Алексей Семенов
Красный подвал
ГЛАВА 4
ДВА ГОДА НАЗАД…
Егор лежал на верхней полке плацкартного купе, поезда движущегося по маршруту Екатеринбург – Москва и ворочался с боку на бок. Стук колес состава яростно перебивал плач восьмимесячного малыша находившегося на нижней полке. Измученная молодая мать четно пыталась успокоить свое чадо, но все ее старания оказывались бесполезными. Егор пробовал разные варианты, чтобы скрыться от внешних звуков, но даже спрятанная под подушку голова, не спасала от воплей и звонкого ора. Казалось, ребенок с каждым разом старался кричать громче и громче. Не выдержав, Егор соскочил с полки, обул ноги и направился в тамбур, на ходу извлекая сигарету из пачки. По всему вагону блуждал бледный свет, слышался храп, проходя мимо соседнего купе, доносился чей-то возглас:
– Это ж надо, грудного ребенка в поезд, в ночь, весь вагон на уши поднял.
Егор схватился за ручку дверцы в тамбур, откуда сразу донесся женский голос.
– Не пойду, надоел ты мне, понял? И руки свои от меня убери, животное!
Егор прошел в тамбур, голос принадлежал молодой девушке, со светлыми распущенными волосами, в белой блузке, у которой были расстегнуты три верхние пуговицы, через них виднелся белый, кружевной бюстгальтер. Рядом с девушкой стоял темноволосый высокий парень.
– Ладно, Вера, пойдем спать. – Спокойным голосом обратился парень.
– Я курить хочу! – заявила девушка.
– Хорошо, кури и приходи. – Вышел он, громко хлопнув дверью.
Егор встал с противоположной стороны и закурил. В окно почти ничего не было видно, осенний дождь бил по стеклу. Он повернул голову в сторону девушки, та прикурила тонкую, длинную сигарету и вытерла слезы с лица.
– Чего уставился? – грубо спросила она.
– Что-то случилось? Может, я могу чем-то помочь?
– Помочь? Чем? Может это тебе нужно, так же как и всем? – резким движением, она распахнула расстегнутую блузку, высвобождая грудь, спрятанную в чашечках белья.
Егор сделал два шага к ней.
– Застегнись, я прошу тебя, не нужно так.
За его спиной распахнулась дверь, и в проеме оказался все тот же, темноволосый, высокий парень.
– Ах, ты шлюха! – с налету он ударил Веру по лицу.
Испуганным взглядом Егор, отошел назад, при этом делая попытки вмешаться.
– Э, эй, парень, ты что творишь?
С разворотом парень размахнул кулаком, а тот впился Егору в висок, его голова по инерции ударилась о дверь в вагон. Сжав ладонь в кулак, Егор вознес руку снизу, ударив незнакомца в живот. Вера, зарыдав, убежала в соседний вагон, в тот же миг в тамбуре появилось еще двое парней, они схватили Егора под локти, а высокий несколько раз ударил его по лицу и в живот. Лицо Егора сморщилось от боли, от бессилия он опал на колени.
– Ну что сволочь, нравится? – поинтересовался высокий парень.
– Бросьте эту мразь! – скомандовал он.
Отпущенные руки упали на пол вместе с туловищем. Несколько раз все трое пинали его по всему телу и голове. Двое парней немедля ощупали карманы спортивной куртки, что была на Егоре. Нащупав что-то твердое в обоих карманах, они принялись расстегивать молнию.
– Вот дьявол! – воскликнул один, вытащив пачку сигарет, он с жестокостью кинул ее на пол и прижал стопой. Другому повезло больше.
– Ах ты, черт, ты только глянь на это! – в его руках оказалась толстая пачка денег в крупных купюрах.
– Бери, и сваливаем с поезда! – распорядился высокий парень.
– А Верка? – спросил тот, что держал в руке стопку денег.
– Да черт с ней, все равно шалава!
