Ана Жен
Сказка, рассказанная лгуньей
6
Когда профессор Капур велела Ане задержаться после лекции, девушка почувствовала, что ее будут отчитывать. В последний раз преподаватель был недоволен Аней, когда та училась в четвертом классе. Она впервые забыла учебник по «Окружающему миру». Беда была в том, что больше часть Аниных одноклассников – тоже. Тогда строгая Наталья Петровна велела всем тем, кто не потрудился взять с собой книгу, выстроиться у доски. Она позвала завуча и устроила прилюдное порицание. Травма для маленькой Ани оказалась столь тяжела, что больше она никогда не попадала в неприятности.
Профессор Капур дождалась, когда аудитория очистится от любопытных ушей и, немного сдвинув очки на носу, строго заговорила:
– На досуге ознакомилась с вашим эссе, мисс Романофф.
Аня поборола желание поправить преподавательницу, сказав, что она Анна Романовская, а не Романофф. Сейчас не до того. Сейчас ее будут ругать. Нечего усугублять положение. К тому же, пусть лучше ругают некую мисс Романофф, вероятнее всего, русскую шпионку.
– Что-то не так? – дрогнувшим голосом спросила Аня.
Как же сложно ей было вновь выступать в роли студентки! Она сама несколько лет подряд подзывала так нерадивых студентов. Карма?
– Вы использовали нейросети?
– Что?!
Наверное, на Анином лице отразился весь спектр удивления и возмущения, потому что профессор Капур немного смягчилась.
– Ваше эссе написано строго в соответствие с правилами.
– А как оно еще могло быть написано? – изумилась Аня.
– Эссе – свободный жанр, – пояснила профессор. – Мои инструкции носят рекомендательный характер.
Аня не поняла этого замечания. Разве эти инструкции были плохи? Она выдала ровно то, что профессор просила. Вероятно, Капур сама догадалась, что Аня не видит смысла в ее словах.
– На нашем факультете, особенно на первой неделе, редко встретишь студентов, которые столь легко следуют инструкциям. Более того, в вас нет той предвзятости, которой часто злоупотребляют начинающие редакторы. Вы, кажется, смотрите на книги объективно.
– Может ли кто-то живой вообще быть объективен? – удивилась Аня.
Темные глаза профессора казались непроницаемыми. Она оставила Анин вопрос без комментариев.
– То, что меня в вашей работе зацепило: «Плохие книги имеют право на жизнь в контексте современного книгоиздания. Однако редактор должен брать на себя ответственность и иметь возможность ответить на вопрос “Почему эту книгу полюбит читатель”. Редактор и издатель не обязаны любить и уважать произведения, которые они выпускают, залог успешного книжного продвижения – верное определение аудитории».
– Я что-то не так написала? – спросила Аня, дослушав речь профессора.
– Нет, вы все написали так. – Профессор Капур отложила планшет в сторону. – Но если вы призываете редакторов задаваться вопросами.
«Отвечать на вопросы», – мысленно поправила ее Аня.
– То и я призову вас найти для себя ответ: зачем нашему миру книги, которые плохи, как ни посмотри?
– Потому что книжный бизнес – это бизнес, – неожиданно быстро и, возможно резко, ответила Аня.
– Вероятно, как преподаватель курса по книжным трендам, я должна вами гордиться, – печально покачала головой профессор Капур. – Можете идти, мисс Романофф. Несомненно ваша работа заслуживает высший балл.
Аня до конца не поняла, что именно написала не так. Несмотря на то, что ей поставили высокую оценку, остался какой-то неприятный осадок. В задумчивости она пришла в кафетерий. Сейчас часовой перерыв, а потом еще одна пара по праву в издательском деле.
– Ciao (привет), Анья! – Громкий голос Алессии.
Она буквально с разбега рухнула на стул возле девушки.
– Привет, – натянуто улыбнулась Аня.
– Aнья, у меня un'idea geniale (гениальная идея)! Я взяла курс «Книжный дизайн и иллюстрацияг». И все звезды сошлись! Essere scritto nelle stelle (написано в звездах)!
