Алексей Суслов
Птицы
Лекс словно запивал минералкой таблетки: какая-то ещё более заметная болезненная скованность замедлила все его движения, кроме глаз. Он увлечённо смотрел на карандашный рисунок, на котором жилистый единорог вёз очень юную девушку через деревянный мост, а над ними ниспадали плакучие речные ивы.
– Это ты нарисовала? – с усталостью в голосе поинтересовался молодой человек.
– Куда там я; сестра любимая постаралась для своего парня, а он мне его подарил.
– Почему не отказалась?
– А потому что в любви нет правил.
Раскрасневшаяся от воспоминаний, Оля отошла от работающего холодильника, зашла рэперу за спину и мягкими ритмичными движениями очень тёплых рук начала массировать напряжённые шею и плечи закрывшего тяжёлые глаза Лекса.
На карниз окна сел тощий чумазый воробушек, заплясал по старому железу, и движения Оли стали ещё более ритмичными. Она почувствовала прилив крови в груди и в бёдрах, голову заволокло полузабытым туманом желаний. Желания быть кому-то нужной и желания насладиться этими минутами – если и не на всю жизнь, то хотя бы до ближайшей бессонной ночи.
Потом Лекс и сам не понял, как оказался на коленях посреди всей кухни, а напротив, в его полусонные глаза на том же уровне смотрели с лёгкой безуминкой красивые страстные Олины глаза-глубины. Девушка провела лёгким, как пёрышко прикосновением подушечки указательного пальца левой руки. Она едва не прикусила свой розовый язычок в почти полном увлечённом забытье. А потом они целовались, лёжа на боку, а кот бесстрастно смотрел на это любовное действо, а потом покинул кухню с гордой походкой единственного хозяина этого уютного места, который не потерял самоконтроль вопреки всем животным влечениям…
– Приходи, когда тебе будет грустно. Я приготовлю для тебя самую вкусную лазанью.
Оля глубоко вздохнула. Через 15 минут Лекс уже спал в такси, убаюканный безумно тёмной преддождевой ночью. И даже мерцающие радужные огни ему как всегда абсолютно не мешали.
Глава 5
Осень как зрелая женщина продолжала дарить этому загадочному городу сказку.
Лекс проснулся с ужасной тревожной болью в затылке. На часах стрелки часов застыли на полчетвёртого ночи. Минутная стрелка дергалась как парализованная. За окном летали листья, один, очень маленький, прилип к правому боку окна. А когда парень, уже надел синие шорты и белую широкую футболку с изящным витиеватым слоганом "BOSS", хрупкий листочек полетел вниз, а за ним – десятки других, таких же, как он – отголосков ушедшего дождливого и холодного лета.
На столике в кухне Лекс увидел начатую пачку сигарет, на минуту ушёл в вчерашний день. Вчера было нечто очень значительное, жизнеутверждающее. Он был на окраине города, и сейчас перед глазами были розовые кухонные занавески, кошачьи сердитые глаза и… ну вот, появились провалы в памяти, ему, аж смешно стало, какой он теперь музыкант, если он забыл, у кого он был и зачем?
Синий маникюр… Зелёный чай… Такси… Якут, нанаец, тунгус?… Голос усмехающийся словно птица в безумном сне… Какой-то гортанный тяжёлый для слуха язык… "русские пришли и ушли"… "я сам себе хозяин, и это моя земля"… "тебе до какой двери?" …"на возьми таблетку от головы"… "тусил небось вперемешку с травой?"… "вид у тебя не самый лучший"… "да, ладно… приехали уже"… "давай без спасибо, я тебе не кум"… Дальше лента памяти была оторвана от общего круга.
Пальцы сами потянулись за сигаретой, хотя он не курил лет десять. Считал, что он выше любой привычки. Даже в не самые лучшие дни рэпер мог чем-то другим заменить тяжёлый табачный дым. Иногда, это были благовонные палочки из Индии. Воздух становился глубоким и значительным пространством, где ты парил птицей с умудрёнными глазами, и на тебя сходило древнее прозрение тебя как человека посреди вечного Космоса. А были дни и церковного ладана над сводами Вечных Ликов на проспекте Красоты. Разве сигареты могут всё это заменить и дать тебе тот же покой? Нет, не могут, как не может алкоголь и марихуана из рук прокажённой цыганки…
Сигарету Лекс переломил пополам. Пальцы сами сделали это вопреки каким-то потаённым желаниям. И захотелось есть, аж заныло под ложечкой. Спасибо Перси Спенсеру за изобретение микроволновки и бабе Нюре – за пирожки с капустой, которые пролежали в холодильнике дня два, но показались самыми вкусными со времён гор Дагестана. И вода, льющая из душа на вспотевшее тело была самой приятной и освежающей с тех же самых пор. Серо-белый орнамент ванной комнаты напомнил вчерашнее небо над городом.
Надев халат, парень вышел босым из ванной, достал из шкафчика прихожей новые бежевые вьетнамки-сланцы, чтобы продолжить приведение своего тела в порядок после вчерашних смутных приключений. Включился 84 дюймовый Samsung Q7FN 2018, и в комнату, окружённую со всех сторон полками с книгами и декоративными растениями, ворвался совсем не осенний русский звукомир, а что-то диковинное, непривычное, но успокаивающее теперь уже окончательно многострадальный затылок. Индейцы на склонах западной Кордильеры в Перу дарили русскому московскому рэперу то, о чём он доныне не знал. И это было схоже на чудо. Как обмен между разными измерениями, между Солнцем и Луной, между мужчиной и женщиной. И Лекс вспомнил.
