Аля Кьют
Цена свободы
Только вот не хочу. Потому что цену моей покорности Салманов измерил не деньгами. Или не только ими. Между нами что-то поменялось. Вчера ночью я поняла это совершенно четко, а сегодня весь вечер Кирилл и не думал это отрицать. Поэтому я была готова рассказать ему… все.
– Не все, – откликнулся Кирилл. – Мне кажется. Я должен знать все подробности, малыш.
– Разве адвокат не докладывает?
– Докладывает, но хотел бы узнать то, что ты знаешь.
– Меня там не было, Кирилл.
– Знаю. Но он тебе говорил что-то?
Я вздохнула.
– Они пошли с одногруппниками в клуб. Праздновали посвящение в студенты. Там были ребята с параллельного потока. Уже на улице они сцепились. У Женьки обострённое чувство справедливости. Он заступился за девушку из группы. Разумеется, все были нетрезвые. Женьке разбили очки. Он больше ничего не видел. Парень, который доставал девчонку, попал в реанимацию. Он до сих пор не в состоянии что-то рассказать толком. Брат проходил свидетелем, а потом за ним пришли. Оказалось, что все изменили показания и указали на него. Женька велел мне нанять своего преподаватель для защиты, сказал, что доверяет ему.
– Гараев, – понял Кирилл.
– Угу. И он…
– Да, доверять мужику, который предложил тебе продаться в БДСМ клубе – так себе идея, – перебил Салманов.
Спорить с ним было сложно.
– Я поняла уже.
– А раньше не понимала? – огрызнулся Кирилл, разозленный моим рассказом.
– Не знаю. На меня как затмение нашло. Женька запретил продавать квартиру. Сказал, что отсидит, если приговорят, и я не должна страдать.
– Герой, вашу мать, – снова рявкнул Кирилл.
– А что еще он мог сделать? – вступилась я за брата.
– Много чего, Дарин. Я вообще не понимаю твоих жертв ему во благо. Сначала ты бросаешь школу и работаешь с шестнадцати лет, потом вот это вот все…
– У меня не было выбора.
– Выбор есть всегда.
– Ты не понимаешь, Женька, он же гений. Он должен учиться. Его на юрфак взяли без экзаменов, хватило ЕГЭ и олимпиады.
– А ты, очевидно, набитая дура. Прости, малыш, но это бред. Ты, конечно, не гений, особенно учитывая твои затмения, но и не конченая тупица.
– Спасибо. Польщена, – выплюнула я ядовито, злясь, что он не понимает.
– И не надо обижаться. Ты знаешь, что я прав.
– Ты всегда прав.
– Разумеется, но сейчас особенно.
Что там я думала о нашей близости и теплоте? Отменяется. Зануда опять меня бесил.
– Вообще, это мой вклад в собственное будущее, а никакая не жертва, – продолжала я гнуть свое.
Кирилл хмыкнул.
– Правда?
– Да, Женька выучится, будет зарабатывать миллионы и помнить, что обязан этим мне.
– О, какой тонкий расчет. Жаль, ты не заложила погрешность в виде срока в кутузке.
Я выпустила изо рта странный звук, одновременно фыркнув, всхлипнув и крякнув. Кирилл тут же сменил тон.
– Ладно, малыш, держи хвост пистолетом. Вытащим твоего гения.
– Тот парень, кажется, сын депутата. За него дадут по полной. И не только по закону.
– Это тебе Гараев сказал?
– Да.
– Он врал, Дарин. По делу твоего брата действительно есть странные движения, но это не со стороны потерпевшего. Хотя папа – да, весьма влиятельный и держит следствие на личном контроле.
– Откуда ты знаешь?
– Просто знаю.
Я не стала спрашивать подробнее. Он бы не сказал, да и верилось почему-то. Салманов не производил впечатление обычного человека. С большими деньгам приходит власть и возможности. Денег у Кирилла было море со всеми вытекающими.
