Алексей Зимнегорский
Клоун
27. ЯВЛЕНИЕ КУЗНЕЦОВА СЕДЬМОЕ.
Пьеру пришло очередное сообщение Кузнецова. Видео. Кузнецов пел под луной, крутясь на месте в инвалидной коляске:
– Ай, аааааай. В небе Луна. Но ты знай. Что в сердце моем. И в каждом органе ты и тут, и там. Тринититран. Айо, Ай. Ай.
Потом вдогонку пришло аудио сообщение:
– Пьер ну как у меня? Говорить не можешь? Юра рядом? Передай, что все помню. Не отвлекаю. Ладно, решай. Позвони, как сможешь. Там Розалия нервничает твоя.
28. ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЁРТОЕ. КАРТИНА ПЯТАЯ. В МАШИНЕ.
Пьер всю дорогу поглядывал на Юрия Юрьевича в стекло заднего вида. Юрий Юрьевич важно сидел на заднем сидении справа. Потом закрыл глаза и опустил голову. На одном из перекрёстков, на светофоре Пьер включил поворотник и начал ладонями по рулю и по панели постукивать в такт поворотникам. Тыц, ты, тыц, тыттитатыц. Юрий Юрьевич открыл глаза:
– Нервничаешь?
Пьер повернул на перекрёстке:
– Просто привычка. Вот видите форшлаг какой?, – Пьер застучал интенсивнее. А я все хотел спросить, вы как стали решалой?
– Решала это не главная профессия.
– А какая главная? Вы депутат?
– Тепло.
– Оппозиционный политик?
– Горячее, но мимо. Вообще-то, я… клоун.
Пьер резко затормозил:
– Кто, кто? Клоун? Из цирка. Настоящий? Живой? Как так? Я и клоун. Какой ещё клоун?
– Ты меня сейчас увидишь. Я твоего Кузнецова вытащил? Кроме жены. Но это отдельная история. Над этим тоже поработаем. Хочется более серьёзных дел. Ты давай не стой. Опоздаем на приём к твоему Томогавкину.
Пьер тронулся с места и запричитал снова:
– Ну как так-то? Клоун и Вы? Я и вы, и клоун.
– Я был известным клоуном. Клоун ЮРА – КОЛЕСО. Так-то и фамилия у меня Колесников, если что. Вряд ли ты слышал. Раз в цирке не был. Моя фишка была. Я на арену цирка колесом выкатывался. С возрастом все сложнее стало, и я решил сделать серьёзный номер.
Юрий Юрьевич снял очки и закрыл глаза.
29. ДЕЙСВТИЕ ПЯТОЕ. КАРТИНА ПЕРВАЯ. ВОСПОМИНАНИЕ ЮРИЯ ЮРЬЕВИЧА.
Меня выгнали из профессии за смелость и новый подход к жанру. Я подготовил новый номер в стилистике Джокера и Бэтмена. Я одновременно был и тем, и другим. Мои две половины сущности должны были на протяжении всей программы пытаться уничтожить друг друга, а в финале, отверженные зрителями, погибнуть одновременно. Но национальная академия клоунов решила, что это слишком трагично и несмешно. Меня вызвали на заседание. Это было два года назад. Вроде давно, но я все помню.
30. ДЕЙСВТИЕ ПЯТОЕ. КАРТИНА ВТОРАЯ. ЗАСЕДАНИЕ АКАДЕМИКОВ НАЦИОНАЛЬНОЙ АКАДЕМИИ КЛОУНОВ.
В огромном зале за полукруглым столом сидело полтора десятка клоунов. Их лица с красными носами были разрисованы эмоциями грусти, радости, веселья, удивления и тоски, а парики были непохожи один на другой: белые, рыжие, чёрные, синие, зелёные, красные, радужные и полосатые. Они шумели, не слушали друг-друга. Только изредка жестами показывали в сторону одного из них: в комбинированном костюме Джокера и Чёрного рыцаря. Смесь летучей мыши и клоуна. Он стоял с отрешенным видом, словно происходящее не имело к нему никакого отношения. Неожиданно все смолкли и одновременно показали руками в одну сторону. В сторону выхода.
Юрий Юрьевич отхлебнул водки из стакана:
– В общем меня дисквалифицировали на пять лет. А я и не жду ничего. Я думаю, им без меня ещё грустнее. Так я и стал решалой.
– То есть нашли себя?
– Нашёл. И не только себя. Я вчера, пока ты спал, посмотрел старые фотографии. Ты же из Шахтинска Сибирского? Был я там на гастролях. Как раз в восемьдесят седьмом.
– По-моему приехали.
– Вот и я о том же. Приехали. Ты ничего не говори. Просто сделай дозвон через 30 минут. Я тебя, кстати, чтоб не был вопросов, как сына представлю. Жаль квасу по дороге не попили.
