Алексей Владимирович Зелепукин
Василёк
Глава Четвёртая. Самуил
Не все мореходы могли позволить себе место на центральном рынке столицы Огрия. Да и не у всех было время на продажу товара. Так что сразу за портом, в широком поле, раскинулся палаточный рынок. В основном торговали оптом. Но были и те, кто жаждал максимальной прибыли, продавая свой товар штучно. Поиски одежды моего размера заняли больше времени, чем мы планировали.
Бесконечное снование меж рядов и лавок утомили душу, да и ноги уже гудели. Я уже был рад любым штанам, которые на меня налезли бы.
Солнце поднималось в зенит, когда мы до брались до лавки антиквара. По законам О’Дельвайса, ломбард не должен находиться ближе тысячи шагов к трактиру. Достаточно мудрый закон, дающий шанс пропойце не пропить все своё имущество. Две тысячи шагов отрезвляют. Но несмотря на это, лавка ломбарда все равно пестрела товаром.
Хозяин лавки, сам антиквар, невысокий лысоватый мужчина лет шестидесяти, бормотал ругательства и был явно обеспокоен. Он все пытался выскрести из-под лавки что-то длинной ручкой метлы.
Завидя нас, он отложил инструмент и вернулся за прилавок.
Дерево рукояти имело свежие следы чьих-то зубов.
На немой вопрос во взгляде Кимы ростовщик затараторил:
– Изувер заходил. Говорил, что срочно нужны деньги, на покупку какой-то заморской гадости. Ну и в залог статуэтку оставил. А она в полночь возьми да оживи!
Столько убытков даже при набегах Магмар не было. Тварь не большая, но злющая. Артефактов побила немерено, Амулет эндарга погрызла. Теперь даже за пол цены не продать. А под утро, забилась под прилавок, не выкурить. А не достану – по миру пустит.
Кима удивлённо подняла бровь.
– А статуэтка – такая сферическая? Будто ёж ощетинился? И глазищи сапфировые?
– Она самая, из яшмы точеная. И оскал у нее – прям мурашки по коже… – антиквар передернул плечами.
– Эх ты, горе-торгаш. Сам себе Буяку купил.
Ростовщик отшатнулся от прилавка под которым сидел демон и запричитал: – Избавь, прошу тебя милая чародейка, отплачу чем пожелаешь.
Старик рухнул на колени перед Кимой , но девушка подняла его за руки.
– Эндарг, что нибудь из доспехов и оружия, ну и статуэтку я тоже заберу.
– Родная, ну не могу я в убыток то, дома семь ртов голодных…
– Пол цены за амулет – сам говорил, а за снаряжение поторгуемся. Но скидку дашь хорошую, я тоже не лыком шита, задарма тебя от демона избавлять.
– Я согласен. – сухо и быстро пролепетал лысый торгаш. – Но зачем доспехи? Вы же из Кикимор?
Кима, проигнорировав вопрос и встав на четвереньки, заглянула в щель, выискивая затаившегося Буяку.
Я стоял рядом не зная, что делать или чем помочь, и просто созерцал фигуру Кимы в столь эротичной позе.
Стоя на коленях, девушка прогнулась и полезла под прилавок.
Мой взгляд невольно скользнул по изогнутой спине и остановился на широких бёдрах девушки. Пока я любовался ее выпуклостями, изгибами, пластикой и грацией, Кима была великолепна. Тем временем, рука девушки потихоньку тянулась к существу.
Раздалось предостережительное рычание. Кикимора запела в ответ. Ее мелодичный голос на этот раз, напоминал колыбельную свиристель.
Рык перешёл в недовольное урчание. Свист Кимы стал нежнее и ласковее. А рука все ближе и ближе тянулась к загривку демона. Камышовая ладонь почесала за ухом Буяки и тот вырубился. Просто уснул, как котёнок в руках Кимы, ещё мгновение, и яшмовая статуэтка вернулась на стол антиквара.
– Да не мне доспехи, Спутнику моему, да ты не бойся, мы заплатим. Он в таверне у Мэри, Миклуту отлупасил. – затараторила Кима, оправляя задравшееся макраме из водорослей.
