Галина Чередий
Сдавайтесь, шериф
Глава 3
Бывают же такие дни, к которым ты долго и тщательно готовишься, планируешь каждое свое действие до минуты и даже секунды, тщательно репетируешь перед зеркалом выражение лица, мимику, жесты, чтобы ни единым несоответствием не вызвать у окружающих сомнений в том, кто ты и что делаешь. Но все идет насмарку к чертовой матери из-за одного-единственного дебила.
Или двух.
Или трех.
Или, дьявол их разбери, целой кучи дебилов мужского пола.
Одному из них приходит в голову идея срочно обсудить какую-то предвыборную фигню со своим шерифом. Второму не достает ума просто не ответить на вызов от секретаря окружного прокурора (не, ну в самом деле, а если ты в этот момент на задержании или на толчке, тоже ответишь этому напыщенному придурку?), третий идиот, хоть и любимый брат, натравливает на меня мамулю, а четвертый, небритый и буквально пахнущий неприятностями (была бы при исполнении, задержала бы за драку в общественном месте) вдруг ни с того ни с сего вмешивается в беседу с вполне приличным парнем, милым и скромным, слегка заикающимся от волнения, и утаскивает на плече, как неандерталец, лишив возможности вставить хоть слово.
Но обо всем по порядку…
Мы с Майком разработали прекрасный план охоты на живца. И первый заход прошел в штатном режиме. Хотя и вхолостую. Сегодня мы уговорились повторить в другой забегаловке на границе наших округов, где, по информации его осведомителей, частенько собираются заезжие гости.
Почему именно заезжие? Потому что мы с Майком уверены на все сто процентов, что все эти убийства – дело рук не местных парней. Я служу шерифом в одном из самых маленьких графств штата – меньше трехсот квадратных миль, из которых двадцать – озера и реки. Население всего пять с половиной тысяч душ, из них порядка пятнадцати процентов одинокие пожилые люди старше шестидесяти, и еще около двадцати – дети и подростки до восемнадцати. Мужчин и женщин среди оставшихся практически поровну. И будь я проклята, если не знаю каждого из них по имени и в лицо, прожив здесь всю свою жизнь за исключением того времени, что училась в Полицейской академии Университета Индианы. Никто – никто! – из тех, кого я знаю, не мог этого сотворить. Просто не мог. Потому что в противном случае… В противном случае либо Бога нет, либо он отвернулся от меня. От всех нас.
Иисусе.
Какой же тварью, одержимой дьяволом, надо быть, чтобы так истязать живого человека?
И я была, есть и буду полна решимости во что бы то ни стало, даже ценой собственного здоровья и жизни, если потребуется, поймать этого нелюдя и отдать под суд. Хотя, зная нашу судебную систему, была бы счастлива, если бы он оказал сопротивление при задержании, чтобы у меня появилась причина застрелить подонка на месте.
Но это пока только мечты.
А мою работу за меня никто не выполнит.
Почему живцом должна быть именно я? По трем причинам. Во-первых, я ни за что, никогда и ни при каких условиях не только не решилась никого уговаривать на эту роль, но и категорически была бы против чужой инициативы в подобном. Ради Господа нашего, зная чем может обернуться прокол и что потом нужно будет смотреть в глаза еще чьим-то убитым горем родственникам… Ни за что! И не обсуждается! Во-вторых, последние убийства произошли именно на моей территории. А в-третьих, моя внешность идеально соответствует вкусам и предпочтениям ублюдка. Потому что все его известные нам жертвы имели латиноамериканские корни, родным языком являлся для них испанский и они были молоды и симпатичны. Мой папа – американец пуэрториканского происхождения, я с детства говорю на испанском как на родном, в свои двадцать семь выгляжу как студентка и вполне довольна своим отражением в зеркале.
Бинго.
А Коннор пусть хоть заплюется, но черта с два он меня переубедит.
Да, я не настолько сильна и вряд ли одолею брата, вздумай он предложить мне спарринг в армрестлинг. Но покажите мне того, кто его одолеет. И да, я наверняка уступлю одному из тех бугаев-ковбоев, что умудряются завалить бычка на ходу. Но, как любил повторять мой тренер по таэквондо, любую слабость можно обернуть преимуществом. Если есть мозги, конечно.
А уж на отсутствие серого вещества я никогда не жаловалась.
