Аличе Бассо
Призрак пера
– Вуди Гатри! – восклицает Риккардо. Энрико молчит, еще бы он знал, кто такой Вуди Гатри. Но энтузиазм Ранди не заметить не может.
– Тем временем Джун и вся семья добрались до Калифорнии и вместе с такими же отчаявшимися пытаются найти работу. И тогда глава семьи, назовем его Элмор…
– В честь Элмора Леонарда! – радуется Энрико, довольный, что узнал хотя бы одного.
Я только киваю, не собираясь его поощрять. Очевидно, что это только между нами – Риккардо и мной.
– И тогда Элмор встречает человека, который в ступоре смотрит на его сломанный «Додж» двадцать пятого года выпуска. «У меня была такая же машина, – говорит он Элмору. – Сколько я на ней проехал…» Вот он. Том Джоуд. Элмор уговаривает его рассказать свою историю и, так как из «Гроздьев гнева» мы знаем, что Тома разыскивает полиция и он должен скрываться, Элмор начинает тайком носить ему еду.
– Но как же Арт? – перебивает меня Риккардо. – Что случилось с Артом?
Я непроизвольно улыбаюсь, потому что спрашивает он не из скуки, утомленный неинтересным рассказом, а из нетерпения, как ребенок, который хочет поскорее услышать продолжение истории про любимого персонажа.
– Арт тем временем добрался до Голливуда, в котором в значительной степени сохранится атмосфера и персонажи из романов «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?»[15] и «День саранчи»[16]. Но когда он приходит на встречу с мистером Блэком, то не только производит ужасное впечатление, потому что выглядит как бродяга, но и оказывается, что у него украли его рекомендательное письмо. Мистер Блэк прогоняет юношу безо всяких церемоний, Арт в отчаянии бредет по улицам Лос-Анджелеса, пока не натыкается на захудалый бар, в котором, так уж случилось, как раз выступают его старые друзья с поезда, Джейкоб, Лара и Вуди. Арт рассказывает о своих злоключениях, к которым проявляет интерес и новый персонаж. Он еще молод, но задает очень правильные вопросы о пропаже письма. Чувствуется, что через пару лет он станет отличным детективом.
– Не может быть, – шепчет Риккардо.
– Ага, – киваю я.
– Что? – торопит Энрико, который терпеть не может, когда его вот так исключают из разговора.
– Марлоу! Филип Марлоу Рэймонда Чандлера! – практически хором раздраженно огрызаемся мы с Риккардо, напоминая родителей, которые со словами «Иди, поиграй» в один голос выпихивают ребенка, чтобы не мешал обсуждать взрослые дела.
– В этот момент Джейкоб, задав, в свою очередь, несколько вопросов, неожиданно выясняет, что мистер Блэк – не кто иной, как его отец, который сменил фамилию Бликман, чтобы скрыть свое еврейское происхождение и получить работу в Мекке кинематографа. Отец и сын страшно поссорились несколько лет назад, когда Джейкоб ушел из дома, выбрав уличную жизнь, но…
– Погоди, я только сейчас понял, мистер Бликман – герой «Прекрасных и проклятых» Фицджеральда, – произносит Риккардо.
– Именно. Действие романа происходит в Нью-Йорке, что объясняет, как в свое время на другом краю страны смогли познакомиться Ник Каррауэй и мистер Бликман, который еще не был Блэком.
– Ты продумала каждую мелочь, – едва слышно выдыхает Риккардо.
Последний раз я краснела лет десять назад, и то потому, что, кажется, чипс попал мне не в то горло, но сейчас чувствую, что это может случиться снова, если не вернуться к рассказу.
– Одним словом, Джейкоб решает взять ситуацию в свои руки и вместе с Артом пойти к отцу, которого он не видел много лет. Он говорит очень прочувствованно, напоминает, как мистер Блэк сам когда-то был бедным евреем, убеждает, что честолюбивые стремления и мечты заслуживают уважения и так далее, и вот уже Арт выходит из Голливуда с контрактом и авансом в кармане.
– Остается только устроить его встречу с Джун и остальными, – нетерпеливо подсказывает Риккардо.
