Ана Вудс
Тайны, что мы храним
4. Хейзел
В первые же дни меня захватила череда событий. Неудивительно: все хотели учиться в Роузфилде, ведь многие выпускники добились международного признания, к которому большинство из нас стремились на протяжении всей жизни.
В первый год обычно дают только основы, и все же я вымоталась уже на второй день. Перед обеденным перерывом у меня была история музыки с мистером Баксом. Он не только выдавал информацию, не переводя дух, но и ждал, что нам уже многое известно. Каждые несколько минут преподаватель вызывал одного из студентов и задавал ему вопрос. Это привело к тому, что, пожалуй, все присутствующие целую пару пребывали в панике. Меня тоже прошиб пот, но, к счастью, сегодня меня пощадили. Я не смогла бы ответить ни на один из его вопросов.
Все неминуемо шло к тому, что в ближайшие недели мне придется зубрить до потери сознания, если хочу сохранить свое место в Роузфилде.
– Ты такая бледная, все хорошо? – обеспокоенно спросила Шарлотта. Сегодня она снова была в юбке и с аккуратно расчесанными волосами, заправленными за уши, из которых торчали маленькие бусины.
Я зачерпнула ложкой немного ванильного пудинга и кивнула.
– Просто занятия сложные, еще не привыкла.
Шарлотта ободряюще улыбнулась.
– Привыкнешь. Мне тоже понадобилось время, чтобы приспособиться. На третьей неделе стало уже получше.
– Надеюсь, ты права.
Мила с полным подносом подошла к столу и села рядом со мной. Сегодня ленты в ее волосах сверкали всеми цветами радуги. Ее образ выделялся среди остальных учащихся: большинство выглядели скорее невзрачно, одевались в неброские цвета, а некоторые и вовсе постоянно носили форму, что казалось мне немного странным.
Я обвела столовую взглядом: несколько столов, рассчитанных примерно на двадцать человек, пыльный обшарпанный пол, придававший залу слегка деревенский вид. Потолок украшали фрески, а на расстоянии нескольких метров друг от друга висели пыльные люстры, выглядевшие так, словно их никогда не включали.
Несмотря на то, что это была столовая, здесь стояла удивительная тишина. Я продолжила осматриваться и поняла почему: большинство студентов сидели в учебниках, вместо того чтобы использовать перерыв для бесед с сокурсниками. Слышался скрежет карандаша по бумаге, изредка прерываемый тихим чавканьем.
– Не волнуйся, Хейзел. Ты справишься, даже не утыкаясь весь день носом в книгу, – улыбнулась Мила, должно быть, заметив легкую панику на моем лице. – Шарлотта – живой тому пример. Она лучшая студентка, хотя я постоянно ее отвлекаю.
– И ты, учись больше, занимала бы не третье место на своем факультете, – заключила Шарлотта и надкусила круассан. На ее губе осталось немного варенья, которое она убрала изящным движением руки.
Ректор Кавано уже говорил, что Шарлотта и Мила – его лучшие студентки, и меня впечатляло, что учеба дается им так легко. Может, я просто выбрала не то направление подготовки? Но, к несчастью, у меня был ужасный голос, плохо развитое визуальное мышление и полное неумение обращаться с иголкой и ниткой.
Зато имелся большой талант к извлечению звуков. Мама и папа всегда удивлялись тому, насколько мы с Люси музыкальны: такие способности не передавались в нашей семье по наследству. Люси обладала ангельским голосом, в то время как я умела играть на разных инструментах. Однако именно фортепиано заставляло мое сердце биться чаще. Одно время я думала сфокусироваться на современной флейте, но всякий раз, когда я забывала о фортепиано, невидимая сила вновь тянула меня к нему. Словом, не то чтобы я выбрала фортепиано, совсем наоборот: фортепиано выбрало меня, и я буду вечно благодарна за это.
– У тебя сегодня еще есть занятия? – спросила Мила и сунула в рот вилку.
Я открыла сумку и полезла за расписанием, которое по невнимательности засунула между бумаг.
– Да, композиция у мистера Прайса в два.