Аня буквально не понимала половину того, что говорила ей Алессия. Она могла лишь улавливать смысл фраз из контекста. Грешным делом, девушка подумала, что было бы неплохо начать учить итальянский. Алесия ей нравилась. Даже, если говорили они от силы три с половиной раза.
– Сегодня начался прием заявок для участия в конкурсе на издание книги. Capisci (понимаешь)?
Аня пожала плечами. Она читала письмо о конкурсе и даже сперва загорелась затеей, но для участия была нужна команда минимум из трех человек. Причем не менее двух из них должны быть с разных факультетов. Аня никогда не любила командную работу.
– Давай поработаем вместе?
– Зовешь в твою команду? – уточнила Аня.
– Ma certo che no (конечно нет)! – поморщилась Алессия. – Ты будешь лидером, я только рисую и оформляю! У каждого должно быть свое место! Мое – дизайн.
– Не думаю, что из меня выйдет хороший организатор…
– Глупости! Проекты будут оценивать реальные работодатели. Лучших позовут на стажировку в «Легаси букс»! А проекты трех финалистов реализуют! – практически кричала Алессия.
Аня бы наверняка сказала «нет»: слишком много забот. Но над головой шумной итальянки словно замерцала надпись «Гарри Поттер».
– Оставшуюся команду я набираю сама? – последние сомнения.
– E chi еще тебе serve (и кто еще тебе нужен)? – удивилась Алесия.
– Писатель… Чью рукопись мы будем продвигать? Возможно, смм-специалист…
«Переводчик с итальянского», – мысленно добавила Аня.
– Allora… (ну…) – на миг она затмилась. – Я же говорю, без тебя погибну! Все на твое усмотрение!
И Алесия убежала. Не получив отказ, она решила, что все схвачено. Аня вздохнула и достала телефон. Открыла переписку с Эваном. После их свидания в выходные они не виделись, но много переписывались.
Аня: Одна преподавательница решила, что я ИИ…
Эван: ИИ??
Эван: Что это?
Аня: Искусственный интеллект и рыдающие смайлики.
Эван: Во всяком случае, это объяснило бы почему ты так быстро находишь остроумные ответы.
Аня: Думаешь, у ИИ хорошее чувство юмора?
Эван: Если судить по тебе – да.
Аня: рыдающие смайлики.
Аня: Когда ты уже вернешься?
Пальцы застыли над клавиатурой, она не была уверена, что имеет право такое писать. Было ужасно неловко флиртовать.
Аня: Я скучаю и разбитое сердце.
Эван: В субботу. Можем встретиться вечером.
Аня: Не могу снова рыдающий смайлик.
Аня: Я скинулась на вечеринку в общежитии
Эван: Не можешь пропустить?
Аня: Хочешь, чтобы я просто так выкинула десять фунтов?
Эван: А какие планы на воскресенье?
Аня: Самый красивый мужчина Англии готовит какой-то сюрприз для меня. Очень занята!!!
Она положила телефон на стол и закрыла лицо руками: как это ужасно! Что с ней не так? Сплошная неловкость!
Эван: Это тот самый тип, который играет в кино, а его герои вечно сыплют пафосными репликами?
Аня: Да! Вы знакомы?
Эван: Видел пару его работ…
Аня: Я от него без ума и снова разбитое сердце.
– Чему ты так улыбаешься, Эван? – не выдержала Фиона. – Выглядишь, как влюбленный мальчишка!
– Так я и есть влюбленный мальчишка, – просто отозвался он.
– Надеюсь, ты понимаешь, нам на этапе переговоров не нужны лишнии слухи о том, что ты ухлестываешь за малолетней девицей? – она очень серьезно посмотрела на Эвана.
В такие моменты он побаивался своего же менеджера. В такие моменты любое пространство, в котором они находились, точно уменьшалось.
– Сейчас не те времена, чтобы меня отменили за роман с молодой девушкой, – уж больно легкомысленно отозвался Эван.
– Представь, как было бы кстати, если бы мы смогли организовать пиар-роман с обворожительной Деверо? Ты впервые не связан браком. И хочешь все испортить?
– Фиона, я не в том возрасте, чтобы ради карьеры жертвовать хоть чем-то. Отсутствие новых контрактов мне уже не страшно.