– Что происходит в ту же ночь, когда Арт узнает о масштабном рейде полиции Лос-Анджелеса на бездомных. Он еще не успел купить приличную одежду, поэтому вынужден защищаться. Прячась от полиции, Арт пробирается в лавку сквозь уже кем-то выбитую дверь и находит внутри тоже прячующуюся девушку, в которой с удивлением узнает Джун. Они не верят, что нашли друг друга, и, когда Арт зажигает спичку, оказывается, что герои находятся…
– В кондитерской, – улыбается Риккардо. Я улыбаюсь в ответ. Энрико ничего не понимает, но мы улыбаемся, как два идиота, потому что знаем, о чем говорим.
Среди заметок Риккардо была одна сцена, самая красивая, где два героя, как раз молодой человек и девушка, двое несчастных бедняг, попадают в огромную кондитерскую для богачей, ломящуюся от хрусталя, серебра, цветов и, конечно же, сладостей. На одну счастливую ночь они остаются там, притворяясь господами, пробуют изысканные деликатесы, наслаждаясь миром, к которому, как они в душе знают, они не принадлежат.
Сцена меня тронула. Я сделала из нее кульминацию романа, а Риккардо, должно быть, полюбивший этот момент не меньше меня и гордившийся им, теперь улыбается мне, счастливый, что я подумала, вернее, почувствовала то же самое.
Ситуация становится почти неловкой.
Поэтому я возвращаюсь к рассказу, который все равно уже приближается к концу.
– Арт и Джун понимают, что полиция устроила всю суматоху, только чтобы найти двух конкретных преступников, Тома Джоуда и его спутника, некоего Элмора. Картинка складывается: Джун вспоминает ночные отлучки своего дяди, таинственную пропажу съестного… Но вскоре они слышат, что полиция наконец-то поймала двух беглецов и все могут возвращаться к нормальной жизни. Все, кроме Джун и Арта, которые, понятное дело, оказываются в тюрьме, но тут Арт, удивляя всех, вносит залог за них обоих, достав деньги – аванс, полученный от мистера Блэка. Теперь у него есть работа, именно та, о которой он мечтал, – работа писателя, и жизнь всей семьи может стать немного легче. Заканчивается роман в баре для музыкантов, где наши персонажи празднуют чудесное спасение, а Вуди Гатри наблюдает за ними и обещает: «Когда-нибудь я спою и о вас». И, как мы знаем, он сдержит слово: Вуди Гатри действительно написал песню о Томе Джоуде, – закончила я, постучав по карте в конце нарисованной мной линии. Все листочки с написанными сценам и описаниями разложены по порядку. Осталось только соединить их, дописав недостающие кусочки.
Сюжет выстроен.
Риккардо какое-то время молчит, потом протягивает ладонь к карте, будто собираясь погладить ее или взять за руку меня, но ради приличия замирает в паре сантиметров.
– Это самая прекрасная книга в мире, – шепчет он.
Так и есть. Ну или очень близко. Выходит она через одиннадцать месяцев под названием «Прямее гитарной струны» (отсылка к дороге из Оклахомы в Калифорнию), и критики сходят с ума, точно кучка тринадцатилеток в стрип-клубе. Они не жалеют слов, говоря о многоуровневом повествовании, об идеальном сочетании захватывающих приключений и утонченных культурных аллюзий, каких они не встречали со времен книги Умберто Эко «Имя розы». Снобы говорят, что это анти-«Код да Винчи», показательный пример того, что можно писать популярные книги, используя культуру и историю, но делать это мудро и с должным почтением, а не из разряда «и так сойдет». Права на американское издание были на вес золота, потому что, как после аукциона объяснила менеджер издательства «Эрика» по международным правам, с Америкой вариантов два: либо иностранный роман, настолько глубоко затрагивающий их культуру и обстановку того времени, окажется безумно скучным и не пойдет никак, либо его воспримут как поразительную дань уважения, и, судя по всему, это как раз наш случай. Ранди выигрывает все возможные премии, какие-то, наверное, изобрели специально для него. Не подкачала и маркетинговая кампания, в которую издательство вбухало столько денег, что хватило бы пол-Африки накормить. Ранди появляется в телевизоре, в газетах, на каждом культурном или светском мероприятии, где его чествуют как гения, настоящего – или которым его все считают. Включая его самого, судя по интервью. И ведь получается не так и нечестно, потому что на самом деле все сцены романа написал он, верно? Я же только структурировала их и предложила, которому персонажу дать тот или иной характер и реплики. Но все остальное: диалоги, вкус пыли, бескрайность неба, гнетущий смог гигантского города, – его творение.
Я дала ему чертеж.
Он построил собор.
