Аля Кьют
За каменной стеной
За каменной стеной
Глава 1. Проклятая Калифорния
Костя
Слишком яркое солнце Калифорнии жгло глаза. Я бежал куда глаза глядят, избавляясь от тоски и безделья. Единственное, что спасало здесь, – безумный рельеф. Сразу за домом, в котором меня поселили, начинались тысячи троп, что вели в горы. Неплохой хайк для новичков. Для меня прикольный подъем бегом с уклоном повышенной сложности.
Сегодня я улучшил рекорд на десять секунд. Пот лил градом. Чертова жара. Я старался контролировать дыхание, снял майку, сел на камень и достал бутылку воды, которую выхлебал за раз. Вид открывался потрясающий, но ни хрена не радовал. Все эти пасторальные картинки надоели до тошноты.
Вот уж не думал, что буду скучать по родине. Одна мысль о лицемерной безумной Москве вгоняла меня в дикую ностальгию. Очень хотелось домой.
Я встал, повернулся спиной к заливу, как будто мог обидеть его своим пренебрежением. Уже собирался сделать несколько упражнений, чтобы окончательно добить свое тело, но остановил звонок мобильного.
Номер друга на дисплее как привет с Родины.
– Марат! – гаркнул я, наверно слишком весело. – Здорово.
– Привет, Костян. Ну, ты как?
Я не был настроен на вежливость.
– Все так же паршиво, дружище. Паршивый Сан-Фра, паршивые горы, паршивый залив. И даже потрясающий закат в горах тоже паршивый.
Марат попытался утешить меня.
– Ты зажрался, друг мой. Сколько людей мечтают быть на твоем месте…
– Махнусь не глядя. Предупреди только всех желающих поменяться, что тут девок нет, только толпы педиков.
Марат заржал.
– А, нет, не предупреждай. Тогда ведь никто со мной не поменяется.
– Ладно, Кос. Есть для тебя две новости.
– Плохая и хорошая? – аккуратно предположил я.
Марат звонил достаточно часто. Поначалу я от каждого его звонка ждал новостей об амнистии, но ее не было. Поэтому со временем я запретил себе не только спрашивать, но и надеяться.
– Все очень относительно в этом мире, мой друг, – расплывчато отвечал Марат, разгоняя меня до бешенства за секунду.
– Казаев, ты про относительность поболтать Эйнштейну звони. Я не философ ни разу.
– Печаль-беда, Кос. Эйнштейн-то помер давно. К тому же он не философ, а физик был.
– Да хоть химик-ядерщик. Мне по колено.
– Значит, по родине скучаешь, а по другу не очень, – обиделся Марат.
Я выдохнул и вытер лоб майкой.
– Скучаю, Марат. И по тебе, и по работе, и по Москве. Какого хрена ты из меня это дерьмо вытаскиваешь? Хочешь, чтобы я заплакал от тоски по березам?
– Берез и в Кали дохрена, – метко напомнил Марат. – Я понимаю, о чем ты, Кос. Прости, сил нет как привык троллить тебя по жизни. Не могу просто так новости сообщать.
– Сообщай уже. Я почти рыдаю и готов слушать.
– Амнистия на тебя снизошла одновременно с работой, – выпалил Марат.
Я молчал не реагируя, хотя внутри все кипело. Казаев подождал реакции, но он знал меня достаточно хорошо и понимал, что я не буду визжать от счастья, словно девчонка. Амнистия одновременно с работой – это много подробностей и оговорок.
– У знакомой девочки проблемы. Ты должен забрать ее из Лос-Анджелеса и проводить до Алтая.
– Пешком? – не сдержался я. – Я не Спаситель, чтобы по океану гулять.
– Самолетом, Костя, – Марат теперь отчитывался серьезно. – Потом машиной. Паспорта вам обоим лучше не светить в России. Границы будет достаточно.
– Громов меня амнистировал?
– Нет, но у тебя будет возможность лично с ним пообщаться, если справишься с заданием.
Объяснения Марата ничего не объясняли. Я встал с камня, прошелся вдоль обрыва и искренне признался:
– Я ничего не понял, Казаев.
– Не по телефону и не я расскажу тебе подробности. Лови в сообщениях всю информацию. Я обычно не даю советов, но тут сделаю исключение. Возьмись за это дело, Кость. Иначе можешь застрять в Калифорнии надолго. Люблю, целую, обнимаю, пока.