Вспомнил её обжигающую плоть, в которую он безрассудно погрузился; вспомнил сверкающие колдовством страсти узкие как у кошки зрачки; вспомнил пальцы-крылья, бьющие по его спине больнее бамбуковых палок маоистов; вспомнил ноги, желавшие растянуться до шпагата; он увидел всё, что только мог увидеть человек о другом человеке, но кто ОНА [?] он… он… он…
Лекс потерял сознание и лежащее у двери беспомощное тело странного соседа обнаружила тётя Клара, у которой было негласное "шефство" над этим кафкианским существом, совершенно не приспособленном к этому миру, чьи жернова имеют постоянное свойство перемалывать человеческий дух незримыми камнями.
И в этот день Оля приняла три безумных звонка:
– морг
– реанимация
– роддом
И это были самые неожиданные известия в её совсем не безмятежной жизни:
– умер кормилиц
– был едва ли не при смерти возлюбленный
– родился раньше срока её будущий крестник
Всё это произошло на территории в 347 кв/м, словно Создатель туда переместил Олину новую жизнь, её новую главу в удивительной книге жизни среди Добра и Зла.
Глава 6
Прошло три года
"Ассоциация зарубежной прессы Голливуда" в канадском Торонто организовала очень дорогостоящий, фееричный, с тонким и креативным подходом фестиваль рэп-культуры, на который слетелись орлы и орлицы со всего мирового пространства. Лекс насчитал добрую сотню звёзд второй величины, и был даже Lil Berete, чей релиз “1 Way Out” буквально сокрушил искушённых критиков своей лирикой тропического проливного дождя с запахом гавайских сигар. Оля клялась и божилась, что был КТО-ТО, интуитивно напоминавший Джастина Бибера, но Лексу это показалось уже чрезмерно чудесным, раз ЗДЕСЬ был он, мало кому известный русский музыкант.
Закрутилась пластинка, не по-детски засверкал норвежской улыбкой забавный чёрный смайлик на гигантском экране высокой, в 5,5 метров, цилиндрической сцены. Молодые тела демонстрировали яркие реалии современной музыки, рассчитанной на свободных подростков, не нюхавших кокаин и ничего крепче тоника не употреблявших хотя бы раз в своей крейзи жизни, устроенной как нескончаемое скетч-шоу.Фыр-фыр-фыр.
«Крейзанутый Карл, ты готов на Бали?
Сопли ты жевал, а теперь утри.
Парашют помой,
Ты святой водой,
Сумасшедший Карл,
Бога ты прости,
Бога ты прости,
Ты два дня не «ти»…»
С концовкой Лекс легко разобрался: «ти» это уменьшительное от «тинейджер», а вот Карл – не он ли это в глазах местной тусовки? А он вообще что-то кому-то должен? Вон тот глупый как африканский паровоз япошка с кокетливо жёлто-красными дредами – он тоже чей-то «зайка», только Лексу до него какое дело и какой вопрос? «Живёт себе парень , живёт и Гудзон/Нет девки у парня, но есть хоть музон». Улыбнись ещё раз, незабвенный норвежский чёрный смайлик, у тебя очень круто это получается, ху-ху.
«Я дружила с Селеной Гомес,
Джастин Бибер рисовал мой портрет,
«Виноваты звёзды» – говорила мама
Мне даже через две тысчи лет…»
Кривляка леворукий исполнил почти что «Марсельезу», и Лекс глубоко и по-старчески УСТАЛ: среди бесформенной массы незнакомых человеческих тел он превращался в зомби как парень из кино «Тепло наших тел». Ничего не слышащий и абсолютно отключенный от монотонных звуков марионет-улитка, не ахатин ли стебельчатоглазый, имеющий намного больше глаз и щупалец, нежели у многих вокруг, и от того принимающий на себя подобно громоотводу плохие мысли радикально плохих людей?
«Миллиарды людей не смотрят Ти-Ви,
А я не дружил даже с братом,
Отключите Ти-Ви, на помойку –Ти-Ви.
Подружите меня с моим братом!»
Лекс заплакал, и Оля потащила его сквозь чащобы потных вонючих тел, к выходу, к спасению из этого ада.
«Есть проблема одна, и она – не вода:
Раз проблема одна, значит это – беда».
А дождливым утром они из Торонто улетели в похожий на белую морскую свинку Канзас-Сити, возлежавший на берегу реки Миссури. В городе накануне трое латиноамериканцев стреляли в горстку филиппинцев и заинтересованная в спокойствие накануне открытия "Месяца Гойи в Художественном музее Нельсона-Аткинса городской глава отдал приказ тщательно досматривать всякое прибывающее лицо, «дабы Джеймс Слай не был вынужден потом положить убелённую славой седую голову вместо мяча на матч между «Канзас-Сити Чифс» и «Тироль Рейдерс». Излишняя щепетильность Лекса в примечании мелочей слегка добавила в нём апрельского хардкорного сплина, но диковинный дневной секс с возбуждённой от запаха грубой буйволовой кожи в дорожном такси в пахнущем свежескошенным клевером номере очень уютного отеля на Сомерсет-стрит.
Потом они ели яблочный пирог, слушая лучшие треки Вилли Нельсона и Бака Оуэнса, смеясь как в последний раз.