Хлопнула дверь, и парни исчезли. Егор, корчась от боли, сплюнул кровь изо рта, приподнялся и присел на корточки в углу у окна. Он вытер ладонью кровь, стекающую из носа. Затем молодой человек дотянулся до смятой пачки сигарет, и вытянул одну из них, прикурил, уставившись в одну точку. Еще через несколько затяжек поезд остановился на полустанке. Он понял, что эти трое сойдут с поезда и больше он их никогда не увидит. Ему вдруг стало не выносимо обидно, до слез, но он их сдержал, лишь прислонил ладонь к опухшему виску и стиснул зубы от боли. Егор чувствовал себя младенцем, совершенно беспомощным, а впереди его ждал город Москва, который умел открывать перед собой все двери.
Поезд тронулся, Егор с трудом поднялся на ноги и взглянул в окно, но по-прежнему ничего не было видно, только капли дождя ударялись о стекло и, разбиваясь, стекали вниз по его глади. Егор вошел в вагон, в нем царила тишина, ребенок притих, но его это уже не беспокоило, голова была забита совсем иными мыслями. Он вошел в туалет и, подойдя к раковине, взглянул в отражение в зеркале. Это был не высокий парень двадцати шести лет, с короткой стрижкой и тщательно выбритым лицом. На нем была надета синяя спортивная куртка. Егор включил кран и подставил обе ладони, на них полилась холодная вода, набрав до краев, он опустил в них свое лицо и сразу ощутил пощипывание. Стояла глубокая ночь. Егор вышел и не спеша направился к своему месту. Действительно, неугомонный малыш крепко спал. Егор взобрался на свою верхнюю полку и прилег, в голову прорезалась мысль о саксофоне, по-видимому, от того, что это единственная вещь, что у него осталась, с этими мыслями он не заметно для себя уснул. Раздавалось не громкое сопение, внезапно в вагоне зажегся свет, и по коридору спешно прошла проводница.
– Москва! – И словно эхо это слово она произнесла несколько раз.
Егор повернул голову к окну, в глаза скользнул уличный свет, полупустой пирон на котором суетно разглядывали каждое окно несколько человек, встречающие кого-то. Выемки в асфальте наполнились водой, здесь тоже лил сильный дождь. Он лениво сполз с полки, и посмотрел на малыша, тот лежал на руках своей мамы, глаза его были сонные, Егор покачал головой и тот заулыбался в ответ. По коридору из дальних купе пассажиры продвигались к выходу. Егор нащупал на полу свои ботинки и обулся.
– Там дождь? – не понятно к кому обратилась молодая мать.
– Да Митюша, моросит мелкий дождь! – снова сказала она и натянула на голову ребенка капюшон.
Егор взял с полки свою потертую, коричневую кожаную куртку и, подняв нижнее сиденье, вытащил черный прямоугольный футляр с саксофоном. Ступив на пирон, сразу же бросился на глаза вокзал, на котором ярко вырисовывалась надпись «Ярославский вокзал».
– Москва! – шепнул он сам себе.
Небо над городом было бледным, не просматривалось ни единого облака, покапывал мелкий дождь, который с начала сентября лил каждый день. Что-то, подумав о приметах, Егор поднял ворот куртки и двинулся, обходя лужи.
Перед Егором, с его простым и не много наивным образом растелилась дорога во все четыре стороны. Идти было некуда ни друзей, ни знакомых в этом городе он не имел. Не было денег и даже не было сигарет. Именно такой он и представлял себе Москву, спешащих людей, не замечающих друг друга, сколько лиц, их все просто не пересмотреть, маленький городок под Екатеринбургом, родом из которого Егор Мальцев, имел не большую численность населения. Летали мысли о том, чтобы вернуться, но возвращаться уже было некуда, знакомые сочли Егора за сумасшедшего, после того как он безрассудно, манимый вольной мечтой продал квартиру, все вещи, и отправился в Москву, в которой никогда не был. Как его только не отговаривали от этой, на их взгляд бестолковой идеи, но уговоры, ни каким образом не влияли на решительность Егора, который твердо решил уехать.
– Эй, парень, постой! – послышался женский голос.
Егор невольно оглянулся, не зная к нему ли это обращение, и увидел позади себя ту девушку, из-за которой и случилась драка в тамбуре поезда. Она догнала его и опустила глаза.
– Ты?! – удивленно спросил Егор.
– Сильно они тебя? – коснулась девушка ладонью его опухшего виска, Егор почувствовал легкую дрожь, приятное ощущение, после касания, девушка одернула руку.