– С другой стороны, если бы не твоя привычка жертвовать собой во имя брата, я бы сейчас, скорее всего, летел и думал, стоит ли перепрятать Лизин труп или оставить ее закопанной под пятой елью в саду.
Я не сдержалась и прыснула. Снова повисло молчание. Мерный стук колес заполнял тишину так уютно. Я знала, что Кирилл не спит, и сама растеряла всю дрему. Мне нравилось просто знать, что он рядом. Это было очень странное, непривычное чувство. Эйфория, перемешанная с признательностью, доверием и предвкушением. Где-то на фоне всего этого маячила горчинка. Год. Это всего на год. Возможно, даже меньше, если он наиграется. И я должна стать для него хорошей, служить с радостью, чтобы… Может быть… А вдруг… Если… Помечтать о том, что Кирилл не захочет меня отпускать, не удалось, потому что он проговорил:
– Мне было восемь лет. Мы с родителями возвращались с моря…
Я сглотнула. Кирилл говорил ровно, но я сразу же поняла, о чем сейчас пойдет речь. Сердце забилось под горлом. Он собирается рассказать мне про самолет.
– Мой отец достаточно известный художник. Мы всегда жили хорошо. Можно сказать, я вырос среди богемы и достатка. Каждое лето летали в Крым, на море. Не знаю, почему именно туда. Отец любит. Он и живет там с мамой сейчас. Я предлагал им переехать на Кипр или в Италию, но… – Кирилл сбился. – Впрочем, это их выбор.
Он замолчал, и я уже думала, что не начнет снова, но Кирилл заговорил.
– Самолет трясло турбулентностью очень сильно. За два часа никто даже в туалет не встал. Отец сидел, закрыв глаза, держал маму за руку, а она держала меня. И была тишина. Гробовая. Никто не кричал, не ругался, не плакал. Молились, наверно. Только стюардессы пытались делать вид, что все нормально. Но все знали, что нет. Даже я. Даже годовалый малец ни разу не пикнул. Мы сели аварийно. Уже потом я подслушал родителей. У самолета отказал один двигатель, и при посадке чуть не развалилось шасси. Отец тогда сказал, что самой жуткое, это когда ты ничего не контролируешь, все в руках бога и пилотов. С тех пор я немного повернут на контроле.
– Немного, – фыркнула я, давясь смешком.
– Да, самую капельку, – тоже с улыбкой уточнил Кирилл, но тут же со всей серьезностью сообщил: – Не выношу самолеты. Едва захожу на борт, ничего не могу с собой сделать. Потеря контроля, и балансирую на грани панической атаки.
– Это ведь лечится. Я читала. Есть какая-то терапия.
– Прошел. Помогло, но не сильно. Но польза была, да. Псих выписывает мне седативные, если нужно куда-то лететь. Ночной рейс, бизнес-класс, и я в отключке практически всю дорогу. Правда, разок тупил так, что не мог найти выход в город. Хорошо, что меня встречали.
– Мне жаль, – проговорила я, потому что искренне ему сочувствовала.
Каждый раз переживать этот кошмар маленького мальчика… Не позавидуешь.
– Спасибо, малыш, – проговорил Салманов.
В полутьме я увидела, как он свесил руку в проход между лежанками. Я коснулась ее своею, сжала. Кирилл ответил мне взаимностью. Уже знакомое тепло разлилось по груди, грея меня такими сладкими чувствами. И тут же захотелось перевести тему, чтобы он не циклился на негативе.
– Когда ты возьмешь меня в игровую снова? – выпалила я первое, что пришло на ум, но уже давно не давало покоя.
– А ты была плохой девочкой? – моментально сменил тон Салманов и стал щекотно поглаживать мою ладонь.
– Нет, Мастер, я была хорошей, – тут же включилась я в игру.
– О, хорошие девочки занимаются любовью под одеялами и тихо-тихо, а не навязываются к старым извращенцам в игровую.
– Ах, в таком случае я плохая, да. Хотя ты не такой уж и старый.