– Композиция? – Шарлотта подняла бровь. – Разве это не один из предметов второго курса?
Меня не удивило, что Шарлотта была так хорошо осведомлена о моей специальности.
– Да, – кивнула я, – но на вступительном экзамене мне разрешили дополнительно представить несколько своих произведений, после чего определили на продвинутый курс.
– Мое почтение! – воскликнула Мила. Мила не заметила, что одна из ее лент попала в суп, который она поглощала с большим аппетитом.
– Это правда впечатляет, – согласилась Шарлотта. – Видишь? Роузфилд – идеальное место для тебя.
К моим щекам прилил жар.
– Спасибо.
На самом деле мне не за что было чувствовать себя неловко. Я знала о своем таланте и первый вступительный экзамен в прошлом году провалила только из-за теоретической части.
– А как начался ваш учебный год? – До сих пор у меня практически не было возможности пообщаться с Шарлоттой и Милой, за исключением нашего субботнего заезда в «Марио Карт» – который я, к сожалению, с позором проиграла, и мне пришлось позволить Миле высмеивать себя десять минут.
– Сложнее, чем первый, – вздохнула Мила, – но мне нравится.
Шарлотта кивнула.
– У меня так же. Разница ощутима, тем более что некоторые не перешли на второй курс. Давление усилилось, и все стали еще амбициознее.
– О да! – согласилась Мила. – Дружеские отношения в рамках одного факультета кажутся невозможными. Куда ни глянь – всюду соперничество. Как будто там, за пределами университета, места на всех не хватит.
Я непроизвольно сглотнула.
– Можем считать, нам повезло учиться на разных факультетах…
– По квартирам распределяет ректор Кавано, – объяснила Шарлотта, перевалившись через стол. Ее взгляд быстро скользнул по толпе, прежде чем она снова повернулась ко мне и, понизив голос, добавила: – После нескольких случаев, когда соседи по квартире ссорились и строили друг другу козни, будучи студентами одного факультета, ввели новое правило. С тех пор в одной квартире могут проживать только трое человек с разных направлений подготовки. Переезд допускается только при наличии письменного заявления и разрешения.
– Ну, или студенты меняются комнатами, не придавая это огласке. – Мила пожала плечами.
– Что противоречит правилам и из-за чего в худшем случае могут выгнать из академии.
Улыбка на лице Милы стала задорнее. Она посмотрела на меня и закатила глаза.
– Я же говорю, Шарлотта никогда не нарушает правила.
У меня вырвался тихий смешок. Шарлотта застонала, но проигнорировала комментарий Милы.
– Мне нужно забежать в общежитие перед занятием. – Мила встала и потянулась за подносом. – Увидимся.
Мы попрощались и снова принялись за еду, но слова Шарлотты не выходили у меня из головы.
– Что ты имела в виду, говоря о кознях?
Шарлотта допила оставшуюся в стакане воду.
– Ну, могут украсть или спрятать музыкальные инструменты, а однажды кого-то ошпарили чаем прямо перед прослушиванием.
Я потеряла дар речи.
– Какой ужас!
Шарлотта грустно поджала губы и кивнула.
– Да, вот так. С тех пор даже появилось несколько ночных сторожей, которые каждый час совершают обходы, чтобы убедиться, что все хорошо.
Я одобрительно хмыкнула. На самом деле, похоже, стоит всего остерегаться и никому не доверять. Вдруг Люси стала жертвой подобной интриги? Может, это сокурсник заманил ее на место происшествия и подставил? Человек, который хотел от нее избавиться, потому что она была слишком сильной соперницей? Возможно, но интуиция подсказывала мне, что это еще не решение загадки.
Через несколько минут раздался глухой удар гонга, означающий, что обеденный перерыв вот-вот закончится и начнутся занятия. Я быстро сгребла оставшиеся на тарелке овощи в рот, вытерла губы салфеткой и встала.
– Увидимся позже.
Я попрощалась с Шарлоттой и направилась к выходу, через который как раз протискивались многочисленные студенты. Поскольку столовая находилась практически в центре главного здания, мне не потребовалось много времени, чтобы добраться до своего факультета.