– Однако. – Антиквар впервые за все это время обратил на меня внимание, оценивающе смерив взглядом.
– Я рад, что этот выскочка наконец-таки нарвался. Ну, а раз Миклута повержен, значит минимум золотой у вас есть … – пробубнил старик, потирая ладони и полез в сундук. Рылся он в нем не долго и кожаная жилетка с наклепанными пластинами, очень напоминающими рыбью чешую, легла на прилавок. Следом на свет были вытащены кольчужные штаны на тряпичной основе. Ткань оказалась прочной, жёсткой, очень напоминая земной брезент. Экипировку дополнил тяжелый абордажный тесак.
– С вас восемь димов. – С довольной улыбкой произнес торгаш, вытирая рукавом выступивший на лбу пот. Кима нахмурилась.
– Хорошая цена, накидка самого двухголового Гизидора. Мне ее воитель уступил. Рыцарь ордена Алькантара. – Антиквар воздел к небу указательный палец. Судя по всему, название Ордена должно было произвести на кикимору впечатление. Но фокус, походу, не удался.
– Он ее у него в кости выиграл. Кожа рагтихона, пузырчатый металл. Смотрите какие пластины, какая работа… такая броня и удар топора выдержит и стрелу отразит. Да что топора? Зорб рогом не пробьет! Когти Шанкары её не разорвут…
– Ты ещё скажи, что она дыхание дракона выдержит.– отпарировала Кима, продолжая пристально, из подлобья, смотреть на антиквара. Но тот уже вошёл в раж и его было не остановить.
– Штаны часть самого лучшим комплекта, который подвластен умению ремесленника Остапа. Специальные кольца, из которых состоит скелет доспеха, обеспечат вас подвижностью Вaлдaгорa и защитой Дугрxaргa…
Кима не проронила ни слова.
– Хорошо, хорошо. Но только для вас семьдесят пять сантиков. – уступил Антиквар.
Девушка повернулась ко мне и коротко, словно выстрел, молвила:
– Примерь, негоже Уриилу в повязке, как дикарю по Огрию ступать.
Странно, но штаны и безрукавка пришлись мне впору. Кима улыбнулась, глядя на меня.
– Добавишь сапоги, и получишь пять димов.
– Не, не, семь димов, дешевле не отдам.—
Скупердяй победил в душе антиквара, и алчность, жаждой наживы, уже блестела в глазах торгаша. Пальцы камышовой чародейки застучали по статуэтке Буяки.
Антиквар открыл рот в попытке возразить, но глубоко вздохнув, полез в сундук за сапогами.
* * *
Залитый солнцем сельский пейзаж радовал глаз. Повозка, запряженная двумя мулами, мерно скрипела несмазанными колёсами.
Кима сидела рядом. Ее внимание было приковано к водной глади, то появляющейся, то исчезавшей за зарослями прибрежной рощи.
Я с удовольствием и диким аппетитом поглощал кольцо кровяной колбасы из мяса диких кондрагов. Кто такие кондраги, я понятия не имел, но колбаса оказалась чертовски вкусная. Ржаной хлеб и сыр – вот в принципе и все наши харчи, купленные за гроши на рынке Виригии. Не богато, но сытно и аппетитно. Органик, как принято сейчас говорить.
Наполнив урчащий желудок, и слегка заморив червячка, я отважился задать вопрос:
– Так что это было? Там на пристани? Ты была похожа на свернувшегося ежа, ощетинившегося иголками.
– Магия… – тихо ответила Кикимора.
– Боевая? – Оживился я.
– Странный ты, вот топор – это оружие или инструмент?
Вопрос девушки вверг меня в ступор.
– Топор, просто топор. – продолжила чаровница. – Все зависит от того, как ты его применишь. Он может и разрушать, и созидать. Убивать или строить решает тот, кто держит его рукоять.
Тут меня прорвало.
– А как же злые колдуньи? Ужасные ведьмы, насылающие проклятия на целые поселения? Некроманты?
