Алина Аркади
Цугцванг
Глава 1
Цугцванг – положение в шахматах, в котором каждый следующий
ход игрока ведёт к ухудшению его позиции.
Правила охоты:
1. Гильдия – система оповещения Охотников; Охотник – исполнитель; Трофей – объект охоты.
2. Охотник идентифицируется в Гильдии по оригинальному числовому неповторяющемуся коду. В случае гибели Охотника идентификатор никому не передаётся.
3. Категории заказов: простой, простой+, сложный, с дополнительными условиями, экстра, экстра+.
4. Охота открывается после подтверждения Охотником принятия заказа.
5. Охотники могут работать как по одиночке, так и в группах.
6. Заказчик вносит предоплату в размере 25% от общей стоимости заказа. В случае получения Охотником повреждений, предоплата не возвращается. В случае гибели Охотника, заказ передаётся другому Охотнику по желанию Заказчика.
7. Оплата производится в установленном ценовом диапазоне для категорий 1-4; для категорий 5 и 6 устанавливается индивидуальная цена с учётом требований Заказчика.
8. Заказы категории 1-4 могут быть отозваны/изменены. Заказы категории 5 и 6 не могут быть отменены Заказчиком или Охотником.
9. Карточка заказа поступает через общую систему Гильдии. Условия заказов категории 5 и 6 при необходимости оговариваются дополнительно.
10. Риски, связанные с охотой, определяются заранее и полностью принимаются Охотником.
11. В случае невыполнения установленных требований в отношении Трофея, Охотник компенсирует ущерб Заказчику любым удобным для него способом.
Алла
– Один макиато и один кортадо.
Кивнув, принимаюсь за приготовление кофе, отметив, что мужчина, не отрывающий взгляд от телефона, мне хорошо знаком. Адвокатская фирма находится на третьем этаже бизнес-центра, расположенного напротив. Всегда один и тот же набор. Предполагаю, что макиато для него, а кортадо для коллеги, вероятно, девушки. Он всегда приходит один, но берёт два кофе. Забота искренняя или намеренная? А возможно, желание выслужиться перед начальством?
Подписав один из стаканчиков «Этот день может удивить», а второй «Радость в каждом мгновении», отдаю на подставке кофе, огласив сумму. Молча прикладывает карту, и буркнув «спасибо», покидает кофейню.
– Когда они научатся говорить «спасибо»? – Лиза устраивается рядом, провожая сквозь панорамное окно молчаливого клиента.
– Он сказал.
– Что-то я не слышала, – прищуривается, искоса поглядывая на меня, зная о желании выгородить даже незнакомцев. – В следующий раз напомни ему о правилах приличия.
– Да ладно тебе, – успокаиваю напарницу, – ну не сказал и не сказал. Может, у него настроение плохое, и он не расположен к беседе?
– Последний год? Он приходит сюда каждый день, как и половина сотрудников офисов центра. Я некоторых из них помню лучше, чем свою родню. Кстати, тот симпатичный менеджер-блондин вчера приходил с девушкой. Так что, всё потеряно.
Лиза разводит руками, принимаясь за очистку кофемашины. Фраза, брошенная невпопад, на самом деле адресована мне.
– Для кого?
– Для тебя, Аль.
– Я ни на что и не рассчитывала, – пожимаю плечами, вытаскивая упаковку со стаканами и пополняя запасы на столике.
– А зря. Хороший парень. Кстати, всегда говорит «спасибо».
– Он только поэтому хороший? – Хихикаю, посматривая на напарницу.
– Просто хороший. Приятный, учтивый, внимательный. Он откровенно с тобой заигрывал, но ты сделала вид, будто не замечаешь. Или не хотела замечать?
– Просто он не в моём вкусе, – бросаю первый попавшийся вариант, хотя менеджер действительно привлекателен.
– А какие в твоём?
Открываю рот, чтобы озвучить характеристики, но закрываю. Только не такие, как Антон и ему подобные. Да и вообще никакие.
– Брюнеты.
– Ладно, подыщем тебе брюнета, – подмигивает, уверенная, что я действительно нахожусь в поисках партнёра.