И хотя я уже исследовала кампус, нужный кабинет нашелся лишь со второй попытки. Когда я вошла, внутри стоял тихий гул голосов. Как и в моей средней школе, там было множество маленьких столов, за которыми, перешептываясь, сидели студенты, и поскольку все они знали друг друга с первого курса, я была для них кем-то вроде изгоя.
Вцепившись в сумку, я немного беспомощно остановилась у двери и вздернула подбородок. В предпоследнем ряду пустовало место у стены, рядом с парнем, увлеченным книгой. Я направилась туда.
Когда я проходила мимо рыжеволосой девушки, она скептически посмотрела на меня, вздернув аккуратно выщипанную бровь. На мгновение мне показалось, что рыжая хочет что-то мне сказать, но вместо этого она наклонилась к соседке перед собой и что-то прошептала ей на ухо. Обе посмотрели на меня и захихикали.
Внутри меня начал закипать гнев, но я не дала ему воли. Никаких дружеских отношений в рамках одного факультета, предупреждали Мила и Шарлотта. И, возможно, были правы: меня не должно беспокоить, что думают обо мне другие, я должна сосредоточиться на учебе и на расследовании смерти Люси.
Когда я пододвинула к себе свободный стул, парень резко поднял голову. Он приветливо посмотрел на меня большими голубыми глазами, а когда приподнялись уголки его губ, на щеках образовались ямочки. Мое сердцебиение участилось: это был вчерашний скрипач.
– Вот так встреча, – сказал он грубым голосом и откинулся на стуле.
– Точно, – ответила я и указала на место. – Не занято?
– Нет, садись.
– Спасибо. – Я поставила сумку на пол и устроилась на стуле. Не поднимая взгляда, я заметила, что парень продолжает на меня смотреть. По телу пробежали мурашки, а волоски на руках встали дыбом. – У меня что-то на лице? Почему ты на меня так смотришь? – с вызовом спросила я, поймав его взгляд.
Из его горла вырвался звонкий смех. Парень медленно закатал рукава своего вязаного свитера. Помимо аромата ели, до меня донесся запах хлорки. Он что, только что из бассейна? Судя по широким плечам, он часто плавает, ну или занимается другим спортом.
Мой взгляд упал на татуировку, красовавшуюся на его предплечье: аккуратные карманные часы. Поскольку парень сидел по диагонали от меня, я не видела циферблата, но увидела дату, набитую римскими цифрами. Не успела я присмотреться, как он положил руку на стол так, что скрыл татуировку.
– Нет, с твоим лицом все в порядке, – наконец ответил скрипач. – Вчера ты сказала, что это твой первый день. Боюсь, ты ошиблась курсом.
На моих губах появилась улыбка, и я медленно покачала головой.
– Нет, я там, где должна быть.
– Ого! Так ты крутая?
– Так и есть.
Парень снова посмеялся.
– Здоровая самооценка. Мне нравится. – Затем он протянул руку, и я ответила рукопожатием. – Тристан.
– Хейзел.
Он нежно пожал своей теплой рукой мою, и от его прикосновения я ощутила приятное покалывание.
– Очень приятно, Хейзел. – Тристан медленно отстранился от меня и скрестил руки на груди, не опуская взгляда.
Внешность Тристана завораживала: густые светлые волосы, ярко-голубые глаза и натренированные руки и плечи, к которым хотелось прижаться. Кто перед таким устоит? Но мне ни в коем случае нельзя отвлекаться, поэтому пришлось отвернуться и начать доставать свои вещи, аккуратно раскладывая их на столе.
Усевшись снова, я заметила, что Тристан продолжает выжидательно на меня смотреть. Он задал мне вопрос, а я прослушала? Я озадаченно посмотрела на него и хотела было что-то сказать, как вдруг к нам подошла рыжеволосая девушка и присела на край стола Тристана. Ее длинные волосы мягкими локонами спадали по спине.
– Тристан, малыш, как прошло твое лето? – пропела она, накручивая прядь на палец. На мгновение рыжая посмотрела на меня так, словно я насекомое, которое нужно раздавить. Вместо того чтобы поздороваться и со мной, она снова обратила все свое внимание на Тристана.
