Алена Заварзина
Неспортивное поведение. Как потерпеть неудачу и не облажаться
Как мы познакомились
Он зашел в ресторан очень громко, вся его команда громко смеялась. С ног до головы в «найке», в синем лонгсливе. Слегка лохматый, и с очень красивой улыбкой.
Я спросила у Нины:
– Кто этот парень?
– Этот? А, он из Америки. Мой очень хороший друг. Вик Вайлд.
– Вайлд? Реально такая фамилия? А почему я раньше его не видела?
– А, у него была травма, и он пропустил сезон.
2009 год, Ландграф (мне 20). Первый Кубок мира на искусственном снегу в холодильнике в Голландии. Я дружу с девочками из Сербии и Словении. Все классно. Все получается. Я чувствую заряд на начало сезона.
После тренировки мы сидим в столовой, я слышу шум, поднимаю голову и вижу, как в столовую заходит команда США. Я узнаю всех, кроме одного парня. Он новенький.
С ног до головы в «Найке». Я спрашиваю у Нины (девочка из Сербии), кто это:
– О, это Вик Вайлд, мой очень хороший друг. – Про себя я думаю, ну конечно, все у нее друзья. Я говорю:
– Вик Кто? Вайлд? Вот это фамилия! Если бы я выбирала себе фамилию, я бы хотела эту.
На тот момент, я уверена, он меня еще не заметил.
Позже в спортзале. Я вижу его на коврике. Они делают какие-то активационные упражнения с физиотерапевтом. Я до сих пор помню эти упражнения.
Я делаю непринужденный вид, как будто я знаю, что делаю, и мне есть чем заняться рядом на ковре. Естественно, я украдкой посматриваю на него.
Мы выступаем. Я приезжаю шестая. Он тоже шестой. Я уже говорила, что я раньше выбирала себе партнера по результату? Короче, нам суждено быть вместе.
Вечеринка после соревнований. Бар. 10 часов вечера, я уже поцеловалась с тремя разными парнями, и в мое поле зрения попал Вик. Я подхожу к нему как хищница, заставшая свою жертву врасплох. А он:
– Даже не смотри на меня своими глазами.
Очнулась. Так мы познакомились.
После этого у нас была какая-то наполненная флиртом переписка в фейсбуке, где я, судорожно хватая Гугл-транслейт и Урбан-дикшинари, пыталась остроумно и быстро отвечать. Типа я все понимаю.
Спустя несколько лет я нашла ту переписку, и у меня уши покраснели. Мой английский не сразу стал хорошим.
Короче, сексуальное напряжение нарастало. Я преследовала его на фейсбуке и скачивала себе его фотографии. Там было несколько его фотографий в горячих хеллоуин-костюмах. Например, одна, где он в лосинах кислотно-зеленого цвета и джинсовой жилетке на голое тело и бандане. Он был сильно похож на Патрика Суэйзи в фильме Roadhouse. Я пересматривала этот фильм и представляла, как Вик говорит мне словами Суэйзи – Pain don’t hurt. Или – It gets worse before it gets better[4].
На одном промоснимке, который стоял у него в профиле, он в клетчатой рубашке с дерзкой полуулыбкой. Его губы напоминают ухмылку кота. А в глазах полная уверенность в себе. У него сильная шея и очевидные бицепсы. А главное, эта ухмылка.
И «Найк». И фамилия.
Через полтора месяца мы вновь встречаемся на Кубке Европы в Хохфюгене.
Я не помню, как я выступила, но, по-моему, так себе (терпеть это место не могу). Мы все живем в одном отеле «Кристал». Вечером в лобби я сижу с Борисом из Сербии, и он, как и Нина, хороший друг Вика. Он как-то посматривает на меня косо и на Вика, который тоже где-то в лобби, и хихикает. Перед тем как он ушел, он говорит – have sex with Vic.
Да что такое, это что, так очевидно? Ну да, я искала любой предлог, чтобы попасться ему на глаза, и потом делала вид, что мимо проходила. Спустя какое-то время я научилась предугадывать возможные места встречи.
В тот вечер я ждала, что мы с ним поболтаем у бара. Но он очень долго играл в шахматы с Зиги Грабнером. (Да, он был в SG Pro Team, и на толстовке у него было написано его имя.) Ну и, конечно, шахматы. Пока все остальные потягивали штигль в баре, он играл и выигрывал (как он потом не уставал подчеркивать) партию в шахматы у одного из легенд сноубординга.