День проходит в «выборе» мужчины для меня, вот только теперь Лиза отмечает брюнетов, которые все как один, представляют собой офисный планктон. Других здесь и не водится. По этой причине я выбрала работу в данной кофейне: приличные клиенты, парковка под охраной и везде камеры.
– До завтра, – прощаюсь с Лизой, направляясь к станции метро, до которой необходимо пройти квартал.
Даже не оборачиваясь, чувствую, что за мной наблюдают. Люди отца таскаются за мной повсюду, и сколько бы я ни просила маму, чтобы она избавила меня от присмотра, ничего не меняется. Только подумав о ней, слышу, как автомобиль за моей спиной сбавляет скорость, а затем тихо катится, шурша покрышками.
– Дочь, уделишь мне время? – Реагирую на родной голос, остановившись и уже теперь увидев маму.
– Привет, – расслабленно выдыхаю, радуясь, что меня навестил не папа.
Сажусь в машину, лишь на секунду встретившись взглядом с водителем, который работает на маму уже несколько лет. Новых людей не люблю. Теперь особенно.
– В кафе за углом, – мама указывает место. – Как твои дела? – Ласково заправляет волнистую прядь за ухо, коснувшись моей щеки.
– Всё хорошо, мам. Правда, хорошо. Не стоит за меня волноваться.
Молчит, понимая, что переубедить не выйдет. Ещё не время. Да и вообще будет ли оно? Через несколько минут машина останавливается у скромного, по маминым меркам, кафе, куда мы заходим, чтобы занять угловой столик.
– Чай с облепихой, – говорю официанту, потому как от запаха кофе воротит.
В повседневной жизни предпочитаю чай с облепихой или травами, но и от чёрного в пакетиках не откажусь, последние два года экономя на многом.
– Большой чайник, – значит, мама присоединится. – Детка, тебе ещё не надоело? – Берёт мою ладонь, поглаживая и настраивая на беседу.
– Нет, мам. Я живу так, как хочу.
– Как хочу это: учёба, работа в кофейне и жизнь в коммунальной квартире?
– Да, именно так. По-твоему, это ненормально?
– Давай я куплю тебе квартиру? Однокомнатную, если тебя напрягает большое пространство. И деньги буду переводить. Немного, но тебе будет полегче.
– Мам… – вздыхаю, понимая, что разговор начинается с заезженной темы.
– Аля, папа переживает. Действительно, переживает, поверь. Я его знаю тридцать лет.
Смотрю на маму, слегка отстранившись и оценивая со стороны. В свои почти пятьдесят очень красива: тонкая, с мягкими чертами лица и застывшей на губах полуулыбкой. Я никогда не слышала, чтобы отец повысил на неё голос или же они бурно выясняли отношения – тотальное спокойствие с обеих сторон.
– Тогда почему он так поступил?
– Потому что хотел, чтобы с Антоном понравились друг другу в первую очередь как люди, а не как…
– Составляющие бизнеса?
– Аль…
– Мам, я всё помню. Это было подло. Особенно при условии, что Антон был в курсе. И после, когда выложил свой расклад на семейную жизнь. Я так не хочу.
– А как хочешь?
– Честно. И не потому, что кто-то что-то намерен соединить, а чувства – лишь возможный бонус, а по причине взаимности. Я хочу, чтобы человек мне нравился, понимаешь? Тебе папа нравился, когда ты замуж выходила?
– Очень, – опускает взгляд. – Любила его безумно. И он меня.
– Почему для меня он не хочет того же? Почему я – предмет сделки? Вещь, о чувствах которой не заботятся. Он же мой папа! – Повышаю голос, привлекая внимание посетителей за соседним столиком.
– Аля, папа хотел как лучше. То есть… – мама нервничает, подбирая слова. – Ему казалось, что Антон замечательный вариант: хорошо воспитан, обеспечен, перспективен…
– И хорошо подчиняется, – хмыкаю, вспоминая, как Антон исполняет приказы деда: дрессированные собаки не смогли бы лучше. – Почему он не выдал за него Алину?
– Генерал сказал, что она не подходит его внуку.
– Ну да, безбашенная сестра не по нраву, подавай покладистую овцу?
– Алечка, милая…
– Мам, как ты позволила? Как? – негодую, вспоминая, что мама была в курсе, спокойно наблюдая за тем, как меня «разводят».