Кима улыбнулась. Когда она так делала, во мне просыпалось что-то древнее, доисторическое, совсем не цивилизованное.
Кровь отливала от мозга, надеюсь вы понимаете, про что я. Кима тяжело вздохнула и ответила:
– Некроманты, ворожеи… да что вы о них знаете то? Некроманты – заблудшие целители, что в поисках способа продления жизни зашли слишком далеко, и пали жертвой собственных амбиций. Ведьмы..? Знахарки и ворожеи, травницы – зачастую, напрочь лишенные магических способностей люди, но с большим сердцем, которые не могут остаться равнодушными к чужому горю. Чаще всего, именно они попадают в лапы палачей из-за банального отказа продать яд, или сварить приворотное зелье. Души, посвятившие себя службе людям, и ими же отвергнутые, обреченные на вечное одиночество. С реальной ведьмой простым смертным не совладать. На то особый ангел хранитель нужен. Из высших, может даже и архангел. И вера стойкая.
– Ну да, – не унимался я. – Одна баба Яга чего стоит.
– Баба Яга – проводница. Зеркало показывающие человеку его сущность.
– Да сколько раз, она в сказках все отобедать человечиной собиралась.
– И сколько? – Злость и обида проснулись в голосе девушки.
– Да миллион!!! – Ляпнул я, откусив очередной кусок свежекопченой колбасы.
– Нет, вот же ты слепой, как котёнок двух дневный: вроде и глаза есть, а видеть не можешь. Сколько народу она извела, угробила, съела? Хоть в одну сказку назови где она кого-то жизни лишила.
– Так куча таких, уж в печь точно отправить собиралась. Да и в избе её, что на курьих ногах, костей полно. – парировал я.
– То не те кости. Проводница она, через смородину реку. Поэтому и нога костяная, что б там, в мире духов, ступать можно было. Все, как топор… Отважный у нее помощь найдёт. А никчёмный завистник – страхов натерпеться. Но что б убивать… Она же Ягиня, дочерь Мары – девицей была красоты неписанной, глаз неотвести. А в старуху её зависть, да ревность обратили. Влюбилась Ягиня в юношу. Но тот, в дом свой её без благословения матушки привел. Вот свекровь на нее и взъелась. Со свету сжила. Сильно горевал тогда жених её. Сам в царство мертвых отправился, свою душу в замен её предложил. А когда Ягиня ожила и увидела, чем её жизнь земная выкуплена, состарилась от горя. Разрешили ей за Калинов мост, на свидания к любимому ходить – вот от этого и нога костяная. По дороге на первое свое свидание с милым, встретила она на пути души неприкаянные, проводить взялась их до пристанища. С тех пор так и водит… Странные вы народ – Люди. Как быстро вы ярлыки вешаете. Порой даже не удосужившись разобраться. Молве-клике перехожей верите, будто своего мнения и нет вовсе.
– Интересно мне вот и спросил. Что ты сразу в штыки-то? Если обидел чем, прости. Не нарочно я. Без злого умысла…
– Прости, моя вина. Это уже привычка, наверное – защищаться. Знаешь сколько наших, через шептунов Анархеимовых, руками человеческими посожжено, изведено да поругано? Вот и сорвалась я.
– Да ладно… – я стряхнул крошки с безрукавки. – А что ещё я о тебе не знаю?
– Да что о нас знать? Камыш – он всегда камыш. Вода нам служит. Духи слушаются, не все, конечно, но многие. Цель одна у моего народа: запечатать брешь Горбахову, вид себе прежний вернуть. Судьба незавидная, сплошное побоище. Павшие товарищи и несметные полчища врагов.
Голос кикиморы погрустнел, а в глазах сверкнула чистым бриллиантом горючая слеза.
– А Пречистая поможет?
Чувства внутри меня бурлили, как похлёбка в котле. Мне хотелось оградить Киму от всех бед и проблем мира. Стать ее Дон Кихотом, Ланцелотом или Айвенго.
– Конечно … она же мать.
– Я пойду до конца, чего бы это не стоило.