Меня в этот момент развлекал парень из Канады, который мне тоже нравился, но не так сильно. Это вообще интересно, как в 20 лет у тебя есть как минимум несколько вариантов, которые ты рассматриваешь. В тридцать тебе уже никто не нравится.
В мои двадцать номером один всегда был Вик.
Когда он наконец-то доиграл в шахматы, он подошел ко мне и сказал:
– Ммм, что-то я устал. Ты не хочешь пойти ко мне?
– Да тут один Кубок мира, что подумают люди (соседи)?
– Подумаешь, тут мало людей с Кубка мира.
– Ну ладно, пошли.
В лифте мы в первый раз поцеловались.
Я так резко стартанула в его комнату, что забыла в лобби свой макбук. Но если такова цена моего счастья, я даже не жалела. Стас Детков спрятал его от меня, чтобы меня наказать, и отдал, только когда мы приехали в Австрию. Вне себя от счастья, я сразу же написала Кате Завьяловой из Канады, чтобы узнать, какой там вайб и говорил ли Вик что-нибудь про меня. Она сказала, что на завтрак сначала пришло его эго, а только потом он. Успех.
Я думала, что мы начнем встречаться. Но что-то пошло не так. Он делал вид, что ничего не случилось и мы просто друзья. Я не могла понять, почему мы друзья, когда мы очевидно не друзья, и что я делаю не так. Мне говорили – если он не проявляет внимания первый, то ему неинтересно. Все просто. Или, когда мальчик сам не определился со своей жизнью, он не может начать отношения. Это уже понятней, но я же могу помочь! Если ты не определился, вместе мы все определим, думала я.
Он морочил мне голову как минимум год с этой дружбой. Как потом выяснилась, я была не единственной на его горизонте. Он неровно дышал в сторону моей конкурентки из Австрии, Джулии Дюймовиц. Мы никогда не были друзьями. И после этого нежности с моей стороны не прибавилось.
Я просто хотела быть в отношениях с Виком, в которого я, очевидно, влюбилась по уши и всячески себе его идеализировала. В тот год дружбы мы были в Канаде, в Квебек-Сити. Он пригласил меня на дружеский обед в сетевой ресторан St. Hubert. Я старалась не смотреть на него, мы ели курицу с картофельным пюре и брокколи. Он взял брокколи и воткнул в картошку, чтобы получилось дерево. Расплатились по отдельности. Он сказал, что, когда станет побогаче, будет покупать мне обеды. Я расценила его добрые начинания как повод к действию, и через несколько дней я решила зайти к нему в номер в час ночи. В тот момент мне это казалось отличной идеей. В моей голове не укладывалось, как он может не хотеть со мной встречаться, если мы даже обедаем вместе. Я постучала в его дверь, и, через какое-то время, он открыл, совершенно голый и очень злой:
– Что тебе надо? Я сплю!
– Я потеряла ключ от комнаты и не могу попасть в свой номер! – ключ лежал у меня в кармане. – Можно я останусь у тебя?
– …Ладно, только спать ты будешь в отдельной кровати.
Так он мне и не дал, я проснулась в соседней кровати в четыре и, полная унижения и злости, ушла домой, решила с ним больше никогда не разговаривать. (Я сломалась на следующий день, встретив его в лифте). Если бы я знала, чем это все закончится, я бы ему сразу сказала – мы с тобой поженимся, и ты выиграешь два олимпийских золота. Хватит ломаться!
Мне было 20 лет, и всего один бойфренд на тот момент, который не жил в моем городе и вообще даже не в моей стране. Мне всегда было тяжело начинать отношения с мальчиками. Сначала я им не нравилась. Потом, когда я подросла, с мальчиками не было проблем, но были проблемы с их надежностью. Для них я была как капитан дальнего плавания – так далека и так близка. И вроде бы со мной классно, но я слишком напористая, слишком агрессивная, слишком знаю, чего я хочу. Я не хотела тратить время зря и сразу брала то, что хотела. Я была проявлением нетипичной женственности. В итоге для отношений выбирали не меня.
Мои страдания всегда начинались одинаково. Сначала ты даже не замечаешь мальчика. Потом вы где-то знакомитесь, и он присылает тебе аудиозаписи. Вы делитесь музыкальными пристрастиями. Фильмами. У вас оказывается так много общего. Да он вроде и выглядит ничего. Ух, он так на меня посмотрел, он точно особенный.
Вы пару раз спите. Он находит тебя глотком свежего воздуха, но быстро переобувается и пропадает из поля зрения.