– Решение принимал папа. Тот момент, когда я права голоса не имела, да и он убедил меня, что Антон – идеальный вариант. Мне казалось, что вы смотрите на жизнь одинаково.
– Вот только оказалось, что он со своим дедулей смотрит исключительно сквозь меня. На дело отца. Лучше бы Алину выдали за него, чтобы она размотала это семейство. Один её язык чего стоит.
– Уже нет. – Мама открывает сумочку, достав телефон и смахивая экран. – Смотри.
И от Алины двухлетней давности не осталось и следа: нет имплантов в груди и ягодицах, губы нормального размера и даже язык на одном из фото превратился в единое целое. Виден плотный рубец, но это всё равно лучше, чем состояние до этого.
– Ого… Совсем другая. Зачем она вообще кинулась в эти изменения?
– Хотела стать лучше. Как она сказала. Быть похожей на тебя.
– Я не такая, – возвращаю маме телефон. – Выдающимися формами не отличаюсь, да и над своим телом не экспериментирую.
– Но папа всегда любил тебе больше. И внимания уделял больше.
– Неправда, – отворачиваюсь, разглядывая маминого водителя, прохаживающегося у машины.
– Правда. Ты старшая, долгожданная. Мы пять лет пытались, прежде чем ты появилась, и были уверены, что ты так и останешься единственным ребёнком. Тебе он посвятил много времени, тебе отдал всю свою нежность, тебя планировал ввести в дело. Появлению Алины он тоже был рад, – мама прикладывает ладонь к груди, – но к моменту её рождения, мысленно полностью сосредоточился на тебе.
– У нас всего три года разницы.
– Этого оказалось достаточно. Она всегда это чувствовала и перетягивала внимание на себя: сначала мнимыми болезнями, затем истериками, а после неординарными выходками.
– Одна из них едва не стоила папе жизни.
– Ты должна его понять, Аля. Он был уверен, что нашёл для своей дочери человека, который позаботится о ней.
– Мам, я пока не могу понять. Даже спустя больше двух лет. Я хочу быть уверена, что моя жизнь действительно моя. И ещё скажи ему, чтобы убрал надзирателей. Он делает только хуже.
– Он беспокоится. Чем больше его дело, тем больше людей, желающих оторвать кусок. Именно через близких чаще всего можно манипулировать человеком.
– Мне ничего не угрожает. К тому же я взяла твою фамилию, которую никто не знает.
– Да, вот только отчество прежнее.
– Не думаю, что оно редкое.
– Аскольдовна? Аля, не обманывай себя.
– Мам, я работаю в кофейне, которая расположена в хорошем районе. Напротив бизнес-центр, наводнённый исключительно офисными клерками. Живу в коммуналке, где всегда есть те, кто никогда не спит, а любое новое лицо вызовет вопросы. У меня, правда, всё хорошо.
– Может, вернёшься?
– Не хочу. Не могу, – выдыхаю, в который раз поясняя своё нежелание встретиться с отцом. – Мне пора, – смотрю на часы. – Завтра на работу.
– Когда сессия начинается?
– После нового года.
– Если потребуется помощь…
– Не надо, мам. Я справляюсь.
– Ну ладно, – вздыхает, в который раз принимая мою позицию и очевидное нежелание идти на уступки.
Поднимается, оставив деньги за чай на столе. Больше, чем необходимо, но мама всегда рассчитывает сумму с чаевыми. Сегодня она благодарна, что нам позволили поговорить без вопросов «хотите заказать что-то ещё?».
– Давай я тебе подвезу, – открывает дверь, приглашая оказаться в дорогой машине.
– Я на метро. Так привычнее. – Осматриваюсь, чтобы отметить тех, о ком уже сказала. – И пожалуйста, напомни папе о них, – кивком головы указываю на двоих, застывших в неприметном, по их мнению, седане на противоположной стороне улицы.
– Я попробую.
Мамина улыбка и приятное тепло, расползающееся внутри и напоминающее, что я кем-то любима. Только с ней я могу разговаривать и оставаться спокойной. Папу не видела с тех пор, как уехала, а сестра… С Алинкой у нас не клеилось с детства. Разные во всём. В какой-то момент я даже спросила у мамы, а точно ли мы родные? Ничего общего: начиная с внешности и заканчивая характерами. Но мама заверила, что сомнений быть не может, и даже сделала по моей просьбе ДНК-тест. Вот только понимания не случилось, так как и не нашлось точек соприкосновения.
