Алиса Гордеева
Ты обещала не убегать
9. Встреча. Тимур
Отель. Последний взгляд на ее пустые окна. Аэропорт. Высота. Родной город.
Я чувствовал себя так, будто меня раздавил каток – настолько погано и гадко было на душе. Полная апатия. На этот раз я больше ничего не крушил и не ломал. Просто пришёл домой и заснул. Вместо снов – сплошная чернота, моя верная спутница. Но всё же это лучше, чем снова видеть перед глазами ее лицо. Больше не хочу! Никогда!
– Черный, ты совсем пропал с радаров! Ну, чувак, так не пойдет! – звучал в трубке голос Артура. Я еще не до конца проснулся и не понимал, где я и который час, но слышал на заднем плане басы и девичий смех. Артур уже пришёл в клуб. Я обещал прийти, но со всем этим дерьмом совершенно забыл.
– Сейчас буду, – отрезал я и отключился.
Холодный душ, бутылка минералки, ключи от «ауди»… Я решил начать новую жизнь или вернуться к прежней – не важно. Главное – без нее.
«Розмарин» встретил меня клубами дыма, ударами басов по ушным перепонкам и темнотой. Как и всегда, здесь было многолюдно, но никого лишнего. Попасть сюда простому Васе за гранью возможного. Только мы – золотая молодежь этого города.
Меня узнавали. Кто-то кивал, кто-то спешил перекинуться парой слов, сучки строили глазки и пускали слюни. Все привычно, ничего нового. Хотя нет, я новый. Измененная версия самого себя, переломанная и изувеченная.
Дед оказался прав: я не умею прощать. Зато отлично умею ненавидеть. Решил лечить свою израненную душу лечить алкоголем и легкодоступными девочками, которые уже оккупировали наш столик, но пока наслаждались лишь обществом Артура.
– О, какие люди! – Длинноногая брюнетка оторвалась от друга и подбежала ко мне, чтобы запечатлеть невесомый поцелуй на щеке и повиснуть на моем плече. «Нет, детка. Брюнеток в моей жизни не было и не будет. Только высокие, худые, русые. И обязательно с огромными голубыми глазами. На них я буду вымещать свою месть и с ними забывать о дикой боли внутри. В каждой я буду видеть ее и каждую за это наказывать. Только так! Иначе не успокоюсь!» – решил я.
– Ты, – не замечая висящую на плече девицу, ткнул пальцем в другую – пошлую и развратную копию Ксюши.– Пойдешь ко мне?
Та радостно кивнула. Дешевая подделка. Брюнетка же надула губки и, виляя своей пятой точкой, вернулась к Артуру.
– Где пропадал? Я уже переживал, что опять разминёмся,– выпивая, судя по его голосу, далеко не первый шот с какой-то дрянью, спросил Артур.
– Решал дела. – Я не стал вдаваться в подробности: кому они нужны?
Руки девицы уже вовсю скользили по моей груди, настолько пошло и откровенно, что тошнота к горлу подкатывала.
– Что по нашему вопросу? – Артур каким-то образом еще умудрялся думать о работе.
– Все на тебе останется, – не без сожаления ответил я другу.
– Дед все-таки прижал? На сколько уезжаешь? – Чувствовалось, что он расстроен.
Мы строили нашу фирму с нуля. Уехать сейчас значило потерять все. Я видел, что деду наплевать: для него это капля в море. Да и мне было все равно. Не было во мне ни азарта, ни рвения. Только одно желание: забыть.
– Контракт на три года, – ответил я. Нужно быть на всю голову больным, чтобы загнать себя в угол на целых три года, но я это сделал.
– Блядь, Тимур! – истерически заржал Артур.– Ты мудак! Я понимаю, у деда твоего крыша едет от старости. Как Кощей, над своим златом чахнет. Но ты-то чем думал? Три года! Три года!
– Слушай, я все продумал, – не унимался он.– Даже если Ермолаев съедет с финансирования, мы не пропадем. Оборот пусть и небольшой, но уже стабильный. Тимур, шли его лесом. Три года!
Глядя в никуда, я покачал головой. Понимал, что здесь ничего не держит, а если деду так спокойнее, ну и хрен с ним! Не на Колыму же ссылает!
– Личные счеты с Шефером, что ли? – Друг угрюмо посмотрел на меня, на что я опять помотал головой: до Шефера мне не было никакого дела.– Знаю я тебя, за эти годы ты мужика точно в гроб вгонишь! Блядь, о таком сыне, как ты, только и мечтать! Себя не жалеешь, на меня побоку, так хоть его пожалей. Не знает Шефер, с кем связался, ох, не знает!