– Ахах, спасибо, сладкая. Тешишь мои седины. Но тебе рано в игровую.
Я обиженно вырвала руку и засопела.
– Конечно, как наказать, то не рано, а…
– А что? – перебил Кирилл. – Ты хочешь поиграть?
Я не стала отвечать. И так ясно. Вчерашний секс был классным, конечно, но сегодня мне хотелось больше. Хотелось быть на грани, испытывать себя, служа Кириллу, ублажая его, подчиняясь и доверяя. Целиком и полностью.
Наверно, он болен и заразил меня своим недугом извращенца.
Ну и пусть.
– Я подумаю, что мы можем с этим сделать, – проговорил Кирилл, закрывая тему. – Спи, детка.
Не смея ослушаться приказа, отчаянно стараясь не радоваться раньше времени, я позволила стуку колес меня убаюкать.
Глава 5.Прием
Салманов
Когда она сказала, что хочет в игровую, я моментально забыл не самую приятную тему нашего разговора. Хрен с ним, с самолетом и моей фобией. Дарина хочет в игровую.
Нет, не так.
ДАРИНА. ХОЧЕТ. В ИГРОВУЮ.
САМА!
Ей-богу, думал, что у меня галлюцинации. Да, она говорила, что восприняла наказание как неизбежное возмездие, и я расценил ее желание надеть платье как демонстрацию смелости и смирения, но чтобы она вот так быстро пожелала играть со мной. Не в своей комнате, не в гостиной, не в машине, а именно в игровой. Это было неожиданно, немного странно, но при этом чертовски возбуждающе.
Я тут же велел Дарине спать, потому что лишь одна мысль о ней на коленях в игровой уже делала меня твердым и заставляла послать к черту ее дискомфорт после вчерашней безумной ночи. Я бы хотел всю ночь напролет объяснять под стук колес, что ее ждет в комнате сладкой боли и запретных удовольствий, но нам вставать через четыре часа, а потом пересаживаться и трястись в экспрессе до Москвы. И без ночных разговоров будет весьма непросто хорошо выглядеть на приеме.
Дарина все отлично придумала, и Коля уже отвез в офис мой костюм, а я заказал мастера, чтобы ее причесали и накрасили. К сожалению, у нас точно не останется времени, чтобы подремать, но я предпочитал зевнуть пару раз на приеме (там будет скучно все равно), а не переживать ад самолета.
Мы обязательно поговорим вечером, если она, конечно, не передумает за это время.
Я вспомнил слова Артура и понял, что действительно не могу относиться к Дарине как к купленной игрушке. Наверно, в меня так сильно впитались принципы БДСМ, что я не в состоянии мыслить как-то иначе. У нее ведь не было выбора. Она моя. Я мог бы не обращать внимания на отклик и восприятие Дарины, делать в игровой все, что мне нравится, без лишних глупых волнений.
Нет, не мог бы.
Я хотел продвигаться с ней медленно, по всем правилам, со всеми остановками и долгими обсуждениями, словно она была просто покорной, которая захотела меня. Я хотел, чтобы ей было хорошо, потому что ее удовольствие – мое тоже. И я настолько же принадлежу ей, как и она мне. В этом для меня всегда была магия взаимодействия Мастера и покорной. Правда, из-за моих заскоков и нетерпимости так и не вышло создать достаточно прочную связь, но даже эпизодические игры будоражили и волновали.
Кажется, едва я закрыл глаза, а уже пиликал будильник, и проводница несла нам завтрак. Я съел только круассан из запечатанного пакета, и Дарина последовала моему примеру. Кофе вроде был натуральным, но, похоже, изрядно разбавленным.
В экспрессе с едой все оказалось намного лучше. Я не почувствовал рвотного позыва при виде каши, и кофе бодрил, призывая немного поработать в дороге. Дарина клевала носом, и я настоял, чтобы она подремала. Уговаривать не пришлось, очень скоро девочка засопела, а я окунулся в сводки, отчеты и аналитику, мысленно подводя итоги уходящего года, составляя план на следующий.
