Алиса Ковалевская
Обязана быть его-2
3
Проснулась я в полнейшей тишине. Прислушалась, стараясь различить звуки, но не было слышно ни шороха. Приподнявшись на локтях, я дотронулась до лица и со стоном выдохнула.
– Эдуард, – позвала тихо в надежде, что он не откликнется.
За время, что мы жили вместе, я достаточно хорошо изучила его: манеры, взгляды, жесты. Он ведь всегда был таким с той лишь разницей, что прежде не позволял себе показывать чёрное нутро так явно. Не потому, что чего-то опасался – нет. Потому что знал, что я целиком и полностью в его власти, зависима от него, подчинена ему, и деваться мне некуда.
– Эдуард, – позвала я громче, спустив ноги с постели. – Эдик!
Поморщившись, встала и подошла к двери. Снова прислушалась, но меня окружала прежняя тишина. Абсолютная, она давила на уши тревожным предчувствием. Сердце подпрыгнуло к горлу, но я заставила себя успокоиться и вышла в кухню. Никого.
– Эдуард! – позвала я опять, на этот раз громче. – Ты дома? Будешь завтракать?
Обернулась, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук. Единственным местом, где мог быть Эдик, оставалась ванная, но идя по коридору я заглянула туда.
Руки задрожали. Во рту пересохло, но я не могла заставить себя сделать даже глоток воды. Стремительно подошла к окну и выглянула наружу. Второй этаж…
Что он говорил ночью? Самолёт в полдень?
Судорожно пытаясь понять, что мне делать, я бросилась обратно. Входная дверь была заперта – в этом я не сомневалась, но на всякий случай проверила. Накинула пуховик, наспех надела сапоги и вбежала в спальню.
От слабости меня пошатывало, но я понимала – это мой единственный шанс. Соня… Угрозы Эдика казались безумными. Блеф? А что, если нет? На что он вообще способен? Кто он вообще такой?! Стоило вспомнить, как он увёл её из сада и оставил одну в холодном сквере, слова его уже не казались пустыми. Что, если он действительно сделает что-то… Что-то необратимое?
– Господи, пожалуйста… – прошептала я, пытаясь повернуть ручку балконной двери. Тугая, она поддалась лишь с третьего раза.
Горящее лицо обжёг поток холодного воздуха, принёсший с собой запах города, голые ноги покрылись мурашками. Схватившись за железный поручень, я посмотрела вниз, на стылую, едва припорошенную снегом землю. Обернулась к раскрытой двери.
– Мама, помоги мне, – шёпотом взмолилась я, чувствуя, как от отчаяния на глазах выступили слёзы.
Никогда не отличавшаяся особой ловкостью, я боялась что не смогу. Второй этаж… Но вновь оказаться во власти Эдуарда было ещё страшнее. Он продал меня Демьяну. А Демьян…
Больше ни о чём не думая, я подошла к стене и стала перебираться через перила, но стоило мне поставить колено на поручень, балкон распахнулся сильнее.
– Что, думаешь, умная, сука?! – одним рывком Эдуард сдёрнул меня обратно.
Я впечаталась в него, упёрлась ладонью ему в грудь, постаралась оттолкнуть.
Ничего не говоря, он втащил меня в спальню и, заперев балкон, толкнул к двери. Ручка врезалась в спину, под пальцами я почувствовала прохладный пластик.
– И куда ты собралась? – обманчиво тихо спросил Эдик, надвигаясь на меня. – Куда, Дарина? – вкрадчиво, пронзая взглядом. – Говори, – тихо, а потом резко, так, что я вздрогнула: – Говори, тварь!
Но сказать я ничего не успела – кулак его врезался в мою скулу. Пошатнувшись, я попыталась ухватиться за подоконник, но не смогла и повалилась на пол. Он тут же схватил меня за волосы и, подняв, ударил в живот, в рёбра.
– Эдик… – заплакала я, тщетно пытаясь заслониться руками от его ударов.
– Сука! – рычал он. – Неблагодарная грязная сука. Но ничего… Думаешь, один Терентьев берёт всё, что захочет?! – ещё один удар в живот.
Я почти не слышала его, не разбирала слов. Содрав с меня пуховик, он толкнул меня на стену, и в голове зазвенело от удара.