– Хорош, Артур! Я свое слово дал. Маркус тоже не идиот. У него своя выгода. Знает, на что идет. Потерпит.
Артур залпом выпил очередной шот и так низко опустил голову облизывавшей его шею девушки , что последнюю не было видно из-за стола. Черт! Извращенец!
– Когда?– абсолютно трезвым и не затуманенным голосом спросил меня.
– За день-два до суда. Дед переживает, что котировки резко упадут. Поэтому идем на опережение.
– Блядь, Тимур! Я тебя готов убить! Ну как так! Ядрёна вошь! – Артур откинулся на спинку дивана и закрыл глаза руками. С минуту он так просидел, а потом резко наклонился ко мне.– А давай сегодня, как раньше, а? Только ты, я, девчонки и океан текилы. Я хочу запомнить своего друга. Через три года ты вернешься другим… если вообще вернешься.
Он был прав: я решил не возвращаться. Но ухожу в отрыв. Я хочу забыть. И у меня получается.
****
– Тимур, сегодня в семь вечера в «Арагоне» ужин с Шефером, – тоном, не терпящим возражений, объявил дед за завтраком.– Приведи себя в порядок.
Последние недели я жил у него, в этом чертовом мрачном доме. Мне всё ещё было невыносимо находиться в своей квартире. Но и здесь не становилось легче. Рядом с дедом я все четче ощущаю приближение дня Икс. Теперь я понимал, что погорячился: не хватит меня на три года. Не хватит.
– Ему не рожа моя нужна, а твои деньги,– ответил деду, на что тот резко встал и подошёл ко мне, напрочь забыв об остывающем в его тарелке омлете.
– Ты со мной так разговаривать не смей! – прошипел он.– Я тебе давал время все обдумать. Решение ты принял сам, значит, будь добр вести себя достойно.
– Есть, сэр! – с издевкой отрезал я, резко поднялся из-за стола и направился к выходу.– Весь вечер буду облизывать Шефера и все его семейство.
Пулей вылетел из дома, сел в «Ауди» и помчал в никуда, чтобы сполна прочувствовать последние дни свободы. В универе пока взял академ, хотя дед настаивал на переводе. На фирме все дела передал Артуру. С отцом тоже, вроде, всё было ясно: суд был назначен через четыре дня. Я знал, что сидеть, судя по всему, отец будет долго. Оставалось последнее дело, но как к нему подступиться, я не знал.
Показалась до боли знакомая высотка. Двор был украшен гирляндами и смешными снеговиками: ведь до Нового года оставалась всего неделю. В угрюмом доме деда я об этом совершенно забыл. Подъезд. Домофон.
– Кто? – Меня неожиданно услышал я мягкий женский голос, какой-то знакомый и родной. Бред! Наверно, жена Гены.
– Миронов дома? – спросил я, прокашлявшись.
– Нет, его нет. – Опять этот голос. Я молча ждал еще хоть слова. Но вместо этого вызов был сброшен. Черт!
Я до сих пор не узнал, кто стоит за гибелью Киры. Миронов был последней надеждой, но встретиться с ним у меня так и не хватило духу. Слабак!
Идя обратно к машине, я чувствовал, как спину пронзают иголки. Я ощущал на себе ее взгляд. Я не ошибся: голос принадлежал Ксюше. «Что ж, с тобой, девочка, я тоже с удовольствием попрощаюсь!» – решил я.
10. Искать
—Ты говорила с отцом? – как бы между прочим, спросил Лерой.
Было раннее утро, мы завтракали в столовой вдвоем за огромным столом.
Последние дни наедине с Лероем давались мне особенно тяжело. После моего побега в Ле-Ман он стал более подозрительным. Мы вновь вернулись в то время, когда днями могли не разговаривать друг с другом. Но если раньше не хотела говорить я, то сейчас чаще отмалчивался Лерой.
Он постоянно о чем-то размышлял, глядя на меня. Куда-то выходить в его компании мне совершенно расхотелось, поэтому большую часть дня я проводила либо на своем балконе, либо на террасе с противоположной стороны. Одевшись потеплее, я могла часами рассматривать сказочно оформленный к Рождеству город, который ближе к вечеру озарялся невообразимым количеством разноцветных огоньков. Волшебное время! Правда, в моей жизни чудес пока не было.