Фионе не понравился этот тон. С этой русской студенткой он познакомился меньше недели назад, а уже хочет карьеру ради нее заканчивать? Эван явно сбрендил! Фиона досчитала до десяти. Ладно, главное не вмешиваться. Эван увлекающаяся личность, но и охладевает он быстро. К тому же, он еще не отошел от Джекки. Можно ли вообще от нее отойти? Совершенно сумасшедшая женщина!
7
В субботу утром Аня собралась в торговый центр. На прошлой неделе, когда она устроила паломничество благодарности, нашла всех, кроме Билли. Не мудрено. Из всех, кто ей помогал, один лишь Билли был европейцем, знавшим, что работать в воскресенье – та еще глупость.
Заодно она заглянула в тот магазин, где присмотрела сиреневую шубку. Помимо шубки нужно было приобрести еще какую-нибудь одежду. Аня заприметила голубые джинсы, расшитые розовыми ромашками. Она вошла в примерочную. Кажется, Аня начала понимать, что людям так нравится в новой одежде.
Зазвонил телефон, она велела наушникам ответить раньше, чем голосовой помощник озвучил имя звонившего.
– Я уж думал больше никогда не услышу твой голос, – недовольно заявил Максимка. – Камеру не включишь?
– Я в примерочной, – нехотя отозвалась Аня.
– Ты же не любишь тряпки.
Даже не видя Максимку, Аня представила, как он скривился.
– Я думала, что не люблю, – поправила его Аня. – А оказалось, очень даже люблю!
– То есть теперь ты решила спустить все деньги на барахло?
– Я сейчас повешу трубку!
– Ладно, прости! – практически оскорбленно отозвался он. – Как прошла неделя? Успела сделать что-нибудь новое?
– Съездила за город.
– Да, ты как всегда! Сама непредсказуемость, – хмыкнул он.
Аня наконец переоделась и вышла из примерочной. Включила камеру.
– Твою ж… Что у тебя с волосами?! – молниеносная реакция из телефона.
– А еще я подстриглась.
Аня ликовала. Ну, давай повтори какая она предсказуемая! Она прекрасна. Здесь даже спорить глупо.
– Зачем ты так обкорналась? А эта помада… Ты что потратила все деньги и вынуждена идти торговать телом? Я уж молчу про кофту. Ань, только честно, у тебя там пубертат поздний случился? Выглядишь как малолетняя офница…
– Спасибо…
Ане казалось, что со спины подошел Максимка и вылил на нее ведро холодной воды. Ведро холодной воды со льдом.
– Эй, ну чего ты? Не огорчайся, – примиряюще заулыбался он. – Волосы отрастут, а одежда… Что одежда? В Европе же все, как бомжи ходят? Ты, главное не расстраивайся! Внешность никогда не была твоим основным достоинством. Тебя ж все за мозги ценят! Ты главное с ними таких экспериментов не проворачивай… Ой, прости, телефон сейчас сядет. Рад, что мы помирились! Пока!
Он отключился. Мессенджер предложил оценить качество разговора. Этой беседе Аня поставила одну звезду.
Без настроения, но с шубкой, она вернулась в общежитие. Билли она снова не застала. Очевидно, и по субботам он не работает. Неприятная сменщица Кэсси, сказала, что преследование в их стране запрещено и она не может разглашать конфиденциальную информацию. Ладно, Аня вернется к этому вопросу на следующей неделе.
Пришло сообщение от Эвана. Аня не стала отвечать. Она оставила вещи в комнате и пошла в душ. Заперлась в одной из ванных на этаже, включила практически горячую воду и уселась на пол. Ей хотелось смыть свое уродство. Как же она глупа в своих фантазиях об Эване! Как она смела помыслить, что может ему нравится? Максимка прав – она такая нелепая…
Без прежней радости, она натянула джинсы с ромашками, высушила волосы, кое-как уложила их. Сегодня стрижка казалась кривой и косой. Аня нанесла макияж: какая же она вульгарная… Минли, как ни в чем не бывало сидела под одеялом и приклеивала веки. Потом вставила голубые линзы и приделала новые ресницы. Она была собой вполне довольна.
Аня взяла телефон. Два пропущенных от Эвана и четыре сообщения. Она не может ему ответить. Физически не может. Аня включила ночной режим и спустилась в общий зал. Ребята с факультета дизайна развесили гирлянды и накрыли столы.