И говнюк кинул трубку.
Я разозлился и чуть не отправил телефон в скальный отвес.
Это новая форма троллинга? Позвонить, чтобы ни черта не сказать.
Бросив майку на землю, а на нее и мобильник, я решил сделать то, за чем сюда приперся. Тренировка. На вершине отлично ловила мобильная связь, но не интернет. Марат обещал подробности в сообщении, а я не мог ничего прочитать в этом проклятом прекрасном местечке на вершине мира.
Попытка отключить мозги и хорошенько нагрузить мышцы провалилась с треском. Я отжался раз сорок и плюнул. Забрав свой нехитрый скарб из потной майки, пустой бутылки и телефона, я легким бегом спустился вниз до самого дома.
Вспотел еще сильнее и убедил себя, что Марат издевался.
Однако, как только я вернулся в дом и обрел вайфай, мой телефон запел сообщениями. Я успел открыть первый запрос в мессенджере. Имя абонента было мне хорошо знакомо.
Алан Стерн. Именно в его доме я жил последний месяц. Мы виделись один раз мельком еще до моего переезда в Силиконовую долину.
Не успел я принять запрос, как Алан уже звонил мне по видеосвязи.
– Добрый день, Константин, – поздоровался он очень официально.
Я стер пот со лба все той же майкой и решил сразу извиниться.
– Простите, Алан, я только с пробежки.
– Нам это не помешает. Связь не передает запахи.
Он усмехнулся.
– Да, к счастью, – поспешил согласиться я.
– Дело срочное, Костя. Я вас помню. Вы друг Марата Казаева, верно?
– И партнер, – добавил я, полагая, что это важно.
– Еще лучше. Но сейчас меня больше интересует ваше военное прошлое.
Мне снова не понравилась эта тема.
– Алан, я давно вне военной карьеры.
– Однако вы в хорошей форме, а также прекрасный детектив. Если верить Марату и Артуру.
Я не стал отрицать.
– Да, есть такое.
– Перейдем тогда к делу. Моя дочь Алексия должна в скором времени вылететь в Россию. Я прошу вас, Костя, сопровождать ее. Никаких подробностей в таком формате не будет.
– Разумеется.
– Послезавтра я жду вас в Лос-Анджелесе. Возьмите машину в гараже. Так будет удобнее.
Я за свою жизнь знал много командиров и умел различать приказы от советов. Но впервые встретил человека, который вроде бы не настаивал и не приказывал, но отказать ему было весьма непросто. Я попытался хотя бы узнать подробности.
– Алан, я так и не понял, что за работа и почему ваша дочь нуждается в сопровождении?
– Поймете на месте. Это в ваших интересах, Костя. Вся информация о дороге и месте встречи в Лос-Анджелесе уже в вашем телефоне. До встречи.
Алан отключил связь, оставив меня в полной растерянности.
Иногда я думал, что лучше бы отсидел пару лет за стрельбу в Казани. Но отец Марата отстоял мою свободу и запихал в самолет до Парижа. Охренеть как романтично.
Правда, во Франции никакой романтики я не унюхал. Меня снова сунули в самолет, как какую-то бандероль, и велели лететь в Доминикану, а оттуда в Штаты. Не знаю, как они все это провернули. С одной стороны, меня адски раздражали любые перемещения, но одновременно я был очень признателен Марату и всем друзьям его семьи. Оказалось, это целая диаспора толстосумов в Америке. Неожиданно почти все они оказались приятными людьми.
Я жил в пустующих домах, катался на чужих машинах, смотрел на чужую страну. Чуть более приличный человек был бы счастлив провести полгода в таком изгнании. Только я скучал по России. Видимо, из мозгов невозможно выполоскать присягу родине. Травмы лечатся. Патриотизм – нет.
Меня раздражала непрошибаемая уверенность Алана. Он точно не собирался меня уговаривать и при личной встрече. Я стоял перед фактом и еще сильнее бесился, потому что факт возвращения в Россию мне нравился. Наверное, я и дьявола согласился бы сопроводить. Только дайте вернуться домой.
Ругаясь под нос, я отправился в гараж проверять машину. Надежный внедорожник Стернов не обещал мне никаких неприятных приключений по дороге.
