Алёна Либелле
Друг из шкафчика

Полная версия

Пролог

Девять месяцев назад…

Тени смыкались вокруг, словно живые существа, плавно перетекая одна в другую. Тьма была плотной, осязаемой; она давила со всех сторон, проникала под кожу и змеилась внутри. Каждый шаг отдавался глухим эхом, будто сама тьма дышала в ритм его движениям. Обычно улыбчивое лицо старшеклассника было нахмурено, светлые брови сдвинуты, а ясные глаза, которые ежедневно искрились радостью, широко распахнуты от ужаса. Волосы, которые он имел привычку аккуратно укладывать, теперь растрепались, прилипая ко лбу, покрытому холодным потом.

Парень шёл босиком, чувствуя под ногами странную прохладу, которая исходила ни от камня, ни от земли – просто от пустоты, что обнимала ноги и словно высасывала тепло из тела. На нём были лишь пижамные штаны, которые теперь казались слишком широкими, болтающимися на худых ногах. В этой безмолвной темноте его босые ступни производили слабые, но чёткие звуки, каждый раз отражаясь эхом, словно насмехаясь над его беспомощностью.

Сердце колотилось так сильно, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Пальцы были холодными, а ладони влажными от пота. Он шёл, не понимая куда, но инстинкт заставлял двигаться дальше.

Впереди показалась фигура – высокий силуэт, чётко выделявшийся на фоне темноты. Лицо скрывала глубокая тень, но улыбка была видна отчётливо. Она казалась слишком широкой, искусственной, как маска, надетая для представления. Эта улыбка не вызывала доверия, она скорее пугала своей чрезмерной доброжелательностью. Голос, который раздался следом, оказался таким же: сладким, медовым, но в нём чувствовалась фальшь, которая пробирала до костей.

– Позволь помочь тебе, – проговорил незнакомец, каждое слово которого звенело ложью. Его рука протянулась вперёд, длинные пальцы словно светились в темноте. От этого жеста по спине пробежал ледяной поток страха. Парень хотел закричать, но горло сжал спазм, а язык прилип к нёбу. Вместо этого он сделал единственное, что мог: развернулся и бросился бежать.

Тени вокруг стали ещё плотнее, они обтекали его, словно вода, но одновременно цеплялись за ноги, мешали движению. Казалось, они имели собственную волю, стремясь удержать его здесь, не отпускать. Каждый шаг давался всё труднее, но страх придавал силы. Он не мог позволить себе остановиться, потому что знал: если это случится, то конец будет неизбежным.

Однако, расстояние между ним и странным человеком быстро сокращалось. Когда тот внезапно оказался рядом с ним, парень замер, чувствуя, как кровь стынет в жилах. Незнакомец улыбался, его голос звучал теперь громче, наполняя пространство вокруг:

– Зачем убегать? Я ведь только хочу помочь.

Слова были мягкими, но в них крылось что-то такое, что заставило внутренности свернуться в комок. Прежде чем парень успел сделать новый шаг, чужая рука схватила его за запястье. Хватка была ледяной, но в то же время обжигающей. Боль пронзила моментально, распространяясь по всему телу, словно тысячи игл вонзались в кожу. Затем чувство, будто душа покидает своё телесное пристанище, будто её высасывают через эту холодную хватку, оставляя лишь пустоту внутри.

Мрак сгустился, стал полным, бездонным. Последнее, что почувствовал парень, – ощущение безвозвратного исчезновения собственного «я», растворения во тьме.

Утро встретило маленький городок весенним солнцем. Взрослые спешили по своим делам, дети собирались в школу. Но новость, которая быстро распространилась по всему городу, всколыхнула привычное течение дня: шестнадцатилетний Егор Лебедев был найден мёртвым в своей кровати. Врачи не смогли определить точную причину смерти – никаких видимых заболеваний или травм не обнаружили. Все говорили, что он просто уснул и больше не проснулся.

Старый-новый одноклассник

Кира шла по школьному коридору, рассеянно постукивая пальцами по ремню сумки. Тёмно-синий хвост волос, собранный слегка набок, то и дело касался плеча, когда девушка беззаботно подхватывала слова вокалиста, почти неслышно напевая себе под нос. Утро оказалось хорошим – редкое явление, особенно для первого дня после зимних каникул.

Светлые стены, широкие окна, пропускающие свет фонарей с улицы, и ровный гул голосов создавали впечатление оживлённого улья. Ученики спешили к своим классам, кое-кто пытался повторить домашнее задание, а учителя подгоняли запоздавших.

Все ученики в одинаковой школьной форме: белая рубашка, тёмно-серый жилет и брюки для мальчиков, юбка для девочек. Ровные ряды одинаково одетых подростков создавали ощущение порядка, почти стерильного, если бы не их оживлённые разговоры и смех.

Кира же выделялась. Не столько цветом волос, сколько выбором одежды. Вместо стандартной юбки она носила брюки.

Получая форму в начале учебного года, она столкнулась с жёстким сопротивлением. Женщина, отвечающая за внешний вид учеников, буквально всплеснула руками, увидев, что Кира требует брюки вместо юбки.

– Это нарушение правил! – строго заявила она, сверля девушку возмущённым взглядом. – Все девочки носят юбки, так было всегда!

Кира скрестила руки на груди, не собираясь уступать.

– Правила не говорят, что я не могу выбрать брюки, – спокойно парировала она.

Спор привлёк внимание директора, который как раз проходил мимо. Строгий, но справедливый, он остановился, выслушал обе стороны и ненадолго задумался.