Ане было не комфортно. Всем общежитием они собиралась только один раз, когда им проводили инструктаж по технике безопасности и тому, как правильно сортировать мусор.
Аня планировала украсть кусок пиццы и залезть в самый темный угол. Благо освещение здесь приглушили.
Но тут налетела Алессия:
– Анья, моя грустная bella (красавица)! Не знаю, что стряслось, но давай выпьем, apéritif – всегда спасает. Давай, пойдем за апероль!
Казалось, что она уже нашла где-то тот самый аперитив, который уже успешно ее спас. Аня не пила. Точнее, пила, но мало и очень редко. Ей не нравилось терять контроль. Не нравилось быть глупой и неловкой. Но разговор с Максимкой так ее озадачил. Почему? Максимка всегда был таким. Он всегда всех осуждал. Но еще никогда он так бесцеремонно не осуждал Анину внешность.
– Ну, же, cara mia (моя дорогая), что случилось? Поссорилась с тем красавчиком на Range Rover? – не унималась Алессия.
Ане казалось, что активная итальянка то появляется, то исчезает. Менялись вопросы, менялись стаканы.
– Откуда ты знаешь про Range Rover?
– Cara mia! Мы живем в маленьком доме, как бы я пропустила? – она наконец уселась рядом с Аней на диванчик.
Аня подумала, что это очень странно, потому что никогда прежде у нее не было подруг. Рядом целую вечность был Максимка. А прочие ее избегали. Даже в вузе она не нашла себе компанию. Видеть, как Алессия оказывается все время неподалеку, было куда страннее, чем не общаться с соседкой по комнате.
Аня что-то ответила Алессии, встала и пошла. Она сама не знала куда, но подозревала, что какой-нибудь протокол безопасности на автопилоте доставит ее в уборную или спальню.
Аня моргнула и поняла, что сидит на ступеньках перед общежитием. Как она здесь оказалась? Почему не идет внутрь? Было темно и зябко. Начал накрапывать дождь, а она сидела в одном кроп-топе, хорошо хоть не в юбке, а в джинсах. Себя было страшно жалко.
На улице стояла пронзительная тишина. Единственный плюс старого здания, в котором расположился Хоторн Хаус – толстые стены. До улицы не долетало ни намека на бурное веселье. А что если все уже разошлись? Почему тогда Аня не идет спать?
В руках у нее было что-то мохнатое. Аня удивленно опустила взгляд. Она обнимала котенка. Маленького и совершенно черного. Откуда он взялся и что с ним делать? Котенок открыл глаза и посмотрел на Аню. Очевидно, он тоже не знал, что делать дальше.
– Ты мое горюшко… – прошептала Аня, крепче обнимая найденыша. Или это она была найденышем?
В начале улицы раздался звук колес. Резина плавно скользила по мокрому асфальту. Аня почувствовала, что ее начинает знобить. Она оказалась в настоящей этической дилемме. Аня ненавидела этические дилеммы. Проезжающая машина осветила ее яркими фарами. Аня и котенок зажмурились. Машина остановилась, окно открылось.
– С тобой все хорошо? – взволнованный голос.
Аня тут же вскочила на ноги и сделал шаг к автомобилю.
– Я в безвыходной ситуации, – пожаловалась она.
– Тебя обидели?!
Эван хотел уже выскочить из машины, но Аня его остановила:
– Стой! Здесь повсюду шпионы!
– Тогда садись ты! – велел он. – Аня, ты вся дрожишь!
– Я не могу… – она опустила взгляд, на глазах навернулись слезы.
– Почему?! – Эван ничего не понимал.
– Я подобрала котенка! – разрыдалась Аня.
– И?!
– «Мы в ответе за тех, кого приручили»!
В подтверждение ее слов котенок мяукнул.
– Садись с котенком! – велел Эван.
– Не могу!
– Да почему?
– С котятами нельзя! И я сижу здесь! А потом… – внезапно она перешла на русский, глотая слезы продекламировала:
«Чуда не вышло. Нева подо льдом клокотала!
