печень, по самую рукоятку, и тот сполз на брусчатку родного города, как мешок с зерном. Не пощадили никого, даже приехавший цирк61 со зверями и акробатками. Зверей зарубили, а девушек солдаты использовали для снятия стресса. Город был отдан армии на разграбление, длившееся в течение трех дней.
Затем, армия была построена и Луций похвастался перед братом, что он сам и его телохранители изрубили сто двадцать шесть защитников, сами потеряли лишь одного воина, на что Квинт ответил:
– Я потерял лишь шестьдесят наемников, открыл ворота города и да, мои воины уничтожили лишь семь десятков врагов, но у тебя потеряны почти сорок гастатов – молодых парней 20-25 лет, из хороших семей, которым жить и жить, двадцать лучников и десять велитов с уничтожением сорока врагов, я не считаю это отличным результатом.
– Не будем ссориться брат, – примирительно сказал Луций, – давай девятьсот рабов продадим в другие города, а сто сорок четыре тысячи динарияев распределим между нашими воинами и каждому должно достаться примерно по тысяче сестерциев.
При внимательном рассмотрении города, обоими братьями, выяснилось, что после продажи девятисот человек в рабство, в городе осталось еще примерно столько же, а при вскрытии полов в доме наместника, выполненном в греческом стиле обнаружили настоящий клад в виде десяти миллионов динариев, и стало понятно, что взяли не простой город, а очень богатый, так как казна к данному моменту в семье Юлиев была практически пуста.
Деревянный частокол, разрушенный при штурме, поправили. Ворота изготовили новые. Из лояльных местных граждан, которые согласны были сотрудничать с новыми властями, решили сформировать центурию городской стражи и провели беседу с торговцами на местном рынке. Оказалось, основная торговля шла с городами Аквинкум (Будапешт) и городом Белазора, расположившегося в Северной Македонии. Объектом торговли являлись: золото, серебро, железо, вино и те несчастные, кому не повезло в жизни оказаться в зависимом положении.
– Что-то мало торговцы в этом городе налогов платят? – задумался Квинт, – всего семьдесят три тысячи динариев в сезон с торговли и ещё сто девяносто четыре тысячи собирается с сельского хозяйства, которое еще развивать и развивать.
– Нам все равно нужна база, для продолжения наших походов по всем направлениям отсюда, – ответил Луций, – пусть центральные регионы Рима торгуют и зарабатывают средства, а здесь необходимо построить: кузню, казармы, поле для тренировки лучников и ипподром с манежем, для занятий кавалеристов.
– Я надумал одних иллирийских наемников расформировать, тех, что побежали, – Квинт уже думал о еде, так как вчера пришел новый корабль с провизией, – раз побежали то и еще побегут.
– Так и сделай, – согласился Луций, – какие у нас с тобой дальнейшие планы?
– Нам надо или с Даками воевать, они уже прислали гневного дипломата с требованиями не ходить по их земле и вести себя как можно смирнее.
– Ну и наглецы! Пусть дипломат Секст Антион с ними торговое соглашение заключит официальное, глядишь и поспокойнее будут, как германцы тоже ведь сперва оружием брякали, а теперь ведут себя прилично.
– Беда в том, что подчинённый адмирала Оппия – Август, блокируя порт Фермон, вызвал бурю ненависти у греков и они обещали растерзать нас, – Квинт произнес и расхотел есть.
– Всегда приходиться выбирать, либо хорошее отношение сенаторов или чужое войско у нас под стенами, – Луций знал, что говорил, – я пойду с войском возьму Салон, а ты тут город развивай и войска обучай, чувствую поддержка, как в виде снабжения, так и в виде маршевого пополнения мне понадобиться.
Братья тут же вызвали командира первой центурии иллирийских наемников – Уолтера, у которого, после тяжелых боёв в строю осталось лишь тридцать бойцов и объявили ему о том, чтобы тот катился к черту, и видеть его больше не желают, за его трусливое поведение на поле боя.
– В моём лице вы найдете такого врага, которого еще не знали, – сплюнул Уолтер и удалился.