Схватив за горло, Эдуард прижал меня ещё теснее, заставил посмотреть в глаза.
– К нему собралась, дрянь? – заорал, сжимая пальцы. – К нему?!
Его дыхание опаляло мою кожу, удушающий запах одеколона будто бы лип ко мне. Я попыталась замотать головой, но он рассвирепел ещё сильнее.
– Врёшь! – процедил, склонившись ко мне. – Шлюха… Как же ты любишь деньги. Как же все вы любите деньги… Но ничего, – пощёчина.
Упав на пол, я упёрлась в ковёр ладонями и глухо зарыдала, пытаясь отползти к постели. Эдуард быстро догнал меня, опять схватил за волосы и, приподняв, сам швырнул на неё.
– Ничего, – повторил он. – Скоро твой Терентьев всё потеряет. Подожди…
– Хватит! – взмолилась я, едва он сцепил пальцы на моём запястье. – Пожалуйста, Эдик, прекрати, – прошептала сквозь слёзы.
Тело ныло, разбитые губы кровоточили. Никогда я не видела его таким: разгневанный, с острыми чертами лица и хищным, блестящим взглядом, он напоминал мне… Не дьявола. Он был хуже дьявола, хуже любого кошмара.
Комната кружилась перед глазами, и я боялась, что его лицо будет последним, что я увижу в этой жизни. Его удары – последним, что я почувствую.
– Эдуард… – снова умоляюще просипела сквозь слёзы. – Перестань. Умоляю тебя…
Из последних сил я попыталась отползти от него к краю постели. Он тут же ухватил меня за ногу и дёрнул назад.
– Не нравится? – тяжело дыша, просипел он. – Мне тоже много чего не нравится, моя хорошая.
Пальцы его оказались на моём бедре. Я не сразу поняла, чего он хочет, и только когда подол юбки пополз вверх, до меня дошло. До сих пор мне было страшно, но теперь…
– Нет! – я попробовала оттолкнуть его, снова отползти.
Разрывая на мне одежду, он дёрнул меня на себя. Свитер задрался до груди, ладони его оказались на моём теле. Ничего не соображая, я уворачивалась от его губ.
– Не трогай меня! – зарычала я, глотая смешанные с кровью слёзы. – Ненавижу! Ненавижу тебя!
Тепло его дыхания вызывало тошноту, ногти мои впивались в его руки. И снова хлёсткий удар по лицу.
– Ненавижу! – захныкала, понимая, что всё тщетно.
Но сдаться… Позволить ему взять себя. Внутри меня проснулось что-то дикое, неконтролируемое. Я слышала, как лязгнул ремень его брюк, и звук этот лишил меня остатков разума.
– Иди сюда! – крикнул он, когда я, перевалившись через постель, оказалась с другой стороны. – Иди сюда, – угрожающе тихо.
Я помотала головой, дрожа всем телом. Меня колотило, в мыслях не было ничего, кроме красно-чёрного тумана. Разорванная юбка болталась на бёдрах, кожу жгло.
Медленно обойдя постель, Эдуард приблизился ко мне, загоняя в угол.
Я наткнулась на тумбочку, вжалась в неё.
– Ты – моя жена, – процедил он и схватил меня за свитер. Дёрнул на себя. – Ты – моя жена, – заорал, плюясь слюной.
– Не твоя! – истошно крикнула я в ответ. Пальцы его снова оказались у меня под юбкой. Схватив меня между ног, он крепко сжал, попробовал отодвинуть трусики.
Я выворачивалась, но снова очутилась на кровати. И снова он сверху.
– Моя! – зарычал, раздвигая мои ноги.
– Нет! – под рукой оказалось что-то твёрдое. Не разбирая, что это, я замахнулась. – Нет! Нет! – Один удар, второй. – Не твоя! – снова истошно, рыдая.
Он не отвечал.
Тяжёлый, лежал на мне и больше не шевелился. Я слышала шум собственного дыхания, пульс набатом бился в висках. Что-то тёплое потекло по моей шее…
– Эдуард… – сглотнув, просипела я. – Эдуард…
Лихорадочно вдохнув, я столкнула его с себя, и он, словно тяжёлый мешок, скатился с постели. Дотронувшись до шеи, я поняла, что тёплое – это кровь.