Ублюдок подбирал в жертвы – по крайней мере те, о которых было известно нам с Майком – девушек симпатичных, но не яркой внешности. Ни одна из них не была одета нарядно или вызывающе, скорее, скромно и аккуратно. Минимум косметики, нежный цветочный аромат, но патологоанатомы однозначно отмечали в крови наличие небольшой доли спиртного – легкий коктейль или пиво. И это свидетельствует в пользу нашего решения охотиться на урода в баре. Вряд ли девушки, чьи истерзанные останки мы находили в лесу, решались пригласить нового кавалера домой. А почему именно нового? Да потому что по словам опрошенных родственников и друзей жертв все они были свободны и открыты для новых отношений на момент убийства.
Итак, сегодня я буду Мария Санта Альварес, скромная медсестра из дома для престарелых. Уставшая после двойной смены и решившая заскочить в небольшой бар, чтобы совсем немного расслабиться.
Итак, что у нас носят медсестры? Не в смысле формы, разумеется. Что-то, что легко переодеть, что не стесняет движений, не маркое, и не бросается в глаза. И обувь! Да. Обувь обязательно на плоской подошве. Не то чтобы я в повседневной жизни была любительницей шлюшьих шпилек, но сегодня лучше остановиться на легких парусиновых балетках. Да, шаблонно. Но в точку. Скромные джинсы и такая же скромная свободная футболка. И конский хвост.
Я не боялась встретить там знакомых. Во-первых, он не на моей территории. И я в нем была лишь единожды, довольно давно и не по форме. Во-вторых, это придорожный бар без названия, в который редко заглядывают местные жители, в основном дальнобойщики и просто проезжающие мимо по трассе. Да и Майк обещался подстраховать.
– Перла, дочка, ты куда это собралась на ночь глядя?
Вот скажите на милость, с чего это вдруг мамита, вечно занятая своими домашними хлопотами, вдруг решила без предупреждения заглянуть ко мне “по дороге” из супермаркета, сделав для этого приличный крюк? Ну явно же братец натравил! Чтоб он был здоров! В буквальном смысле и без всякого сарказма.
– Мам, у меня дела. Прости, не могу остаться поболтать, – расцеловав ее в обе щеки, я постаралась прошмыгнуть мимо, дабы не дать ей всерьез взяться за меня.
– Дела? – мамуля таки окинула мой прикид пристальным взглядом и неодобрительно поджала губы, и не думая пропустить меня, с явным намеком, что отсутствие на мне формы ставит под сомнение мое заявление и никак не позволяет избежать жизненно необходимого мне (по ее мнению) материнского наставления. – Дочка, если ты будешь в таком виде ходить на свидания, то я скорее умру, чем увижу тебя в прекрасном подвенечном платье и дождусь внуков.
– Ма-а-ам, пожалуйста! Я правда еду по делу и уже очень тороплюсь!
– Настолько торопишься, что не можешь взглянуть одним глазком на чудные фото близнецов, которых вчера родила твоя троюродная сестра Анабель? – и не мешкая, она сунула свой телефон, на экране которого была изображена едва знакомая мне родственница с изможденной улыбкой и двумя крошечными свертками, лежащими на обоих локтях. Сама она не выглядела слишком уж счастливой, как по моему, а у младенцев вообще были красные сморщенные личики не желающих видеть этот чертов мир старичков. Очень милых старичков, чего уж там.
– Ей же вроде бы и двадцати еще нет? – вздохнула я, припомнив и таки прорвавшись к двери.
– Вот именно! – вот теперь в голосе мамы мне в спину прозвучали осуждающие нотки. – И уж поверь, что она ходила на свидания совсем не в таком виде!
Сомневаюсь, что бедолага на них особо вообще ходила. Наверняка выскочила замуж за первого своего парня, с которым вместе еще со школы и одобренного родней.
– Мам, клянусь, когда я соберусь на свидание, то обращусь к тебе за помощью! Но сейчас мне нужно просто отъехать по делу.
– Луиса Франсиска Сантос, лгать матери страшный грех! И прежде чем ехать, подумай, не подвергаешь ли ты сердце своей матери и всех близких угрозе быть разбитыми, случись с тобой что! Мы тебя любим, Перла, доченька, неужто ты нас совсем нет?
– Ну ма-а-а!
Тяжело вздохнув, я вернулась, крепко обняла ее, стараясь вложить в эти объятия все, что чувствую. Что люблю больше жизни и ее, вместе с этими прозрачными попытками манипулировать, и Коннора с его взрывным характером, и сестер, пусть мы толком друг друга и не понимаем. И именно потому, что люблю, и хочу и им, и всем вокруг спокойной жизни, я должна делать то, что собираюсь. Отпустила маму и теперь уже сбежала, не слушая больше ничего.