– А ты чего не с друзьями? – оглядывая территорию, интересовался Егор.
– Они мне не друзья!
– Не друзья? А кто они?
– Козлы они вонючие! Понял?
– Не понял. Не очень понятное объяснение учитываю нынешнюю ситуацию.
– А кто сказал, что я что-то собралась объяснять? – грубо отвечала девушка.
В ответ Егор пожал плечами.
– Я толком сама их не знаю, с тем высоким, Юркой, здесь в Москве познакомилась, месяц назад, вот и предложил он мне с ним в Екатеринбург съездить. Съездили, хороша, оказалась поездка, он все время пил и приставал ко мне, вообще не во что меня не ставил. Я с трудом терпела все это несколько дней, тех других парней я не знаю, он их с собой взял, собирались в Москве заниматься какой-то работой. Они ехали в Москву, куда подевались, я и не поняла, соскочили на какой-то станции.
– А ты чего подошла? – задумался Егор.
– Спасибо тебе сказать, спасибо за это… – Вера тяжело вздохнула, – За то, что вмешался, заступился за меня, спасибо тебе.
– Так значит, ничего не знаешь о них?
– Нет, не знаю! – безразлично ответила она.
– Они уже неплохо заработали, – с иронией в голосе сказал Егор.
Вера сдвинула брови, продолжал моросить дождь, капли падали, на их лица напоминая слезы. Егору вспомнился момент из тамбура, когда он впервые увидел эту девушку, так же с распущенными волосами со слезами на лице.
– Они забрали все, что у меня было, вот и соскочили с поезда! – продолжил рассказ Егор.
– Денег та много было?
Егор увел взгляд на мокрый асфальт, увидел, что стоит в набирающейся луже, которая довольно быстро образовалась под ногами. Сделал шаг в сторону, Вера следом за ним.
– Я продал квартиру, все деньги были при мне, провинциальная квартира, но это все что у меня было.
– Не Москвич?
– Нет, я из Свердловской области, вот, решил переехать, сменить место жительства.
– Приехал жить к кому-то? – удивилась Вера, нахмурив свои брови.
– Нет, ни к кому, я здесь никого не знаю.
– Парень, ты что? – Вера покрутила пальцем у виска. – Чего ты сюда приперся? Наивный чукотский юноша, красивую жизнь как в кино ищешь? Так здесь ты ее не найдешь, да еще и без денег остался. Вот тебе и приехали, а я еще теперь и виноватой себя чувствую. Хорошие дела, ничего не скажешь.
– Ты не виновата.
– Ну-ну! Кстати, меня Вера зовут, – взмахнула она мокрые волосы, а те рассыпались по плечам и спине, синей куртки.
– Егор! – он чуть было не протянул даме руку от растерянности.
– Пошли же, что ж так и будем здесь стоять и мокнуть.
– Вера! – вырвалось у него.
– Что?
– Ничего, просто теперь у меня есть знакомая в Москве, первая знакомая.
– О, для меня это честь! – улыбнулась она.
– Для меня тоже!
Вера толкала его руками вперед, поддаваясь, Егор пошел в сторону вокзала, рядом шла Вера.
– Вера, не хочу, что б ты чувствовала свою вину, и чем-то пыталась помочь.
– Я сама знаю, что мне нужно делать, сейчас поедешь со мной, отвезу тебя к своему деду, он один живет, старый уже, правда крепко выпивает и почти никуда не выходит.
Егор остановился и замер на месте, он почувствовал помощь и заботу, которой не встречал, человеческую доброту этой молодой девушки.
– Ну чего встал как вкопанный? Иди за мной. – Улыбнулась она.
Ее улыбка была обворожительной, капли дождя стекали с лица, мокрые светлые волосы, зеленые глаза, нижняя губа выглядела слегка припухшей, а прямо под ней небольшой точкой располагалась родинка. Эту улыбку, казалось, он будет помнить всегда.
Вера шла впереди и оглядывала частные автомобили, будто выбирала, на какой им ехать.
– Вера! – окликнул Егор. Она обернулась, но тот молчал.
– Что?
– А, у тебя сигарета есть? – чуть заикаясь, выговорил он.