Но никого не шокировал странный дуэт:
Мертвая девочка тихо спала у вокзала
С мертвым щенком на руках. Занимался рассвет…»
Эван не понимал, что происходит, он не знал начать ли и ему плакать или уже перестать бороться с собой и рассмеяться.
– Садись в машину с котенком, а иначе я выйду и затащу тебя силой, – наконец взял себя в руки он.
– Точно можно с котенком?
– Аня! – начал терять терпение Эван.
Аня вздохнула и с видом обреченной каторжницы уселась на переднее сидение. Эван быстро снял кофту и набросил ее на сырые плечи Ани, включил печку и подогрев сидения.
– Ты объяснишь, что случилось? – спросил он, отъезжая от общежития.
– Мне стало очень грустно и мое горе, – последнее слово она вновь сказала по-русски, – стало реальным.
– Что такое горе?
– Woe, – тут же перевела Аня. – А ты почему здесь? – внезапно опомнилась она.
– Ты так загадочно молчала весь день, я решил, с тобой что-то случилось, – Эван говорил серьезно, но в его тоне не было раздражения. Он говорил так, словно сделал что-то очевидное.
Утром, когда Аня перестала отвечать на сообщения, он решил, что она просто занята. Это нормально. Но девушка не брала трубку, а потом и вовсе выключила телефон. Эван не находил себе места. Он честно пытался уснуть после тяжелого перелета, но стоило закрыть глаза, как тут же возникали какие-то ужасные картины. Видения из тех, что преследуют тревожных матерей, когда дети задерживаются на прогулке. В конце концов он взял машину и поехал к ее общежитию. Эван не знал, что будет делать, доехав. Пойти внутрь было бы совсем уж нелепо.
– Я тебя обидел?
– Чем? – удивилась Аня.
Они остановились на светофоре. Они смотрели друг другу в глаза. Время точно течь медленнее стало.
– Вот и я хотел бы знать…
– Конечно нет! Ты что! – она словно испугалась. – Понимаешь, я ходила по магазинам, позвонил Максимка…
– Максимка? Твой парень? – насторожился Эван.
– Нет! – внезапно Аня рассмеялась. – Он мой друг. Мы сильно поссорились и почти неделю не разговаривали. А сегодня помирились, он увидел мою новую стрижку и сказал, чтобы я не расстраивалась, что так ужасно обкорналась, ведь внешность никогда не была моей сильной стороной… И тут я поняла, что действительно, не была. И ты… Ты… – у нее снова задрожал голос. – И ты это обязательно поймешь и бросишь… И у меня сердце сломается. И я решила, что не хочу ждать…
– Я правильно понимаю, мы с тобой сегодня расставались, потому что какой-то идиот сказал, что ты не самая красивая девушка на свете?
– Он сказал, что для Европы я сойду… – пробормотала Аня.
Эван понимал, что она совершенно пьяна, что говорить о чем-то серьезном с ней бесполезно.
– Маленькая моя дурочка…
– Значит, ум тоже не самая моя лучшая часть?
Эвану хотелось сказать, что по его скромным наблюдениям, самая лучшая ее часть – алые пухлые губы, но он сдержался.
– Аня, пожалуйста, в следующий раз, когда решишь, меня бросить, дай знать, чтобы я успел купить цветы и приехать к тебе извиняться, – попросил он, паркуя машину.
– Ты на меня не злишься?
Эван заглушил двигатель.
– На что мне злиться? Что какой-то урод тебя обидел?
Аня уткнулась лбом в его предплечье.
– Пойдем в дом. Ты заболеешь.
8
Эван понял, что с Аней у них может получиться, что-то серьезное в тот момент… Нет, не в тот, когда он не смог уснуть и через полгорода поехал к Хоторн Хаус, просто потому что волновался за нее. И даже не в тот, когда посадил эту малознакомую девушку в машину и повез к себе домой. Он понял, что у них может быть что-то серьезное, когда слушая все эти ее пьяные переживания, не раздражился, а лишь умилился этой ее наивной испуганности.
Эван никогда не отличался вспыльчивостью характера. В отличие от своих героев, реальный Эван Стоунхарт был спокойным и уравновешенным. И все же с возрастом многие вещи стали напрягать его. Да и вообще, слушать пьяную философию интересно, когда ты и сам в кондиции. Но с Аней он об этом даже не подумал. Все происходящее казалось ему таким естественным…
– Тебя нужно помыть, – сообщил котенку Эван.