Коля встретил нас на перроне, забрал чемодан Дарины, и мы поспешили к парковке, чтобы поехать в офис.
– Ты вчера говорила серьезно про игровую или, как всегда, шутки, смех, веселье? – уточнил я, едва мы сели в теплый салон, который предусмотрительно прогрел мой внимательный водитель.
– Разве про игровую можно шутить? – изумлённо проговорила Дарина.
– С тебя станется, – буркнул я себе под нос.
– Я серьезно.
Дарина смотрела на меня прямо и открыто. Она не юлила и не дразнила, а действительно хотела этого. Хотела меня как Мастера. Вряд ли, конечно, понимала, чем все это ей может грозить, но само желание уже будоражило мне кровь.
– Мы поговорим об этом вечером дома, – пообещал я. – Если, конечно, ты будешь в сознании. Хотя я не планирую задерживаться надолго.
– Хорошо, – покивала она.
Пока я разгребал самое срочное по работе, Дарина принимала душ. Она очень удивилась, когда прибыл мастер, чтобы привести в порядок ее волосы и наложить макияж.
– Я могла бы сама, – заявила девочка.
– Доверься профессионалу, – предложил я и тут же понял свой промах.
Дарина ведь тоже была мастером в салоне, а я так легко и непринужденно сравнял ее навыки с плинтусом. Пришлось оперативно исправлять оплошность.
– Я не умоляю твоего таланта, детка. Просто позволь за тобой поухаживать и расслабься.
Она села в кресло, не ответив мне, а хмурая морщинка на переносице пропала только, когда я ласково ущипнул ее за подбородок и сам пошел в душ, сетуя, что не смог принять его вместе с ней. Дарина засмеялась мне в спину, крикнув:
– Не стыдно смущать мастера?
– Нет, – честно ответил я, обернувшись.
Моя девочка хихикала, весьма довольная собой, а вот специалистка по красоте стояла красная как помидор, усиленно делая вид, что она глухонемая.
Я усмехнулся таким переменам. Возможно, нам правда стоит приготовиться к игровой?
Я вышел из ванной уже полностью одетый. Дарина тоже была готова и ждала меня у панорамного окна, глядя на вечерние огни столицы. Я моментально придумал первый экзамен для допуска в игровую. Пришлось поправить брюки и успокоиться. Сейчас не об этом. Бесшумно ступая, я прошел к своему столу, вынул бархатную коробочку из верхнего ящика, открыл, подошел к Дарине. Она вздрогнула, ощутив поцелуй на своей шее.
– Я очень доволен тобой, девочка. Ты была мила с моим другом и сделала скучную командировку в Казань незабываемой для меня. Спасибо.
Я снова поцеловал ее.
– Не за что, Мас… – Дарина осеклась, не договорив, потому что я положил на ее кожу цепь с подвесками и быстро застегнул замок сзади.
Цепочка была идеальной длины для этого выреза, а капельки бриллиантов уютно устроились на ее ключицах и в ложбинке между грудей. Лучше и быть не могло.
Дарина тут же прижала руку к груди, и я поспешил объяснить.
– Это мой подарок тебе. И моя благодарность.
– Мне хватило бы и благодарности, – скромно проговорила она. – Еще один подарок это слишком.
– Ты ставишь под сомнение мое решение, девочка, – мягко поддразнил я ее. – Если так будет продолжаться, я не пущу тебя в игровую.
– Нет, Мастер, я не сомневаюсь. Просто поражена вашей добротой и щедростью. Спасибо. Могу я..?
– Конечно. Иди посмотри.
Она сбегала в ванную и вернулась через минуту еще более смущенная, чем прежде.
– Это… Это настоящий..? – Дарина даже не могла произнести вслух.
Пришлось самому.
– Да, это бриллианты и платина.
– Ох, – только и выдохнула она.
Я протянул бархатный бирюзовый мешочек, и Дарина окончательно потерялась. Я хмыкнул, понимая, что она узнала Тиффани по цвету. Не давая ей времени сконфузиться, приобнял за плечи и повел к выходу.