Не моя.
– Эдуард… – сглотнула и заставила себя сползти на пол. Толкнула бывшего мужа в плечо, потом снова.
– О Боже… – кое-как перевернув его, прошептала я. Боже…
Липкими пальцами попыталась нащупать вену на его шее.
– Эдуард! – всхлипнула и отпрянула.
– О, Господи… – прижала руку к губам, отползая всё дальше. – Господи…
4
С минуту я так и просидела у противоположной стены, неотрывно глядя на бывшего мужа. Страх, который я испытывала, был абсолютно противоречивым: с одной стороны, я боялась, что Эдуард придёт в себя, с другой – что он не сделает этого. И что было сильнее, я не знала.
Всхлипнув, я пересилила себя и снова подползла к нему. Облизнула губы и заставила дотронуться, но руки дрожали слишком сильно, и понять, есть ли пульс, я не могла.
– Сукин ты сын, – со всхлипом процедила, глотая слёзы.
В какой-то момент мне показалось, что грудь его приподнялась, и я испуганно вздрогнула. Замерла, прислушиваясь к тишине, но всё, что мне удалось услышать – звук собственного дыхания.
Голова ныла, боль потихоньку охватывала тело. Оперевшись о постель, я как пьяная встала и, пошатываясь, осмотрелась вокруг. Сделала шаг и едва не упала, наткнувшись на что-то жёсткое. Глянув под ноги, увидела испачканную статуэтку.
Меня мутило, воздух был наполнен запахом одеколона Эдуарда и крови – металлическим, острым.
Словно в тумане обернулась и посмотрела на Эдуарда. Бледный, он так и лежал на полу. Щёки, казалось, впали ещё сильнее, едва заметная щетина на скулах приобрела странный иссиня-чёрный цвет.
Едва понимая, что делаю, я, придерживаясь за стену, дошла до коридора и принялась обшаривать карманы его куртки. Телефон… Где-то должен был быть телефон. Мой он забрал ещё вчера.
Пальцы мои были в крови. Запёкшаяся, она напоминала грязь.
– Грязь… – зацепившись за эту мысль, шёпотом повторила я. Судорожно всхлипнула. – Это просто грязь. Просто… – Но запах крови буквально въелся в меня, и, сколько бы я ни пыталась убедить себя хоть в чём-то, это было бесполезно.
Телефон Эдуарда действительно оказался в кармане. Его и мой собственный. Водя пальцем по дисплею своего устаревшего айфона я молилась только о том, чтобы он не разрядился. Нажав на кнопку включения, я стала ждать.
– Давай, – выдавила сквозь зубы, когда на дисплее появилось яблочко логотипа. – Давай…
Секунды казались слишком долгими, медленными. Яблочко сменилось картинкой рабочего стола с расплывающимися из-за стоящих в глазах слёз значками.
Стоило телефону загрузиться, одно за другим посыпались уведомления о пропущенных вызовах. Демьян…
Поспешно сбросив уведомления, я заскользила пальцем по сенсорным кнопкам.
– Света! – заплакала, услышав натянутый, звенящий от напряжением голос подруги. – Света! – вскрикнула, почти не разбирая, что она говорит, спрашивает. – Я… Я убила его. Я…
Слова сменились рыданиями. Осознание всего случившегося за последние несколько часов накатили лавиной – разрушительной, сметающей всё на своём пути.
– Кажется… кажется я убила Эдика, – сквозь слёзы, но уже тихо, едва слышно.
Подруга замолчала, и на секунду мне показалось, что связь прервалась.
Прижав телефон, я сделала вдох и позвала, боясь, что не услышу ничего в ответ.
– Свет…
– Где ты? – коротко спросила Светка, и у меня вырвался невольный вздох облегчения.
Сил стоять не было. Я опустилась на пол прямо возле тумбочки. Прижалась к ней спиной.
– Не знаю, – сглотнув, облизнула сухие, перепачканные кровью губы. – Я ничего не знаю… Он привёз меня в какую-то квартиру и… – не выдержав, я снова заплакала. – Соня… – выдохнула. – Где Соня, как она?
– С Соней всё в порядке, – сказала Света спокойно и уверенно, будто заставила себя собраться.