Дела под Массилией (Марселем)
Лидер фракции Флавий устал ждать. Сперва он высадился на эту неприветливую, каменистую землю и страдал от недостатка питьевой воды, как все его солдаты и все думал, когда будет построен водопровод? Он даже представлял арки из камня в два яруса, по которой текла водичка в здешние скалы и от её обилия зелень благоухала. Затем, были наняты варвары и какое-то время ушло на боевое слаживание подразделений, и чтобы декурионы – десятники хоть немного понимали латынь62. Но вот все перипетии позади, и он приказал своей армии свернуть лагерь и со всей яростью атаковать галлов. У тех не было настоящего лидера и тремя сотнями бандитов командовал агрессивный и смелый вожак Вортигерн.
Лучников, пращников и велитов в войске Флавия не было от слова совсем, и он решил использовать пилумы гастатов для первого и мощного удара. Так как врагов всего было триста а гастатов четыреста и у каждого по два пилума!
«Урон должен быть значительный и каждый второй враг попадет под удар», – рассудил Флавий и воодушевленно махнул рукой о начале атаки.
Враг стоял на пригорке, на противоположном берегу, легионерам пришлось намочить ноги, чтобы переправиться через речку, но никого данное обстоятельство не печалило, а больше даже освежило. После купания последовал часовой марш, в ходе которого гастаты даже вспотели, пыль покрыла их: доспехи, скутумы и гладиусы, а также поклажу, которая у каждого легионера была достаточно тяжела и спасали лишь постоянные тренировки. Всадники Флавия шли справа, так как у врага была легкая кавалерия, которая могла обойти с фланга, а варварская легкая кавалерия прикрывала колонну пехоты слева.
Римские гастаты, молодые двадцатилетние парни, призванные из семей среднего класса, подошли на близкую дистанцию к врагу и каждый бросил по два пилума. Все видели, как до семидесяти галлов упали из двухсот сорока первоначального состава и валялись у товарищей под ногами в свежей траве, много было и раненых. Галлы, видя, как у врага кончились дротики кричали, обзывали римлян: «Подойдите, мы научим вас сражаться, а не копья издалека кидать».
Пока враг источал проклятия, Флавий со своими всадниками, будущими и нынешними сенаторами, чуть прошел вперед, по правому флангу, и молча развернувшись атаковал легкую кавалерию противника, сбив до четырнадцати всадников в первой сшибке. Потом врубился в строй турмы врага, как расческа в волосы, и пройдя, практически весь строй, в живых осталось лишь семь галлов. За телохранителями лидера рода погналась легкая конница варваров, призванная недавно на службу. Сам Флавий орудовал как рыцарь копьем, пронзив двух всадников галлов, затем мечем разрубил еще одного, после недолгого нанесения ударов.
«Были бы у нас лучники или велиты, то в атаку идти не пришлось», – прокричал Флавий.
После успешного удара всадников, одновременно, ударили пять центурий гастатов. Враг сопротивлялся несколько минут, и побежал. Бежать, когда в тылу имеешь две турмы всадников врага – безумство. Вот оно и свершилось. Убежал лишь один галл, оставшийся после прохода кавалеристов Флавия, по чистой случайности, а так телохранители убили до восьми десятков всадников и бойцов врага. Пять центурий гастатов убили от тридцати до шестидесяти каждая, а варварская кавалерия поймала в арканы ещё семнадцать галлов. Суд был скорый и справедливый, так как шла война, не на жизнь, а на смерть.
«Войны кошмар матерей», – сказал Гораций63 и был прав. Армия Флавия собрав добычу и торжественно похоронив двоих своих убитых, одного сенатора и одного гастата осадила Массилию, с населением всего две тысячи человек.
– Ты представляешь, – обратился Флавий к своему слуге Энею, – пленные галлы мне сообщили, что гарнизон приморского городка состоит из двух центурий греческих гоплитов и двух отрядов крестьян.
– Сдались бы сразу на милость победителя? – недоуменно произнес старый слуга, деливший с господином и горести и радости, последних было больше, – чего ждать? Когда три наших тарана разом пробьют стены и войска войдут в город?
– Упертые, что с них взять, может честь не позволяет, или какие другие понятия? – предположил лидер фракции.