Надежда, поселившаяся во мне после разговора с Реми, таяла на глазах. Лерой и Горский обрубали все наши планы на корню, а строить из себя паиньку мне удавалось все сложнее.
– Да, – сухо ответила ему, помешивая какао.– Он звонил вчера вечером.
– И что решили? – будничным голосом спросил Лерой.
– Горский пока думает. Его бы воля, я сидела бы в четырех стенах всю жизнь.
– Знаю, – сухо подтвердил Лерой.– Но мне эта идея тоже не по душе.
– И чем она так плоха? С Реми на праздники вы меня не отпустили. Понятно, испугались, что он не потянет мою безопасность. Хотя, знаешь… – Тут я замолчала. Паинька! Я – паинька, а паиньки не спорят.– Не важно. Просто пойми, что я скучаю. Миронов для меня больше, чем друг. Он мой второй папа.
– И это я тоже знаю. Но почему бы ему не приехать к нам? Квартира огромная, город шикарный, и тебе не нужно было бы ничем рисковать.
– Чем рисковать? Лерой, вы так трясетесь надо мной, что тошно. Серьезно, мне не двенадцать лет. Не надо за меня постоянно все решать.
– Не двенадцать… – задумчиво повторил Лерой.– Я постараюсь уговорить Николая отпустить тебя. Только пообещай, что я не пожалею об этом.
Я не могла поверить в слова Лероя, но он выглядел вполне серьезным.
– Все будет хорошо, не переживай! – улыбнулась ему, не сдерживая радостного волнения, но он продолжал задумчиво смотреть на меня, явно не разделяя моей радости.
– Я всего лишь поговорю с Горским. Ничего не обещаю. Ты же знаешь его. – Лерой неторопливо встал из-за стола и подошел ко мне. Встав скалой за моей спиной и опустив руки мне на плечи, он наклонился ко мне и глухо добавил: – Не обмани моего доверия, Ксюша. Я отвечаю за тебя головой.
От его близости и слов по коже стройными рядами пробежали мурашки. Он не просил, не предостерегал – Нет, он чувствовал, что я его обману.
***
– Гена, Гена, – я пробиралась сквозь толпу в аэропорту Сочи к встречавшему меня Миронову. К моменту нашей встречи он уже несколько дней отдыхал в Красной Поляне со своей семьей.
– Ксюня, девочка моя! – Он шагал мне навстречу, раскрыв объятия.
С того страшного дня мы больше ни разу не виделись, и сейчас видеть его таким же большим, здоровым, а главное живым казалось непомерным счастьем.
– Я так скучала, Гена! – Обняла его крепко-крепко и не хотела отпускать.
– Ты одна?– оглядываясь по сторонам, спросил Миронов.
– Да, Лерой прилетит к выходным. Он остался в Москве. Решил воспользоваться случаем и навестить сестру, – с довольным видом объяснила Гене. На случай, если бы Лерой все же прилетел со мной, у нас был разработан запасной, но очень сложный и энергозатратный план. Поэтому тот факт, что я прилетела одна, решал все наши проблемы.
– Твоих рук дело? – с недоверием поинтересовался Миронов.
– А то! – с улыбкой до ушей согласилась я. – У меня талант убеждать.
– У тебя вылет через три часа, талантливая ты наша! Пойдем, успеем кофейку попить и немного поболтать.– Гена подхватил мой чемодан и, взяв меня за руку, повел в сторону одной известной кофейни.
– Ты изменилась. – Не прикоснувшись к своему напитку, Миронов уже несколько минут разглядывал меня.– Беременность тебе к лицу. Жаль, что Катерина пока не в курсе.
– Они не вернулись еще?
Как же сильно я скучала по маме!
– Соболев дома уже с месяц, а мама твоя, вроде, пока в Кисловодске. Но это я так думаю, Максим не афиширует. Сама знаешь, что Горский ее ищет, – вздохнул Миронов. Соболев обманул всех: под предлогом, что он занимался маминым лечением, он просто старательно прятал ее от отца.
– Думаю, уже нашел. – Слова вылетели быстрее, чем я успела подумать.
Настороженный взгляд Миронова тут же полоснул по мне.
– Не смотри на меня так, – сделав глоток сока, улыбнулась ему в ответ.– Он последний месяц сам на себя не похож. Рассеянный, мечтательный, вот меня даже отпустил.
– Ладно, – встрепенулся Гена.– Не нашего с тобой ума это дело. Лучше давай еще раз по всем пунктам пробежимся.
Несмотря на то, что большая часть сложностей была за спиной, впереди меня ждал еще один, третий на сегодня, перелет и возвращение в родной город. На то, чтобы найти Тимура и поговорить с ним, у меня было ровно три дня. Затем мне следовало вернуться в Сочи и с довольной рожицей встретить Лероя, чтобы тот ни о чем не догадался. Три дня. А я даже не знала, с чего начать. С Геной договорились, что жить эти дни я буду в их квартире. Софья Александровна еще перед отъездом подготовила для меня комнату и полный холодильник продуктов, а я пообещала поливать цветы и проведывать Гришкину черепаху.
– Вот, держи ключи от квартиры. – До вылета оставались считанные минуты, и Гена спешил донести до меня максимум информации.
– Пожалуйста, не светись сильно и будь осторожна. Хоть Федор сейчас и безопасен, но все же… Лучше, как говорится, перестраховаться. И, да, Ксюнь: не забывай, что обратный рейс через три дня. Не подводи старика, ладно? – По всему было видно, что Миронов сильно переживал, а мне этого не хотелось. Он возился со мной с самого детства, хотя, по сути, я для него никто. Странная штука жизнь!
– Иди ко мне. – Миронов притянул меня к себе.
– Спасибо, Ген,– не сдержалась я и ударилась в воспоминания о том страшном дне. – Спасибо тебе за все. За твою заботу и за возможность здесь сейчас стоять с тобой, говорить, дышать. Если бы не ты…
В горле стоял комок. Я миллион раз говорила все это ему по телефону, но вживую это давалось намного труднее.
– Ну, ты чего? – Миронов слегка отстранился от меня, но продолжал удерживать в своих сильных руках.– Ксюнь, мы же договаривались, что забудем о том дне раз и навсегда.
– Прости. – Шмыгая носом, я посмотрела ему в глаза.– Ты прости меня за все, что я тебе, бывало, говорила. Я так сильно тебя люблю!
– Так, все, хватит! – Миронов снова прижал меня к своей груди.– Иди уже, давай. Вот вернешься через три дня и будешь признаваться в любви, а сейчас просто будь осторожна!
До квартиры Мироновых я добралась лишь под утро. Три перелета за день окончательно лишили меня сил, и все, что я смогла, это наспех принять душ и лечь спать. Даже к Гришкиной Тортилле заглянуть совершенно забыла.
Меня разбудил звонок домофона. Босиком, в безразмерной футболке с какой-то надписью на французском, я нерешительно вышла в коридор, чтобы узнать, кто пришел.
– Кто?– спросила робко. Все же я была совершенно одна в чужой квартире.
– Миронов дома? – Его голос я готова была узнать из миллиона других. Так же не бывает. Так просто не могло быть! Пока я ломала голову, с чего начать поиски Тимура, он пришел ко мне – ну, пусть не ко мне, а к Миронову – сам!
– Нет, его нет, – машинально ответила я, а сама сунула ноги в первые попавшиеся тапочки и побежала на лоджию. Я должна была убедиться, что там, внизу, стоит Тимур, что мне не показалось.
Черная блестящая «Ауди» красовалась во дворе дома, полностью подтверждая мои догадки. Это был не сон. Тимур был здесь. На мгновение я пропала. Мне нужно было что-то сделать: бегом спуститься вниз, открыть окно и позвать его – да что угодно, лишь бы не дать ему уйти. Но я просто стояла. Замерев, я ждала, когда рядом с автомобилем покажется он сам. И он появился. Уверенной походкой он в один момент преодолел расстояние от подъезда до своей машины, а я все стояла и мысленно умоляла его обернуться. И он обернулся, безошибочно глядя в мое окно, как будто знал, что за ним наблюдают.
Его черты, его взгляд, его рисунок вдоль шеи – все, чего мне так не хватало последнее время. Господи, как же больно было сейчас смотреть на него и осознавать, что он больше не мой! Сердце пропустило удар, потом второй. Я практически насильно заставляла себя дышать.
«Он сейчас уедет! Сделай же что-нибудь!» – с неистовой силой орал мой внутренний голос.
Но я стояла. Смотрела в его глаза, как в черную беспросветную бездну, и не могла пошевелиться.
Он меня видел. Он на меня смотрел. И на его лице за эти несколько секунд промелькнула целая гамма эмоций – от шока до узнавания и презрения. Ничего не изменилось. Черниговский ненавидел меня. И то, как он, сплюнув, отвернулся и сел за руль, только подтверждало это. Он меня видел, но он уехал! Лерой был прав: Тимур никогда меня не любил. Это была игра. Только игра.
Черный автомобиль, взвизгнув шинами, сорвался с места и исчез. А я так и стояла, озябшая, у холодного окна и смотрела ему вслед.
Уже потом, согреваясь горячим чаем, я успокаивала себя тем, что и не рассчитывала на теплый прием с его стороны. Не за этим я приехала. Он уже давно вычеркнул меня из своей жизни. Просто это было нестерпимо больно осознавать и принимать.
– Я только сообщу о ребенке и поблагодарю за тот день, и все. Потом я уеду, – шагая из угла в угол, повторяла себе под нос.– Навсегда уеду.
С этими мыслями уже через час я тщетно пыталась попасть в его квартиру. Дома его не было. Более того, консьерж сказал, что Тимур давно там не появлялся.
Бесцельно бродя по знакомым улицам, я все думала и думала, где еще попытаться его найти, но в голову ничего не приходило. У нас не было общих друзей или знакомых, если не считать универа.
Но и там я мало к кому могла обратиться. Его телефонный номер все так же оставался вне зоны действия сети, а других я не знала.
Я ходила по замерзшему белоснежному городу и пыталась мысленно зацепиться хотя бы за что-то. Ледяной ветер щипал щеки, под ногами похрустывал снег, прохожие, кутаясь в шарфы и пряча руки в карманы, спешили по своим делам. Я же просто медленно шла, не замечая ничего вокруг. Каждый декабрь, проведенный в Лондоне или Париже, я мечтала о настоящей зиме, но сейчас, окунувшись в нее с головой, я проклинала ее за холод и невозможность найти Тимура.
Окончательно замерзнув, я решила зайти в первый попавшийся торговый центр, чтобы немного согреться и затем продолжить поиски. Предновогодняя суета и давка, знакомые с детства музыкальные композиции, яркие огни витрин и сверкающие елки – все перемешалось в голове. На мгновение я просто остановилась и закрыла глаза.
– Раз, два, три, – мне необходимо было собраться с мыслями.– Четыре, пять, шесть…
Удар. Что-то или кто-то чуть не сбил меня с ног.
– Простите, – донесся снизу тонкий детский голосок.
Распахнув глаза, я увидела мальчишку лет пяти от силы в огромной маске железного человека, из-за которой, видимо, он и не заметил меня.
– Ничего страшного, не ушибся?– спросила его, а у самой в голове что-то щелкнуло.
– Стальной переулок, пожалуйста. – Выбежав из торгового центра и поймав первое попавшееся такси, окрыленная надеждой, я отправилась на поиски «железного человека со Стального переулка», как часто в шутку называл Тимур своего деда.
– Вы уверены? – переспросил таксист, когда мы подъехали по адресу.
Окраина города и всего пара зданий на всю улицу, вернее переулок, и оба нежилые. Черт! Неужели опять мимо?
– Я вас, конечно, высажу, мне-то что, – начал таксист.– Вот только как вы потом отсюда выбираться будете?
И он был чертовски прав: мне и самой не хотелось выходить в этом безлюдном и странном месте.
– Наверно, я ошиблась.– Я уже хотела назвать новый адрес, но тут мимо нас пронеслась черная «Ауди». Это был знак. – Пожалуйста, следуйте за той машиной. Быстрее.
Таксист оказался парнем лихим, и черный автомобиль мы догнали весьма быстро, вот только при всем сходстве это была совершенно другая машина. Однако внутренний голос твердил, что я все делаю правильно.
Буквально метров через пятьсот автомобиль затормозил перед черным высоким и глухим забором, высотой явно превышающим человеческий рост.
– Тупик, – пробубнил водитель.
– Подождите меня, пожалуйста. – Я выскочила из такси и практически бегом добралась до черного автомобиля.
Только подойдя ближе, я заметила раздвижные ворота, которые сейчас медленно отъезжали в сторону, открывая вид на огромную заснеженную территорию и большой, какой-то серый и мрачный дом. Я перевела взгляд на «Ауди», но стекла автомобиля были наглухо затонированы, и в них я могла видеть лишь свое отражение.
Когда ворота полностью открылись, автомобиль тронулся с места и начал медленно заезжать на территорию дома, но буквально метров через пять остановился.
Я смотрела, как завороженная, на происходящее и не понимала, чего ждала. Чужой дом, чужая машина, чужие люди. Но я стояла и не могла оторвать глаз.
Я даже не сразу заметила, как медленно и совершенно бесшумно опустилось стекло на задней двери автомобиля.
– Неужели сама Ксения Горская решила заглянуть к старику в гости? – привлек мое внимание скрипучий голос.
Я не ошиблась. Седовласый пожилой мужчина, вальяжно развалившийся на кожаном сиденье автомобиля и сверливший меня пронзительным взглядом черных глаз, однозначно был дедушкой Тимура. Его глаза и горделивая осанка вкупе с манерой говорить не оставляли никаких сомнений: я пришла по адресу.
– Добрый день! Вы дедушка Тимура? – с улыбкой спросила его, на что старик просто кивнул, а я осмелилась подойти ближе.
– Вы не подскажите, где я могу его найти? Мне очень нужно с ним поговорить, – все так же улыбаясь, продолжила я.
– Ты опоздала, дитя! Я только что отвез его в аэропорт, он улетел, – ответил тот, лишь слегка наклонившись к окну.– Садись в салон, а то холодно.
Мигом с водительского места поднялся мужчина в черном костюме и. выйдя из салона, открыл мне дверь с противоположной от старика стороны. Я недоверчиво я последовала за ним и села рядом. Терпкий аромат сигар ударил в нос, и я слегка поморщилась, что не осталось незамеченным.
– Твой отец разве не курит? – спросил пожилой мужчина, а я, повернувшись к нему, наконец, смогла его рассмотреть как следует.
Поджарый, с острыми чертами лица и седыми волосами, он чинно сидел, опершись одной рукой на выдвинутый подлокотник, и изучал меня в ответ. Только сейчас я сообразила, что он меня узнал, но откуда? Я видела его впервые.
– Вы знакомы с моим отцом? – робко поинтересовалась у деда Тимура.
– О, да! – с какой-то кривой ухмылкой ответил тот. – но разве это привело тебя в мой дом?
Я покачала головой. Нет, конечно, нет. Дела Горского меня сейчас волновали в последнюю очередь.
– Вы сказали, Тимур улетел?
– Да, вот буквально только что, я как раз провожал его, – с грустью ответил тот.
– А куда? И когда он вернется? – не веря в происходящее, уточнила у старика.
– В Мюнхен, дорогая моя! В Мюнхен. Мы открываем новый офис. Тимур взял на себя все заботы. Мой золотой мальчик! Надеюсь, что хотя бы через пару месяцев он навестит своего старика,– сверкнув в очередной раз своей белоснежной улыбкой, ответил тот.
– Вы можете дать мне номер его телефона? – В голове не укладывалось, что я упустила возможность поговорить с Черниговским.
Старик покачал головой и, слегка склонившись ко мне, положил свою костлявую, но теплую ладонь на мою, озябшую.
– Ксюша, я не знаю, что произошло между вами. Это не мое дело. Но Тимур просил не говорить тебе ни его номер, ни его адрес. Понимаешь, он больше не хочет тебя видеть.
Его слова не стали для меня откровением, нет, но как же больно они царапнули по сердцу!
– Я знаю, – сдерживая рвущиеся на волю слезы, хрипло ответила старику. – Но я должна ему сообщить что-то очень важное. Пожалуйста!
– Я тебя понимаю,– поглаживая мою ладонь, проскрипел он.– Но Тимур даже слушать тебя не станет. Поверь, я очень хорошо знаю своего внука.
Отвернувшись к окну, я попыталась скрыть выступившие на глазах слезы и осознать услышанное.
– Что-то стряслось, раз ты так переживаешь?– участливо спросил старик.
– Я жду ребенка от вашего внука. Мне ничего от него не нужно. Я просто хотела, чтобы он знал, – все так же глядя на заснеженный двор, еле слышно произнесла я.
– Боже! – воскликнул старик. – Вот это новость!
Он убрал подлокотник и придвинулся ко мне ближе, положив руки на мои плечи.
– Как же так?! – искренне недоумевал старик. – Получается, я скоро стану прадедом? Вот это новости! Девочка моя, не переживай, я сам все расскажу этому оболтусу! Поверь, при первой же возможности все расскажу и заставлю его поговорить с тобой, даю слово!
Мне ничего не оставалось, как кивнуть старику в ответ и, выбравшись из его угловатых объятий, выйти из автомобиля, а затем неспешно вернуться к уставшему ожидать меня таксисту.
– Все хорошо? – скорее из вежливости поинтересовался тот и, получив мой неуверенный, но положительный ответ, тронулся с места, увозя меня в сторону дома.