31. ДЕЙСВТИЕ ПЯТОЕ. КАРТИНА ТРЕТЬЯ. В ПРИЕМНОЙ ТОПОРОВА СЕРГЕЯ ИВАНОВИЧА.
За столом сидела секретарь. Она напоминала больше телохранителя непонятного пола и возраста, чем секретаршу.
Юрий Юрьевич прошептал:
– Работаю полный контакт. Смотри и слушай, – Юрий Юрьевич медленно и с достоинством подошёл к секретарше:
– Привет. У себя Сергей?, – Секретарша всем видом показала, что хочет ответить, причем что-то явно недружелюбное, но Юрий Юрьевич пошёл на опережение: – вуаля, – в руках у него оказался букет бумажных цветов. Он вручил его секретарю и протянул руку: – Юра.
Секретарша автоматически протянула руку в ответ:
– Оксана.
Дальше Пьер удивленно наблюдал как между смешками пантомим, фокусами и анекдотами, Юрий Юрьевич выяснил про Сергея Ивановича самые интимные и великие тайны его личной жизни. Ему 58. Козерог по гороскопу. Родился 1 января. Рыбалка, любовница Елена, которую он называет прекрасной, внебрачные дети: Тимофей и Гордей. Жена – Светлана, которая контролирует каждый шаг. От неё детей нет. Но есть зависимость от тестя. Падчерица Эсфирь. Ещё та стерва. Отчима взаимно ненавидит. Сергей Ивановича любит петь песни под гитару. Митяева и, особенно, Кикабидзе. «Мои года, моё богатство». Занимался боксом, перешёл на бег трусцой и йогу. Хочет стать самым старым триатлонистом-любителем. Играет на бильярде. Гордится победой над чемпионом мира Ковалевым.
Юрий Юрьевич закончил работу под прикрытием за 15 минут, обменявшись с завербованной им Оксаной номерами телефонов и обещанием как-нибудь съездить на море или просто искупаться. Тут она сдалась окончательно его чарам:
– Проходите, Сергей Иванович вас ждёт. Я доложила.
32. ДЕЙСВТИЕ ПЯТОЕ. КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ. СЕРГЕЙ. СЕРГЕЙ. СКОЛЬКО ЛЕТ СКОЛЬКО ЗИМ. ЭТО Ж НАДО.
Именно с этой фразы начал свой монолог Юра Колесо в кабинете Сергея Ивановича. Он не давал ему опомниться: закидывал вопросами, своими же ответами и засыпал фактами:
– Как твои? Как ты того Ковалёва-чемпиона сделал?! Сам ты у нас чемпион. Раз и в лузу. И с винтом. А клапштос какой был. А помнишь, как на Новый год тебя поздравляли? Светлана все так же? А Елена как? Твоя прекрасная Елена. Все слава богу?! Гордею Сергеевичу сейчас сколько? Восемь?
– Девять.
– Посмотри, как время бежит. Тогда Тимохе пятнадцать. А моему уже за тридцатничек, – он показал на Пьера. И снова продолжил прессинговать вопросами Топорова, – а эта твоя Эсфирь? Такая она су…
– Ка…
– Как года бегут. А ты себя береги. Раз и в позу. Лотосом. Сусликом.
Юрий Юрьевич похлопывал по плечу Сергея Ивановича. Посмотрел внимательно на Пьера. Пьер, вспомнив про звонок, набрал незаметно номер Колесникова. Зазвонил телефон Юрия Юрьевича. Он показал его Топорову. На телефоне высвечивалось ПРЕМЬЕР:
– Сереж, прошу простить, сам видишь, – Колесников резко встал. Вытянулся как по стойке смирно и ответил на звонок: – Да, я!! Привет!! Понял!! Есть!! Принято.!! Обнимаю. Буду!! Привет супруге.
Убрал телефон в карман и показал на гитару, висевшую на стене:
– Срочно вызывают. А толком и не поговорили. Сам понимаешь дела государевы. Бежать надо. А, да бог с ним. Давай, как в старые времена, нашу.
Юрий Юрьевич сидел с Сергеем Ивановичем, как закадычные друзья, на диване, и пели песню Митяева «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались»…
У них на глазах появились слёзы. Они плакали. Больше всего слёз проронил Юрий Юрьевич. Когда песня закончилась он пожал руку своему старому новому другу и направился к выходу:
– Тронул до слез.
– А ты чего заходил, ммм…
– Юра, – помог сориентироваться Сергею Ивановичу Колесников, – да у меня дело пустяк. Согласуй перенос.
Он взял у Пьера заранее написанные бумаги. Сергей Петрович не успел прийти в себя и, вытирая слёзы руками, наложил резолюцию: «СОГЛАСОВАНО» и что-то ещё дописал ниже.