Тот пожал плечами.
– Отлично, мы провели две недели во Франции. А твое?
Девушка посмеялась и положила руку на предплечье Тристана. Очевидно, рыжая могла бы зацеловать скрипача прямо на месте – ей явно этого очень хотелось.
– Было бы здорово, если бы ты выходил на связь не так редко. – Девушка похлопала густыми ресницами, обрамляющими большие карие глаза.
– Извини, времени не было. – Тристан откинулся на стуле так, что рука девушки соскользнула с его предплечья. На миг по ее лицу пробежала тень неуверенности, но рыжая снова надела сияющую улыбку.
– Но теперь-то будем видеться чаще?
– Будем.
– Хорошо. – Девушка вскочила со стола, еще раз осуждающе на меня посмотрела и прыгнула на свое место.
Я прикусила щеку, чтобы не засмеяться.
– Что такое? – спросил Тристан, приподняв уголки губ.
– Да так, ничего, – ответила я.
Тихо вздохнув, он закатил глаза.
– Это Джоанна Фернсби. Ее родители – покровители академии, так что с ней лучше не ссориться.
– Фернсби – как телекоммуникационная компания?
– Именно. А видишь блондинку рядом с ней? – Я проследила за его взглядом и кивнула. – Николь Бэйкерсфилд, дочь прокурора.
Постепенно у меня стало возникать ощущение, что, помимо наличия таланта, есть и другие условия, на которых принимают в Роузфилд.
– Здесь все богачи?
Тристан глухо засмеялся.
– Многие из состоятельных семей, но не все. Однако большинство не может позволить себе платить за обучение без стипендии.
В этом он был прав. Даже с частичной стипендией оплата была возмутительно высокой. Без денег, которые бабушка с дедушкой оставили нам после смерти, мама и папа никогда не смогли бы себе позволить отправить нас с Люси в академию.
– И обе действительно талантливы, или мамочка с папочкой постарались? – Я кивнула в сторону Джоанны и Николь.
Внезапно Тристан наклонился ко мне так близко, что я ощутила тепло его тела, и мой пульс участился.
– Этого мы никогда не узнаем, – прошептал он мне на ухо. Его дыхание щекотало мою шею, и по коже побежали мурашки. Тристан снова откинулся на стуле и улыбнулся.
Дверь с размаху открылась, и вошел наш преподаватель. Мистер Прайс оказался тучным мужчиной средних лет с суровым лицом. Его темные брови сводились в угрюмую галку, а на кончике носа сидели очки с круглыми стеклами, поверх которых он оглядывал нас, одного за другим. Мистер Прайс открыл портфель и положил на кафедру какие-то бумаги.
– Добрый день. Меня зовут мистер Прайс. В этом семестре курс по углубленному изучению музыкальной композиции буду вести я. Не думайте, что учиться будет легко – все ровно наоборот. Я жду от вас пунктуальности, самостоятельной работы и видимых результатов, потому что все ваши неудачи отразятся на Роузфилде как на учебном заведении, а вы ведь не хотите запятнать нашу репутацию, правда?
– Нет, – тихо пробормотали мы.
– Хорошо. Я тоже не ожидал, что занятия будут проводиться дважды в неделю, но я жду, что вы будете учиться, учиться и учиться даже в свободное время. Кроме того, итоговый экзамен предусматривает, что с октября вы будете тратить на этот курс каждые вторые выходные. Как именно это будет выглядеть, я вам сейчас расскажу.
Я с трудом сглотнула, мои ладони намокли. Кто бы знал, что на этом курсе придется заниматься и по выходным. Вообще-то, я планировала посвящать их расследованию. У меня и так уйма занятий на неделе, еще хотелось бы найти ансамбль. Придется жертвовать свободным временем ради учебы. Разумеется, мечта сделать себе имя и взять штурмом мировую сцену, чтобы вдохновлять своими композициями как можно больше людей, никуда не исчезла, однако мне также хотелось выяснить, что случилось с сестрой. Что ж, потребуются силы, чтобы все совмещать, но я к этому готова.