Чем старше мы становились, тем больше отдалялись друг друга. Я мечтала получить образование, Алина – выйти замуж и уехать из дома родителей, чтобы её никто не ограничивал. Вышла, довольно быстро став вдовой и провинившись перед отцом. По сути, я тоже провинилась, только жизнь папы не подвергла опасности.
Через двадцать минут выхожу на своей станции, поднимаюсь по эскалатору и оказываюсь на улице, направляясь к дому. Старый, признанный аварийным, но всё ещё заселённый жильцами. Именно здесь я сняла комнату почти бесплатно. Два года назад я сменила фамилию, номер телефона, город и удалила все странички из соцсетей. Изначально заселилась в хорошую квартиру, но быстро поняла, что тишина и отсутствие людей рядом, вызывают страх.
– О, Алька пришла. Дай поцелую, – пьяный Серёга тянет ко мне руки, от которых я мастерски уворачиваюсь и следую по длинному коридору к своей двери.
– Алечка, привет, – тётя Лариса высовывается из дверей кухни. – Чайник поставить?
– Да, пожалуйста.
Юркнув в свою комнату, переодеваюсь с мыслями о папе. Видел бы он, где живёт его дочь. Он был бы не в восторге: непрекращающийся гомон, детский плач, крики пьяного Серёги, ругательства тёти Ларисы, ссоры Людки и Василия, стук, скрежет, грохот, скрип, стоны и ещё бесчисленное количество звуков коммунальной квартиры. И ещё многое из того, что раздражает людей. Но я привыкла, а в этом хаосе чувствую себя спокойно. Здесь даже тихий стон как сигнал, что нужно тебя проверить и предложить помощь, о которой в большинстве случаев никто не просил.
Антон, как и его дед, сюда не являлись, да и вообще пропали с радаров. Насколько я знаю, надзиратели тоже ни разу не решились войти в здание, всегда оставаясь в машине под окнами. Бывший жених на горизонте не появлялся, что даёт надежду на изменение объекта, то есть наличие предполагаемой невесты, вероятно, с таким же выгодным приданым, как и у меня.
– Как день прошёл? – Тётя Лариса порхает по кухне, где день и ночь что-то кипит и варится.
– Хорошо. Маму видела.
– Мама – это отлично, – улыбается женщина, выставляя передо мной бутерброды и чай. – Всё ещё переживает из-за смерти папы?
– Немного.
Именно такой вариант я озвучиваю всем – отец трагически погиб. Легенда не направлена на соискание жалости к себе, лишь исключает множественные вопросы о местонахождении родителя и сложностях в отношениях. Я по-прежнему его люблю, но встретиться пока не готова, как и решиться на разговор. Да и он как мне кажется не горит желанием увидеть ту, что уничтожила идеальный бизнес-проект.
– Ну ничего, со временем станет легче, – гладит меня по голове. – Я вот тоже уже шесть лет без Григория Афанасьевича и ничего – жива. Первое время тосковала, а потом привыкла. К маме переехать не хочешь?
– Нет. Мне и здесь хорошо.
– А если нас всё-таки расселят? Куда пойдёшь?
– У нас в стране достаточно коммунальных квартир, так что без угла не останусь, – жую бутерброд с самой дешёвой колбасой, но и она мне кажется вкуснее ресторанных блюд.
– Аля, ты молодая. Тебе квартира нужна, чтобы жить самостоятельно. А если отношения? Как сюда молодого человека приведёшь?
– Не будет отношений, – ловлю непонимающий взгляд тёти Ларисы. – Не в ближайшее время, – исправляюсь, чтобы избежать неудобных вопросов.
– И всё-таки тебя кто-то обидел? Да? Ты чего от мужчин шарахаешься?
– Я не шарахаюсь, просто не хочу отвечать взаимностью первому, кто проявит ко мне внимание.