– Возьми, – вытянула она пачку из куртки и протянула Егору. Он собирался спросить что-то другое, но закурив вновь молча, побрел за спутницей.
Вера обошла бежевый автомобиль ВАЗ, и взглянула в салон. Водитель опустил стекло в ожидании координат поездки.
– Савеловский, улица восьмое марта, пятнадцать, длинный дом. – Уверенно сказала Вера.
Водитель кивнул головой: – Едем!
Егор бросил не докуренную сигарету, и обустроился на заднем сиденье, рядом бросил свой единственный багаж, футляр с саксофоном.
Машина аккуратно тронулась и направилась по полупустой дороге. Егор, отчего-то вспомнил свой небольшой провинциальный городок, о том, что за полчаса на такси его можно объездить вдоль и поперек. В тот момент его глаза выдавали мысли, он жалел о лихом поступке переезда, после того как лишился всех денег, он думал о бабушке, маме которых уже нет рядом. Размышлял об отце, тот где-то жил, быть может, прозябал, может, был счастлив, возможно, они каждый день проходили мимо и не касались друг друга взглядом. Егор думал о том, что в свои двадцать шесть лет он ничего не видел в жизни. Внезапно вспомнил девушку Наташу, с которой познакомился, вернувшись из армии, и встречался с ней три года, узнав после, что у нее есть другой мужчина, взрослый и хорошо обеспеченный. И может быть она и любила Егора, но предпочла другого, выстраивая свое счастье и будущее. В один из дней они расстались так, словно все годы между ними ничего и не было. Он думал о своей работе, о фабрике, где ткал ковры. Приходил вечером домой и часами не отрывался от саксофона. Подумал о Вере, не понимая того, зачем она это делает, не уж то и впрямь чувствует себя виноватой. Вот многие на ее месте и думать об этом не стали бы. Сколько ей лет? Неожиданно вырос вопрос в его голове.
– Интересно, сколько же ей лет? – продолжал гадать Егор.
– Ты что уснул? Эй! – дотянулся до слуха голос Веры, проникая в подсознание.
– А? нет, так задумался.
Дорога не заметно промчалась, Вера оплатила такси, как только захлопнулись двери, автомобиль резко помчался дальше.
– Пойдем в магазин, водку купим, а то без водки дедуля мой не согласится, даже через порог разговаривать не станет.
Очень замкнуто чувствовал себя Егор, боялся, но понимал, другого выхода у него нет. И вообще возможно то, что на пути встретилась эта девушка, самая большая удача, выстроенная по самой тяжелой и в тоже время самой легкой схеме, которая называется, судьбой. Они двинулись в сторону не большого круглосуточного магазина. Дождь закончился, воздух легко вдыхался с ощущениями приятной свежести, еще зеленая трава блестела, случайный ветер трепал ветки, и оставленные дождем капли сбрасывал вниз, проходя под деревьями, казалось, что дождь снова начинался.
– Привет! Поздоровалась Вера со сторожем магазина, ему было лет за пятьдесят, смуглое лицо не носило морщин, волосы были редкими и седыми.
– Привет Верунь! – ответил тот полусонным голосом.
Вера подошла к продавщице, той была женщина лет тридцати, довольно крупная, со светлыми крашеными волосами, собранными в пучок.
– Наташ, дай водку, как всегда. – Попросила Вера и положила деньги в блюдце.
Наташа поставила бутылку на прилавок и окинула взглядом спутника юной девушки, вдруг поинтересовалась:
– Это кто же по утрам водку пьет?
– Дедуля мой пьет! – улыбнулась Вера и, взяв бутылку, двинулась к входу.
Выйдя на крыльцо магазина, они остановились, Вера подняла голову и посмотрела в небо.
– Хорошо! – небо было чистым, ни единого облака не передвигалось, медленно всходило солнце.
– Сигареты у тебя? – обратилась она к Егору.
– Да, у меня.
– Давай покурим, жутко хочется курить.
– Вера, а ты сама, где живешь?
– Я в другом районе с родителями, сюда так наведываюсь, в детстве часто здесь бывала, друзья даже были все здешние. Егор, а что у тебя в этом чемодане?
– Это саксофон. – Егор поднял футляр.
– Ты на нем умеешь играть?
Егор согласно кивнул головой.