Именно это я и повторяю себе последние полгода, прошедшие с момента выхода романа, и могу только наблюдать за его успехом из тени.
Глава 4. Ангелы
Разумеется, это не означает, что прошедшие месяцы я только и делала, что страдала, измеряя незначительность своей роли в успехе Риккардо Ранди. Большую часть времени, для разнообразия, мне было совершенно все равно. Сегодня вечером, к примеру, я сижу перед телевизором с бокалом шестидесятилетнего «Бруклади», а на экране напудренный и приукрашенный стилистами Мантенья трогательно говорит о врожденном чувстве эмпатии.
– Молодец, сволочь, так держать, – бормочу я, слушая, как он декламирует написанные мной фразы о влиянии нейронов сердца на повседневную жизнь. Должна признать, выучил он текст очень добросовестно, до буковки, поэтому звучит все вполне искренне, с должной ноткой непринужденности. – Хорошо, и финальная реплика…
– И это, кроме всего прочего, демонстрирует нам нечто очень важное. Что, если позволите, придает смысл моей карьере, работе, которой я посвятил все эти годы, – точно услышав мои мысли, произносит он. – Что наука в данном случае, как и в тысяче других, описанных в моей книге, оказывается не чем-то оторванным от повседневной жизни, от нашего жизненного опыта. Наоборот, она точно объясняет, кто мы, как себя ведем и почему чувствуем то, что чувствуем. Нас, ученых, часто считают кем-то вроде бездушных автоматов, которым интересно только разбирать и смотреть, как что работает, будто все вокруг управляемо, точно машины. Но мы же, черт возьми…
«Черт возьми», разумеется, было моей идеей, но должна признать, Мантенья прекрасно понял, с каким именно выражением это произносить.
– Мы же говорим о человеке! Об отношениях, о себе. И именно в таких случаях наука действительно дает нам ответы, и я чувствую, что моя работа и, осмелюсь сказать, моя жизнь действительно обретают смысл.
Молодец, гад.
Зрители в зале разражаются аплодисментами, отбивая ладони.
Отпиваю еще глоток жидкости с ароматом торфа, довольная своей работой. Готова спорить, Мантенья никогда не позвонит сам и не попросит Энрико передать спасибо, но мне достаточно знать, что в очередной раз с задачей я справилась на «отлично». И, конечно же, что теперь у меня есть все основания просить у Энрико надбавки.
Как раз в ту же секунду именно это имя и появляется на экране моего телефона – не хватало еще, чтобы я же его и накликала.
Трубку не беру, Энрико должен наконец научиться не портить мне субботний вечер, да и звонит он наверняка, просто чтобы поговорить об интервью, которое, разумеется, тоже сейчас смотрел. Вот только всего через минуту телефон снова гудит.
– Ну что такое? – не выдерживаю я. – Энрико, сегодня суббота.
– Со мной-то не притворяйся, что у тебя есть личная жизнь, – отвечает Энрико, и я могла бы обидеться, если бы только, угадайте-ка, что? Верно, если бы это имело значение. – У меня для тебя задание, – сообщает он.
– В субботу вечером? Не можешь оставить меня в покое до понедельника?
– Не будь занудой, тут кое-что очень серьезное, и ты сама поймешь, почему я не мог подождать. И что означают твои жалобы? Ты хоть представляешь, сколько людей мечтают, чтобы им предложили работу, пусть и в субботу?
– Знаю-знаю, время ужасное, люди голодают и все такое. А знаешь, почему я знаю? Потому что, вдруг ты не заметил, но я тоже получаю вместо зарплаты одни крохи. С тех пор как ты последний раз заходил в магазин, то есть с девяностых, все очень подорожало.
Выпустив пар, я спрашиваю:
– Что за работа?
– Знаешь Бьянку?
Бьянка.
Откидываюсь на спинку дивана. Я знаю только одну Бьянку, связанную с издательством, и это Бьянка Дель Арте Кантавилла, автор бестселлеров, о да, но в таком… ох… особенном стиле, что я и слышать ничего о ней не хочу. Так что это не может быть она.
– Какую Бьянку?
– Ты же прекрасно поняла.
Еще пауза.
– Вани, ты здесь?
– Ты же шутишь, правда?
– Куда там, – почти незаметно вздыхает Энрико. – Она слишком занята своими турами и не может сдать книгу в срок, поэтому мы подумали, ну… сделать как с другими. То есть позвать тебя. Ты же готова?
– Конечно, нет! – взрываюсь я. – Энрико, да она же… говорит с ангелами!