– Пойдем. Время уходит. Ненавижу опаздывать на такие мероприятия.
Дарина нервничала, когда мы спускались в лифте. Наверно, не стоило мне акцентировать ее внимание на подарке, и теперь она словно пыталась влезть в чужую шкуру, почти вибрировала от напряжения. В машине я положил руку ей на колено.
– Чего ты дергаешься?
– Ох, – вздрогнула она. – Ну, точно. Ты как Ричард Гир, а я проститутка Вивиан, которая летит в оперу. На ней драгоценности и платье, а она чувствует себя как корова в коньках.
Примерно это я себе и представлял.
– Ты не проститутка, и мы сто процентов никуда не полетим. Особенно в оперу. Кажется, тебе нравилось это платье, и порадовало ожерелье.
– Это все очень дорого, Кирилл.
Началось. А я все думал – когда же?
– Детка, мы вроде бы обсуждали это в первые дни. Моя спутница должна быть одета по статусу. Не наряжать же мне тебя в бижутерию и тряпки из секонд-хенда.
– Но…
– И если опять собираешься каяться из-за тех денег, что сняла без спроса, я буду вынужден тебя выпороть прямо в машине, – повысил я голос, разражаясь. – Мы со всем разобрались, и я не хочу сублимаций. Это понятно?
– Понятно, – Дарина опустила глаза. – Я поняла, Мастер. Простите.
– Если хотела спросить что-то еще, то давай, но по делу. Меня утомляет пустая болтовня и глупости.
– Как мне себя вести?
– Естественно.
– Как говорить?
– Вслух.
– Если я ляпну что-то не то?
– А ты больше помалкивай, отвечай просто, не дерзи, не кокетничай. Расслабься, Дарина, – я погладил ее коленку, успокаивая. – Ты говоришь красиво и грамотно, выглядишь превосходно и достаточно умна, чтобы не делать глупости. Даже чего-то одного бы вполне хватило, а у тебя полный пакет. Не отходи от меня без надобности. Я буду произносить речь. В это время будь за столом. Хорошо?
– Да, я поняла.
– Хорошая девочка.
Я погладил ее снова, поощряя, поддерживая, успокаивая.
Коля остановил, и тут же нам открыли двери. Я обошел машину и предложил Дарине локоть. Она взяла меня под руку, и мы пошагали вовнутрь. Огромный зал встретил ярким светом, шумом и звоном бокалов. Не успел я и шага ступить, как сразу же пришлось здороваться, останавливаться, жать руки, вежливо улыбаться и отвечать на вечные вопросы. Сначала о погоде, потом о настроении, делах, мягко переходя на финансовые темы.
Чаще всего я брал с собой Лизу, которая работала ширмой. Чтобы не начинать консультировать шапочных знакомых, я ссылался на то, что собирался познакомить свою даму с давним клиентом, просил прощения, потому что моей подруге хочется потанцевать, уходил от ответов из-за сухого горла, которое нужно срочно смочить шампанским и заставить мою тощую спутницу поесть хотя бы канапе с икрой.
Дарина с этой ролью справлялась не хуже. Она к тому же так любопытно оглядывала залу, что я отмазывался еще и экскурсией.
– Какой ты коварный тип, – раскусила меня Дарина после очередного побега из цепких лап полузнакомого человека. – Они все так жаждут с тобой общаться, а ты сбегаешь.
– Они жаждут на халяву получить консультацию и срубить денег, а я признаю благотворительность только в пользу нуждающихся.
Дарина хихикнула.
– Да, тот дяденька не выглядит бедным и несчастным.
– У него небольшой нефтеперерабатывающий заводик.
– О.
– Ага. Тебе нужно поесть, – перевел я тему, подводя Дарину к столу с закусками. – Я совсем забыл об обеде. Ты, наверно, едва на ногах держишься.
– В экспрессе был хороший плотный завтрак, и я захватила булочку оттуда.