– Солдаты-гоплиты используют строй фаланги, чтобы быть эффективными в войне с меньшим количеством солдат, – сказал Эней, – возможно, они рассчитывают своими копьями закрыть брешь и наши гастаты будут проткнуты, и даже кавалерия не проникнет внутрь деревянного частокола?
– Для этого я и приказал делать три тарана, – ответил Флавий, – две бреши в воротах и стенах они гарантированно блокируют, а в третий, через крестьян, как нож через масло, прорвутся мои телохранители и всех изрубят.
– Гоплиты представлены свободными гражданами – имущими фермерами и ремесленниками, – которые могут позволить себе льняные или бронзовые доспехи и оружие, – старый слуга рассказывал, что знал, – в наш железный век оружие стало дешевым и даже обычные граждане смогли обзавестись собственным оружием. Большинство гоплитов не профессиональные солдаты и часто не имеют достаточной военной подготовки.
– Вот этим и воспользуемся, – ответил Флавий, – начнем атаку и сделаем все согласно моему плану.
Оборону города Массилия возглавил заслуженный горожанин Клеомброт. В молодости он служил то у галлов, то у греков, и вот сейчас разбогатев на вине и тканях, стал самым уважаемым человеком в городе. Городскую стражу он тоже велел готовить по греческому обычаю. На площади перед ним стояли два отличных отряда ощетинившиеся копьями.
«Враг не пройдет через нас, – заверил один из гекатонтархов или командиров сотен, – даже если они создадут пролом, то мы выставим копья вперед, и враг не пройдет!»
«Так и действуйте дети мои!» – провозгласил Клеомброт, а кто падет в бою против римлян, то я позабочусь о Вашей родне, подобно отцу родному.
С внешней стороны стены раздались звуки горна, это римляне пошли в атаку в полном боевом облачении. Таранов было на этот раз три. Флавий распорядился поставить на флангах варваров и велел им долбить стены, как прокаженным, а в центре триариев. Старые ветераны ворчали: «Мы несем службу долгие годы, зачем нам ворота то долбить, гастатов надо бы ставить, это их работа».
Вражеские войска, сформированные по типу греческой армии, а именно две части из шестнадцати фаланги, ходили вдоль внутренней стены туда-сюда, не зная, где образуется первый пролом. Копья у греческих гоплитов действительно были очень длинные, но развернуты они могли быть лишь в одну сторону.
Ворота городка были проломлены первые, а за ними пришла очередь справа и слева и стен, сделанных из бревен. Причем, некоторые бревна росли здесь, когда еще были деревьями, так что их корневая система держалась за землю несоизмеримо прочнее, нежели вкопанные бревна и такая крепость называлась – кремль.
Сил у защитников, как и предполагал Флавий, на прикрытие всей городской стены не хватало и против отряда Готье, состоящего из десяти дюжин воинов с копьями и щитами, враг кинул крестьян. Варвары тыкали крестьян копьями издалека, а те в свою очередь, проскальзывали между ними, и ударяли своими короткими мечами: в ноги, руки, бока и вообще куда удавалось. Часть ударов парировали щиты варваров и плотные куртки, а часть нет. На девять убитых и раненных варваров пришлось восемнадцать вооружённых крестьян.
Когда крестьян осталось лишь один из трех, они побежали от центурии варвара Готье, в ватаге которого, как он сам называл своё войско, осталось восемьдесят пять человек, на него направили копья семьдесят два копейщика, вымуштрованных по-гречески. Гоплиты были более подготовлены нежели крестьяне. За короткое время они завалили шестнадцать варваров, потеряв лишь трех своих. С тыла на гоплитов напали десять дюжин воинов варвара Эйнара с громкими криками для запугивания. Но тут, видя новую угрозу гоплиты взяли свои копья, ранее брошенные на землю, и встретили нового врага идеальным строем фаланги, но уменьшенный во много раз.