– Какая разница, – бормочет он. – Ну да, может, и видит их, но в ее книгах главное не это. Главное – послание доброжелательности и мира во всем мире, которому она хочет научить человечество…
– И эти послания нашептывают ей ангелы, – прерываю я. – Энрико, поговорим откровенно. – Я выпрямляюсь на диване. – Мне и так кажется довольно унизительным, что значительной частью дохода издательство «Эрика» обязано книгам какого-то якобы медиума. Но просить меня выдумывать истории об общении со стаей херувимов, только чтобы удержать утлое суденышко на плаву, – уже перебор.
– Все не так, как ты думаешь! – заверяет Энрико, который всегда повышает голос, когда знает, что я права. – Я же не прошу тебя… фух. Послушай. – Он глубоко вздыхает в трубку. – Я же не прошу тебя притвориться святой и врать всем, что ты видишь кого-то там с крыльями. Бьянка превращает указания ангелов в наставления и упражнения для читателей, вроде: «Как избавиться от гнева и развить в себе любовь к ближнему, пять правил», поняла? Самое большее – нужно будет составить несколько похожих упражнений, которые она наверняка уже приготовила, потому что показывает на своих семинарах, и написать что-то вроде учебника… ну, «Как общаться с окружающими, чтобы Бог полюбил тебя», или что-то вроде. Так лучше? Ты же можешь, разве нет? И потом, тебе понравится Бьянка! Она не медиум с чокнутыми духами в голове, как ты думаешь. Она… весьма разумна, и ты сама в этом убедишься, собственными глазами увидишь.
– Что значит «собственными глазами»?
– Она хочет с тобой встретиться. Я назначил тебе встречу у нее дома.
– Энрико! Ты же всегда, всегда против моих встреч с авторами!
– Да, но с Мантеньей же сработало, верно? Кстати, ты смотрела передачу? Только что закончилась, все прошло отлично. И Бьянка сама настаивала, да и… ладно. Говорит, что не может доверить тебе работу, пока все сама не объяснит.
Мотаю головой, пытаясь удержать рвущиеся наружу проклятия.
– И когда же состоится наша роковая встреча?
– Завтра в одиннадцать. Запиши ее адрес.
– Завтра?!
– Ну я же сказал, что не просто так звоню в субботу вечером.
Интернет прямо лопается от упоминаний о Бьянке Дель Арте Кантавилле. Начнем с того, что у нее есть сайт. У многих писателей есть сайт, блог, профиль в соцсетях. Но то, что он есть у этой говорящей с ангелами, меня раздражает. Непонятно почему. Она же тоже писательница, верно? И у нее тысячи читателей, может, сотни тысяч, если считать иностранцев, покупающих переводы ее трудов, и ведь все хотят быть в курсе дел своего любимого автора. Что, похоже, дает ей демократическое право на сайт на трех языках, а также на другие странички, рассылку о новинках и семинарах и так далее. И все же что-то меня беспокоит.
Да, и вот еще что. Ее сайт продуман с умом, оформлен довольно строго. Программист сделал все как надо: много белого, четкий аккуратный шрифт, никаких нагромождений, ничего аляповатого или вульгарного. Наверное, если только и делать, что записывать беседы с ангелами, от скатывания в новомодное фиглярство с этими его радугами и блестками тебя отделяет один шаг. Но ее страничка похожа на сайт компании, занимающейся… даже не могу придумать чем. Слегка дружелюбнее и теплее сайта местного учреждения здравоохранения, немного сдержаннее кулинарного блога. Быстро пробегаю взглядом раздел «Новости» и с удивлением обнаруживаю куда меньше восклицательных знаков и слов «Любовь» и «Гармония» с большой буквы, чем ожидала. А эта Бьянка знает свое дело. Стиль нейтральный, но не холодный. Приветливый, но не развязный. Почти даже веришь, что с головой у нее все в порядке. И почти можно понять, почему тысячи, даже нет, сотни тысяч читателей так полюбили ее «Ангельские хроники» и почему еще множество других позволили себя убедить в необходимости покупать каждую новую книгу. Можно. Могла бы. Почти.
Забавно, что именно это и раздражает меня больше всего, чем если бы она засыпала свои соцсети звездочками, сердечками или безвкусными суперреалистичными портретиками ангелов, напоминающих накачанных фотомоделей в простынях.