Ты мучаешься и делаешь вид, что все нормально и ничего между вами не произошло. Обесцениваешь свой опыт, как его обесценивают твои партнеры. Ты двигаешься дальше, а кожа становится толще. Винишь себя в своих эмоциях и делаешь вид, что тебе весело. Но в глубине души боишься, что в этом мире для тебя никого нет и никто тебя так и не поймет и не разгадает, что тебе нужно. Ты всего лишь хочешь, чтобы твои желания кто-то предугадал. Чтобы тебе больше не пришлось выбирать. Чтобы о тебе позаботились.
Первая Олимпиада
Первый раз я поехала на Олимпиаду в 2010 году. Ванкувер, Британская Колумбия, Канада. Примерно за два сезона до Игр у меня появились хоть какие-то предпосылки, чтобы попасть на них. Я все еще была новичком в команде, меньше трех лет. Чтобы попасть в состав, как правило, требовалось гораздо больше, чем три года в команде.
В 2008 году я выиграла первый Кубок Европы, а в 2009-м первый Кубок мира. Я была номером 4 в мировом рейтинге, когда поехала на Игры. У себя в голове я представляла, что мне очень повезет. Канада – моя любимая страна, и Ванкувер – мой любимый город, и все сложится, и судьба принесет мне медаль как логичное продолжение моего быстрого карьерного роста.
Все, что было связано с Олимпиадой, было настолько волнительным для меня. Я мечтала об олимпийской экипировке, любила кольца и грезила церемонией открытия.
В то время команду одевали «Боско». Их экипировочный центр был расположен в сталинской высотке на «Баррикадной». Все очень помпезно. Ты приходишь в назначенный день со своей командой, и, если ты в команде сноуборда, значит, ты пришел одним из последних. И, скорее всего, тебе не достанется размеров. Потому что перед тобой только что экипировали женскую сборную по хоккею.
Но тем не менее ты выходишь из этого центра с огромной сумкой неносибельного красного шмота. В котором тебе предстоит провести последующие две недели. (Некоторые проводят в нем последующие несколько лет.) Я не знаю, с каким посылом создается спортивная коллекция «Боско», но это точно не для высших достижений. Во-первых, у них никогда не было одежды из быстросохнущих материалов. «Боско» был особенно популярен за костюмы в стиле «Джуси-кутюр» с надписью «Россия» в курсиве. Известные люди потом приходили в этом на «Боско-каток» на Красной площади. А фанаты спорта со всей страны мчались в огромные магазины «Боско» на Тверской, чтобы облачиться в красный велюр. Лицами этого бренда были люди, имеющие какое-то отношение к телевидению или Думе.
Несмотря на провал с экипировкой, я была в восторге и предвкушении. Уже в Олимпийской деревне для меня стало открытием, что ходить не в «Боско» нельзя. Я всячески прятала «Найк» под слоями велюра. Атмосфера была праздничная. В первый раз я видела такое количество русских (и не только) спортсменов из разных видов спорта. Но русских в первую очередь, ведь я не знала никого из большого спорта России. Не видела их подготовки и то количество персонала, которое окружает многочисленные команды. Ванкувер был для меня своего рода посвящением в большой спорт.
Однажды мы ехали куда-то на шаттле, и в нем была наша женская сборная по керлингу. Их тренер тогда им сказала: «Девочки, все взяли с собой платья? Сегодня идем в Русский дом на банкет». У всех была своя программа на этом мероприятии. Я слышала, что в Русский дом привезли много русских знаменитостей, пива «Балтика» и икры. Но ею кормили не нас.
В Олимпийской деревне я чувствовала себя немного самозванкой. Мне было некомфортно в спортзале. Да и я не совсем знала, что делать в спортзале на тот момент. Представляете себе спортзал в Олимпийской деревне? Это сосредоточение эго, стремления и патриотизма. Пожалуй, нигде больше вы не увидите столько олимпийских колец и флагов в разных ипостасях, вытатуированных на телах весьма разной, но одинаково высокой степени атлетичности. Если вам некомфортно в обычном спортзале, вы точно не готовы к олимпийскому. Ты заходишь с высоко поднятой головой и делаешь вид, что ты знаешь, что делать и куда идти. Что у тебя есть какой-то план и ты его придерживаешься. Ты берешь свой рюкзак, переобуваешься, достаешь какие-то резинки, может быть, программу на бумажке. Пробиваешься к свободному велосипеду и, пока крутишь педали в расслабленном темпе, осматриваешься вокруг, намечая план на ходу. Вокруг очень сильные, симпатичные люди в национальных костюмах, которые делают свою рутину.