Чтобы не жрать бургеры в пути, я завел тачку и поехал в супермаркет за более или менее приличной едой. В Москве я не готовил почти никогда, но в Штатах пришлось. Ходить по ресторанам я никогда не любил, а в забегаловках тут подавали завтраки «прощай, печень» и ланчи «привет, гастрит». Даже мой закаленный желудок слал сигналы SOS в мозг: «на таком подножном корме мы не протянем и недели».
Поэтому я приноровился варить и жарить яйца, освоил барбекю на заднем дворе и регулярно запекал мясо на углях. Старею, наверное. Помирать я бы предпочел не от какой-нибудь болючей язвы. Поэтому завел машину и поехал в магазин за продуктами в дорогу.
Жара стояла беспощадная. Вроде все время под кондиционером, но даже от быстрой перебежки до магазина, а потом от гаража до дома я все равно вспотел как мышь.
Проклятая Калифорния.
Я разобрал продукты на кухне, приготовил все для барбекю и отправился наверх, чтобы принять душ. С этими новостями даже помыться забыл после тренировки.
Усмехнувшись себе под нос, я вспомнил задания службы, когда мы неделю не могли даже умыться. Жаркие во всех смыслах горячие точки. Выстрелы. Отдача. Ракеты в воздухе. Отключенный страх. Работа такая.
Я остановился на лестнице, чтобы прогнать воспоминания. Как учил терапевт, нужно сосредоточиться на чем-то. Синий ковер. Лампа в виде колбы. Фото троицы на стене в рамке. Запах какой-то акации со двора. Деревянные перилла под ладонью. Дом красивый, уютный.
Здесь можно и нужно жить. Хотя одному это делать немного грустно.
Я скучал по своим безумным будням в Москве, когда не было времени даже пописать. Не то что возвращаться в военные дни или банально скучать. Может, я тосковал не по родине, а по ритму, который дарила мне работа.
Черт знает.
Решив, что сейчас мне нужно не думать обо всем этом, а помыться, я прошел через спальню к ванной комнате. Оказалось, что душ требовался не только мне. За стеклянными стенками под струями воды стояла девушка. Обнажённая.
Странно было бы, если бы она мылась в одежде. Инстинкты взяли верх, и я отметил, что у нее красивая круглая попка и симпатичная, хоть и небольшая грудь. Стройная фигура, светлая кожа, блондинка.
Вот и жалуйся другу, что в Силиконовой долине нет девиц. Бах, и появилась. Не подумайте, что я снова жалуюсь.
Но что, мать мою за ногу, она делает в моей спальне и в моем душе?
Выйти я не догадался. Или не успел.
Ну точно старею, теряю реакцию.
Прежде, чем в мою голову вернулись понятия о приличиях, дверцы разъехались в стороны, и на меня выпрыгнула все та же голая блондинка.
Я сразу вспомнил все, что рассказывал мне Марат о феминизме в Штатах. Американка точно засудит меня за все. В первую очередь за наличие члена в штанах и глаз на лице. Только этого не хватало.
Но она не была американкой, слава богу. Девица толкнула меня в грудь, отшатнулась и схватила полотенце, чтобы прикрыться.
– Какого хрена! – заорала она на меня. Без акцента на хорошем русском. И на том спасибо. – Ты кто такой?
Я хотел спросить ровно то же самое, но не успел. Девица замахнулась на меня какой-то деревянной палкой с намерением отлупить или хотя бы оставить добрый синяк под глазом. Пришлось отложить выяснение обстоятельств и спасать лицо.
Алекс
Я вымылась три раза, но от волос все равно пахло краской. Мне кажется, я пропиталась химозой изнутри. Вернуться в офис было плохой идеей. Оставить последний привет – еще хуже. Теперь, если меня припрут к стенке, точно не отвертеться. Но я не жалела.
Никогда ни о чем не жалеть – мой девиз по жизни.
Стоя под теплыми струями, я старалась быть смелой. Нужно было оставить знак. Даже необходимо. Отец запретил мне делать заявления публично, но он не связал мне руки. Корпорация должна быть разрушена. Великий обман лопнет быстрее, если оставить намек, который виден из космоса.
Меня трясло. Не исключено, что запах краски мне просто мерещился. Но я продолжала намыливаться с головы до ног по четвертому кругу.
