Алексей Сухаров
Ставок больше нет
Я запускаю ладонь в карман куртки и обнаруживаю, что, помимо паспорта, там есть что-то еще. Маленький клочок бумаги. Я подставляю клочок под красный, вращающийся, как юла, свет и вглядываюсь в написанное под оглушающий рев сирен. Номер телефона с кодом хорошо известного мне города. Белокурая девушка на паспортном контроле подсунула его в мои документы.
Пилот ломано, пьяно танцует, что-то выкрикивает и воет, как приглашенная звезда праздника, что пытается раскочегарить гостей:
– Зрение. Немного. Паааааааааааадвоооооооооооооооодииииииииииииит!
– Со светом гораздо лучше!
– Сто пудов! – подтверждает пилот, подбрасывая собственный пах под самый потолок.
Я так и представляю, как будет написано в обновленных конспирологических статьях: 2023 год, авиакатастрофа над Нью-Йорком. Самолет рухнул прямо на вечно оживленные улицы мегаполиса. Никаких обнародованных данных и никаких черных ящиков. Выжил только один, счастливый, довольный и удивительно спокойный, учитывая обстоятельства, мужчина немного за тридцать. Ему очень повезло: он обошелся без серьезных травм и ментальных потрясений. На текущий момент этот мужчина ходит по морям и океанам на шикарной, одной из самых больших и дорогих в мире, яхте в сопровождении белокурой красавицы в белоснежной блузке, работавшей на паспортном контроле аэропорта, с которого и стартовал тот злополучный рейс.
В иллюминатор уже различимы небоскребы огромного города, сиденья ходят ходуном, сирена визжит, как свинья, и это значит, что настало время для самого интересного. Все, как и обещали организаторы.
Остывшая атмосфера теперь накалилась и приобрела совершенно разнузданный характер. По всему салону туда-сюда летают брошенные стаканчики, недопитые бутылки и сорвавшийся с ремней безопасности младенец. Молодой очкарик со скудной бородкой прямо сквозь темно-синюю юбку насаживает горбунью, а та орет так громко, что ее стоны перебивают даже децибелы сошедшей с ума сигнализации. Накаченная транквилизаторами девчушка подставляет себя в проходе под удивительно мобильный пах отказавшегося от службы пилота. Последний супружеский долг отдают друг другу и семейные пары. И только два брата-близнеца с пивными животиками мирно и спокойно молятся – наверное, какому-то рыбному богу.
Откуда-то сверху валятся кислородные маски. Я делаю пару живительных вдохов.
Добрая половина салона ожидаемо блюет.
Я поворачиваю голову к двум парням позади меня и с ужасом замечаю, что они, справляясь с тряской, отчаянно дерутся на пластиковых вилках.
Точно как на безумной рейв-вечеринке.
Я подсаживаюсь поближе к разборке и вслушиваюсь в их воинственные крики, пытаясь абстрагироваться от инфернальных стонов горбатой мадам неподалеку:
– Это она мне телефон оставила!
А?
– Мне, дебила кусок!
Вообще-то мне?
Кажется, у странноватого трясущегося пенсионера случился инфаркт, но никому до этого нет никакого дела.
Вот же меркантильная белокурая сучка. Ее шансы добыть себе выигравшего богатенького дурачка гораздо выше, чем у нас по отдельности – выжить.
Парень, который летит в первый и последний раз, с наскока атакует товарища вилкой в шею, и та, ломаясь, впивается несчастному прямо в артерию. Тонкая струйка крови вырывается из сосуда и с силой брызжет на соседние иллюминаторы. Убийца замечает меня, как свидетеля его деяния, и неотрывно смотрит в мои глаза с какой-то странной, нездоровой ненавистью.