Все поменялось местами, но если там, где копья гоплиты насаживали римских варваров на острия, то со спины их нещадно били гастаты. Защитники города попробовали перекидывать копья из фронта в тыл своего построения, но ничего толкового не вышло. Пришлось оставшимся пяти десяткам бежать, но как только они бросили на землю своё главное оружие в виде длинных копий, то напор варваров справа и слева усилился. Лишь полутора десяткам удалось вырваться, впрочем, чтобы стать жертвой всадников-варваров, нанятых римлянами, вождя Хартвивика, которого в римских документах величали турмахом или командиром турмы.
Варвары и гастаты поняли, что гоплитов необходимо атаковать с двух сторон. Лихая римская турма проскакала мимо второй группы копейщиков врага. Лишь одному захватчику не повезло и копье воткнулось глубоко в бок лошади. Остальные всадники благополучно проскакали до противоположного конца городка. За всадниками бежали шестьдесят воинов Готье и девяноста Эйнара, в надежде заслужить римское гражданство. Но чем уж их напугали воконтии было совершенно непонятно, хотя, что тут понимать, когда длинные копья протыкают сразу трех-четырех, немудрено, что любого обуяет страх. И ватаги варваров, с общим количеством сто пять бойцов, потеряв сорок пять своих собратьев отступили. Беда обороняющихся была в том, что копье от тел в горячке боя не очистишь и хоть у варваров всадники были только легкие, но они сражались с врагами, повернутыми спиной, и сражались на равных. Враг дрогнул, и его судьба была решена вместе с их предводителем Клеомбротом, которому сразу два варвара всадили копья в шею и живот.
Флавий предоставил чуть дрогнувшим варварам реабилитировать себя в бою, и дал им легкую задачу добить оставшихся сто крестьян. За эту задачу с радостью взялись сорок пять варварских всадников и сто пять воинов с копьями и щитами. Тут у варваров вновь, были дрогнувшие, все-таки сражаться против своих соплеменников могут лишь совсем отмороженные люди, или потерявшие совесть. Земледельцы против профессиональных охотников продержались не долго, и Флавий выполнил своё обещание, что при штурме города ни один римлянин не пострадал. За его здоровье все гастаты и триарии пили три дня, после занятия города.
– Отлично, что наш предводитель заставил варваров друг с другом сражаться, – говорил триарий Антоний, поднимая кубок с рубиновой жидкостью разбавленной водой64, – мои люди лишь ворота пробили.
– Варвары пытались улизнуть от битвы, чтобы не вымазать свои руки в крови и избежать кровной мести, но в результате, вымазались в ней все, всадники убили почти двести врагов, а копейщики по сотне, – говорил ему в такт гастат Марий.
Флавий после боя стал лишь более задумчивым. Он не пил вино, распорядился построить дороги, увеличил налоги до максимальных, и отправил агента Кнея Манцина в сторону Нарбона Мартия – самого крупного города галлов.
Через некоторое время, от агента прилетело сообщение, причем, в буквальном смысле с голубем: «Доношу до Вашего сведения, что на границе, ближе к Марселю находятся три отряда врага и их можно снять уже. Севернее города стоит армия вождя Виндакса, возрастом тридцать девять лет, в составе семи отрядов. Южнее города располагаются три боевые группы с кавалерией, а в самом городе армия правителя галлов Мериадока Красавчика с воинами из семи, самых сильных, племен».
– Я настиг его! – обрадовался Флавий, – чуть отдохнем и наступаем дальше.
Старший брат
Тем временем, в захваченные Салоники прибыл греческий дипломат Терсандр из Никеи. Он был одет в богатые одежды и вел себя как царь, на столько он был важен и надменен.
– Почему ваш корабль заблокировал путь нашим торговым кораблям у Фермона? Мой народ ждет извинений и в знак доброй воли предлагает заключить мир.
– На то была воля сената, – ответил Луций в той же манере, – мы не хотим войны с греками и согласны заключить мир и отозвать заблудший к Вашим берегам корабль.
– Я очень рад, что разум у Вас восторжествовал и мир будет заключен.
– Со своей стороны хотел бы заключить торговое соглашение и в знак особого доверия обменяться картами открытых территорий и предложить торговать?
– Меня тоже посещали подобные мысли, – в его манерах что-то изменилось в лучшую для собеседника сторону, – я согласен, так как имею инструкции по этому поводу, приятно было пообщаться, – до свидания.