Отец меня убьет. Сначала за то, что я сбежала из ЭлЭй, потом за арт. Нужно быть готовой к проповеди длиной в сто лет.
Но пока проповедь была далеко, а психоз совсем рядом. Я приказала себе прекратить спускать мыло в сток и последний раз встала под душ. Нужно выбираться из этой страны, но для начала хотя бы из ванной.
Я выключила воду, раздвинула дверцы, шагнула на пушистый коврик и почти прыгнула в объятия незнакомого мужика.
Первая мысль, конечно, была: «Все, жопа! Попалась». Но, окинув здоровяка взглядом, я поняла, что это не коп. Ни формы, ни значка на видном месте. Значит – грабитель, что тоже жопа. Однако второй вариант ануса показался мне менее ужасным. Я моментально вынырнула из оцепенелого шока, оттолкнула вора, первым делом схватила полотенце, чтобы прикрыться, и заорала не своим голосом по-русски:
– Какого хрена! Ты кто такой?
Вряд ли среднестатистический американский жулик смог бы мне ответить. В Кали русских как грязи, конечно, но все же…
Стараясь не умереть от своей эпической тупости, я решила прекратить болтать и начать действовать. Первое, что я увидела, – это деревянная щетка для сухого массажа. Похоже, она принадлежала Лере. Мы с мамой никогда такой фигней не пользовались. Я схватила ее с крючка и замахнулась, чтобы врезать незадачливому вору в глаз. Если повезет.
Грабитель вел себя странно. Он стоял и смотрел на меня, пока я не начала махать щеткой. Только тогда он скрутил меня за долю секунды. Не знаю, как он это сделал, но щетка сразу упала на пол, за ней соскользнуло полотенце. Мои руки оказались прижаты по швам. Он перехватил меня так, что я оказалась к нему спиной. Одна его рука сковала меня поперек груди, вторая – через талию.
Грабитель сделал два шага вперед вместе со мной, и я уперлась носом в стену.
Охренеть. Так беспомощно униженно я чувствовала себя только, когда мой придурочный братец Клим подрос и впервые одержал победу в наших вечных нешуточных битвах. Но Клим точно не действовал так быстро и уверенно.
Может, все-таки коп?
Мужчина толкнул колено между моих ног, заставляя расставить их шире. Нет, не коп. Будет насиловать, значит, бандит.
Я открыла рот, чтобы закричать, но страх вернулся вместе с оцепенением и сковал мне горло. Я не могла издать ни звука, только всхлипнула и задрожала.
– Тише, малышка. – ласково проговорил он на русском. – Если пообещаешь, что не тронешь больше палку, я тебя отпущу.
Воздух ворвался в легкие и вылетел стоном облегчения. Русский. Не зря я орала на родном. Если отпустит, то вряд ли станет насиловать. Уже неплохо.
– Не трону, – пообещала едва слышно.
– Хорошо, – оценил он мое обещание, однако продолжал держать, вопреки своим словам.
– Ты обещал отпустить.
– Угу, обязательно, как только ты расскажешь, что делаешь в моем душе.
– Моюсь, блин, – не сдержалась я от роли капитана Очевидность.
– Это я видел. Чем мой душ тебе приглянулся?
Я не сдержалась снова и уточнила:
– Твой?
– Да, милая. Я живу здесь, стало быть, душ мой. Почему ты не залезла мыться к соседям? Будь добра, объясни.
Его голос обволакивал бархатным звучанием и раздражал махровым спокойствием. Казалось преступно бесячим, что он весь как танк, пока я беспомощная, голая и жалкая. Наверное, я слишком долго жила в Штатах. Любое гендерное неравенство меня ужасно раздражало. Стоит ли говорить, что ситуация, в которой я оказалась, взрывала меня изнутри.
Копу я еще могла простить такое несправедливое доминирование, но он точно не был полицейским.
На всякий случай я не спешила представиться. Никто не должен знать, что Алексия Стерн была сегодня в Силиконовой долине.
– Здесь живет Эрик Берг, мой бывший парень, – я не солгала, но ответила в сторону, забывая упомянуть свое имя.
– Эрик Берг улетел в Берлин, насколько я знаю. Он лично передал мне ключи.