Подсматривание за другими спортсменами осталось моим любимым занятием на Олимпиадах. Моя любимая игра – догадаться, из какого вида спорта атлет, по строению тела. Я всегда запоминаю детали, то, как они одеты, какие на них кроссовки. Как они держат штангу или как разминаются. Что они пьют и едят. Как носят волосы. Аналог свайпинга за годы до Тиндера. Позднее, с изобретением этой невероятной технологии, Олимпийские деревни стали сосредоточением не только эго и стремлений, но и отчаянного секса. Хотя меня, к сожалению, это не коснулось.
Олимпийские татуировки – это своего рода тюремные татуировки, только более позитивные и с меньшим вокабуляром и детализацией. О количестве ходок/олимпиад говорит наличие татуировок колец, флагов и спортивных снарядов в разном состоянии свежести. Яркие кольца – первая Олимпиада. Немного потекшие – вторая или третья. Количество олимпиад также можно понять по возрасту, скажете вы. И слегка потухшему взгляду – отвечу я. Опытные не смотрят по сторонам и меньше болтают. Они уже были на этом празднике жизни, и у них нет времени на болтовню. И, скорее всего, они уже свели татуировку колец, разочаровавшись несколько раз в олимпийском движении.
Размер патриотизма напрямую пропорционален размеру вытатуированного флага на твоем бедре. Я видела множество вариантов, но ни у кого, пожалуй, я не видела таких огромных националистических татуировок, как у канадцев. Красный кленовый лист размером с Британскую Колумбию на бедре. Или во всю спину. Возможно, такие грандиозные идеи приходят, потому что кленовый лист легко изобразить. Мне сложно представить, что можно сделать с триколором в таком размере. Естественно, когда игры проходят в твоей стране, ощущение патриотизма более острое. В тот год в Канаде был взрыв национальной гордости. Их атлеты были везде, про них снимали шоу на Эм-ти-ви, их спонсировала Vitamin Water и Coca Cola и Under Frmour. Канадская женская сборная по хоккею после победы открыто раскурила сигары на олимпийском льду. Даже я гордилась Канадой и носила их варежки с сердцами и про себя хотела бы быть в их команде. Напомню, я была очень зеленой, и мой патриотизм был не так силен.
* * *
В Ванкувере было два кластера олимпийских объектов. Как это часто бывает на зимних Играх. Один в горах, в данном случае в Вистлере. Там проходили все горнолыжные и лыжные дисциплины, биатлон и бобслей, сани, скелетон. Второй был внизу, в самом Ванкувере и в горах вблизи города. Естественно, все стадионы и церемонии были в городе. Сноуборд был в нижнем кластере, наши объекты находились на курорте Cypress Mountain. Когда смотришь видео с выступлений, с вертолета виден океан и город. Это соединение океана, вечнозеленого леса, гор и города – воплощение идеальной среды обитания для меня. Я обожала Ванкувер. В городе летали чайки, пахло океаном, был «Старбакс» и «Лулулемон», все приятные и приветливые и говорят по-английски. Люди любят хоккей и пиво. На улицах вечеринки. Повсюду экраны с Играми и настроение праздника, и не важно, кто выигрывает. Было просто какое-то ощущение позитива и уверенности в том, что все будет хорошо.
Ванкувер был бы лучшим местом для зимних Игр. Но есть один минус. В феврале в Ванкувере очень тепло для зимы и много осадков. На время игр был очень теплый прогноз с дождем. Снег был около нуля, воздух 2–4 ° и южный ветер.
Соответственно, снег для выступлений был очень влажным, крупчатым и медленным. Около недели мы тренировались с переменным успехом недалеко от склона, на котором должны были выступать. Но по нему нам прокатиться не давали, так как часть нашего склона была задействована под бордеркросс. Соответственно, рельефа и качества снега мы не знали. Нам отдавали склоны по соседству для тренировок. Но эти склоны были поделены между огромным количеством команд, и из-за теплого прогноза снег на них находили с трудом. Мы решили уехать на неделю на другой курорт, Apex, в глубь Британской Колумбии. Где был отличный снег, лучшие условия для тренировок и никакого давления олимпийских колец. Мы жили в уютных шале на склоне, с джакузи. Можно было пристегнуть доску у домика и съехать к подъемнику. Это все было отлично, но условия очень сильно отличались от условий соревнований, и мы это знали.