Прозвучало не умело, пафосно. Хотя в тот момент я готов был пожертвовать своей жизнью ради неё, не задумываясь.
Кима подняла голову и смахнула слезу. Улыбнулась, и, взяв меня за руку, добавила:
– Осознанная решимость завершить начатое, уже половина успеха.
У меня словно крылья выросли за спиной.
– Так позволишь своему рыцарю узнать тебя по ближе?
– Спрашивай, но не обещаю, что отвечу на все вопросы. – лукаво пробормотала девушка.
Время летело стремительным потоком. Я и не помню толком, о чем мы болтали,– вспоминается только, как купался в омуте ее глаз. И мне было безумно хорошо и уютно. Словно душу мою лечила она своими словами.
Под журчание ее голоса прибрежный лес расступился, обнажая каменную кладку стен поместья Уирголд. Но едва мы пересекли ворота – вся умиротворённость улетучилась. Огромный внутренний двор поместья пестрел свежими могилами. А резные беседки превратились в прибежище раненых. Мужчины, женщины и даже дети, – все в окровавленных бинтах. Стоны сливались в один монотонный гул.
Больше всего мою душу искалечил вид белобрысого мальчонки лет семи, с окровавленной культей вместо левой руки и широким шрамом через всю голову. Он здоровой рукой придерживал сестренку, которая училась ходить на костылях. Кто-то или что-то отняло ногу девочки ниже колена.
Слёзы застили мне глаза. Душа сжалась в комок.
– Да кто ж способен на такое?
– Последователи драконов… в обмен на благословления и покровительство требует в дар части хумов. Это результат последнего налёта. – Ответил невысокого роста мужчина лет пятидесяти пяти, в белоснежной мантии священника. Он менял повязки израненному крестьянину, грудь мужчины была сплошным месивом.
– А как же войска О’Дельвайса? Где воины могучих кланов? Как можно допускать такое? – Боль звенела в голосе чаровницы.
– Великие Воители Огрия заняты сбором подобных трофеев, только уже в землях магмаров.
Священник, сняв промокшие насквозь бинты, начал наматывать свежую повязку.
– Я раз своими глазами видел, как две армады мирно разошлись и отправились собирать свой богомерзкий урожай. Я —Самуил, местный настоятель.
Священник ополоснул в деревянном ведре по локоть окровавленные руки.
– А где сам верховный? – девушка выискивала кого-то глазами, среди слуг добродетели.
– Святейший уехал по делам в О’Дельвайс и поручил мне присматривать за храмом, а тут магмары… – священник развёл руки в стороны.
– Это даже не война. Бойня, резня, даже палачи милосерднее, чем они. Хумы уже не те. Честь и доблесть покинули ряды сильнейших орденов. Перевелись защитники, драконам нужны убийцы. А у нас ни бинтов, не свитков. Братство даже на сбор трав выйти не может. Столько раненых.
Самуил выглядел растерянным и подавленным.
– А не будет ингредиентов, не будет и лекарств. Но давайте к делу. Чем орден добродетели может помочь вам?
Мне стало стыдно за свою расцарапанную попу среди этого океана боли и страдания, но оборвать Киму я не успел.
– Он ранен, и мне нужен эндарг.
Кикимора протянула Самуэлю медальон антиквара.
Священник знаком попросил одного из служителей сменить его.
– Если раненый стоит на своих двоих и может держать оружие, ему не стоит отвлекать нас от этих несчастных. – Тон Самуэля стал жестким и надменным. Он повертел в руках амулет.
– Стойбище эндаргов в северном крыле, но оно сейчас пустует. Воины Братства ушли по следам этих магмарских головорезов.
Тут уже вспылила Кима.
– Послушай меня святоша, на закате четвёртого дня мы должны стоять на балконе чёрной Башни Забвения в цитадели Горбаха.
Свист кикиморы вселял дикий ужас.
– И, если хоть один комариный укус ослабит Уриила, ты вылечишь его, иначе лечит будет просто некого. Совсем НЕКОГО!!!
Кима выдохнула и справившись с эмоциями продолжила:
– Мне нужен подготовленный и обученный боевой эндарг. До Фей-Го путь не близкий и выстлан совсем не лепестками роз.