А стоит перейти к другим поисковым результатам, как сразу натыкаешься на другие сайты, форумы и прочие электронные ресурсы, где упоминается имя Бьянки. И пожалуйста, все тут как тут. Другое же дело. Отмечаю свою находку, делая еще глоток виски прямо из бутылки. Именно это я и рассчитывала найти для подтверждения собственной правоты. Форумы, сайты и блоги, которыми управляют не Бьянка и ее команда, а целая галактика фанатов, постаравшихся, как я и надеялась, на славу.
Вот они где, все россыпи звездочек, вспыхивающие в заголовках, целые диссертации на тему: «Близость к Божественному всегда в наших Сердцах!!!», которая, очевидно, при каждом упоминании заслуживает не меньше трех восклицательных знаков. Мне попалось минимум четыре астрологических блога, публикующих на книги Бьянки пламенные рецензии. Не совсем понятно, почему любители астрологии также фанаты книг об ангелах, но, похоже, в данном случае звезды сошлись. Возможно, в их мифологии «все включено» есть еще место единорогам, Викке[17] и Хогвартсу. Потом мне попался блог «открытого к невероятному» католика, то есть, похоже, готового поверить в явления ангелов даже раньше, чем их подтвердит церковь, что, согласно моим небольшим познаниям в данной области, не очень-то ортодоксально. Но этот тип посвящает книгам Бьянки половину своих постов, восхищаясь ею так, что сама Дева Мария обзавидовалась бы.
Один из постов – рецензия на последнюю книгу «Ангельских хроник», автор выложил его около года назад, но пользователи до сих пор оставляют комментарии.
Проглядываю комментарии, чтобы понять настроение фанатов Бьянки. Как оказалось, все не так уж гладко. На каждую пару-тройку пользователей, преисполненных Любви и Гармонии («МаТТалена78», «ЦветокСвета», «Безмятежная» и так далее) попадается одна столь же страстная, но мятущаяся душа («Бифронс»[18], «ПротивВсех», «НеувижуНеповерю»…). Они осмеливаются ставить под сомнение некоторые очевидные несоответствия в ангельских сообщениях или указывать на повторы, которые почти могли бы – не будь Бьянка, как мы все знаем, таким замечательным и честным человеком! – заставить задуматься о том, что болтовня эта переписывается и переделывается только ради увеличения продаж.
ЦветокСвета и компания торопятся опровергнуть высказывания Бифронса и иже с ним, цитируя предыдущие тома «Хроник», доказывая, что «неправда, что она говорит именно то же самое», утверждая, что «необходимо глубже раскрыть тему», и что «это же не противоречие» и в таком духе. Иногда они выходят из себя и поднимают крик, потому что, как известно, с неверующими только сильные средства и работают. Таким образом, за все циклы поток комментариев за год достиг и превысил шесть сотен.
Возвращаюсь к страничке с результатами поиска и листаю дальше. Там все то же самое, даже порой хуже. Ох ты ж, есть форум, целиком посвященный архангелам! Не просто всем ангелам, которых тут, очевидно, считают плебеями, а исключительно закрытому кругу архангелов. Судя по всему, Бьянка лично общалась с Гавриилом, Михаилом и прочей братией. Может, чтобы поговорить с архангелом, нужно заранее назначить встречу, а обычные ангелы к тебе запросто являются домой, как коммивояжеры? У них есть повышения, какое-то необходимое количество явлений и право на служебный телефон? Дело в том, что и здесь темы и сообщения усыпаны цитатами из книг и выступлений Бьянки, и здесь тоже есть группа преданных фанатов («ЦарицаНебесная65», «Блаженный», даже «Кармилла»[19] – интересно, а мадам вообще знает, что означает ее ник?) и вежливых противников («Мыслитель», «СвободныйДухом», «Андреа А.»), которые во всем сомневаются.
Какое-то время я просматриваю заметки, переходя из одного блога в другой, на форумы и сайты, пока от бесконечных мерцающих звездочек и флюоресцентных шрифтов не начинают болеть глаза.
Делаю еще глоток виски.
Не отрицаю, какой-то части меня любопытно познакомиться с Бьянкой лично. Потому что, кем бы она ни была, действительно ли на нее снизошла «Благодать» и она общается с Божественным или же это беспринципная авантюристка, напавшая на золотую жилу, одно совершенно ясно: она создала империю.
Закрываю компьютер.
Разрешаю себе последний глоток «Бруклади» и, объявив вечеринку оконченной, иду спать.