– Я в принципе и приехал сюда играть, или более профессионально научиться музыке.
– Ну-ну, дружок, я думаю, придется тебе работать, а не на дудке играть.
– Вера, а твой дедушка действительно может позволить жить у него?
– Жить? Тебе нужно срочно искать работу, первый месяц позже оплатишь, все остальные, как с ним договоришься. Это на случай, если все же остаться здесь хочешь, а если нет, договорюсь на пару дней, и домой поедешь, с деньгами на билет что-нибудь придумаем.
– Я хотел бы попробовать. Попробовать остаться в Москве, я буду искать работу, деньги за жилье деду платить, я хочу здесь остаться.
– Ладно, идем. Вера бросила окурок в лужу и пошла, Егор двинулся следом. Дом, к которому они шли, стоял перпендикулярно от магазина, старенькая девятиэтажка.
Время было около семи утра, из подъездов выходили люди, держа в своих руках зонты, на улице они смотрели в небо, идет ли дождь, вспоминая о том, как всю ночь сквозь сон он стучал в подоконник и стекла. Вера и Егор, поднялись по ступенькам на третий этаж, и подошли к двери квартиры, на которой не было вывески, дверь выглядела старой, обклеенной черным истертым дерматином.
– Не будем будить деда так рано! – сказала Вера и вытянула из кармана связку ключей. Ключей в этой связке было всего три, всю остальную часть увесистого груза составляли различные брелки, среди которых был даже маленький фонарик.
Они вошли в квартиру, запах пресного туалета сразу кидался на уличную свежесть, можно было определить по царящему смраду о том, что в этой квартире живет старость, та самая старость, которой обычно пугаются. Одиночество, редкие выходы из квартиры, проветривание ее составляло несколько минут, пока дед выносил мусор в кашне, так как очень боялся простудиться. Старый интерьер, поломанная мебель, вешалка в прихожей, на которой висело от силы две – три вещи, слегка выглядывающие из-под черного пальто. Егору все больше становилось не по себе, он словно ощущал страх перед неизведанным. Это была двухкомнатная квартира с совместным санузлом, комнаты были отделены друг от друга коридором, который был пустым и от того казался длинным. Вера разулась, сняла куртку и, сунув ноги в тапочки, прошла в кухню. Егор, сделав тоже самое проследовал за ней. Маленькая кухня, с квадратным столом и тремя табуретами, старым холодильником, шкафом, ржавой металлической раковинной и газовой плитой, была холодной. Егор присел на табурет и пристально смотрел на Веру, на ее блузку, невольно вспоминая дорогу в поезде. Вера по-хозяйски заглянула в чайник, воды было не выше носика, она чиркнула спичкой и поставила его на плиту. Егор облокотился на стол и нервно менял руки, то одну положит на стол, то другую, потом вздрогнул, когда неожиданно за спиной раздался голос по радио:
– В Москве восемь часов утра! – произнес не особо приятный голос из динамика.
– Дед, наверное, сейчас встанет? – спросил Егор.
– Не знаю. Если ты про радио, то оно на него не действует.
– Вера, а что я все, дед, да, дед, как его зовут?
Вера взялась за ручку чайника и резко одернула руку обратно.
– Ой!
– Что обожглась? – Егор привстал с табурета и, хотел было подойти.
Вера задумалась о своем высоком парне Юрке, о беспорядочности, с которой она живет последние два года, о том, что не отдает себе отчетов в совершенных поступках, которые оказывались разными по степени, от хороших до самых безумных. Потерев обожженные пальцы о другие, она схватила прихватку и взяла чайник, разлила кипяток и заварку по чашкам, поставила сахарницу в центр стола.
– Вера, ну так как деда зовут?
Она в тот же миг наморщила брови.
– Ты что же и сама не знаешь?
– Подожди, дай вспомню. Петр Константинович его зовут.
– Ну, ты даешь!
– А что ты хотел, я его всю жизнь дедом называю, писем писать не приходилось, все-таки в одном городе живем. За жилищные услуги я не оплачиваю, мама моя за него ходит…
– А, давно он один живет?
– Лет восемь прошло с тех пор, как умерла моя бабушка. Ты пей чай Егор, замерз, наверное?