Глаза Святоши округлились, а во взгляде заблестело почтение. Он поклонился нам.
– Борцы с хаосом получат все, чем сможет помочь им орден благодетели.
После осмотра, священник выдал мазь и сказал мазать дважды в день, но тут же предостерёг:
– Мазь на основе пыльцы Зигриидов. Если они учуют, атаки не избежать. И прошу прощения за грубость, вы поспели как нельзя вовремя: еще пару часов и могло начаться заражение. И покорнейше прошу времени, я напишу послание. – Самуэль стал вытирать руки на сухо полой своей рясы, оставляя кроваво красные пятна на белоснежном одеянии.
– Наездница Арника подберёт вам эндарга. Еще раз прошу прощения: я принял вас за обычных повес, бегущих за помощью, едва порежут палец. Следуйте за мной в кабинет.
Глава Пятая. Дикий ангел
Взяв свиток, Кима уверенно шагнула за дверь поместья. К Арнике шли молча. Меня тяготило увиденное в поместье.
Сказать, что мазь не помогла – ни сказать ничего. Ягодицы жгло, будто черти преисподней уже усадили меня на сковороду.
Дорога шла вокруг огромного ржаного поля.
Я поднял на Киму взгляд, полный мольбы.
– Ладно, срежем через поле. Тем более, времени у нас совсем в обрез.
Мы двинули на прямки. Но не даром говорят, что злоключения начинаются со слов: – «А давайте тут срежем путь».
Не успели мы углубиться в желтое море ржи, как странный гул привлёк наше внимание.
– Звучит, как-то мерзко. – Меня передёрнуло и я обернулся на замершую кикимору. Она буквально превратилась в стог сена, а рядом с ней шуршала хитином огромная, размером с хорошего добермана, оса.
Я нащупал рукоять тесака.
Насекомое что-то выискивало шебуршащими антеннами у ног Кимы.
Легкий бриз потянул с моря, и оса вдруг подняла жевала и громко щёлкнула своими смертоносными резцами. Влететь я ей не дал. Тесак начисто срезал её омерзительную голову.
Я полный бравады поставил ступню на хитиновое брюшко монстра, и хотел ляпнуть что нибудь пафосное, но по глазам Кимы я понял, что накосячил, и сильно.
Гул перерос в рёв. Гигантские зигриды взмыли в небо.
– Замри… – прошептала Кима.
Но было поздно инстинкт опередил разум и я сломя голову, со всей мочи рванул к сараю, что чернел неподалеку.
Осы метнулись за мной.
Где-то на середине дистанции между мной и постройкой, я увидел телегу, и бросился под неё.
Несколько жал пронзили деревянный настил обоза. Первое насекомое вонзило жало слишком близко к краю, и повинуясь силе инерции : перевернулось и повисло вниз головой у самого моего носа. Я снова махнул тесаком, удар пришёлся по талии насекомого отделив его голову и грудь от брюшка. Крылья продолжали работать, а ополовиненный зигрид, описав неимоверный пируэт, шлепнулся на землю в десятке метров от меня, продолжая щёлкать челюстями. Еще одна оса приземлилась у моего убежища и сложив крылья полезла под телегу.
Ее жевала сомкнулись на моей лодыжке. Металлические кольца хоть и деформировались, но выдержали напор. Я ударил наотмашь, потом ещё, и ещё. Сталь крушила хитин непринуждённо, словно бумагу. Обезображенная голова зигрида повисла на моей ноге затрудняя передвижение. Я выбрался из-под телеги и продолжил путь к сараю. Последняя тройка насекомых двинулась за мной. Нарастающий гул свидетельствовал о том, что меня настигают. Я плюхнулся на живот. Осы спикировали мимо. Нога, сжатая тисками осиных жвал, немела, теряя чувствительность, нужно было спешить. Зигриды развернулись и пошли на новый заход. Я растопырил ноги и занёс тесак.
Осы стремительно набирали скорость.