Они зашли в гостевую ванную. Эван нашел какой-то шампунь. Строго посмотрел на зверька:
– Молись, чтобы у тебя не было блох и прочей дряни, Горе.
Котенок обиженно мяукнул: как можно было уличить его в подобном?
– Завтра утром Джейми отвезет тебя к врачу, – рассказывал котенку план Эван, вспенивая шампунь на шерстке. – Смотри-ка, кажется, ты и в самом деле чист.
Эван давно не задумывался над тем, чтобы завести какую-нибудь зверушку или ребенка. Джекки еще в начале их отношений сказала, что не желает обременять себя подобным.
– Думаю, с тебя достаточно.
Он завернул котенка в полотенце, прошел через гостевую, и поднялся на этаж выше. Уже в своей спальне он уложил котенка в кресло и накрыл пледом.
– Не смотри даже на кровать. Пока я не буду уверен, что ты без паразитов, спать будешь здесь, Горе.
Котенок оказался понятливым. А может общество людей не так уж его и привлекало. Он свернулся клубочком и тут же уснул, укутанный кашемировым пледом.
Теперь Эван направился в гардеробную. Выбрал футболку сперва размером поменьше. Задумался. Нет, Аню нужно прикрыть! Достал одну из дурацких кофт… как их? Оверсайз?
Из ванной донесся плеск. Он постучал:
– У тебя все хорошо?
– Да! Заходи! – засмеялась Аня.
– Не думаю, что это хорошая затея… – совершенно неискренне отозвался Эван.
Аня ничего не ответила, снова звуки воды и шум, будто Аня упала. Эван ворвался в ванную. Лужи на полу, заполненная пеной ванна. Ани нет. В порывистом движении он преодолел комнату, сунув руки под воду вытащил Аню.
Она издала странный звук: не то чихнула, не то икнула. И удивленно спросила:
– Ты чего?
– Ты тонула!
– Насколько я знаю – нет… – она вновь захихикала, быстро покосилась на свою грудь, убедилась, что все нужные местечки прикрыты цензорными пузырьками, и сощурилась, как это делал сам Эван: – Но ты уж не уходи, вдруг я правда пойду ко дну! – она подхватила пену на ладонь, подула. Пузырьки повсюду.
Эван вздохнул, подошел к шкафчику и достал оттуда что-то, что велела купить ему косметолог, чтобы смывать остатки грима. Протянул флакон Ане:
– Держи, у тебя размазалась тушь…
– Ужас! – воскликнула девушка и вновь ушла под воду.
На этот раз она сама извлекла себя со дна.
– Теперь ты понял, что я некрасивая? – пробурчала она, стирая макияж.
– Теперь я понял, что ты чумазая.
Эван стянул с себя мокрую футболку.
– Вау! – воскликнула Аня и, изобразив падение в обморок, вновь скрылась под водой.
Эван был доволен. Несмотря на то, что ему уже перевалило за сорок пять, он гордился своей физической формой. Во многом этому поспособствовали фильмы про супергероев. Там у него была вечная роль бывшего солдата, получившего суперсилу. Не какой-нибудь умный профессор, которому ни к чему раздеваться в кадре. Этим летом как раз завершились съемки очередной картины с его участием и он старательнол поддерживал идеальную форму, на случай, если придется что-нибудь подснимать.
– Ты переигрываешь, – усмехнулся Эван, садясь на пуфик. Ему всегда казалось, что нет ничего более бесполезного, чем пуфик в ванной, а оказывается, бывают в жизни случаи, когда и пуфику найдется применение.
– Конечно, я же не актриса, – Аня снова увлеклась пеной.
Понимает ли она к чему все идет? По какой тонкой грани ходит? Должна бы понимать. В конце концов в таком уж опошленном мире они живут.
– Почему мюзиклы? – внезапно спросила Аня.
– Что?
– Почему ты так много снимаешься в мюзиклах?
– На Бродвее я в них играю еще больше, – заметил Эван, который с годами стал ценить театр больше кинематографа.
– Видишь, а почему? – Аня положила локти на бортик, развернувшись к Эвану.