Не знаю, почему я поверила, что он знает Эрика. Мог выяснить его имя, если собирался грабить. Но мне так хотелось верить, что к куче проблем добавился всего лишь приятель Берга, а не уголовник какой-нибудь. Да и не был этот мужик похож на преступника. Скорее наоборот. Я совершенно неуместно ощутила его запах. Странно приятный, мускусный. Он пах мужиком. Потом и чем-то еще… Возможно, парфюм или дезодорант. У меня сработала кнопка похоти между ног. Тело предательски хотело вот такого вот вонючего, потного, сильного мужика.
Еще немного, и я начну жалеть, что он не насильник.
– Ты присматриваешь за домом? – спросила я, чтобы переключиться.
– Что-то в этом роде.
Бьюсь о заклад, он тоже не говорил мне всей правды.
– У меня тоже есть ключи, – похвасталась я.
– Это объясняет, что дверь осталась на замке и не сработала сигналка, – рассуждал вслух ложный коп и гость Эрика.
– Это ни черта не объясняет, что я до сих пор голая, и ты держишь меня.
– Я держу, чтобы ты меня не избила той штукой.
– Я же сказала, что не буду.
– Точно?
– Да.
– Тогда я отпускаю.
Он действительно убрал руки. Я снова могла дышать. Ну почти. Вдыхать его запах теперь казалось мне очень опасным.
– И глаза закрой, – потребовала я, не спеша повернуться.
– Нет, – отказал мне бессовестный козел.
– Да с фига ли нет, – орала я на стену, чувствуя, как отпускает паника и закипает злость.
– На всякий случай. Я все еще не знаю, как тебя зовут.
– Точно. Зато рассмотрел все родинки на заднице еще до знакомства.
– Они милые. Родинки.
Я зарычала и стукнула кулаком в стену.
– Ну-ну, детка. Не психуй. Я Костя, кстати. Если тебя напрягает наше незнакомство.
Все. На этом месте у меня упало забрало. Я больше не могла сдерживаться.
– Меня напрягает, что ты тупой, как сибирский валенок, Костя!
Забив на приличия, я развернулась и самым жалким образом нагнулась, чтобы подобрать с пола полотенце.
– Сволочь, – гавкнула я, выдергивая полотенце из-под его ступни. – Спасибо, что разулся.
– Я ж не янки какой-нибудь.
– Оно и видно.
– Спасибо.
– Это не комплимент.
– Да без разницы.
– Ты все еще не сказала свое имя.
– А зачем оно тебе?
– Для приличия. Я ведь пересчитал все родинки на твоей попе.
Завернувшись в полотенце, я не перестала чувствовать себя голой. Наоборот. Прикрыться показалось идиотской идеей. Он ведь все видел. Что за абсурд? Все плохо, как ни крути.
– Ладно, я Лена, – соврала я. – На туалетном столике мой телефон. Могу показать фотку с Бергом.
Я указала пальцем на свой мобильный, и Костя любезно передал его мне.
– Надо? – уточнила я. – Показывать?
– Что именно? – он даже не скрывал улыбку. – Я что-то еще не видел.
Я зажмурилась и быстренько убедила себя, что убийство щеткой будет очень отягчающим фактором в моей и так паршивой ситуации.
– Фотографию с Бергом. Показывать?
– А. Да. Конечно. Вдруг ты все-таки вор.
– А вдруг ты все-таки свинья, – пробормотала я, листая фотки в телефоне. – Хотя почему вдруг…
– Ничего личного, Лена. К тому же ты сама предложила, – объяснил вежливый болван.
– Какой хороший слух и совсем нет мозгов, – уже громко брызгала я ядом.
Наконец одна из последних фотографий с Эриком, Климом и Лерой нашлась в телефоне. Я сунула ее бесцеремонному гостю в нос.
– Видишь?
– Да. Вроде задний двор. А это Лера, да? Девушка Эрика?
– Невеста, – поправила я Костю. – Вы не знакомы?
– Нет. Я знаю только Берга, и то не близко. Забавно, что вы дружите после расставания.
– Ничего забавного. Просто жизнь. Костя, слушай, я могу рассказать тебе много про Берга, Леру и даже про Клима, если ты позволишь…
Я обвела пальцем круг и указала на дверь.
– Ты лучше сама выйди, – снова не мог он со мной согласиться. – Мне тоже нужен душ.