– Если Кира хочет брюки – пусть носит брюки, – наконец произнёс он, бросив на ученицу внимательный взгляд. – В конце концов, правила на самом деле этого не запрещают.

Женщина недовольно сжала губы, но спор был решён. С того дня Кира стала единственной девушкой в школе, которая носила брюки. Ей было всё равно, что о ней думают. Ей удобно, и этого достаточно.

Кира спокойно направлялась к своему жёлтому шкафчику с номером 47, который находился чуть дальше по коридору на первом этаже. Она вынула ключ и отперла дверцу. Внутри аккуратно лежала форма для физкультуры – шорты и футболка. Взяв вещи, девушка захлопнула шкафчик и отправилась в раздевалку для девочек.

Звонок прозвенел в тот самый момент, когда Кира переступила порог спортзала. Учитель физкультуры взглянул на неё, но ничего не сказал. Она не опоздала – и это было главным.

– Кира, сюда! – раздался голос.

Возле стены стояли Амелия и Валерия, миниатюрные близняшки с чёрными, как смоль, волосами. Амелия имела привычку собирать их в два хвостика, тогда как Валерия предпочитала ходить с распущенными. Тем, кто видел этих сестёр впервые, они казались похожими друг на друга, как две капли воды. Однако Кире больше нравилось сравнивать их с капельками бензина. В темноте они абсолютно одинаковы, но на солнце каждая переливается по-своему.

Так же за четыре месяца обучения в новой школе Кира подметила, что у Валерии лицо более круглое, а у Амелии – вытянутое, из-за чего у последней сильнее выделялись впалые глаза. Ещё стоит добавить, что полными именами сестёр называла только Кира и женщина в паспортном столе, когда тем исполнилось четырнадцать. Остальные же обращались к ним Ами и Лера.

Когда Кира перевелась в эту школу, она сразу нашла с близняшками общий язык. Они не стали лучшими подругами, но проводить время вместе им было приятно.

– Как каникулы прошли? – спросила она у сестёр.

– Слишком мало, – ответила Амелия. – Хотелось бы ещё пару дней.

– Или хотя бы пару часов, чтобы выспаться, – протянула Валерия и вскоре мечтательно добавила: – Вот бы у нас был урок сна. Тогда я была бы отличницей.

Кира усмехнулась.

– Думаю, за такой предмет бились бы все, – сказала она, бросая взгляд на остальных учеников, неохотно строящихся вдоль стены. Кто-то ещё сонно тер глаза, а кто-то, напротив, выглядел чересчур бодрым – как, например, Лев Смирнов, который уже не в силах был ждать, когда учитель разрешит покидать мяч в кольцо.

– Ага, – подхватила Валерия. – Только представь: заходишь в класс, укладываешься на мягкую подушку, укутываешься пледом…

– А учитель ходит и понижает оценки за храп, – добавила Амелия, на что Валерия фыркнула.

Но продолжить предаваться мечтам они не успели, начавшаяся разминка помешала. Пятнадцать человек дружно пробежали несколько кругов по залу, а затем учитель разделил их на команды для игры в баскетбол. Кира любила этот спорт – не сказать, что она была профессионалом, но игра с мячом ей нравилась куда больше, чем сидение за партой. Амелия и Лев оказались в команде против неё, а Валерия попала в союзники. Во время игры Кира пару раз успела перехватить мяч, вызвав раздражённое фырканье Амелии.

– Ты специально против меня играешь? – пошутила та, когда Кира в очередной раз сделала точный пас.

Кира лишь усмехнулась и пожала плечами.

– Ничего личного, просто игра, – ответила она, переводя взгляд на мяч, который каким-то образом уже оказался у Льва Смирнова.

Тот, не колеблясь, сделал рывок к кольцу. Кира знала, что Лев – один из лучших игроков в школе, и перехватить у него мяч было почти невозможно. Однако она всё же попробовала. После резкого шага в сторону, девушка выставила руку, но Лев оказался быстрее. Он увернулся, сделал прыжок и отправил мяч в кольцо с такой лёгкостью, будто просто взмахнул рукой.

– Вот это да, – пробормотала Валерия, наблюдая за тем, как Лев, довольный собой, возвращается к команде.

Амелия хмыкнула.

– Лучше бы он так же хорошо решал задачи по алгебре, – съязвила она.

Звонок на перемену прервал игру со счётом 5:4, не в пользу команды Киры.

Переодевшись, девушки отправились по коридору в сторону кабинета истории. Амелия и Кира обсуждали игру, а Валерия включалась в разговор лишь когда упоминались удачные броски Льва.

Кира уже давно догадывалась, что Валерия испытывает симпатию к однокласснику. Пусть та никогда не признавалась в этом вслух, но её реакция на парня говорила сама за себя. Когда он забрасывал мяч в кольцо, глаза Валерии блестели так, будто она сама только что одержала победу. А когда кто-то упоминал его имя, на лице девушки неизменно появлялась та самая едва заметная улыбка, которую Кира уже научилась распознавать.

Лев Смирнов определённо тот, кто может нравиться многим. Спортивный, с уверенной, чуть ленивой походкой человека, привыкшего к победам. Его светлые волосы всегда слегка взъерошены, словно он только что вернулся с тренировки, а карие глаза смотрят с лёгкой насмешкой, будто он точно знает, что думают о нём окружающие. При этом назвать его зазнайкой нельзя. В разговоре Лев часто шутит, но никогда не делает этого зло – его улыбка открыта, а голос всегда звучит весело и ободряюще.