– Тогда можешь выпить шампанского, но лучше не больше одного бокала.
– Хорошо.
Мы стояли и болтали. Дарина закидывала в рот крошечные канапе, а я рассказывал, какие еще мероприятия проводили в этом зале. Едва я обрадовался, что она перестала дергаться и расслабилась, как с лица моей спутницы за секунду пропала вся краска. Она стала белее ослепительной скатерти на столе. Ее взгляд был устремлен мне за плечо. Я поспешил обернуться.
– Добрый вечер, Кирилл Олегович. Какой приятный сюрприз, – поприветствовал меня Вадим.
– Добрый, Вадим Андреевич.
Я переместился, вставая рядом с Дариной, прижимая ее к себе собственническим жестом, показывая Вадиму, что она моя. Только моя. Ему ли не знать? Ведь именно он продал мне Дарину. Но Вадик Злой, разумеется, рассчитывал, что я приведу ее в клуб. Слишком много желающих было поиметь мою девочку. И если не получилось забрать ее невинность, то хотя бы трахнуть или выпороть во время горячей сцены.
Вадим был со спутницей, и при людях он, конечно, не будет вести разговоры о клубе и наших сексуальных предпочтениях, но вот облапать Дарину сальным взглядом не постеснялся. А я поспешил завести отвлекающую беседу.
– В чем же сюрприз моего появления здесь? – улыбнулся я, перемещая руку по спине Дарины на ее шею, поглаживая и чуть надавливая.
Я здесь, девочка. Ты со мной. Ты моя. Не нужно бояться.
– Ах, да, Кир, это ведь твой фонд организовал вечер. Я забыл. А меня просили вести официальную часть, – отвечал Вадик, а сам так и пялился на Дарину.
– Я рад за тебя.
– Смотрю, у вас с Дарьей все отлично.
– С Дариной, – поправил я. – Да. Все хорошо. Спасибо.
– А к нам не заглядываете.
О, он даже не постеснялся озвучить, хоть и не прямым текстом.
– Не думаю, что это хорошая идея. Во всяком случае, сейчас.
Во время нашего милого разговора спутница Вадима не подняла головы, смотрела в пол. Я никогда не любил такие игры на людях. Но… это его покорная, а не моя.
– Девочки по тебе скучают, Кир, – посетовал Вадик.
Думаю, его банковский счет скучал сильнее по моим ежемесячным объёмным перечислениям.
Дарина вздрогнула, и я снова погладил ее шею, чуть сдвинув пальцами цепь ожерелья. Это, конечно, не ошейник, но тоже напоминание, что она моя, и я доволен ею. У меня нет повода искать удовольствий на стороне.
Я весь твой, Дарина.
– Что поделать, Вадик, Дарина заперла меня дома и лишь сегодня разрешила выйти погулять. И то ради приема, а так сидеть бы мне привязанным к батарее.
Злой рассмеялся раскатисто и громко, абсолютно неприлично. Несколько человек, что стояли рядом обернулись, одарив его взглядами осуждения.
– Не знаю, поздравлять тебя или сочувствовать. Мы пойдем, пожалуй. Желаю приятного вечера.
– Взаимно, – откликнулся я.
Не успел я и слова сказать Дарине, как объявили начало официальной части. Это значило, что мне нужно идти на сцену.
Официант указал наш столик, и я вынужден был оставить Дарину. Она заламывала руки и сжимала губы.
– Не переживай, – шепнул я ей на ухо. – Все хорошо. Я быстро. Справишься?
Она покивала, но все еще была бледной и напуганной. Но я был рад, что она старается сдерживать эмоции и не говорит лишнего на людях.
По пути к сцене я попросил охранника обратить внимание на наш стол и позаботиться о спокойствии моей спутницы.
– Без проблем, Кирилл Олегович, – откликнулся шкаф в черном костюме.