Я нахмурилась. Очень хотелось с ним снова поспорить, но повода я не нашла. Он вонял своими проклятыми феромонами и жил здесь. Пришел в ванную, чтобы помыться. Логично до тошноты.
Не сказав больше ни слова, я гордо удалилась.
Приехать домой после преступления оказалось паршивой идеей. Тупее было бы только остаться в офисе на крыше и ждать, когда меня задержат.
Моя сумка стояла в гостиной. Я скорее надела чистое белье, шорты и майку. Закат красил холмы безумными красками. Я обожала этот дом за закаты, но сегодня вид не доставлял мне удовольствия. Глядя на заходящее солнце, я вспомнила, что не забрала из ванной комбинезон. Он весь пропах краской. Чертова улика, которую стоило сразу сжечь. Родили же меня приличные люди, которые привили привычку быть чистой прежде всего. Будь моими предками какие-нибудь уголовники, я бы сначала замела следы.
Блин, надо же быть такой бестолковой преступницей.
Шальная мысль, что можно попробовать вернуться в ванную и забрать одежду, родилась и сразу сдохла. После того, что продемонстрировал Костя, друг Берга, не стоило его недооценивать. Он точно заметит, что я вернулась, и сделает какие-нибудь неправильные выводы. Лучше не играть с огнем. Вряд ли он тронет мою одежду, если вообще заметит ее.
Я совсем растерялась и не знала, что делать. Лучше всего, конечно, уехать сейчас же. Но комбинезон! К тому же ехать мне некуда. Соваться к друзьям сейчас точно не стоит, как и светиться через мотели. Де-факто я сейчас в Лос-Анджелесе. Пусть так и будет.
– Ты все еще здесь? – вырвал меня из размышлений проклятый Костя.
Пока я тут зависла в размышлениях, он успел помыться. Меня так удивил его вопрос, что я даже забыла ответить с сарказмом и просто сказала:
– Да. А где мне ещё быть?
– В другом месте, – предположил он, спускаясь с лестницы и вытирая волосы полотенцем. – Дом занят. Мной.
– Да что ты? – я уперла руки в бока. – Может это тебе следует свалить в туман?
– Почему? Я первый тут поселился.
Он тоже искренне удивился такому плану. Я развела руками.
– Не знаю. Видимо, потому что я леди, и нужно уступить.
– Уступить дом? – говнюк расхохотался. – Не, я не до такой степени джентльмен.
– Оно и видно.
Я пыталась убить его глазами, но чертов здоровяк и бровью не повел. Намеки на непорядочность он тоже не воспринял на свой счет. Непрошибаемый болван.
Костя бросил на диван полотенце и прошел к выходу на задний двор, играя бицепсами.
Неужели кто-то еще клюет на такое безобразное скопление тестостерона?
Он расправил плечи и тряхнул мокрыми волосами. У меня кольнуло между ног.
Проклятье, я сама клюнула. Что за низменные инстинкты. Он наверняка безмозглый, но у него потрясные плечи и спина, как скала. И мне в принципе не очень важно, что он легко перепутает тангенс и котангенс.
– Твои вещи в стирке, – сообщил Костя между прочим.
Я чуть в обморок не упала. Если следы краски останутся на машинке и в ней… Черт знает, что найдут после экспертизы. Если она будет, конечно. Хоть бы не было.
– Лена, ты собираешься упасть в обморок? – поинтересовался Костя, внезапно оказавшись рядом.
– Что? Нет… Я? Какой обморок?
– Ты побледнела.
Я скорее пришла в себя и вернулась к защите в виде нападения.
– Ты зачем мои вещи трогал?
– От них воняло, – сообщил он.
Теперь мне точно нельзя было уезжать. Костя неожиданно подкинул хороших новостей.
– Можешь расслабиться. Я завтра утром съезжаю. Переночуем разок по-соседски, и дом твой.
– Отлично, – выдохнула я.
– Могла бы и расстроиться, – укорил он.
– Нет, прости. Я не люблю соседей.
– Я тоже. Однако приличия велят пригласить тебя на скромный ужин.
Он махнул рукой в сторону двора, где уже все было готово для барбекю. От одной мысли о мясе у меня потекли слюни. Я слишком долго прикидывалась вегетарианкой ради Мани.