– Майки, я уже выдвигаюсь на позицию. Буду на месте в течении часа, – набрала я своего соучастника соседского шерифа, убедившись, что брат не привел свои угрозы в действие и на хвосте у меня никто не болтается. Это же Коннор, с него станется кого-то нанять или попросить таскаться за мной и мешать. Но по ходу сегодня был не мой день.
– Сантос, ты это… не сильно торопись, ладно? Меня тут окружной прокурор к себе выдернул. Обсудить кой-какие моменты. Я примчусь, только чуток опоздаю.
– Ты серьезно?! – возмутилась я, но мой собеседник уже отключился. Ладно, стоит признать, что брат немножечко прав насчет него. Этому парню слегка не хватает обязательности и терпения. И ума. Не слегка.
Подъехав к бару, я решила, что смысла нет сидеть в машине. Это может привлечь ненужное внимание и сломать всю задумку. Ну явно же желающая чуть промочить горло и снять стресс женщина не будет засиживаться в тачке перед баром, ожидая неизвестно чего. Того, что в двери войдет мужчина ее мечты? В любом случае, у меня нет планов выйти из этого бара с кем бы то ни было раньше, чем я засеку, что мое прикрытие на месте.
На парковке машин хватало, так что и внутри было оживленно. В одном углу расположилась весьма шумная компания из десятка дальнобоев, уже изрядно нагрузившихся пивом. Компании поменьше равномерно распределились по всему небольшому залу, свободных столов не наблюдалось, хотя пару раз по дороге к стойке мне делали приглашающие жесты и игриво подмигивали нетрезвые мужские особи, коих тут было подавляющее большинство. Но мне компании не подходили. Наша цель однозначно одиночка, не стремящаяся заводить общение, а значит повышать шансы быть запомненным кем-либо. Да и незаметно увести девушку из компании куда как меньше шансов.
Одиночки по обыкновению располагались на высоких барных стульях у стойки, где и мне нашлось местечко. Справа смуглая до черноты женщина лет пятидесяти с явной печатью давней усталости на лице и, судя по простой, я бы даже сказала изрядно потрепанной одежде, заглянувшая сюда снять привычным способом стресс после тяжелого дня. Слева хмурый парень, даже не поднявший взгляда от своего бокала на нового посетителя. Клетчатая мятая очень свободная рубашка поверх футболки с каким-то экологическим принтом, черные джинсы и крепкие добротные ботинки – обычный прикид обычного дальнобойщика.
– Добрый вечер! – поздоровалась я сразу со всеми. – Можно мне светлого пива? Жутко тяжелые выдались сутки, – постаралась я улыбнуться как будто бы неловко, словно оправдываясь за свое появление в таком месте.
Соседка, до этого безучастно пялившаяся в зеркальную стенку за спиной бармена, заставленную, как водится, бутылками спиртного, вдруг вздрогнула, передернула плечами, как от холода, нахмурилась, и, буркнув что-то неразборчиво, ушла, освободив место рядом со мной. Сосед слева еще ниже склонился над своим бокалом, отчего его спутанные светлые волосы совершенно заслонили лицо.
Мда. Ну, время пока терпит. Осмотрюсь пока да подожду свою запаздывающую “подстраховку”.
– Эй, парень, ты это чего? – раздался вдруг обеспокоенный голос бармена. – Не смей мне тут стойку кровищей залить.
Я дернулась на звук и заметила, что бармен недовольно смотрит на моего молчаливого соседа. Пригляделась к парню и заметила, что из носа у него капает кровь. Прямо в бокал с пивом.
– Вам плохо? – встревожилась я. Знаю, что порой такое вот случается с переутомившимися людьми. – Вот, возьмите салфетки. Хотите, я намочу полотенце, чтобы приложить к переносице?
Парень, зажав окровавленный нос предложенными салфетками, лишь согласно кивнул. Пока я бегала в туалет за мотком смоченных в холодной воде одноразовых полотенец, за стойкой добавилось посетителей. Но рассматривать их пока было некогда – стоило все-таки помочь парню.
– Может, отвезти вас в ближайшую клинику? Тут всего-то миль двадцать.
– Все нормально, – покачал он головой. – Но спасибо, что предложили. В наше время приятно встретить того, кто готов прийти на помощь незнакомцу. Позволите угостить? – Я наконец поймала его взгляд – лихорадочный и будто-бы… колючий, что ли, от которого по спине пробежал какой-то странный холодок.