Я поспешил исполнить долг. Уже пятый год подряд я произносил речь на предновогоднем благотворительном балу, который устраивал мой фонд. Мог бы говорить каждый раз одно и то же, но я предпочитал импровизировать. Это был своеобразный экзамен по риторике и ораторскому искусству, тест на обаяние. Каждый раз сдавал успешно.
Зрители смеялись, когда я шутил, проникновенно кивали в трогательных моментах и неизменно рукоплескали, когда я заканчивал словами:
– Наш фонд спешит помочь всем, кто нуждается в поддержке. Но не забывайте, что добрые дела начинаются не с денежного перевода на счет детского дома. Просто идите домой и любите свою семью. Это лучший вклад, что вы можете сделать для этого мира. Правда, сегодня попрошу вас не сдерживать себя. Начнем аукцион!
Овации.
Я сошел со сцены, раздавая по пути к своему столу рукопожатия, отвечая улыбками на похлопывания по плечу.
К Дарине никто не подходил. Она сидела за столом, прямая как стрела, но все же чуть румяная и более живая, чем несколько минут назад. Я захватил два бокала шампанского по дороге. Ей нужно расслабиться.
Но, похоже, лучше алкоголя подействовало мое выступление. Едва присел за стол, Дарина проговорила мне на ухо:
– Это было невероятно.
Мои губы скривились в самодовольной ухмылке. Я взглянул ей в глаза, увидев в них неподдельное восхищение и… доверие?
– Спасибо, – ответил я кратко без фальшивой скромности, накрыл ее руку своей и повернулся к сцене, где уже объявили первый лот аукциона.
Вадим надрывался со сцены, расписывая лоты, уговаривая повысить ставку, стучал молотком как дятел, по поводу и без. Он, конечно, получал удовольствие от этого действа. Похоже, сам вызвался вести мероприятие. Я не был в восторге от этой встречи, а Дарина и подавно.
– Прости, я не знал, что он тут будет, – проговорил я ей на ухо.
– Ничего. Вроде бы мне не о чем переживать. Я скорее волнуюсь за тебя.
– Почему?
– Он может сказать, что ты меня купил.
– Он не скажет.
– Или намекнет, что я твоя…
– Покорная?
Дарина фыркнула.
– Шлюха, Кирилл. Полагаю, твоя репутация пострадает, если…
– Не пострадает. Вадим не скажет никому и никогда. Иначе его клуб просто перестанут посещать. Наше взаимодействие строится на доверии и тайне личности. Ты даже не представляешь, какие люди участвуют в сессиях. Часто используются маски, но и с ними лица весьма узнаваемы. Если только не наглухо закрыто, разумеется.
– Ты используешь маску?
– Для антуража иногда, но я не настолько медийная личность, чтобы прятаться. И ты не переживай. Мы просто пара.
– Да, я просто спутница неприлично богатого извращенца.
Дарина прикусила язык уже после того, как слова сорвались с губ.
– Если ты так будешь говорить со мной в игровой, твоя задница буде тесно дружить с моим кожаным ремнем, – пригрозил я, улыбаясь.
Надеюсь, она поймет.
– Но мы ведь не в игровой сейчас, – лукаво улыбалась мне в ответ эта лисичка.
О, да. Она понимает.
– Да, поэтому напомни отшлепать тебя в машине, непослушная девочка.
– Обязательно.
Румянец полыхнул на щеках, но глаза возбужденно блестели.
– Кирилл Салманов – очередной лот нашего аукциона. Вы ведь не откажите дамам в поцелуе, Кирилл Олегович?
Услышав свое имя, я с неудовольствием перевел взгляд на сцену. Возле меня вырос помощник со вторым микрофоном. Чертова традиция. Я протянул руку, чтобы ответить.
– Сегодня без меня, Вадим. Это традиция для привлекательного молодого богатого холостяка, а я поиздержался, подурнел и обзавелся подругой,– проговорил я в микрофон, стараясь не щуриться от света софита, что тут же направили на нас.
На огромном экране моментально возникли мы с Дариной. Зал захохотал, оценив мою реплику. А вот ведущий определенно не уловил посыл среди юмора.