Егор сделал глоток, тепло пронзило до каждого кончика, щеки стали краснеть, он пил чай, а становилось в теле так, будто он пил водку.
– Так значит, в Москве ты ни разу не был?
– Ни разу! – делая глоток, ответил Егор.
– Ну и как, понравилась?
– Честно говоря, с первых секунд встречи с этим городом, я его возненавидел. А вот теперь, мнение свое меняю, оказывается, здесь есть хорошие люди.
– Хорошие люди? – возмутилась Вера.
– Даст бог, поживешь в этом алчном городе, тогда поймешь, какие здесь хорошие люди. Егор, а чем ты занимался там, у себя?
– Я работал ткачом, на ковровой фабрике, это единственное крупное предприятие нашего городка, так большая часть населения там и трудилась. Скучно там.
– Думаешь здесь веселей?
Егор посмотрел Вере прямо в глаза и промолчал, на этот вопрос ответа найти он не смог.
– Люди часто уходят из тех мест, где им тепло и хорошо, в надежде, что найдут еще лучше и лишь один процент из тысячи находят это лучшее, оставшиеся часть процентов теряют в жизни почти все. И ты знаешь Егор, это называется простым и очень известным словом – ошибка.
– Я понимаю, к чему ты клонишь.
– Нет, ты не подумай, что я пытаюсь убить в тебе надежду, я просто стараюсь показать тебе этот город.
– Вера, чтобы не случилось, я хочу сказать тебе спасибо за то, что ты делаешь. – За стеной послышались шорохи.
– Дед, наверное, проснулся, пойду, погляжу. – Вера аккуратно привстала и направилась в комнату.
Егор, сидевший напротив окна, бросал взгляд на улицу, по стеклу еще стекали капли дождя, он тяжело вздохнул и сделал еще один глоток горячего чая. По коридору послышалось шарканье, дед любил ходить по квартире, не поднимая ног, подошва тапочек соприкасалась с линолеумом, издавая не приятный скрип.
– Ну, Егор, сейчас с дедом говорить будем. – Вера поставила бутылку водки на угол стола.
– Он что с утра пить будет?
Вера лишь пожала плечами. Спустя несколько минут шарканье донеслось до кухни, Егор обернулся и растерянно встал, протягивая руку.
– Здравствуйте, меня зовут Егор!
В ответ, дед протянул свою руку.
– Петр!
– Вера мне сказала Петр Константинович.
– Все время будешь повторять это длинное отчество, напоминая мне о моем отце?
– Ну, как-то знаете неудобно.
– Неудобно имена наоборот называть, тогда уж зови меня просто дедом, я ведь дед, правильно!? – взглянул Петр Константинович на внучку.
– Правильно дедушка.
Это был не высокий старикашка, худого телосложения с седыми волосами.
Дед заглянул в кружку Егора:
– Чайком балуешься? – ты садись Егор, что стоишь.
– Дедуль, это тебе. – Указала Вера на бутылку.
– Да я ее сразу приметил, ну что ж, может по чуть-чуть?
Егор пожал плечами и наигранно улыбнулся: – Да вообще можно.
– Ну-ка Верунь, набросай на стол чего-нибудь.
Вера послушно поставила рюмки на стол и вытянула из холодильника несколько овощей, которые тут же начала нарезать.
– Дед, Егор в Москву приехал из Екатеринбурга, там квартиру продал, жить ему здесь негде. Он в поезде за меня вступился, ну вот, и получил немножко.
– Вступился за тебя?
Вера согласно покачала головой и продолжила резать помидоры.
– У него деньги все отняли, можно он у тебя пару дней побудет, если работу не найдет, уедет обратно, если найдет за жилье платить станет. Ты же комнату сдавать хотел, вот я и подумала.
Дед открыл бутылку водки и налил в две рюмки, обратив внимание на третью, стоявшую рядом с Верой, Петр Константинович перевел взгляд на внучку.
– Я уже взрослая.
– Ты может и взрослая, ну чтобы я пил с внучкой…
– Дедуль, немного с дороги.
– Эх, и обласкает меня твоя мать! – сказал Петр Константинович, наполняя третью рюмку.
– А как она узнает? – да если и узнает, то ничего не скажет.