– В детстве мне нравился мюзикл «Мэри Поппинс».
– «Ах, какое блаженство, знать, что я совершенство, знать, что я идеа-а-а-ал»? – сквозь смех напела Аня.
Эван удивленно смотрел на девушку в ванной. Аня снова что-то лепетала на непонятном ему языке.
– Суперкалифраджилистикэкспиалидошес! – возмутился он тому, что она не знает классики.
Ничуть не смущаясь, он запел. Запел так, словно был на сцене лучшего из театров, а не сидел с голым торсом на пуфике в ванной. Дело было в зрителе. Аня смотрела на него с искренним восторгом. С таким же лицом он впервые посмотрел «Мэри Поппинс».
– Браво! – закричала Аня, когда он закончил петь. Она хлопала, а во все стороны летели брызги.
– Вы чудесная публика! – раскланялся Эван. – Все, я пошел в спальню, ты тоже вылезай и приходи. Я оставил сухую футболку на раковине.
Когда дверь за ним прикрылась, Аня быстро вылезла: ей было скучно сидеть одной. Она не любила пользоваться полотенцами, поэтому сразу натянула белье и сверху его футболку. Девушка посмотрелась в зеркало. Хотелось бы ей сказать, что она по прежнему пьяна, но увы. Сперва холод улицы, затем слезы, а потом и ванна, сделали свое дело. Если сейчас она будет творить глупости, это будет ее осознанный выбор. Она вышла в спальню, неловко одергивая край футболки.
Эван переоделся в домашние штаны и толстовку. Он лежал на заправленной кровати и что-то просматривал в телефоне. Горе зевнул и выглянул из пледа на кресле. Аня не понимала, что ей делать. Следовало спросить, где она спит? Ведь так неловко… Как вообще себя обычно ведут в таких ситуациях? Нет, Аня, вопреки всему ее образу хорошей девочки, бывала с парнями. Даже ночевала у них. Но тогда… Это было естественно… Даже не так, тогда все было не важно. Аня их не любила. Аня ими не дорожила. Она могла допустить любую ошибку, это бы ничего для нее не значило.
Аня приняла решение, быстрее, чем успела окончательно испугаться. Девушка метнулась к кровати и запрыгнула на нее. У Эвана была светлая спальня с минимальным количеством всего. Словно это не жилое помещение, а выставочный образец. Хоть сейчас приводи покупателей. Аня подумала о своей квартире в Петербурге. У них тоже дом без признаков жизни.
Эван удивленно оторвался от телефона. Без макияжа Аня показалась еще младше. Он редко задумывался над своим возрастом, ему вечно твердили, что он не выглядит на свои сорок семь, но Аня выглядела лет на двадцать. Между ними целая пропасть. Им интересно говорить друг с другом не только потому, что они из разных культур, они из разных времен.
Ане было невдомек, что и Эвана одолевают сомнения. Она подлезла к нему и уселась на колени, глядя в его теплые глаза. Эван быстро снял очки, ему всегда казалось, что в них он похож на офисного работника. Аня наклонила голову на бок и принялась внимательно изучать его черты, словно прежде случая не представлялось. У него был острый нос, четко выраженная линия подбородка и скул. Темные волосы без следов седины и щетина. Он был красив. Он нравился Ане, пусть сейчас и казался старше.
– Что? – Эван не выдержал ее прямого взгляда.
Правду говорят о русских – они вечно такие серьезные! Когда Аня не хихикала, казалась сердитой. Но на что ей сердиться?
– Хочу тебя запомнить, – призналась она.
– Боишься забыть?
– Нет, просто, когда эта история закончится, хочу помнить все.
Аня снова показалась ужасно грустной. Эван протянул к ней руки, она легла ему на грудь. В объятиях она казалась еще меньше. Она прижималась к нему, слушая ровное биение сердца. В какой-то момент Аня вся обмякла и мирно засопела. Эван осторожно нашарил край покрывала и укрыл ее. Затем вновь надел очки и продолжил писать сообщения Фионе. Нужно отменить все на завтра. Только доставка еды и старые фильмы. Особенно, если Аня так и не посмотрела «Принцессу-невесту». Пусть Джейми свозит Горе к ветеринару и купит все необходимое в зоомагазине.