– А вот это правильно, – соседка занимает боевую стойку, поддерживая меня. – К этому моменту стоит подойти основательно. Обязательно уточнить, из какой семьи, где работает, какие имеет перспективы. А то можно нарваться на такого, как наш Серёга, – тычет в сторону коридора, откуда доносится бессвязная речь упомянутого элемента.
– Точно нет! – сглатываю, с ужасом принимая подобный вариант.
– А ты думаешь, он всегда таким был? Только последние пару лет. Жена нашла более перспективный вариант и ушла от него. Он переживал, страдал и запил.
– То есть, во всём виновата женщина?
– Он тоже виноват, наверное, – пожимает плечами, успев гаркнуть и осадить Серёгу, который сразу же замолкает. – А вообще, поди, разбери, на ком вины больше… Старая история. И неприятная. А ты ешь, – ставит передо мной тарелку с супом. – Вкусный.
Награждаю её благодарной улыбкой, а спустя двадцать минут иду в ванную, которая на моё счастье, оказывается свободной. После закрываюсь в комнате и погружаюсь в мысли о маме.
Понимаю, что она совершает попытки наладить мосты между мной и папой, но пока безрезультатно. После ссоры он ни разу не звонил и не приезжал, ограничиваясь своими людьми, следующими за мной по пятам, и мамой, которая, уверена, говорит, куда едет.
Отчего-то хочется позвонить Алине. Мы никогда не были откровенны, и уж тем более не обсуждали вопросы личного характера, но сейчас набираю её номер, чтобы через минуту услышать знакомый голос. Как ни странно, беседа получается вполне лёгкой и даже приятной. Не распространяюсь, где нахожусь и общалась ли с папой. Алина же рада, что отец немного остыл и готов с ней разговаривать после случившегося, принёсшего разлад в нашу семью. Оказывается, она встретила мужчину, с которым надеется построить что-то серьёзное.
Рада, что она, спустя два года, решилась на новые отношения. Я же настороженно отношусь к новым лицам и знакомствам, везде просматривая руку отца, желающего выгодно пристроить дочь.
Забравшись под одеяло, долго лежу без сна, прокручивая сегодняшний день: грустный взгляд мамы, радостный голос Алины и мечту, что когда-нибудь мы с папой всё же сможем поговорить. Не сегодня, не сейчас, не даже через месяц, но в обозримом будущем такая вероятность кажется осуществимой.
А пока думаю о том, что через десять дней у меня будет отпуск, который я потрачу на подготовку к сессии и прогулки по городу в одиночестве. Возможно, проведу пару дней с мамой, болтая обо всё на свете и лишь иногда всё же вспоминая о папе.
Глава 2
– Доброе утро, – приятный голос и тёплая улыбка мужчины, которого я вижу впервые.
Высокий брюнет в классическом костюме и чёрном пальто, не сводит с меня серо-зелёный взгляд, который прячется за стёклами очков формы клабмастер. Классический представитель офиса, что подтверждается кожаной сумкой, из которой торчат корешки разноцветных папок.
– Доброе утро, – натянутая улыбка и напряжение, которое сопровождает меня каждый раз при встрече с незнакомым мужчиной. – Какой кофе?
– Американо, пожалуйста. Без сахара и сиропа.
То есть, без всего. Такой заказывают редко, как правило, желая добавок. И пока делаю кофе незнакомцу, чувствую между лопаток прожигающий взгляд, от которого становится некомфортно. Напряжение витает в воздухе, заставляя мысленно молить Лизу, чтобы она поторопилась. В наши смены мы договариваемся: одна приходит позже на час утром, вторая в этот же день уходит на час раньше вечером. И сегодня очередь напарницы законно «опоздать».
– Пожалуйста, ваш кофе.
– Оплата картой, – мужчина держит пластик наготове, пока я набираю цифры. – Спасибо вам, Алла, – сокращает расстояние, рассматривая мой бейдж. – А меня Павел зовут.
– Очень приятно, Павел. – Делаю шаг назад от стойки, разделяющей нас, чем озадачиваю мужчину и заставляю вопросительно поднять бровь. – Я вижу вас здесь впервые.
– Всё верно, – растекается в милой улыбке. – Наша фирма сняла офис в этом здании, – указывает себе за спину. – Девятый этаж. Сегодня переезжаем и начинаем обустраиваться.
– А название?