Накануне соревнований я не могла уснуть. И лежала с открытым фейсбуком, где в моем статусе стояло – «1-й день до Олимпиады». Я писала всем подряд и гуглила слово Anything. Утром выступления наш автобус задержали, потому что у кого-то не было аккредитации, и я уже почувствовала неладное. Моя идеальная картина Олимпиады, где все идет по плану, начала покрываться трещинами. Когда мы приехали на объект, шел дождь и склон накрыло туманом. Во мне начало зарождаться ощущение паники. Во-первых, это неидеальные для меня условия. А на тот момент я плохо выступала в неидеальных условиях. Я так надеялась на чудо, но его не случилось. Во-вторых, везде были эти огромные олимпийские кольца – это означало то, что, несмотря на условия, я не могу просто расплакаться и пойти домой. На меня будет смотреть весь мир, и впервые до меня это дошло.
Дальше я с трудом помню, как прошел день. У меня есть только отрывки. Как я просматриваю трассу, а очки заливает дождь. Снег на ощупь очень скользкий, как пластик, но так как повернуть на просмотре тебе не дают, я не могла понять, как он на канте. То, что я плохо помню этот день, также говорит о том, в каком шоке я была и как мой настрой был далек от победного.
Во время первой попытки квалификации я очнулась примерно в середине трассы, где я с ужасом поняла, что еду боком и что срочно нужно что-то делать, чтобы не оказаться за двадцаткой. Очки потели, дождь, я не доверяла себе и не доверяла доске. Я ехала очень зажато. На финише я в ступоре озиралась по сторонам, чтобы найти табло со своим временем и пыталась высчитать, насколько плохо я проехала. Есть очень красочная фотография меня в этом моменте. Я попыталась ускориться на второй попытке, но моих стараний хватило лишь на 17-е место. Я уступила 0,07 и не попала в финалы.
Мне понадобилось десять лет, чтобы не чувствовать тот уровень боли, пересматривая этот заезд. Вот она (Я), вот она на старте, вот Саша Колобов держит зонт перед моим лицом, чтобы очки хоть на какой-то момент оставались сухими, вот на этом флаге я поняла, что что-то идет не так. Когда Марион Крайнер уехала от меня на двое ворот. Господи, как медленно. Это просто стыдоба. Но даже на финише я надеялась, что это просто Марион была очень быстрой, а я проехала неплохо.
К моей драме добавилось то, что второе место заняла моя однокомандница, которая ни до этого, ни после не показывала подобных результатов. Я отчаянно ей завидовала и с трудом это скрывала. Мне было очень нелегко. Я была разбита. Абсолютно не понимала, как такое могло произойти. Я отлично выступала на тренировках. Я была готова. Я верила в чудо. Я даже была 4-й в рейтинге! Почему я была так уверена в своем успехе? Некомпетентность. Что пошло не так? Погода. Я не могла дать такому произойти вновь. Моей целью стало катание во всех условиях, потому что никогда не знаешь, что тебя ожидает на главном старте.
Но на тот момент единственное, что могло мне помочь пережить эту неудачу, это развлечения. После наших соревнований оставалось несколько дней, которые смешались в одну большую вечеринку. Мы с друзьями из разных команд ходили в центр города, где на улицах играла музыка и народ танцевал в майках с канадской символикой. Нас везде пускали по спортивной аккредитации без очереди. Мы буквально, как в фильмах, проходили ко входу в клуб, где нас фотографировали на пресс-вол, как будто мы какие-то чемпионы. Это не имело значения, мы просто хотели забыть этот провал как можно скорее и провести остаток Олимпиады в незаслуженном веселье. Я не помню, как собирала вещи домой. Половину велюровых костюмов я благополучно забыла в номере. Очнулась где-то над Калгари, когда капитан самолета объявил, что Канада выиграла хоккей. К слову, Канада беспрецедентно выиграла неофициальный медальный зачет на тех Играх, с четырнадцатью золотыми медалями. И никто не задал ни единого вопроса. После Сочи-2014 всем не давал покоя факт того, что Россия выиграла зачет на домашней Олимпиаде. О результатах этого повышенного интереса расскажу позднее. 2010 год все еще был веселым.
После этого сезона я все-таки сделала татуировку не колец и не флага, к счастью. Хотя, возможно, была бы у меня тогда медаль, я была бы «окольцована». Я была в подходящем возрасте и состоянии. Я решила выбить клин клином, сбежала на Бали и осталась там на два месяца. Не такой уж и рекорд, учитывая, что люди уезжают туда на годы. Но для меня, как для хорошей девочки, это был срок. Это был вызов. Моя олимпийская мечта была запятнана первым поражением. Все начинало быть не так просто, как мне задумалось. И я планировала с этим работать.