– До пяти лет ее на руках носил, как только скажет, деда, ножки устали, сразу на плечи и сажал. Как быстро летит время, а куда летит? Зачем? Никто, то самое и не знает.
– Деньги говоришь, все отняли, ох шакалы, ну никуда пойти не безопасно. Ты Егор заниматься, чем планировал?
– Я вообще на саксофоне играю, музыкальную школу не заканчивал, о консерватории только мечтать приходилось. Но, был бы не против работать так, чтоб быть связанным с музыкой.
– А в Московской консерватории у меня связи есть, я работал там, преподавал. Гордо сообщил Петр Константинович.
– Да вы что? – удивился Егор своей судьбоносной встречи. – А что преподавали? – продолжал изумляться молодой человек.
– Нотную грамоту!
– Что? – переспросил Егор, подозревая в лукавости деда, и перевел взгляд на Веру. В ответ девушка подмигнула глазом и улыбнулась.
– Да не важно, что я там преподавал, давайте уже выпьем.
Егор выпил и, сморщившись, принялся спешно заедать. Дед немедля разлил еще по одной, проигнорировав стакан Веры, так как она ушла в комнату, оставив мужчин наедине. Вера заправила кровать деда, накинула покрывало и присела на край. Невольно она окинула взглядом свою детскую фотографию, затем прилегла, чувствуя усталое тело. Вера, продолжала смотреть на запылившийся снимок словно прокручивая воспоминания того дня из детства. Несколько раз, протяжно зевнув, глаза закрылись, она поджала ноги и подложила сложенные лодочкой ладони под голову, с виду стала напоминать маленькую девочку со снимка.
Комнаты в квартире деда были полупустыми, в каждой стояло по две кровати и по старому шкафу, в той, где жил Петр Константинович стоял большой старый цветной телевизор. Еще несколько минут Вера слышала голоса за стеной, которые начинали отдаляться и сливаться со сновидениями.
Ей приснился поезд, может быть тот самый, с которого несколько часов назад она сошла. Вера сидела в купе совершенно одна, вокруг было тихо, ей безумно хотелось курить, взяв сигареты из кармана куртки, девушка двинулась в тамбур. В вагоне было темно, но отчетливо видно, что все купе пусты. Она продолжала идти по коридору, пока не вышла в тамбур, закурила, за окном то и дело сверкали фонари. Внезапно распахнулась дверь, в тамбур из соседнего вагона прошел тот парень Юра вместе со своими друзьями, но, совсем не обращая, на нее внимания, лишь его друзья ей не значительно улыбнулись, вслед за ними шли еще какие-то совсем не знакомые люди. Один за другим они проходили из вагона в вагон, и поток их казался бесконечным. В проеме двери появился и Егор, он что-то шептал.
– Вера, Вера, ты устала. – Слетало не связанно с его губ.
– Ложись, ложись, ты сам устал с дороги. – Сквозь сон ей как будто слышался голос деда, она открыла глаза.
Дед держал Егора под руку и пытался уложить на кровать, стоявшую в той же комнате.
– Нет, дед, я хочу там! – не вырываясь и не сопротивляясь, говорил Егор, указывая на Верину кровать.
Вера встала и помогла деду. Вместе они усадили его на диван, почувствовав расслабленность, Егор сам закинул ноги и опустил голову на подушку.
– Дед, ты зачем его так напоил?
Петр Константинович поднял руку, и хотел было что-то сказать.
– А-а-а! – протянул он, – Молодежь! – с быстрым броском руки вниз сказал он, и двинулся в сторону кухни, шаркая ногами по полу.
Вера смотрела на спящего Егора, тот обхватил обеими руками подушку и засопел.
В окно третьего этажа впадали лучи солнца, девять часов утра, осень, солнце светило ярко, не оставляя намека на то, что совсем недавно шел дождь. Вода в лужах высыхала и испарялась, непонятным был сентябрь, то пытаешься не показывать носа на улицу, так как безостановочно льет дождь. Потом он внезапно останавливается и начинает ярко светить солнце, то самое, еще летнее солнце.
Петр Константинович убрал пустую бутылку со стола и присел на табурет. Следом в кухню вошла и Вера.
– Дедуль, ты на меня сердишься? – положила она свои руки ему на плечи.