– «Джойпринт». Занимаемся изготовлением рекламных баннеров, щитов и прочей атрибутики, необходимых клиентам для продвижения бизнеса и товаров.
– Рада познакомиться, Павел. – Сжимаюсь, коря себя за поспешность.
– И я рад. Кофе потрясающий, – отпивает напиток, прикрыв глаза. – Обязательно загляну в вашу кофейню ещё раз и расскажу коллегам, что здесь готовят вкусный кофе.
Салютует стаканом, покидая помещение и позволяя мне отдышаться. Даже не знаю, по какой причине остро отреагировала на мужчину. Провожаю взглядом удаляющуюся в сторону здания напротив фигуру, пропустив момент, когда появляется Лиза.
– Привет! – Дёргаюсь от неожиданности, разминая ладонью грудину, в которой перекатывается неприятное покалывание. – Аль, ты чего?
– Засмотрелась. Извини.
– Случайно, не на того красавчика, который вышел отсюда минуту назад? – Подмигивает. – Симпатичный.
– Возможно, – прячу взгляд, переставляя стаканчики и выставляя на витрину десерты, которые доставили полчаса назад.
– То есть, он тебе понравился?
– Да… – бросаю рассеянно. – То есть нет! – выкрикиваю, пугаясь собственной реакции.
– Ну наконец-то, – Лиза складывает ладони, поднимая в умоляющем жесте. – Спустя год ты кого-то оценила. Столько мужчин прошло через нашу кофейню, чтобы кто-то всё же вызвал в тебе интерес.
– Лиза… – остужаю напарницу.
– И всё-таки тебя кто-то обидел. Агрессивный бывший? Или муж? Ты так ничего и не рассказала о своём прошлом.
– Да нечего рассказывать, – наигранно пожимаю плечами, отворачиваюсь от Лизы, – просто неудачный опыт, который не позволяет вновь довериться.
– Алька, не все плохие, – гладит меня по плечу. – Козлы попадаются, конечно, но ведь есть и нормальные.
– Надеюсь. А, может…
– Девчонки, привет! – Яркая блондинка в пепельной шубе озаряет кофейню своим появлением. – Мне как обычно.
– Будет сделано!
Лиза принимается за приготовление кофе, а я хочу спросить Карину, работающую в здании напротив, о новых жильцах свободного офиса.
– Карин, а офис на девятом сдали?
– О, да, кстати, – переходит на шёпот, привлекая наше внимание, – там столько привлекательных мужчин. Коллектив человек шестьдесят: бегают, решают, кому и где расположиться, шумят. Девушки есть, но мужчин однозначно больше.
– А как фирма называется?
– Принт что-то там… Лой… Гой… – задумчиво прикрывает глаза.
– Джой? – Вспоминаю название, озвученное мужчиной.
– Точно, – щёлкает пальцами, – «Джойпринт».
Информация Павла подтверждается Кариной, которую я вижу здесь каждый день на протяжении года. Она всегда в курсе смены арендаторов и наличии симпатичных мужчин, особенно пока незнакомых и не попавших в поле её зрения.
– Хорошего дня. – Лиза отдаёт кофе и пончик с малиновой глазурью в контейнере, и блондинка, выпорхнув из кофейни, спешит к зданию напротив.
Павел больше не появляется, а к вечеру я и вовсе забываю о новом лице, которое взбудоражило меня утром. Но следующий день начинается с появления мужчины, который, как я уже выяснила, действительно работает в бизнес-центре.
***
– Доброе утро, – поднимаю взгляд, встретившись с его открытым и лучистым. – Это вам.
На стойке появляется белая крупная роза на длинной ножке.
– Зачем? – Смотрю на цветок, не решаясь прикоснуться.
– Просто так. Для настроения.
– Не стоило.
– Вам нравятся другие цветы? Скажите, какие и завтра же я исправлюсь.
– Не нужно, – снова сжимаюсь, посматривая на него исподлобья. – Никаких.
– Это просто знак внимания и намёк, что прекрасная девушка Алла покорила меня своей красотой.
Высокопарные слова в любом другом случае раздражали бы, но не в моменте с Павлом. Кажется, каждое слово произнесено искренне, что подтверждается милой улыбкой.