Прям перед атакой, насекомое растопыривало крылья, выбрасывая вперед брюшко со смертоносным жалом. Я маханул тесаком, плашмя, на манер биты от лапты или бейсбола. Удар смял голову осы и отбросил ее тушку назад, сбив с траектории следующего зигрида. Тот шлепнулся на спину и зажужжал. Жало последнего ткнулось в металл пластин на жилетке и, выбив искру, прошло мимо. Пока зигрид делал манёвр, я искромсал перевёрнутую осу. Но нога подвела, я оступился и рухнул ничком. Последние насекомое уже вышло на атакующее пике, когда острые, как бритва, стебли камыша прошили его брюшко. Зигрид упал, пытаясь жевалами откусить торчащие из него стебли.
Кима протянула мне руку.
– Чем дальше от воды, тем сложнее колдовать. Ты чего не замер-то?
Я пожал плечами.
– Я ж городской. Я и не знал, что это поможет.
– Нам повезло что их тут не целый рой. – Улыбнулась кикимора.
Я опустил тесак в ножны и тут же чуть снова не рухнул, стиснутая нога не слушалась.
На шум из избы вышел среднего роста коренастый мужчина с вилами наперевес, в широкой соломенной шляпе, защищавший от солнцепека. Но, увидев поверженных зигредов, мужчина прямо засиял и бросился к нам с распростертыми объятиями. При этом он не забыл пригвоздить вилами насекомое, истыканное камышом. Последняя оса замерла, поджав лапки.
– Ой спасибо вам, люди добрые. От напасти избавили, от смерти голодной уберегли. Смогу теперь урожай убрать. – мужик бросился в ноги и начал кланяться.
– Как мне отблагодарить вас, спасители?
– Нам бы транспорт какой, до Арники добраться да гадость эту с ноги содрать. – Кима указала на болтающуюся на моей лодыжке осиную голову.
Крестьянин почесал затылок. Ну к Арники я вас свезу это не беда, а с жевалами этими сила дюжая нужна, тут кроме Азмодана вряд ли кто справиться.
– Азмодана? – переспросил я, прикидывая как долго смогу продержаться со скованной лодыжкой.
– Земледелец местный. Бывший воитель, чьё сердце, да душа от крови и убийств устали.
Бросил он дело ратное да сельским хозяйством промышлять начал. Ну, а силушку не растеряешь же, а за сохой и приумножишь. Так что с гадостью этой без него не совладать. Да он недалече от Арники живет, в Жасминовых зарослях. От её выездов до его терема рукой подать.
– Ты как? – спросила Кима пристально вглядываясь в мои глаза.
Я пошевелил пальцами, суставы повиновались.
– Средство передвижения нужнее. Давай за этим эндам…
– Уверен..? – переспросила Кикимора, косясь на разбухщую под жевалами стопу.
Если честно, то все мои мысли, в тот момент, концентрировались на равновесии, я старался не опираться на скованную челюстями ногу. И единственным желанием было куда-нибудь присесть. И я понятия не имел, смогу ли вообще ходить, после того, как освобожусь от этой зигридовой головы.
– Уверен. – ответил я, пытаясь сохранить остатки достоинства.
Крестьянин кивнул и, развернувшись лицом к избе, громко свистнул.
На зов из избы вылетела ватага ребятишек и проворством стала запрягать в телегу странное существо, размером с огромного бизона, только без рогов, за то из рта торчали: толи бивни мини-слона, толи клыки кабана-переростка.
* * *
Если не считать немеющую и синеющую ногу, то путь до Арники был как в сказке: колосящаяся рожь желтым морем убегала в горизонт. То тут, то там дымили трубы деревенских изб. Большая мельница размеренно ловила лопастями легкий ветерок, поскрипывая жерновами. Белые облака, словно лебеди, расположились в небесной синеве.
Крестьянин всю дорогу без умолку рассказывал о своих ребятишках, а у меня из головы не выходил безрукий мальчонка, помогавший сестре осваивать костыли.
– Неужели драконы могут дать что-то, что сможет оправдать такие зверства?