Эй, парень просто приболевший и смущенный тем, что его минутная слабость оказалась на виду у посторонних. Что за паранойя на пустом месте, Перла?
Я представилась вымышленным именем, и мы завели обычный разговор ни о чем. Периодически я оборачивалась и сканировала взглядом зал, пользуясь тем, что шумные дальнобойщики то и дело взрывались в молодецком хохоте, так что повод вполне обоснованный.
– Эй, чика, я бы на твоем месте не стал допивать это! – раздался грубый мужской голос рядом, и высокий бокал, который я уже почти опустошила, бесцеремонно выдернули у меня из рук. – А тебе, каброн (мудак по исп. – прим. Автора), советую бежать отсюда со всех ног и молиться, чтобы я не догнал и не выбил тебе все зубы за подобные фокусы!
Я от неожиданности онемела, как в замедленном кино следя за сверкающими каплями пива, летящими в лицо моего собеседника, чьи глаза округлились в явном испуге.
А переведя взгляд на буяна, поняла – вот моя добыча.
Шесть футов и четыре дюйма прокачанной массы, потухшая сигара в не по-мужски пухлых губах, глядя на которые хочется провести по ним языком, чтобы убедиться в их настоящести, трехдневная небритость и запыленные волосы, словно он отмахал миль пятьсот на байке, легкие круги под глазами – то ли усталость, то ли недосып, то ли все вместе – шутка ли, умудриться замести следы четырех убийств за три месяца. И все это приправлено сбивающей с ног аурой брутальной самцовости, на которую женщины всех возрастов слетаются, как мотыльки на свет одинокой свечи в ночном мраке.
Короче, опуская поэтическую херню, непрошенно влезшую в башку, у этого громилы просто пламенными буквами на лбу мигала надпись: “очень-очень-плохой-мальчик”. Как раз из тех, на кого пачками западают скромные симпатичные провинциальные тихони, мечтающие о горячих приключениях, а находящие вместо этого… смерть.
Глава 4
Я не циник, хотя порой ловил себя на том, что женщины, по большому счету, отличаются друг от друга только цветом богом данной кожи, ну и весом. А в остальном… У всех по две руки, по две ноги, по две сиськи – у кого-то меньше, у кого-то чуть больше. У всех по два глаза, по два уха, рот, нос – вот и весь комплект. Но тогда почему при взгляде на иную инста-диву зубы ломит, как от слишком холодного пива, а какая-то скромная деваха в потрепанных джинсах и без грамма косметики на лице воспринимается как кусок маминого знаменитого вишневого штруделя, за который мы с братьями порой готовы были биться в кровь и сопли?
Вот-вот, я именно об этой самой девице, развернувшейся ко мне лицом в тот момент, когда я уже занес было кулак, чтобы отрехтовать рожу мудилы, подлившего ей какой-то дури в пиво.
Не буду байки травить, что типа бабочки запорхали или архангелы в трубы задудели, не-а. Но вдруг отчего-то на рожу наделась дебильная стопудов улыбка – примерно как при виде нашей малютки Рози, таскающей за щеки ворчуна Саважа. И с языком какая-то чудная ерунда приключилась. Как приморозил его кто. Поэтому стоял и лыбился, пока она на меня вызверялась, шипя что та гремучая змеюка, которой на хвост наступили.
– Ты кто такой? Из какой берлоги вылез с такими закидонами? – подступила она ко мне, и ее грудь под простой свободной футболкой слегка качнулась. Я сглотнул, борясь с мгновенной сухостью в горле. – Я тебя спрашиваю! Кто давал тебе право вторга…
– Пиво, – наконец брякнул я, не в силах перестать по-дурацки скалиться. – Глаза у тебя красивые, чика.
– И они намного выше того места, куда ты сейчас пялишься, причем таким образом, что я это вполне могу счесть сексуальным домогательством!
Ага. И именно поэтому даже твой лифчик не скрывает того факта, что соски сжались в тугие горошины и пытаются порвать ткань футболки? Прищурилась зло, а ноздри вон как играют, и над верхней губой появились крошечные бисеринки пота, что меня аж прижало мигом облизать тут же, захватывая и ее рот.
Что, возбуждают крутые парни, но скрываешь это от самой себя? Или это такой приемчик местного съема? Наорать, поколотить на удивление крепкими кулачками по грудине, а потом согласиться? Ну и ладно, я не то чтобы поклонник всяких игр-прелюдий, но легко готов принять чужие правила, если это приводит к славной потной скачке между простынями. А все по ходу к тому и идет. Уж возбуждение женское я всем нутром и шкурой чую. А тут его в достатке. Чудится мне, аж всю вонь в баре перебивает.