– Я себя красивой не считаю.
– Вы нет, а я да. Самим себе мы всегда кажемся менее привлекательными, менее стройными, недостаточно умными, но это совсем не означает, что таковыми мы являемся на самом деле.
– Если вы задались целью поднять мою самооценку парой фраз, не стоит впустую тратить своё время. Ваш кофе, – ставлю стакан, набираю на терминале сумму, зная, что он расплатится картой, и жду, когда Павел покинет кофейню.
По какой-то причине я смущена и дезориентирована. По его вине. Вот только почему я, не оценившая за год привлекательность ни одного мужчины, появляющегося здесь, так реагирую на нового знакомого? И сейчас позволяю себе рассмотреть его лицо: узкое, с квадратным подбородком, который не утяжеляет нижнюю часть, а наоборот, делает привлекательной; небольшие глаза с едва заметным прищуром, острый нос с горбинкой и полный губы с чуть опущенными уголками. Тёмные волнистые волосы аккуратно уложены, но смотрятся естественно.
– Запомнили, – подмигивает и делает глоток, прикрыв глаза в удовольствии. – Всё-таки замечательный кофе. И девушка, что его сделала, тоже замечательная.
А затем цепляет меня взглядом, сосредоточив на себе, а я, будто загипнотизированная, не могу разорвать зрительный контакт. Спустя минуту заставляю себя отвернуться, сбросив неожиданный морок, и чувствую, как по щекам разливается румянец.
– Хорошего дня.
Не дышу, провожая взглядом мужчину, а после смотрю на удаляющуюся фигуру, не в силах оторваться.
– Как пахнет, – Лиза стонет, вдыхая аромат розы, так и не тронутой мною. – По-моему, кто-то кому-то очень понравился, – слегка толкает меня вбок, хотя кто и кому и так ясно.
– Тебе показалось, – бурчу, приготовившись делать банановый раф юристу из фирмы, занимающей седьмой этаж.
И когда мужчина преодолевает расстояние от двери до стойки, выставляю стакан, молча получаю оплату и забираю свой цветок из рук напарницы.
– Просто знак внимания. Ничего особенного. Но согласна, аромат невероятный.
Почти засовываю нос в плотный бутон, улыбаясь и не веря, что такой простой жест смог проломить мою защиту. Подари он огромный букет, эффект был бы иным, или его не было бы вовсе – слишком примитивно.
– Если куда-нибудь пригласит, согласишься?
– Нет. – Достаю высокую вазу и пристраиваю розу.
– Почему?
– Потому что, во-первых, не пригласит, а во-вторых, напоминаю, что мне теперь работать десять дней без выходных.
– Точно, – Лиза разочарованно вздыхает, словно именно у неё срывается свидание. – Сессия.
– Да. И чтобы Таня подменяла меня в те дни, когда мне нужно появляться в институте, я должна отработать за неё смены. А она попросила сейчас. И не забывай, что у меня отпуск, хотя я склоняюсь к тому, чтобы от него отказаться.
– Отпуск нужен, пусть не две недели, но дней на пять сделай передышку.
– Я подумаю.
***
– Доброе утро.
Не поднимая головы, понимаю, что передо мной Павел. Низкий тембр его голоса отчётливо врезался в память, не позволяя перепутать ни с кем иным.
– Доброе, – стараюсь показаться равнодушной, но утыкаюсь взглядом в белую розу, лежащую на стойке, и невольно улыбаюсь.
– Это вам.
– Спасибо, – осторожно беру цветок, отправляя в компанию вчерашнего.
– О, кого-то хороним? – Гоготнув, Виолетта проходится по Павлу оценивающим взглядом, что удивительно, нисколько его не смутив. – Чётное.
– Нет… Не так… – теряюсь, подбирая вариант ответа.
– Понял, завтра исправлюсь, – Павел подмигивает, оставляет без комментария замечание напарницы и покидает кофейню со стаканом в руке.
– Чё за крендель?
– Их фирма сняла офис на девятом. Третий день приходит за кофе.
– Гони его в шею. Эти вылизанные офисные козлы не внушают доверия.
– Почему сразу козлы?
– Потому что.