Я знала, что так оно и есть, и ухватилась за её уверенность, как за спасительную соломинку.
– Твоя дочь в порядке, – повторила, как будто чувствовала, что именно это сейчас для меня подобно маяку.
Соня. Девочка моя…
– Скинь мне свою геолокацию. Сможешь? – продолжила подруга всё так же уверенно. – Знаешь, как это делается?
– Да, – снова облизала губы. Вытерла скатившуюся по щеке слезу и поняла, что так и сжимаю телефон Эдуарда. – Думаю, да.
Руки всё так же дрожали, но мысли стали яснее. В этом аду я больше не была одна. Геолокация… Сконцентрировавшись, я нажала одну иконку, за ней другую. Символы мелькали на экране, мир сосредоточился до прямоугольника телефона, что я держала в руке.
– Отправила, – снова набрав подруге, только и сказала я, и она тут же продиктовала мне адрес.
Москва… Закрыв глаза, я прислонилась к тумбочке затылком. Он привёз меня в Москву.
– Дарина, Демьян… – в голосе подруги появилась прежняя натянутость.
– Не говори мне про него, – оборвала её и добавила с мольбой: – Пожалуйста.
– Что случилось? – мгновенно спросила Света. – Он всех на уши поднял. Дарина…
– Не надо, – я проглотила ком из слёз, горечи и разочарования. Что-то ударилось о пол, и я, открыв глаза, поняла, что это мобильный Эдуарда. Подняла и вернула на колени. – Не надо, – повторила. – Свет… Я… Надо вызвать скорую. И…
Договорить я не смогла – из груди снова вырвались глухие рыдания. Каждый вдох отдавался болью. Мама умерла, мужчина, которому я доверилась, просто-напросто купил меня у моего собственного мужа, а сам муж… Бывший муж…
Сбросив вызов, я набрала короткий номер и практически сразу услышала голос диспетчера.
– З-здравствуйте… – выдавила я, заглушив рыдания. – Я… кажется, я убила своего мужа. Пожалуйста… Может быть…
Девушка начала задавать вопросы. Я отвечала на них, расфокусированным взглядом смотря в дверной проём спальни. Там, за кроватью, лежал мой бывший муж. Тело моего бывшего мужа. Потому что я… я убила его. Если бы это было не так, он бы уже давно встал. Встал и… скорее всего, убил бы меня.
– Да, – ответила я на очередной вопрос. – Я не уверена, что смогу открыть дверь. Он… – сжала трубку и провела кончиками ногтей по экрану телефона Эдика. Из-за постели была видна только его нога. Ботинок. Он даже не разулся…
– Я попробую найти ключи, – стиснула мобильный сильнее.
Положив трубку я поднялась. Снова обшарила карманы, но ключей не нашла. Глянула на тумбочку, на дверь – ничего. Брюки… Остановилась в проёме двери, понимая, что должна посмотреть в карманах брюк.
По телу пробежал озноб, но я заставила себя подойти ближе. Мысок моего сапога коснулся лодыжки бывшего мужа. Я посмотрела ему в лицо.
– Ты это заслужил, – сказала я, сама от себя не ожидая подобных слов. – Заслужил, – тихо, а после с отчаянным, истеричным криком: – Заслужил, чёрт тебя подери! Гори в аду! – Закусила ребро ладони, пытаясь отрезвить себя. Господи, что я говорю?! Я убила человека… Убила человека!
Стоя на коленях, я продолжала смотреть в лицо Эдика. Дышала через раз, не зная, что должна сделать, чтобы всё это наконец закончилось.
– Прости, – прижала ладонь к губам и осела на пол.
Только теперь поняла, что всё это время возле моего колена гудел стоящий на виброрежиме телефон.
Входящий от Демьяна…
Ненадолго телефон умолк и загудел снова. Взяв его, я нажала на отбой, а после и вовсе отключила. Положила на постель и перевела взгляд на окно. Там, за стеклом, ветер раскачивал ветви деревьев.
Тишину вновь нарушило гудение. На этот раз звук исходил от мобильного Эдуарда. Павел…
Сама не зная зачем, я выключила второй телефон и встала. Подошла к балкону и повернула ручку. Глоток свежего воздуха. Хотя бы один глоток. Иначе я просто задохнусь от смеси этих запахов: запаха Эдуарда, крови и самого отвратного – гнилостного запаха лжи.
