Алексей Владимирович Июнин
Стела КРККЗ
Так вот. Моё движение вдоль забора в сторону базы было прямолинейным и строгонаправленным, я не из тех, кто привык петлять. Пришлось возвращаться к повороту и идти по незнакомому месту, но все в этой жизни приходится делать впервые – первая любовь, первый поцелуй, первый секс, первая сигарета, первая пьяная рвота в гостях у заведующей ТЮЗом. Первая неизведанная улица, тропа, дорога. В моем случае это направление вдоль фасада комбикормового, мимо проходной и рекламного щитка «Столовая». Было достаточно жарко. Сильно жарко, прямо-таки убийственно, у меня даже световосприятие нарушилось и зелень листвы стала казаться бесцветно-сероватой. Мимо проносился автомобильный транспорт, от солнечного зноя нагревались волосы и я задумался о том, имеет-ли время конец и начало и что было до начала времени и что будет после его конца.
Не иначе как по воле высшего проведения мой лик на десятую долю секунды сменил угол обзора, захватив взором немного иной пейзаж, в состав которого входил часть забора с колючей проволокой комбикормового завода, дерево ива, дерево калифорнийский клён, какая-то высокая хреновина у дороги, на которую я никогда не обращал внимания, хотя много раз проезжал по этой трассе. Прохожий… Рекламный щиток «Столовая»… Мой лик вернулся в прежнее состояние – прямо и чуть вниз. Но вдруг… Нет, я не могу себе это объяснить, не могу понять, какая высшая сила вернула взор моих очей туда… Туда! Чуть вправо и ввысь! Туда, где на фоне неописуемо голубого неба сияло ЭТО! Я был мгновенно ошарашен осознанием того неоспоримого факта, что высшие силы изначально, испокон веков, от самого сотворения мира выстроили перипетии всеобщей истории таким невероятным образом, что именно в этот час и в это мгновение, именно в этой точке мироздания солнце испустило поток ослепительной яркости на ЭТО как раз тогда, когда иные категории ментальных сил зацепили мой взор будто гарпуном и уже не позволяли оторваться, отвернутся, отпрянуть и забыть. Нет. Конечно я был бессилен против высшей воли всеобъемлющего разума, миллиарды лет сотворяющего неисчислимые миры. Кто я пред ликом верховного басилевса? Даже не пылинка, даже ни атом без названия и молекулярного веса – просто ничто. Ничто и никто, какая-то безыдейная составляющая рисунка структуры мироустройства и вот оказывается мне была уготована величайшая честь стать осью, костяком, крепчайшей основой от которой оттолкнулась развитие последующей исторической действительности на многие миллиарды лет вперёд. Одним словом, я, до селе живший в слепом неведении своего истинного предначертания, волей владык всего существующего увидел ЭТО. Это, с чьим мысленным взором отныне я шагаю по жизни широким шагом демонстранта, было накрепко вбетонировано во плоть земную, в грунт, в почву из которой вышло все живое и все живое в нее-же и вернется. С места где я на вмиг окаменевших ногах остолбенело взирал на ЭТО мне было не видно насколько глубоко слуги мирового порядка врыли в земную мантию основу основ этого ярчайшего свидетельства невиданных и непознанных сил другой материи, но интуитивно я мог-бы предположить (и пусть князь сущего разжует и разотрет меня в кашицу если я сильно ошибусь – я уже не боюсь смерти от вселенской воли), что глубина забетонированных стальных опор составляет от трех до шести метров, что в пересчёте на иноверные единицы измерения будет составлять от ста восемнадцати до трехсот девяносто четырех дюймов. Я не в состоянии не продолжить описание увиденного, ибо определенно знаю, что фиксация моих ощущений станет альфой и омегой для последующих после меня поколений человечества. Так вот: я мог своими глазами видеть, как с поверхности сухой от палящей звёзды Солнце земли, оттуда где во хладном мраке накрепко забетонированы стальные стержни божественного идолища, всеобщему обозрению является белый твердый как святые устои бетонный подиум. Это полуметровое возвышение со скошенными под четверть радиуса круга углами, это жертвенный алтарь, обагренный обжигающим потом и душевными страданиями рабочих, божественной рукою выбранных из кишащего многомиллиардного сонма человеческих организмов. О, как повезло им, этим непосредственным людям, как им невероятно повезло! Они, конечно не знали, что отливая в опалубке железобетонное основание тем самым вписывают себя в анналы сотворителей верховных владык, в крайне ограниченное число избранных личностей, чьи души достигли истиной цели в прошлых перерождениях. Ах, как же я хотел-бы быть одним из них, встать в их ряд, плечом к плечу, создать с ними единую целую живую силу, раствориться в общем психофизическом состоянии и впрыснуть свой накопленный за века перерождений энергетический сгусток в ещё жидкий бетон. И, счастливый, неотрывно наблюдать за волшебным процессом застывания, когда жидкая тягучая фракция уплотняется, кристаллизуется, навечно приобретает неизменную определенную форму своеобразного неправильного гексатерона, становится нерушимым монолитом. Час шел-бы за часом, утро сменилось бы следующим утром, а потом следующим, планета совершила-бы не менее двух полных оборотов вокруг солнца (не менее), а я-бы все смотрел-бы и смотрел, отрываясь только для того, чтобы моргнуть, ибо наблюдение за затвердеванием сей основы есть процесс достижения настоящей нирваны. А после, когда бригадир в оранжевой каске шуруповертом вывентил-бы черные саморезы из уголков и подошвой строительного ботинка разбил-бы деревянную или стальную опалубку, я бы растолкал-бы братьев-рабочих, выхватил-бы «болгарку» с диском по камню и принялся бы остервенело и самозабвенно шлифовать бетонные углы, придавая им строгий радиус четверти круга и не дай Боже моей руке дрогнуть и ошибиться хоть на градус!