Железный аргумент, который Виолетта применяет в случае отсутствия ответа. Девушка крупная, грубоватая и даже наглая, когда того требуют обстоятельства. По этой причине любые проявления симпатии уничтожает в зародыше и указывает на выход, естественно, с купленным кофе. Но Павел не стушевался, мастерски увернувшись от конфликта и оставив приятное впечатление. Но согласна с напарницей – две розы смотрятся странно. Выбросить одну? Отказываюсь от непривлекательной идеи, оценив настойчивость мужчины.
На следующее утро привычно занимаюсь делами кофейни, ожидая, когда сюда ворвётся ураган по имени Виолетта. Её компания мне не нравится, но заменяя Таню, иных вариантов нет. Мне больше нравится работать с Лизой0: тактичной, понимающей и не сующей нос дальше положенного. Первое время она совершала попытки узнать обо мне больше, но после пары абстрактных ответов, поняла, что данная тема под запретом. Мы обсуждали всё, только не моё прошлое и причины появления в этом городе.
Протираю шесть столиков в нашем небольшом помещении, гадая, получу ли сегодня розу? Не знаю, почему, но утренние визиты Павла меня интригуют, заставляя ждать его появления. Странная игра, которая пока не перешла в разряд чего-то значащего, оставаясь ненавязчивым флиртом. И не перейдёт, если мужчина устанет пробиваться, а дальше ритуала с розой продвинуться не позволю.
– Доброе утро, – перед моим лицом появляется уже знакомая роза, зажатая в длинных мужских пальцах.
Он стоит за моей спиной, предлагая принять знак внимания. Обернувшись, встречаюсь с уже знакомой улыбкой.
– Спасибо, – не удержавшись, вдыхаю аромат цветка. – Но не стоило, – повторяюсь, вновь чувствуя смущение.
– Ваши губы говорят «нет», а ваша улыбка, приправленная смущением, кричит об обратном. Девушкам нравятся знаки внимания, не так ли?
– А вы всем понравившимся девушкам оказываете такие знаки? – Мой голос сквозит обидой. Неожиданной для меня самой и отмеченной Павлом.
И чтобы скрыть недовольство, спешу скрыться за высокой стойкой и отправить цветок в вазу.
– Не всем. Выборочно.
– А выборочной жены у вас, случайно, нет? – Умиляясь знакам внимания, совсем не продумала момент мужской несвободы.
– Нет. Если не верите, могу паспорт показать.
– А покажите, – по какой-то причине не отказываюсь, желая сбросить с Павла непоколебимую уверенность.
– Пожалуйста.
А после ныряет во внутренний карман пиджака, чтобы достать кожаный холдер с документами. Открывает его, перелистывая страницы, и выкладывает передо мной.
– Чисто.
Действительно, четырнадцатая страница «семейное положение» чиста, и всё же меня одолевают сомнения.
– А это вообще ваш паспорт?
Движение пальцев и вот передо мной красуется фото мужчины, которого зовут Зырянов Павел Александрович, а судя по дате рождения ему тридцать три года.
– А как так случилось, Павел, что за тридцать с лишним лет вы не связали себя узами брака?
– Вот так случилось. А если быть точным, не случилось. Не нашёл ту единственную.
– Фу, как пафосно! – Виолетта, выросшая за спиной мужчины, забрасывает ожидаемый комментарий, я же ожидаю, как отреагирует Павел. – Самому не противно?
– Почему же? – Разворачивается, оказавшись к ней вплотную. – Я вот, например, верю в родство душ и теорию второй половинки. Знаю, где-то есть та, что предназначается именно мне. Не думали, что где-то ходит мужчина, для которого вы мечта? Пока недосягаемая и совершенно далёкая, но вполне реальная при условии, что когда-нибудь ваши дороги пересекутся, чтобы объединиться в одну.
Прикрываюсь ладонью, маскируя улыбку, потому как Виолетта ошарашенно смотрит на Павла, отбросив привычные комментарии и, кажется, впервые в жизни растерявшись.
– Ага, – единственное, что выдавливает из себя девушка, прежде чем скрыться за дверью подсобки.
И теперь уже не скрываю улыбку, показывая Павлу, что слова достигли цели и сегодня Виолетта весь день будет осмысливать сказанное, хотя не уверена, что она поняла смысл всех слов.