– Вера, ты хорошо знаешь этого парня?
В ответ Вера сделала тяжелый выдох.
– Я знаю что часть из того что он говорит правда. Все остальное, дедуль, я не знаю. Он в поезде за меня заступился, за что и пострадал. Я может быть, впервые в жизни себя почувствовала виноватой. Два дня, дедуль, пожалуйста, дай два дня на поиски работы. Потом он за все будет платить, а если не найдет, уедет.
Дед взглянул на нее снизу вверх и, улыбнувшись, проговорил:
– Как же ты выросла.
– Дед, я домой поеду, приеду завтра с утра.
– Матери привет! – окинул вслед Петр Константинович.
Сентябрьский день был похож на летний, прохожие щурили глаза от ярко светившего солнца. Со двора у дома разносились детские крики, удары ног по мячам и не выносимые громкие плачи. Егор спал как убитый, после обеда и сам Петр Константинович ненадолго прилег отдыхать в находившуюся рядом комнату. Спустя несколько часов солнце медленно скатывалось вниз, постепенно тень ложилась на асфальт, а листья деревьев уже начинающих по чуть-чуть опадать шатал легкий вечерний ветер.
Егор приоткрыл глаза и начал оглядывать комнату, совершенно не понимая, где он находится, он попытался привстать. Но после, вновь опустил голову на подушку и, глядя в потолок начал вспоминать…
– Так, я в квартире у деда, но, как я оказался на кровати, хоть убей, не помню. Выпивали, это я помню, но неужели напился до потери памяти? И с одной та бутылки, ранее и больше выпивал и чувствовал себя нормально.
По комнате проплыл запах паленой резины, Егор продолжал чувствовать себя не уютно, а от того что не помнил как лег спать, ему становилось стыдно. Он встал с кровати, увидел на полу тапочки, в которых расхаживал, и, сунув в них ноги, двинулся на кухню.
Дед переливал какую-то мутную жидкость из одной емкости в другую.
– Выспался? – проговорил Петр Константинович сиплым голосом.
– А где Вера?
– Верка, домой поехала, утром приедет. Ты присядь Егор, сейчас ужинать будем.
– Ужинать? – не понимая который час удивился Егор.
Дед согласно кивнул головой, Егор присел, перед ним стояла большая сковорода, обугленная и покрытая наростами сажи. Сковорода доверху была наполнена жареной картошки, поблескивая от масла, поджаренные уголки прозрачного лука слегка подворачивались, в потолок улетал пар. Рядом стоял граненый стакан, в который дед поспешил налить мутную жидкость, затем Петр Константинович наполнил и другой стакан.
– Пей!
– А что это?
– Был бы яд, себе не наливал бы.
Егор сделал глоток и, сморщившись, выдохнул в кулак.
– О, господи, дрянь та, какая!
– Дрянь, это ваша пепси-кола, а это самогон, настоящий, хороший, я его сам гоню, – вслед своих слов дед небольшими глотками испил стакан целиком, и лишь протяжно выдохнул, не морща лицо, принялся заедать картошкой.
– Ты ешь, ешь, чего глядишь, глазами сыт не будешь. Я когда в общежитии жил с женой, дочери в тот момент еще не было, под такую закуску литра три ставили.
– А вы всю жизнь в Москве живете?
– Я коренной москвич, отец мой отсюда, дед тоже, а жена моя из Ульяновска, во время войны она медсестричкой была, на восемь лет меня старше. Сам-то я фронт почти и не видел, в тридцать шестом родился, ко дню победы мне было девять лет. Помню, как прятались по подвалам с мамкой, отец мой и дед погибли на фронте. Егор, а ты в армии служил? Годов та тебе сколько?
Егор выпил самогон и занюхал черным хлебом.
– Двадцать шесть, дед, был я в армии.
– А с глазу, я б тебе меньше возраст определил, – разливая самогон, проговорил дед. – Ну, и как нынче служба? Армию говорят, наглухо развалили.
– Мне, Петр Константинович служба в радость была, я ведь музыкант, в музыкальную роту попал, вместо стрельбищ, полигонов, на репетиции ходил, труба вместо автомата. Да и дом мой рядом был, в самом Екатеринбурге служил.