Кима обернулась ко мне. Ее макраме из тины и водорослей высохло на солнце и стало буро-зелёным.
– В последователи драконов принимают лучших воителей, отличившихся на поле боя, заступники земли. Доблестные воины. Герои. Но благословение дракона – отрава. Драконам нужны палачи, пытающиеся возвысится над другими. А самый простой способ возвыситься – это унизить окружающих. Драконы делают своих почитателей сильнее, в замен они вытравливают из них милосердие, человеколюбие, превращая в своих марионеток. Они словно наркоманы.
Только их наркотик – это боль и страдания других людей. Они упиваются своим могуществом сея горе и печали, как морковку. – Кикимора замолкла на мгновение.
– Да что за драконы такие?
– Стриагорн и Эфинариус. Два брата, рождённые одновременно их матерью Шеарой. Два единоутробных врага, спорящих за право первородства. Отражения Авеля и Каина, но только в этом мире, их дед – Великий А’Арон успел превратить их в двух бессмертных драконов, дабы не вкусили они грех братоубийства. Но поединок состоялся. Драконы терзали и рвали друг друга. Страшные раны кровоточили, плоть свисала целыми пластами. Но раны, лишь подстёгивали бессмертных змеев. Лёд и пламя, в вечном противостоянии, раскололи Фео на два материка Огрий и Хаир. Легенды гласят, что из капель крови Эфинариуса, белого ледяного дракона, народились хумы. А кровь чёрного огнедышащего Стриагорна породила магмар. И вместе с этим они впитали ненависть друг к другу.
– То есть, война никогда не прекращалась?
– Однажды, когда великий колдун Горбах завоевал оба материка. Иногда мне кажется, что Адынеширай совершила ошибку сокрушив чародея. При нем междоусобиц не было. Хумы и магмары жили в мире. Под пятой колдуна, в оковах, но междоусобица была остановлена.
– Они не жили. Рабы существуют. Свобода – вот истинная ценность, дарованная морской принцессой.
– Свобода?! А нужна ли она? Люди разучились сопереживать, сочувствовать. Безразличие, черствость лишили нас чувства товарищества, чувства локтя, а один в поле не воин. Дружба потеряла смысл, люди гонятся за корыстью и наживой. Деньги, роскошь и богатство встали во главу угла. Окружив себя стеной личной корысти, люди сами построили себе одиночную камеру. Заточили себя вместе со своими проблемами и бедами, забыв о том, что порой доброе слово и тёплая беседа лечат лучше всяких докторов. Даже древние знали, что сила в единстве. Голые, вооруженные факелами и палками, они забивали мамонтов и отражали атаки саблезубых. Они ценили саму жизнь, саму возможность увековечить ее своей жизнью. Считая за высшую награду возможность согреть чью-то душу своим дыханием. Подарить кому-то просто улыбку. И как это вернуть – я не знаю.
Кима теребила в руках кисточку от бюстгальтера.
– Обретя свободу, мы снова выбрали войну, страдания и грех. Голос крови сильнее, голоса разума.
– Неужели ничего не изменить?
– Шептуны искажают не только тени и отражения. Они коверкают сами души.
Стараясь заглушить голос сердца, и плачь души. Пречистая дева – наша последняя надежда. Нет ничего сильнее материнской любви…
– Чем дева Мария может помочь нам? Души людей не исцелить в одночасье. Это не под силу даже ее Сыну.
– Если Пречистая восстановит пелену и запечатает разрыв, шептуны исчезнут, или хотя бы замолкнут на время. Полчища Анархеима перестанут дамокловым мечем довлеть над Фео. Народы Оргия и Хаира на время повесят оружие на стену. Мир вернётся в людские сердца, а радость – в души. А что касается Адынеширай: она избавиться от проклятия, после чего мы все обретём прежний облик.
Кима мечтательно посмотрела в даль.
– Адынеширай. Странное имя. А что оно значит?
– Дикий Ангел – ответила кикимора.
Даже болтливый крестьянин умолк, поглощённый грезами о светлом будущем, и лишь зорб мерно вышагивал по тропе, скрепя колёсами телеги.