– Кто ты такой, я тебя спрашиваю! – все тем же злющим шепотом потребовала ответа кандидатка на объездить мой член грядущей ночью. – Отвечай, или я тебе сейчас организую арест за драку в общественном месте с укладыванием мордой в пол! Улыбаться настроение живо пропадет!
Неа, не пропадает пока что. И кем или чем это она мне грозит? Звонком в полицию, которая приедет в лучшем случае через полчаса? Ну да, ну да.
Хотя проверить того мудилу не помешало бы. Вернее, не помешало бы, если бы он был так туп, чтобы задержаться, пока эта горячая кобылка отвлекает единственного, кто мог реально накостылять ему за попытку опоить понравившуюся девчонку явно какой-то херней.
– А силенок-то хватит, чика? И зачем мордой в пол? По мне, наоборот куда как удобнее будет. Даже согласен на полу, но давай не здесь.
Она рвано вдохнула и чуть тряхнула головой, моргнув пару раз так, будто не совсем понимала, что с ней. Это всего лишь обаяние Рауля Брукса, детка. Или, как вариант, действие того “подарочка” от сбежавшего сучонка. И тогда тебе не помешало бы хотя бы на свежий воздух.
– Ты у меня за каждое слово ответишь! – пригрозила она и ткнула в мою грудь пальцем. И задержала его чуть дольше, чем требовалось для значимости этого жеста. Ну, так и есть, горячая кошечка хочет поиграть в суровую недотрогу.
– Эй, вы, двое! Кончайте это! – рявкнул на нас бармен. – Хотите выяснять отношения или что у вас там – выметайтесь на улицу!
О, я как посмотрю, тут поголовно одни джентльмены и порядочные люди. Где это видано – выгонять прочь сцепившихся мрачного вида бугая и девчонку, что чуть не в пуп ему дышит. И главное, ни одна зараза, глаза тут заливающая, слова против не вякнула. Вот теперь я начинаю понимать, как здесь все то жуткое гадство могло происходить.
– А ну-ка давай на выход! – строго приказала дерзкая пигалица. Смелая, да? Или уже прям не терпиться остаться со мной наедине? Ладно, давай по-твоему. Заодно подышишь чутка.
– Дамы вперед! – одарил я ее своей самой действенной трусоиспаряющей ухмылкой. Мне как-то еще до шоу одна горячая кобылка говорила, что она буквально кончает от нее.
– Шагай давай! – прищурилась красотуля зло и указала мне направление, а у самой-то зрачки расширились, и на шее тонкая синеватая венка вздулась и запульсировала. Вот туда тебя для начала и поцеловать, да, детка?
Будет исполнено, мэм.
Ухмыльнувшись еще раз, я сунул сигару в рот и пошел куда велено.
– Куда идем? – осведомился через плечо, выходя на парковку.
– И… – голос сел до сильной хрипоты, и ей пришлось прочистить горло, – вперед топай. К зеленому пикапу.
– О, ты меня похищаешь?
– Нет, задерживаю, умник.
О, вот, значит, во что играем? Прямо классика – "полицейский-задержанный".
– А как насчет сначала значок мне показать? – фыркнул я. – Хотя хрен с ним, со значком. Меняю его на демонстрацию твоих сисек.
На улице уже совсем стемнело, и местные власти явно хорошим освещение тут не заморачивались, как и владелец заведения. Наверное, поэтому деваха и споткнулась, натыкаясь на мою спину. И будь я проклят, если не засек глубокий вдох у моей спины, прежде чем она отстранилась.
– Ух ты, уже прямо готова на меня запрыгнуть? Потерпи уж до номера, – хохотнул я.
– Не умничай! Лицом к тачке! Руки на крышу, ноги расставь! – наверняка она хотела прозвучать грозно, но вышло почти бормотание.
Ух ты, а игра становится все интереснее и внезапно заводит не на шутку. Девчонка толкнула меня к железному боку своего пикапа, и я чуть не зашипел, ловя неожиданный кайф от ее почти настоящей грубости. У меня встал намертво, и в башке даже зашумело чуток, как будто я не полпива выпил, а целый пузырь вискаря в одного осилил.
– Любишь грубые игры, котеночек? Грабить будешь или обыскивать, чика? Если что, презервативы в бумажнике в заднем кармане.