– Брось, Кирилл, – настаивал Вадим. – Разве твоя очаровательная спутница не сделает исключение ради детишек-сирот?
Даже не взглянул на Дарину, отвечая:
– Уверен, моя спутница обязательно уступила бы тебе, но я самый нудный моногамист. Если пришел на прием с девушкой, то и целовать буду только ее. Старомодный, прости. Кажется, Андрей Разгуляев сегодня один…
Я указал пальцем на стол своего приятеля. Он тоже был в теме, но еще менее погружен, чем я. Баловался раз в год групповушками от тоски или кризиса среднего возраста. В любом случае – пусть мается.
Камера тут же выхватила в фокус Разгуляева, который озирался, не понимая. Софит метнулся от нас к его столу.
– Что? – изумился Андрей. – Меня назначили холостяком года, потому что Салманов сдал? Черт, девочки, да я весь ваш.
Я засмеялся, понимая, что попал в десятку. Этот самодовольный павлин всегда пытался со мной соревноваться. Денег у него было чуть меньше, я полагаю, но вот связей и полезных знакомых и амбиций чуть больше. И девчонок он менял как перчатки. В общем, мы всегда были примерно на равных, но уделать меня Андрей не отказался бы за все пряники мира.
Разгуляев выпрыгнул на сцену, паясничая и кривляясь, стал предлагать себя. Дамы начали назначать цены, а Вадим снова застучал молотком.
Повернувшись к Дарине, я увидел на ее лице обожание и восхищение.
– Что-то хочешь мне сказать? – начал напрашиваться я на комплименты.
– Ты потрясающий человек, Кирилл Салманов. У тебя, кажется, на все готов ответ заранее.
– Я предвидел такой поворот событий, а еще не люблю, когда меня пытаются контролировать.
– Да, я понимаю.
Она улыбнулась и опустила глаза. Я взял ее за подбородок, заставляя посмотреть на меня.
– Ты ведь не будешь пытаться так делать, Дарина?
– Никогда, – выдохнула она. – Мне жить охота.
Я засмеялся и поцеловал ее.
– Это правильный ответ, сладкая. Хочешь, уйдем? Официальная часть заканчивается после лота-холостяка. Я бы уже поехал домой.
– Да, я тоже, – закивала она. – С удовольствием.
Пользуясь тем, что всеобщее внимание привлек Разгуляев, мы потихоньку вышли из зала. Я вынул телефон и отправил Коле сообщение, чтобы закрыл перегородку и включил музыку. Он ответил мне мгновенно лаконичным «ок».
Я планировал начать обучение Дарины завтра, но не удержался. После нервной встречи с Вадимом и ее славных дразнилок я был просто обязан устроить маленькую сцену по дороге домой. Когда мы вышли на улицу, машина уже ждала нас. Я дал знак, что сам помогу даме, и помощник отступил. Но вместо того, чтобы открыть дверь, я прижал Дарину к крылу авто, поцеловал в губы. Глубоко, страстно, интимно. Толкнулся бедрами вперед, давая понять, что возбужден.
Она задрожала и, полагаю, распахнутое пальто было ни при чем.
– Доверяешь мне? – шепнул я ей на ухо.
– Да, – выдохнула она.
– Все еще хочешь в игровую?
– Да.
– Хочешь служить своему Мастеру, девочка?
– Да.
– Я хочу, чтобы ты легла поперек моих колен, когда мы тронемся. И ни звука, Дарина. Я не желаю слышать стоны, всхлипы и прочее. Не говоря уже о словах. Только тишина. Если ослушаешься, мне придется тебя наказать. Поняла меня?
Я взял ее за подбородок, уже привычным жестом настраивая на сцену. Наши глаза встретились.
– Я поняла, Мастер.
– Хорошая девочка. Садись в машину.
Я открыл ей дверь, и сам пошел к противоположной. Уверен, на губах у меня застыла демоническая улыбка. Это будет долгая дорога домой.