Эван не заметил, как и сам уснул. Он проснулся от вибрации телефона – сработал будильник. У него на груди по прежнему спала Аня, обнимая Горе. Эван закатил глаза: всем срочно пить глистогонное! Осторожно, стараясь не потревожить девушку, он вылез из кровати. Горе последовал за ним.
– Ты голоден? – догадался Эван.
Понятливый Горе мяукнул.
– Пойдем, начнем утро с протеина.
Скорее всего, Горе не знал, что такое протеин, но был рад и тому, что его день начался не на улице. Котенок следовал за Эваном по всему дому, отважно прыгая со ступеньки на ступеньку.
– Джейми, ты уже здесь, – похлопал мальца по плечу Эван.
Водитель сидел за барной стойкой на кухне и пил кофе.
– Я тоже уже здесь, – Фиона отвернулась от стаканов, по которым разливала белковый коктейль.
– У тебя же выходной, – Эван подошел к менеджеру и забрал стакан.
– У тебя столько всего происходит, что мне некогда отдыхать, – Фиона была не в настроении. – Осторожнее, Эван. Не делай опрометчивых глупостей!
– Ты о чем? – он поморщился, садясь к Джейми.
Создавалось впечателение, что Фиона – мамочка, обеспокоенная успеваемостью неуправляемых сыновей-подростков.
– Ты завел кота! Эван, ты ненавидишь животных!
Это была неправда. Эван никак к животным не относился, у него их никогда не было. Это Джекки не переносила котов, собак и детей…
– Она здесь? – сурово спросила Фиона.
– Я поехал к ветеринару, – подскочил Джейми и устремился к котенку. – Как тебя зовут, парень?
– Горе, – отозвался Эван.
– У него русское имя! Чудесно! Это ее кот?
– Верну, Горе с лотком и лежаночкой! – крикнул Джейми откуда-то из коридора.
– Фиона, что ты устраиваешь? – спокойно спросил Эван.
– Зачем тебе это? – устало прошелестела Фиона.
– Она мне нравится. Нужно что-то еще?
Фиона закрыла лицо руками, словно не спала всю ночь:
– Ты бы еще со школьницей встречаться начал…
– Она учится в магистратуре.
– Эван, скажи честно, все так, как я себе представляю? Ты планируешь начать с ней встречаться? Нет! Стой! Не отвечай! – женщина вытянула руку вперед и замахала. – Ты планируешь появляться с ней на людях?
– Да, – просто ответил Эван. – Я не понимаю, почему ты устраиваешь сцену, будто мы в мыльной опере. Аня совершеннолетняя, с хорошим образованием. Она мила и красива. Что может не понравится публике?
Фиона вздохнула, подумав: «То, что она русская и все то, что ты перечислил среди ее плюсов». Как он не понимает, насколько у них сейчас больное общество? Его отменят, а следом и эту Аню затравят.
– Я пойду, Эван, ты мальчик взрослый. В конце концов, будем разбираться с проблемами, когда они начнутся.
Эван ограничился кивком и спросил то, что по его мнению было куда важнее гипотетических проблем из-за его отношений:
– Как твой брат, Фиона?
Женщина пожала плечами.
– Нам повезет, если он дотянет до Рождества, – она закрыла глаза.
Эван подошел к ней и обнял, положив голову на ее макушку. Фиона просто устала. Устала заботиться обо всех. Наверное, ей было бы легче, ввяжись Эван в пиар-роман, в любовную историю, кем-то прописанную.
– Давай, я сейчас забронирую тебе номер в Коринфии, ты отоспишься, сходишь на массаж, а завтра поработаешь удаленно. Тебе нужно отдохнуть и побеспокоиться о себе.
Фиона любила Эвана за его человечность. Он был лучшим начальником, которого только можно представить. У них не было сексуального влечения. Фиона видела в Эване своего брата. Оливер мог бы быть таким. Веселым, обаятельным и здоровым. Скоро Оливера не станет, но рядом по-прежнему будет Эван. И как было бы замечательно, если бы эта его новая девушка поняла природу их отношений. Не всякая ведь потерпит подобную близость. Не всякая поверит в ее невинность.