5
Опустошённая, я лежала на больничной койке, всё ещё пытаясь до конца осознать новую действительность, а в голове снова и снова звучала фраза, сказанная фельдшером приехавшей по вызову бригады скорой помощи:
– Время констатации смерти – восемь часов тридцать две минуты.
Восемь часов тридцать две минуты утра. Именно в тот миг жизнь моя разделилась чёткой чёрной линией, по одну сторону которой я была женщиной, матерью, дочерью, а по другую – убийцей.
Сколько я ни пыталась отмыть руки от крови, сколько ни тёрла их, вовсю включив горячую воду, следы крови не исчезали. Кожа стала чистой, а я всё равно видела их: бурые, грязные, намертво впечатавшиеся в мою память.
Как в тумане я открыла дверь, как в тумане впустила в квартиру медиков и провела их в спальню.
Смотрела на всё, словно была сторонним наблюдателем, зрителем, странным образом попавшим из зала кинотеатра в действительность дурного фильма, ставшего его настоящим. Время констатации смерти: восемь тридцать две – это было единственным, что я запомнила чётко.
Стоило квартире наполниться людьми, меня охватило оцепенение, отступать которое начало лишь несколько минут назад, когда я снова осталась одна. Одна в больничной палате. И как в тумане – лица, голоса, ветер, облизавший холодом моё разбитое лицо, когда я, ведомая кем— то под руку, вышла из подъезда, скорая, осмотр врача…
Стоило мне закрыть глаза, перед мысленным взором возникли очертания комнаты. Бледное, с проступающей на скулах щетиной лицо Эдуарда…
– Оставь меня в покое, – прижав ладонь к губам, всхлипнула я. – Ты сам… сам…
Ещё минуту назад мне казалось, что слёзы закончились так же, как и чувства, что меня вывернули, выпотрошили. Но нет. Вцепившись пальцами в уголок подушки, я прикусила наволочку и бессильно зарыдала, смешивая всхлипы с рычанием. Сделала глубокий вдох, выдохнула и заставила себя прекратить. Бесполезно. Всё бесполезно. Что теперь будет? Следователь уже предупредил, что придёт чуть позже, когда врач разрешит допросить меня. Допросить? О чём? Я убила мужа… Я…
Услышав, как открылась дверь, я приподнялась и посмотрела на вошедшего.
На пороге стоял Демьян.
– Не подходи ко мне, – сглотнув стоящий в горле комок, просипела я, едва он сделал шаг.
– Дарина… – Расстояние между нами сократилось.
Стиснув одеяло, я отпрянула к стене, почувствовала спиной прохладную гладь, и качнула головой.
– Как ты? – не обращая внимания на мои слова, он решительно подошёл к постели.
Всё в нём как обычно было безупречно, в каждом движении читалась уверенность. Только глаза казались темнее обычного, и ожесточившиеся черты лица выдавали усталость.
О том, кто пустил его, спрашивать не было смысла. Посещать меня мог только следователь, но ведь это Демьян. Демьян Терентьев, а он всегда получает то, чего хочет. Любыми путями.
– Как я? – против воли горько усмехнулась – иронично, понимая, что меня снова охватывает истерика. – Я убила человека, Демьян! Я. Убила. Человека. Что ты хочешь услышать от меня? Что всё… всё из— за тебя?.. – говорить этого я не хотела, но слова прозвучали против воли. Если бы не он… Если бы он не решил, что я должна принадлежать ему. Если бы…
Закрыв глаза, я помотала головой, пытаясь успокоиться, но понимала – не могу. Не могу смотреть этому человеку в глаза, не могу слышать его голос… Не хочу! Больше не хочу! Не хочу!
– Тебе нужно успокоиться, я со всем разберусь, я…
Мой громкий, надрывистый смех заставил его замолчать. Я полоснула его ненавидящим взглядом.
– Ты уже разобрался, – буквально выплевывая слова, прошипела я. – Ты влез в мою жизнь, в жизнь моей дочери, ради чего?! Для тебя вообще чужие жизни не имеют значения?!
– Что ты несешь, – раздраженно выговорил он, хмуря брови. – Что произошло?! Почему ты так со мной разговариваешь, Дарина? В чём дело?
– В чём дело, Демьян?! – меня колотило от нахлынувших эмоций. Каждое его слово натягивало нервы. – Почему?! Почему ты не подал заявление в полицию, когда Эдуард сбежал с твоими деньгами? Почему, ответь?!
– Я говорил тебе, – он чуть сощурил глаза, губы его на несколько секунд сжались, превратившись в жёсткую линию. – Причём тут это?
– Почему ты не подал заявление?! – процедила я зло, отшвырнула одеяло и, не обращая внимания на пронзающую тело боль, встала. Отошла от Терентьева. – Ответь! – закричала. – Ответь мне!
Грудь моя тяжело вздымалась, дыхание стало шумным.
Демьян молчал. Смотрел на меня, проникая взглядом в самую мою сущность, в самое нутро, где больше не осталось ничего – пустота.
– Ну что ты молчишь?!
– Мне нечего тебе сказать помимо того, что я уже сказал!
– Ненавижу тебя! – с отчаянием выдохнула я. – Ненавижу… – процедила сквозь слёзы, остановить которые было выше моих сил.
Демьян сделал попытку подойти ближе, обнять меня, но я вывернулась, оттолкнула его.
– Никогда больше не приближайся, понял?! – судорожно дыша, проговорила я. – Никогда. Никогда не трогай меня.
– Что он тебе наговорил? – спросил Демьян.
Спокойный, сдержанный, он стоял рядом со мной, я же… Я же чувствовала себя дурой. Простушкой, снова поверившей в то, чего нет и не может быть.
Дотронуться до меня он больше не пытался. Только стоял рядом, так близко, что запах его бередил воспоминания, доводя меня до грани.
– Скажи, почему ты не искал Эдуарда! – истерика окончательно одержала верх, рыдания рвались наружу, толкая меня на дно пропасти. – Скажи! Ну же, Демьян! Только правду! Ты же у нас честный, чёрт тебя возьми! Ты же любишь правду! Так скажи!
– Я искал его, – он не сводил с меня взгляда. В голосе его появилась жёсткость, даже некоторое раздражение.
Я покачала головой.
– Не искал.
– Послушай, – он всё— таки сделал ещё одну попытку коснуться меня, взять за руку. Я отдёрнула кисть.
– Нет, – так же твёрдо отозвалась я. – Не искал! – Ещё резче. Собственный голос звоном отдавался в висках, бился внутри. – Если бы искал… если бы искал, если бы хотел найти, нашёл бы! Но ты не хотел! Ты не хотел, черт тебя подери!! Ты хотел меня! Моё тело в безраздельное пользование и заплатил Эдуарду, чтобы он исчез! Ты просто купил меня, как бездушную куклу, Демьян Терентьев, и я тебя ненавижу за это!!!
От крика у меня зашумело в голове, перед глазами появились тёмные точки. Я видела, как потемнели его глаза, как черты лица заострились ещё сильнее. Ухватилась за край подоконника. Дверь позади Демьяна резко отворилась, и в палату вошла обеспокоенная медсестра.
– Простите, – обратилась она к Демьяну, – вам придётся уйти. – Посмотрела на меня, снова на него. – Вы…
– Уже ухожу, – даже не посмотрев на неё, сквозь зубы бросил он и обратился ко мне: – Сейчас не время и не место для подобных разговоров. Ты не в себе, и…
– Да, – перебила я его. – Представь себе! Я убила…
– Дарина! – шикнул он, заставив меня замолчать. Как ни странно, это подействовало.
– Уходи, – просто сказала я, чувствуя, как у меня трясутся руки, как дрожит голос. – Уходи, Демьян. Я не хочу тебя больше видеть.
– Поговорим позже, – процедил он и пошёл к двери, но я остановила его:
– Демьян! – всхлипнула и, когда он обернулся, отрицательно качнула головой. – Никогда больше… Ни позже. Никогда.
Глаза его превратились в сплошную черноту.
– Позже, – с нажимом повторил он. – Когда ты сможешь мыслить здраво.
Поджав губы, он вышел из палаты, и звук его шагов постепенно растворился в тишине коридора.
