Алексей Сухаров
Агнец на убой
Если выберусь отсюда живым, обязательно разорву парочку агнцев в клочья – попросту из чувства мести за такую неловкую ситуацию.
В деревне уже темнело, когда в сарай ввалился один, бородатый, но на сей раз в рясе, и, не тратя время на приветствия, обратился к мяснику:
– Ну, готово?
– Готово, – ответил мясник.
– Все с ним хорошо?
– Говорит, что не агнец, а волк. В овечьей шкуре.
Бородатый и в рясе невесело усмехнулся:
– Что ж, как обычно.
Он подошел, наклонился и заглянул прямо сквозь прутья клетки мне в глаза.
– Волк, говоришь?
– Волк.
– В овечьей шкуре который?
– В ней.
– И на заклание тебя никак нельзя, правильно?
– Правильно.
– Ну-ну, – бородатый и в рясе многозначительно подытожил и коротко скомандовал мяснику:
– Неси.
И вот, снова наплевав на логику и банальную предосторожность, потащили меня по темным и вонючим улочкам деревни в свою религиозную постройку. Нет, честно тебе говорю, мне даже не интересно, как это место на их языке называется. Там меня спустили по длинной лестнице куда-то в подвал, пронесли вдоль десятка лавок в два ряда, достали из клетки и усадили на плесневелый алтарь.
– Ноги подогни. Ноги. Вот так. Сиди и не рыпайся.
Два бугая встали рядом со мной во избежание неприятностей, а остальные служители принялись оформлять подвал к жертвоприношению. Повсюду зажгли свечи, насыпали ароматных трав и постелили ковры. Пространство вокруг быстро обрастало жутью и таинственностью, и мне, сидючи на алтаре верхом, стало совсем некомфортно. Варианты для побега стремительно исчезали в огнях свечей и кружащих голову запахах.
Подоспевшие на ритуал прихожане огибали комнату полукругом, останавливаясь подле меня, бросали на алтарь горсть крупы и слегка кивали, после чего усаживались на свои места, укрыв головы капюшонами. Двигались они ужасно медленно, а было их много, поэтому процесс затянулся и откровенно утомил меня и двух здоровяков поблизости. Последней в очереди шла какая-то солидная дама, вся в белом: она встала напротив меня, улыбаясь, и, честно говоря, из всей толпы была единственной, кто внушал определенное доверие.
– Извините, пожалуйста, – обратился я к ней, как к последней своей надежде – так стыдно говорить, но…
– Да? – ответила она с понимающим и сочувствующим видом.
– Я ведь не агнец. Я – волк. В овечьей шкуре который. А меня на заклание хотят. Неправильно это все. Не должен я тут быть. Понимаете?
Она, по всей видимости, не сильно удивилась, однако наклонилась совсем близко, нежно погладила мою морду и прошептала прямо в ухо:
