Аля Алая
Соблазн
– Купи мне корону, чтобы вся в камушках и блестках. А еще колечко с сердечком.
– Лерусь, нельзя так сразу, – улыбаюсь, глядя в ее серьезные серые глазки, – так любой мужик сразу сбежит. Нужно постепенно.
– Ей только четыре, еще научится, – прыскает Инесса.
– Угу, вижу, учителя тут шикарные, – подвисаю на ее роскошной груди. Хочется добавить еще – горячей, но я держусь. Судя по тому, что я вижу у Кати, Инессы, да и беременной Светы, у мамашек с грудью нет проблем. А как это будет выглядеть с Ленкиной силиконовой, вот в чем вопрос. Нужно будет поинтересоваться.
– Глаза выше, – ставит передо мной чай Катя и шепчет на ухо, не преминув ударить кулачком в плечо, чтобы привести в чувство.
– Точно, – опять ссаживаю обезьянку на соседний стул. – Будет тебе корона, а кольцо у жениха выпрашивать надо.
– Хорошо, – та оживляется, – я дружу с Кириллом в саду, он мой жених.
– Вот к нему и все претензии, – забираюсь рукой в коробку, которая уже почти пуста, и беру пончик. – И как обычно проходят девичники?
– Когда дети на мужьях и никто не беременный, то весело и в клубе, в остальное время примерно так, как сейчас, – с тихим вздохом поглаживает свой круглый животик Светлана.
– М-м-м, – жую пончик и запиваю чаем, – тебе в клуб точно не скоро.
– Не скоро, – хмыкает она и смотрит на меня как-то не очень по-доброму. Да что я не то сказал?
Господи, Костя! Ну где ты?
Слишком много женщин на меня одного. К такому меня жизнь не готовила. Вот орава мужиков, сотрудники мои пленные даже все разом, да хоть конкуренты – быстро разберусь. Только не вот этот вот розово-зефирный рай.
– Привет, девчонки, – друг резвым шагом врывается в кухню и направляется к Кате, – вы тут не скучаете? – смотрит на меня с явной насмешкой. Он-то здесь явно как рыба в воде.
– Дема пообещал купить мне корону, – сразу сообщает Лерка о главном.
– Демид умеет обещать, – Костя целует мелкую, что притаилась в стульчике для кормления, и берет на руки Лерку. – Мы в кабинет минут на двадцать, потом верну вам вашего гостя чай допивать.
– Мне чая уже хватит, – хватаю из коробки последнее пирожное, – пошли, не будем девочкам мешать. Мальчикам на девичнике не место.
– А вот девчонки бывают на мальчишниках, кстати, – разражается смехом Света, и за ней Катя с Костей.
Инесса только вздыхает:
– Как дети.
– Ну и что это было? – прикрываю за собой дверь Костиного кабинета и падаю в кресло. Наконец-то тишина. Мне этих пятнадцати минут в женской компании хватило с лихвой. – Опять ваш плоский питерский юмор.
– Не ваш, а наш, – Костя обходит стол и присаживается напротив. – Если ты десять лет назад в Москву свинтил, то москвичом это тебя не сделало, – он вытаскивает из ящика стола планшет и кладет на стол, что-то скидывая на него с телефона через вай-фай. – Инесса в прошлом году к мужу на мальчишник со Светой заявилась, а там стриптизерша и шлюхи.
– Вот это мужик попал, – я аж кулак прикусываю.
– Чуть свадьба не отменилась.
– Весело тут, хорошо, что вернулся, – усмехаюсь и тут же вспоминаю о цели визита. – Что с Ангелиной? Ты мне так ничего и не сбросил.
– Потому что возникла проблемка, – Костя подталкивает ко мне планшет, – можешь посмотреть фото, тут, правда, немного. За день мало что успели.
– Понимаю. Что вообще удалось узнать? – жадно всматриваюсь в фотографии на планшете. Все они сняты с не очень удачных ракурсов – со спины, с телефоном в руке, лицо закрыто волосами. Раздражает.
– Все это время Ангелина жила в Штатах, у нее гражданство, – Костя закидывает руки за голову, а ноги укладывает на стол, – поэтому с дальнейшим расследованием пока затык, там нужно искать контакты. Из того, что узнал, – она художница, – Костя улыбается, – вроде неплохая. С завтрашнего дня у нее открывается выставка. Организацией занималась Соня Войцеховская, фамилия на слуху, я думаю.
– Да. Ренат или Тимофей?
– Ренат, но он жену не протежирует. Она у него талант, Соню уважают. И если она Ангелину из Майами привезла, значит, и та не обделена талантами.
– Ясно, – опять перелистываю бесполезные фото. – Твою мать, Костя. Тут ничего не видно, – начинаю я кипятиться.
– Завтра открывается выставка – сходи и посмотри, – отмахивается он. – А я пока поищу, кто в Штатах о ней информацию нарыть сможет.
– Спасибо и за это, – слегка разочарованно возвращаю планшет на стол.
– Адрес, где живет, тоже могу сбросить. Но я бы на твоем месте не спешил. Семен ее вон куда увез на целых двадцать три года. Не верю я, что Ангелина только ради выставки вернулась. А что Семен ей успел за эти годы в голову вложить, ни ты, ни я не знаем.
– Сам не приехал. Знает, сука, что тут его сразу примут под белы рученьки и куда надо отправят, – поднимаюсь на ноги и подхожу к окну, сжимая кулаки в карманах. – Он ребенка украл у матери. Оля тогда чуть умом не тронулась с горя. Отец ее еле вытащил.
– Сочувствую, Демид, – Костя отводит глаза. – И как только вывез?
– Двадцать лет назад проще было, наверное. Мы все ждали, что он одумается, вернется или хотя бы напишет, пойдет на контакт. Но нет.
– Люди бывают жестоки в своем горе, Степан яркий тому пример.
– Никаким его горем это не оправдать. От многих жены уходят к другим мужчинам, а у них никогда гладко не было. Но это не повод вытворять вот такое.
– Я с тобой согласен, Дем. Но что теперь? Оли нет. Думаешь, Ангелина в курсе?
– Не знаю, но хочу знать. И узнаю, Костя.
Ангелу от меня больше не скрыться.
Глава 05
Перед встречей с женщиной я в жизни своей так еще не волновался. Сердце бьется где-то в горле, все тело покрылось холодным потом, руки подрагивают.
Двадцать три года, но надежда так и не была потеряна. Все возможно, только если не слишком поздно. Как для мамы Оли. Она свою дочь увидеть уже не сможет, хотя именно Оля мечтала об этом отчаяннее всех. Мечтала, любила, скучала и все свои нерастраченные эмоции вкладывала в меня и маленькую сестренку. Я купался в ее любви и даже о биологической матери, что умерла при родах, не вспоминал никогда. Оля заменила ее, сделав мое детство и юность счастливыми. А вот Ангел любви этой волшебной женщины была лишена.
Долго сижу в машине, вглядываясь в окна галереи, где собирается заинтересованная новым именем в живописи публика. Я в искусстве не разбираюсь, у меня всегда были иные приоритеты, но сейчас тянет. Это ведь ее мир, ее страсть. Мне интересно все, что связано с Ангелом.
Хлопаю дверью машины и не спеша захожу в выставочный зал. В помещении полумрак, полотна на стенах подсвечены мягким светом, посетители с бокалами шампанского в руках курсируют вдоль стен.
Первое впечатление – мне нравится. Есть какое-то неуловимое чувство уюта, которым веет от ее полотен. Цвета в основном нежные, чистые, ванильные. Я бы даже сказал, вкусные, если это слово можно применить в данном контексте. В основном на картинах изображены девушки, причем какими-то безмятежно счастливыми. Будто художник пытался увидеть в них лишь хорошее, отметая остальную часть натуры, в которой присутствует опыт, злость, усталость, боль.
Нетерпеливо осматриваю помещение в поисках создателя картин, но не нахожу и решаю пока осмотреть полотна более детально. Перед одним застываю на некоторое время. Мне нравится.
Обнаженная в маках. В ней чувствуется настроение. Немного меланхолии и через край наслаждение свободой. «Наедине с собой», читаю на табличке. Название очень подходит.
– И как вам? – мягкий бархатный голос за спиной заставляет вздрогнуть. Годы прошли, он стал глубже и не такой звонкий, но перепутать ни с чьим другим нельзя. А еще появился легкий акцент – чужеродная вещь, которой там быть не должно.
Медленно оборачиваюсь, чтобы встретиться с Ангелом глазами, и перестаю дышать. Совершенная. К такому я точно не был готов.
Звуки вокруг словно затихают, а окружающий и так тусклый свет меркнет, оставляя передо мной лишь ее. Всматриваюсь в огромные глаза, которые с годами посветлели. Из насыщенно-голубых они стали более светлыми и прозрачными, с четким рисунком радужки. Смотрят сейчас с любопытством в ожидании моего ответа.
Перескакиваю взглядом на губы – пухлые, с застывшей полуулыбкой. Между ними виден ряд белых жемчужных зубов. Я еще помню, как в детстве она выбила себе молочный передний зуб и так и проходила без него, пока не вылез постоянный. Ребята вокруг часто над ней подшучивали по этому поводу, но я всегда защищал ее и говорил, что мне все равно.
Кругленькое детское личико сейчас вытянулось, радуя глаз острыми скулами и точеным носиком. Шея длинная, ключицы тонкие и манят к себе прикоснуться, очертить их пальцами, уткнуться носом и втянуть ее запах. Нежные цветочные духи забивают собой легкие, дразня мой мужской аппетит.
Взгляд ползет ниже, к шикарной троечке, что сейчас соблазнительно выставлена напоказ в глубоком вырезе черного коктейльного платья, сидящего на ее идеальной фигуре как перчатка.
Узкая талия манит сжать ее, а круглые бедра – огладить. Загорелые ножки в туфлях на высокой шпильке нетерпеливо переступают, но я не спешу. Медленно, наслаждаясь первым впечатлением, рассматриваю детали.
Сразу нахожу, что мне не нравится, – это кольцо на пальце. Оно не обручальное, но приступ ревности и злости уже вызывает. Камень недорогой, так что и тот, кто его Ангелу подарил, мне не соперник. Я свою девочку научу носить правильные украшения. Ангелина сама как самый дорогой алмаз, которому лишь нужна соответствующая огранка.
Возвращаюсь к лицу, цепляюсь за родинку около носа. Ей она всегда шла, а теперь добавляет сексуальности. Волосы, в детстве имевшие пшеничный цвет, стали светлее и пышнее. Сейчас они уложены голливудской волной на одно плечо.
Чертовски притягательная женщина, которая меня не узнала. Это царапает, поскольку для меня в ней все узнаваемо – голос, внешность, улыбка. А я для нее чужой человек, которого она видит впервые. Как так?
Опять заглядываю в глаза. Ангел снисходительно приподнимает ухоженную бровку и смотрит с иронией. Ну да, я же ее тут только что глазами практически жрал.
– Очень чувственно, – забираю у проходящего мимо нас официанта два бокала с шампанским и вручаю один Ангелине. Сам делаю большой глоток. – Думаю забрать себе, – при этом не отрываю взгляда от ее губ.
Ангел шире распахивает глаза, и на щеках проступает румянец. У нее всегда была слишком тонкая кожа, и скрывать волнение не получалось.
– Рада, что картина произвела на вас впечатление, – Ангелина обнимает бокал двумя ладонями и выставляет напоказ кольцо. Видимо, на всякий случай, если я его при первом осмотре не заметил.
– Ангел, – я оборачиваюсь к картине и указываю на подпись под ней. – Вам идет.
– Спасибо, – Ангелина краснеет еще сильнее.
– У вас талант, – опять не могу себя сдержать и шарю глазами по ее телу. До сих пор до меня не доходит, что вот она реальная, из плоти и крови. Протяни руку – и можно потрогать.
– А вы знаток, – раздается саркастично в ответ, и я отрываюсь от декольте. Переборщил.
– Ангелина, – плеча моего ангела касается девушка в платье персикового цвета и с уложенными в высокий пучок светлыми волосами. Она указывает на стоящую у одной из картин пару, – там с тобой хотят пообщаться. Если ты не занята, конечно, – блондинка дарит мне приветливую улыбку.
– Не занята, – Ангел кивает в мою сторону и насмешливо усмехается. – Тут один знаток желает приобрести обнаженную в маках.
– Демид, – смотрю ей прямо в глаза, но и мое имя никакого впечатления на нее не производит. Совсем не помнит. Притворяться вот так невозможно.
– Хорошо, – Соня провожает взглядом спину Ангелины и оборачивается ко мне. – Значит, обнаженную в маках? У вас очень хороший вкус.
– Знаток, – улыбаюсь ей и опустошаю бокал. – На самом деле, я не разбираюсь, просто запал на нее.
– Ценю в мужчинах честность, – одобрительно кивает моя спутница.
– Я недавно переехал, и моя огромная квартира пуста. Совсем нежилая. Вот я и решил привнести в нее немного красок. Что думаете?
– Что у меня будет для вас одно очень интересное предложение, – Соня вдруг воодушевляется, – если вы, конечно, заинтересованы в искусстве.
– Очень, – жадно слежу за Ангелиной, подошедшей к паре посетителей и что-то с восторгом им вещающей. Соня даже представить себе масштаб моей заинтересованности не может.
После непродолжительного, но очень плодотворного разговора с Войцеховской немного брожу по выставке, все время поглядывая на Ангела. Та, в свою очередь, полностью меня игнорирует, сосредоточившись на других посетителях и журналисте, который пристал к ней словно банный лист. Что-то все выспрашивал целый час, а сам, сволочь чуть весь слюнями не изошел. Так и хотелось шею ему свернуть, но окончательно портить и так не слишком хорошее впечатление Ангела о себе не хотелось, так что я скрылся от греха подальше во втором зале.
Тут посетителей в разы меньше и полотна совсем другие. Одну стену занимают пейзажи, в основном пустынные. Растрескавшаяся обезвоженная земля, обрывы, одинокие искореженные деревья на ветру.
На второй – портреты, среди них портрет Семена. Он с годами изменился, таким я его не помню. Глубокие морщины прорезали лицо, добавив ему суровости, в глазах легкая печаль, вся голова седая. На табличке под картиной указано: «Не продается».
Как же ему жилось все это время, суке? Знал же, что Оля с ума сходит. Сердце матери не может забыть своего ребенка. А он жил и год за годом тешился ее страданиями, видя, как растет украденная им дочь. Сумел ли он дать ей хоть часть той материнской любви и заботы, которой лишил в детстве? Знает ли Ангелина правду? Только ли ради выставки сюда приехала? В последнее я не верю. Не бывает таких совпадений.
Другая часть полотен и вовсе вызывает чувство отчаяния и безысходности. Темная аура и боль транслируются с каждого. Размытые фигуры, искаженные лица, немые крики. Много черного, алого, серого. Такое можно нарисовать лишь в момент ужасного отчаяния. И что же произошло в жизни Ангела, что сподвигло ее на такие эксперименты?
Эта взрослая женщина для меня притягательная загадка. За двадцать три года в ее жизни многое произошло, и я хочу знать все. А еще хочу заполучить ее себе. Это уже не та детская глупая влюбленность, а почти неконтролируемое животное влечение, вспыхнувшее как спичка, в одну секунду.
Хотя с детства мало что изменилось: как тогда дрался за нее и готов был на любую шалость, что Ангелина затеяла, так и сейчас. Реагирую на девчонку, как собака Павлова, – увидел и словно лампочку включили.
Даже самому страшно от слишком сильных эмоций. Для меня женщины всегда были отличным способом провести время и развлечься, но сейчас это что-то значительно большее.
Бросаю на Ангела последний жадный взгляд и отправляюсь домой, чтобы остыть и подумать. В квартире меня опять встречает пустота. Шаги гулко отражаются от стен, и я щелкаю выключателем в гостиной. Светлая, большая, но какая-то нежилая. Немного красок и уюта не помешало бы. Вытаскиваю из кармана вибрирующий телефон и смотрю на дисплей.
Лена.
Отлично, собрался жениться, а за день даже ни разу не вспомнил. Прав Костя, мне бы следовало подумать еще раз.
С Леной тоже придется что-то решать, как и с претендентом на сердце Ангелины.
Где этот ее жених? Почему вместе с ней не приехал?
Блядь!
Одни вопросы, и выяснить все возможности пока нет. Пока Костя наскребет информацию в Штатах, пройдут недели, если не больше. По Сониным словам, Ангелина приехала недели на две, максимум месяц. Сидеть и ждать смысла нет, да и просто не хватит терпения.
Так что придется брать все в свои руки и выяснять самому.
Глава 06
Понятие утра может стать очень растяжимым, если предыдущий вечер закончился далеко за полночь. После закрытия выставки Натка объявила, что считает ее успешной, поскольку продажа сразу семи полотен в первый же день художником, еще не снискавшим особого признания и авторитета у местной публики, – это более чем успех.
На радостях мы отпустили уставшую Соню к мужу и ребенку, а сами запулились в один из модных клубов Питера. Первый час я тупо хлопала глазами и пялилась вокруг, пытаясь оценить и принять масштаб пафоса заведения и местных мажоров.
Мне искренне казалось – ну где Майами, а где Питер… М-да…
Натка ржала надо мной и поила коктейлями, вещая о том, что клуб хоть и не самый роскошный, но вполне себе сойдет скоротать вечерочек. В следующий раз она меня свозит в место, где моя америкосовская жопка поймет, что такое шик и размах.
После пятого шота я уже чувствовала себя как дома, а после десятого клятвенно убеждала Натку, что чувство родины во мне проснулось и я теперь своя в доску. Слезно обещала порвать американский паспорт и остаться в Питере навсегда. Натка потребовала для начала выучить национальный гимн и по итогам экзамена в караоке на будущей неделе мне точно скажет, гожусь ли я в русские. Типа, просто так домой меня не возьмут. Да и с акцентом могут возникнуть проблемы. Фак!
Закончилось все в четыре, когда мы пьяно подпирали собой стену клуба и слушали, как какой-то бизнесмен с красивой серебристой сединой, как обозначила Натка, отчитывал рядом с клубом пьяную то ли дочку, то ли любовницу. Та хорохорилась и отмахивалась от него, а после и вовсе свалила обратно в клуб.
Мужик нервно курил и матерился, оперевшись о свою машину и недобро глядя на нас. Видно было, что все вокруг его достало.
– Папаша, подкинешь по домам? – качнулась на своих запредельных шпильках Натка и поправила свои длинные розовые волосы. – Все равно тебя продинамили.
– А такси вызвать не вариант? – огрызнулся он, но как-то беззлобно и обреченно.
– Мы-то вызовем, но тогда у тебя не будет шанса попялиться вот на все это бесплатно в течение сорока минут, пока мы отсюда до моего подъезда доедем, – Натка зазывно провела ладонью по крутому бедру, что было упаковано в экстремально короткое белое платье.
– Ты его что, клеишь? – пьяно икнула я ей в ухо.
– Угу, – кивнула она и заговорщически сообщила: – Видела, как костюм сидит. Армани, точно тебе говорю. Я шарю.
– Армани, – подтвердил мужик, выдувая две струи дыма через ноздри, и прищурился.
– Я же говорила, – Натка неуверенной походкой прошла к его машине и открыла дверь пассажирского сиденья, куда завалилась как к себе домой. – Бывший муж только такие и носил, тем и взял. Стоит у меня на бизнесменов в костюмах, фетиш такой. Но, больше одной ночи не обещаю.
– Садись, – словно все еще не веря в происходящее, бизнесмен слегка заторможенно закрыл за Наткой переднюю пассажирскую дверь и открыл для меня заднюю, – садись уже и ты, чуть стоишь же. Еще растянешься на своих куриных тонких лапках, а мне потом в травмпункт вези.
– Ангелина, – зачем-то поделилась я совершенно бесполезной для него информацией.
– Юра, – сообщил бизнесмен, пока я, покачиваясь и без всякого изящества заползала в его машину. – Отчество сказать?
– Нет, – я поправила все, что осталось от мой прически «голливудская волна», и сложила руки на коленях в замок, – меня, пожалуйста, в первую очередь, тут рядом.
– Легко, – дверь захлопнулась, и самый дорогой таксист, что случался в моей жизни, обошел машину и сел за руль.
– А я хотела бы знать, – Натка уже успела поправить яркую розовую помаду на губах и закрыла тюбик с помадой.
– Что именно? – Юрий застрял взглядом на ее губах, потом завел машину.
– Отчество и чистый доход за год, – с придыханием пьяно выдала та.
– Петрович, – дорогой таксист вырулил с парковки клуба и помчал нас по ночному Питеру, – доход сообщу в постели.
В салоне установилась тягучая тишина, в которой я была явно лишней, так что меня без сожаления выкинули у подъезда, и дорогущая иномарка сорвалась с места. Первый раз на моих глазах случилось вот такое – беззастенчивый съем миллионера на ночь. Россия, что с нее возьмешь. Тут каждый день такое, наверное…
До съемной квартиры-студии я добралась на автопилоте и рухнула в кровать прямо в босоножках и платье. Тут тоже во всем обвинила местный воздух: в Майами я так набиралась нечасто.
Когда мои заплывшие глазки распахнулись вновь, настенные часы показывали час дня.
«Ты жива?» – первым делом пишу я Натке сообщение.
«Жива» – приходит короткий ответ через полчаса и будит меня заново.
– Пить, – вырывается у меня жалобно, и я сползаю с кровати. Снять босоножки получается раза с пятого. Тонкие ремешки и застежки не поддавались совсем. Платье тоже отказывалось с меня слезать, явно показывая, что спать в одежде это очень плохая идея.
Бутылка минералки и две таблетки от похмелья немного спасают положение, и я решаюсь позвонить Алексу, чтобы рассказать, как прошла выставка. Жених терпеливо слушает мою восторженную речь, хвалит и говорит, какая я у него умница, гладит по шерстке и всячески уверяет, что он всегда в меня верил. Угу, конечно.
Ровно месяц назад я слушала противоположное – ехать мне сюда нечего, ибо не оценят тут и не поймут. Мои ванильные полотна зайдут только в таком жарком и позитивном месте, как Майами. Короче, умеют мужики быстро переобуваться.
Потом наступает минутка телефонной романтики, где мы стандартно признаемся друг другу, как влюблены и скучаем, ну а когда голова у меня от разговоров начинает болеть, я быстренько закругляюсь и обещаю позвонить вечером перед сном. Разговор наш окончен, Алекс истребовал эротическую фотку и попрощался.
Затем у меня душ и плотный завтрак, что окончательно приводит меня в себя и позволяет почувствовать себя человеком. И вот так в пять вечера я понимаю, что окончательно проснулась и готова жить. С добрым утром меня, короче.
К шести я уже была собрана и собираюсь выдвигаться в город. Тут дверь звонят, и курьер вручает мне букет моих любимых белых лилий. Я с благодарностью расписываюсь в бланке и ставлю букет в вазу, которая нашлась на подоконнике в кухне.
Карточки, к моему разочарованию, в цветах не обнаруживается, и я хмурюсь. В принципе, даже из Штатов легко заказать и оплатить доставку цветов, но Алекс мой питерский адрес не знает, значит, не он. Но цветы мои любимые. Был бы это дежурный букет, связанный со вчерашней выставкой, – прислали бы банальные розы. От кого, если близких друзей у меня здесь кроме Сони нет. Вариант, что цветы от нее, странный.
Так и оставив цветочный ребус без решения, я вызываю такси и отправляюсь в галерею.
Соня и противно свеженькая Натка встречают меня – попивают кофе в кабинете на втором этаже. Обе загадочно довольны.
– Как вчерашний таксист? – я бухаюсь в кресло рядом с рабочим столом и кошусь на Натку.
– До сих пор спит, – она поджимает губы. Я рассчитывала на шедевральную ночь и на то, что наутро он спокойненько свалит в закат, но немного просчиталась. Миллионер так и дрыхнет под моим одеялом. Розовым, между прочим.
– А он точно миллионер? – прикусываю я губу.
– Судя по остатку на банковском счете, что он мне вчера предъявил, точно, – без энтузиазма вздыхает Натка и тянется за пластиковым стаканчиком кофе. – Приехал сюда на неделю по делам. Прислал мне только что сообщение, что полил цветы и сводит меня вечером в ресторан, – она состраивает бровки домиком. – Блин, как от него отделаться?
– От миллионера? – Соня цокает. – По опыту знаю – никак. Только если сам отстанет.
– И что делать? – Натка растерянно смотрит на нас обеих. – Что-то я к такому готова не была. Цветы он полил, блин. Это ведь уже забота, получается?
– Очень похоже, – я смеюсь и прикрываю рот ладонью. – Вот и сними в Питере мужика на ночь. Мне уже страшно, – я вздыхаю, – мне вообще страшно тут у вас. Цветы сегодня кто-то прислал, мои любимые, между прочим. И это точно не Алекс. Я ему адрес свой еще не давала, просто не успела.
– Оу, – Соня виновато прикусывает губу.
– Что оу? – напрягаюсь я. – Ты выдала какому-то маньяку мой адрес?
– Не адрес, – она разводит руками, – только какие цветы ты любишь.
– И кому? – насторожившись, я распрямляюсь в кресле.
– Красавчику, что купил обнаженную в маках.
– Черт, —активизируется Натка, – это тот, который тебя прямо возле картины чуть глазами не сожрал. Я видела, – кивает она серьезно.
– Он, – подтвердила Соня, – Демид Всеволодович. Единоличный владелец «LagudinGold». Золото, бриллианты, все дела.
– Еще один миллионер или миллиардер. Как, кстати, считать? Долларовый, евровый, рублевый?
– Не знаю.
– Юра евровый, – Натка отвлеклась на очередное сообщение, – у меня неудобный матрас, так что через час привезут новый. Ему спать неудобно, – она рыкнула, – вот зачем я его в квартиру пустила?
– М-да. Так, давайте по делу поговорим. Ты зачем этому Демиду мой адрес дала? У меня бегут мурашки.
– Я не давала, – Соня оправдывается а голос с диванчика рядом с окном, – видимо, сам узнал. На моей совести только цветы. Ну и работа, – тихо добавляет она.
– Работа? – мои брови дергаются вверх.
– Эм… ну, задаток уже переведен тебе на счет.
– Соня, – повышаю я голос.
– Ты сама просила: если будет что-то подходящее, чтобы я о тебе не забыла.
– Что за работа? – с расстановкой напряженно спросила ее.
– Демид только переехал в Питер, купил себе квартиру. Большую и пустую, – Соня пожимает плечами, – и он хочет наполнить ее чем-то красивым. А твоей стиль ему очень понравился, вот он и решил воспользоваться твоими услугами по моей рекомендации.
– Да это же работы минимум на два месяца, – шокированно подскакиваю на ноги.
– На все три, – почти неслышно поправляет она меня, – шесть–десять интерьерных полотен и портрет.
– И портрет, – начинаю закипать я.
– Выставка в Москве как раз через два месяца, а ты думала остаться. И плюс человек, которым ты интересовалась, готов с тобой поговорить. Все один к одному, – на лице Сони мелькает широкая ангельская улыбка.
– Да ты… – я хватаю ртом воздух.
– Гениальный продажник, – заканчивает за меня Натка. – Вот вижу, мои уроки даром не прошли.
– Натка, – топаю я ногой.
– Прости, мне матрас везут, – та закатыват глаза, – так что я побежала. Вот только как ты с ним работать будешь, не знаю. Он же чуть прямо на выставке тебе во всех позах возле стены не поимел. Была бы его воля, ух!
– Я помолвлена, – тыкаю им обеим кольцо под нос.
– Ну так и он женится, – откашливается Соня, – я его погуглила. Так что нарисуешь что он там хочет, да и разойдетесь.
– Угу, прям как я с Юрой. Как в море корабли, – кисло бросает шуточку Натка и захлопывает за собой дверь.
Глава 07
– Ты должна была посоветоваться со мной, – сцепляю руки в замок за шеей и веду подбородком. Мышцы до сих пор ломит после сна в неудобной позе.
– Он был заинтересован, картину купил мгновенно, и мое предложение его устроило. Имей он в распоряжении хотя бы ночь, мог бы и передумать, – Соня поднимается с диванчика и направляется к капсульной кофемашине. – Будешь?
– Двойной, если можно, – я прикрываю глаза. Головная боль и похмелье опять дают о себе знать. Пора завязывать с этими вечеринками, уже не двадцать. И сейчас я себя чувствую полной развалиной.
– Ангелина, – продолжает Соня вкрадчиво за приготовлением кофе, – ты сама знаешь, какими бываю заказчики. Они такой же непостоянный народ, как и мы.
– Знаю, – с благодарностью принимаю из ее рук чашку кофе и «Сникерс».
– Глюкозка не повредит, – усмехается подруга.
– С Наткой всегда так? – кривлюсь я, уже не скрывая своего потрепанного состояния.
– Угу, бедной Юра, еще не знает, с кем связался, – Соня закатывает глаза и присаживается за стол с чашкой кофе для себя.
– Видела я его вчера, – мне вспомнился раздраженный наглый бизнесмен, который мои ноги куриными лапками обозвал, – и мне его не жалко.
– Кровожадная какая, – по комнате разносится тихий смех.
– С похмелья всегда, – киваю я. – И когда приступать?
– Всеволодович просил, чтобы ты сегодня заехала посмотреть объем. Где-нибудь ближе к восьми.
– Значит, женится, – я барабаню пальчиками по подлокотнику кресла, – это хорошо. Его невеста наверняка в квартире будет, так ведь?
– Логично, – пожимает Соня плечиками. – Реально так пялился, как Натка говорила?
– Да, – смотрю на чашку и прячу глаза. От одних воспоминаний становится душно и внизу живота тяжелеет.
Вот так, как это делал Демид, на меня даже бывший муж не смотрел, а Алекс и подавно. Нет, жених меня любит, но спокойно как-то, без надрыва. Он и смотрит соответственно.
А Демид словно физически прикасался, в местах, где полосовал своим тяжелым карим взглядом, жгло. И ведь не таился и не маскировал свой интерес. Его взгляд – как прямое приглашение к сексу.
– Он цветы прислал, – слегка хмурюсь.
– Может, это в знак восхищения твоим талантом? – неуверенно выдает Соня.
– Ты сама-то в это веришь? – я скептически поднимаю бровь.
– Нет, – она протяжно выдыхает, – но он женится. Невеста есть, я ее фотки видела. Между прочим, модель. И, скорее всего, через час ты с ней сама познакомишься.
– Ты права, – я поднимаюсь на ноги, – в любом случае меня ходоки не интересуют. Хватило одного, еле выкарабкалась после развода.
– И теперь у тебя есть Алекс, – с энтузиазмом поддерживает Соня.
– Вот именно, – поправив кольцо на пальце, я направляюсь к двери, – я тоже выхожу замуж, и у меня идеальные отношения.
В такси, направляясь по адресу, что Соня сбросила мне на мобильный, старалась настроиться. Приду, оценю объем работы, обсужу с влюбленной парой детали и уеду домой. Весь процесс постараюсь максимально перенести в Сонину мастерскую. Она мне должна, так что потеснится.
Жму на звонок и натянутой струной замираю на пороге. Все равно мне неспокойно, и я никак не могу с этим справиться. Есть в этом Демиде что-то, что меня цепляет.
– Привет, – дверь распахивается, и передо мной появляется хозяин квартиры. Сейчас на нем обычные вытертые джинсы и простая серая футболка.
– Привет, – быстро заглядываю ему за плечо в поисках невесты, – я приехала оценить объем работы.
– Да, проходи, – Демид отступает в сторону и, проходя мимо, я невольно втягиваю в себя свежий аромат его геля для душа, – кофе или чай?
– Нет, будет лучше сразу приступить к делу, – отхожу на шаг, когда он захлопывает дверь и оборачивается.
– Хорошо, – он цепляет большими пальцами дырки для ремня на поясе и прислоняется к стене, пока я присаживаюсь на невысокий диванчик и снимаю босоножки. – Какая помощь потребуется от меня?
– Озвучить свои пожелания, – стараюсь говорить как можно ровнее и игнорировать его тяжелый заинтересованный взгляд, ползущий по вырезу моей блузки. Поднимаюсь на ноги и смотрю четко в глаза. – Насколько я поняла, жить вы здесь будете не один, а с невестой. Так что и ее мнение выслушать было бы нелишним.
– Ограничимся моим, – Демид на мой выпад даже бровью не ведет.
– Как скажете, – немного тушуюсь я. На самом деле, мне ведь неизвестно, что у них за отношения. Может, Демид вообще из тех, кто все и всегда решает сам, не прислушиваясь к кому-либо, тем более к женщине.