Меня заколотило сильнее. Прижав пальцы к губам, я попыталась подавить рыдания, но те вырвались с потоком слёз.
Оказавшаяся рядом медсестра помогла мне дойти до постели. Я чувствовала её пальцы на своём локте, а комната кружилась вокруг. Вот и всё…
– Он… – сквозь рыдания попыталась сказать я. – Он не…
– Успокойтесь, – медсестра помогла мне лечь. – У Вас сотрясение, Дарина, вам может стать хуже.
Успокоиться я не могла, хоть и понимала, что должна сделать это. Прошлое смешивалось с настоящим, мелькало перед глазами улыбками Сони, руками Демьяна на моём теле, взглядом его тёмных глаз и словами Эдуарда. Всё разрушилось, разбилось, превратилось в пепел. Всё, чему я пыталась поверить.
– Я сделаю вам укол, – услышала я голос медсестры. – Так будет лучше.
Дотронувшись до моего плеча, она вышла, а я сжалась на постели. Обняла себя руками и, потихоньку поскуливая, зажмурилась, малодушно желая лишь одного – отмотать время назад. Хотя бы на пару дней. Хотя бы на сутки – до того момента, когда я ещё могла мечтать о будущем, ещё могла верить.
Проснулась я от лёгкого, почти невесомого прикосновения. Поначалу подумала, что мне показалось, но плеча моего снова кто— то коснулся. Кое— как открыв глаза, я повернулась и не смогла сдержать болезненный стон.
– Привет, – шепнула Светка. – Прости, что разбудила.
– М— м… – вместо ответа тихо промычала я и выдохнула.
Голова болела сильнее прежнего, внутренности будто наизнанку выворачивало, каждое движение отзывалось болью. Губы были такими сухими, что натянулась кожа. Поняв это, Света подала мне бутылочку с водой и помогла присесть.
Сделав пару глотков, я встретилась с ней взглядом. Волосы её были собраны в простой хвост, под глазами – тёмные круги.
– Как же мы за тебя испугались, – тихо сказала она и, подавшись ко мне, приобняла.
Я почувствовала, как поднялась и опала её грудь, пальцы её оказались на моём затылке. Крепко, порывисто прижав, она выпустила меня, и я заметила влажный блеск её глаз.
– Я тоже испугалась, – призналась я, понимая, что и сама готова разрыдаться. – Светка… я его…
– Тс— с— с, – она приложила ладонь к моим губам, заставляя замолчать. – Ты не виновата, – проговорила, глядя в глаза. – Ты ни в чём не виновата, поняла?
Я молчала. Взгляд подруги стал жёстким, и она проговорила ещё твёрже:
– Ты не виновата, Дарина. Этот ублюдок…
– Не надо, – устало попросила я и вздохнула. – Я всё понимаю. Умом понимаю, но…
– Никаких «но», – Света накрыла мою ладонь своей. – Милая моя… – она сдалась, позволив себе слабость. – Дарин… К тебе Демьян приходил?
По взгляду её я поняла, что она знает. По крайней мере знает, что приходил.
– Это он прислал тебя? – я высвободила руку.
– Нет, – сказала она, не колеблясь, и я поверила ей. – И всё же… Ты не представляешь, что было. Он всех…
– Я не хочу говорить о нём, – перебила я, понимая, что, если она продолжит, я не выдержу. – Ты приехала, чтобы поговорить о нём?
На этот раз Света замялась. Опять взяла меня за руку. Что— то было не так, и я сразу почувствовала это.
– Что случилось? – внутри поднялся безотчётный страх. Я вглядывалась в Светкино лицо, всё яснее понимая, что ждать хорошего нечего. Соня? Что— то с Соней? Что если угрозы Эдуарда…
– Соня? – шёпотом спросила я.
Руки похолодели, внутри всё оборвалось.
– Не совсем, – поспешила успокоить меня Света. – С ней всё в порядке. Только… Ты не дёргайся раньше времени, хорошо?
– Только что?! – нервно переспросила я. – Света!
– Поступила анонимная жалоба, – тихо сказала она. – Сегодня утром к нам приходил инспектор из органов опеки. Они хотят забрать её, Дарин. Хотят забрать Соню.