На какой-то момент у меня мелькнула мысль, что, может, она и не игру со мной затеяла, потому как взялась меня охлопывать и обшаривать вполне себе уверенно и профессионально. Но эта мысль быстро испарилась. Уж больно близко она прижалась сзади, не столько обыскивая, сколько щупая мою грудь.
– Что за чертовщина… – пробормотала она, и дыхание ее сбилось окончательно, а движения замедлились.
Обшаривающие ладони спустились к поясу моих джинсов, и она сглотнула так гулко, что я не мог этого не расслышать. Что, разогрелась не на шутку, малышка? Она переместила руки на мою задницу, снова сглотнула и после весьма говорящего промедления выдернула-таки бумажник. Я скосил глаза, проследив, как она сунула его в карман и стала опускаться, обшаривая мои бедра. И тут уж решил обнаглеть. Поймал ее запястье и прижал руку к своей ширинке.
– Ты тут пропустила нечто очень угрожающее, милая, – рыкнул я и толкнулся стояком в ее ладошку. Сука, что-то я прям на грани закипания!
– Ах ты… – начала она и выдернула у меня плененную конечность, взвиваясь обратно. – Да я тебя…
Я не мешкая попытался развернуться, но засранка ловко заломила мне руку. Больно, между прочим, что однако только добавило происходящему остроты. Сначала, поддавшись и обманув ее иллюзией подчинения, я дал ей несколько секунд на потерять бдительность и без труда вывернулся из захвата. Молниеносно развернул ее, и теперь уже она была прижата грудью к тачке, а я навалился ей на спину, уперевшись ноющим членом к охренительным упругим ягодицам.
– А ну отвали, ублюдок психованный! – прошипела она яростно и вдруг задрожала, застонала и прогнулась податливо. С такой однозначной нуждой, что меня аж тряхнуло.
Я на автомате полоснул взглядом по парковке, не засек никого близко и позволил себе сорваться. Скользнул ладонью на ее изящную шею, обхватил подбородок и запрокинул ее голову на свое плечо, добираясь ртом до той самой примеченной венки. Присосался, ловя уже бешеный ритм ее пульса, и мой собственный забухал в башке, оглушая и кипятя мозги. Девчонка вздрогнула, дернулась из-под меня, прошептав какое-то заковыристое ругательство, и закинув руку, впилась пальцами в кожу моей головы, притягивая к себе сильнее.
Я еще только исцеловал ее шею, а ее уже колотить начало. Горячая стала, что адово пламя, заерзала, принялась тереться об мой член задницей и всхлипывать жалобно. Сжал подбородок и впился в дрожащие губы, одновременно нагло сунув ладонь под пояс ее джинсов. Втолкнул язык к ее, встретившему меня с яростной готовностью, и чуть в штаны не спустил, добравшись пальцами до мягеньких складок. Да у нее там натуральный потоп кипятка. И стоило только добраться, как она взвилась подо мной на цыпочки, вскрикнула и задрожала.
– Санта Мария, что же это… – пробормотала, оторвавшись от моих губ невнятно, будто язык ее не слушался. – Еще-е-е!
На парковку перед баром свернула машина, полоснув по нам светом фар.
– Тш-ш-ш! Милая, все будет, но давай ко мне. Иначе обломают нам все веселье, и сидеть нам в участке.
– Не надо… не… – слабо запротестовала она, а сама ведь снова за поцелуем тянулась, тряслась вся, бедра сжимала, запястье мне царапала, удерживая мою руку у себя в штанах.
– Тут десяток шагов всего, малыш.
Я не знаю, как и силы нашел выдернуть кисть из мягкой щедрой влажности. Только разок вогнал в нее два пальца по самые костяшки, дурея сам и заставив снова взвиться с протяжным стоном ее. Как же она жмет там внутри. Как же оголодать бабе для такого надо, чтобы на руку текла прямо ручьем и кончала почти от первого движения всего лишь пальцев.
Ну ничего, сейчас мы все исправим, сахарок. Мне от тебя что-то тоже так вставляет, что трахать буду, пока шевелиться смогу, чую.
Я ее поволок к внешней лестнице за зданием, что вела к комнатам для постояльцев. Спасибо господи, что здесь их двери выходили прямо на площадку небольшого балкончика, и попасть туда было можно, избегнув лишних взглядов и встреч, что вполне могли создать заминку, за которую моя горячая сладкая девочка успеет остыть и передумать.
Женщины непредсказуемы.