В течение лекции мистер Прайс не дал нам ни минуты передышки. Первые сорок пять минут он посвятил организационным вопросам: учебным материалам, тестам, промежуточным экзаменам. Я пыталась записывать, но профессор говорил так быстро, что я понимала лишь половину его слов.
– Ты можешь найти все это на онлайн-портале, – прошептал Тристан, должно быть, заметив, как поспешно я пишу.
Я ослабила хватку на ручке и вздохнула с облегчением.
– Ты не мог сказать раньше?
– Было бы не так весело.
– Мистер Макки, может, поделитесь предметом вашей беседы с остальными студентами? – Голос мистера Прайса прогремел над нами, как раскат грома, и все повернулись в нашу сторону.
Я заметила легкий румянец на щеках Тристана, затем он прокашлялся.
– Нет, простите.
Мистер Прайс повернул голову и посмотрел на меня злобным взглядом, от которого хотелось раствориться в воздухе. Джоанна ехидно усмехнулась. Понятия не имею, в чем была ее проблема, но подозреваю, она боялась, что я уведу ее Тристана. Вот уж что точно не входило в мои планы. То, что место рядом с ним оказалось единственным свободным, – случайность. Разумеется, я не хотела ее провоцировать.
После короткой паузы мистер Прайс невозмутимо продолжил. Больше я не позволяла Тристану отвлекать меня разговорами, не желая испортить отношения с преподавателем в первый же день.
Когда занятие наконец закончилось, у меня задымился мозг. Казалось, чтобы обработать новую информацию, мне потребуется несколько дней или даже недель.
Все начали как можно тише собираться. Я повесила сумку на плечо и собиралась выйти из кабинета, но Тристан меня остановил.
– Хейзел?
– Да? – Я повернулась.
На его губах играла лукавая улыбка. Тристан почесал трехдневную щетину.
– Извини, не хотел доставлять тебе неприятности. Могу я исправить это чашкой кофе?
– Я не пью кофе, – ответила я.
– Я мог бы пригласить тебя на чай или стакан воды, если тебе так больше нравится.
Я слегка покачала головой:
– Нет, спасибо.
– Ну ладно, – сказал Тристан. Если он и разочаровался, то не подал виду. – Передумаешь – дай знать.
Он поднял свою кожаную сумку через плечо, сунул руку в карман брюк и вышел из кабинета. Я растерянно посмотрела ему вслед.
В принципе, ничто не мешало мне встретиться с Тристаном. Он был милым, привлекательным и не производил впечатления высокомерного и самовлюбленного человека, скорее, наоборот: он был полон очарования. Тем не менее слова Шарлотты и Милы не выходили у меня из головы: никаких дружеских отношений в рамках одного факультета. Я решила, что, наверное, так лучше: прислушаюсь к их совету и буду держаться от Тристана подальше.
В любом случае меня не то чтобы интересовало что-то серьезное. Мой последний опыт с парнями оставлял желать лучшего: не всех устраивало, что я постоянно занята.
Я всегда хотела добиться успеха в музыке и рано начала над этим работать, поэтому после школы мне приходилось не только выполнять домашние задания, но и репетировать. Помимо пары двойных занятий в неделю, я каждый вечер проводила за фортепиано от одного до трех часов. Так продолжалось до тех пор, пока мои пальцы не заскользили по клавишам сами собой и я не научилась играть большинство произведений с закрытыми глазами.
Многих парней напрягало, что у меня было мало свободного времени, поэтому мои отношения никогда не длились дольше нескольких недель. Если честно, я сомневалась, что когда-нибудь найду того, кто с этим смирится, однако незачем ломать над этим голову сейчас.
Я сделала глубокий вдох и, избавившись от мыслей, тоже покинула кабинет.
5. Хейзел
– А теперь встаем на четвереньки, – промурлыкала преподавательница йоги и показала упражнение на коврике.
Шарлотта и Мила уговорили меня заниматься с ними в этом семестре, и, поскольку другие виды спорта меня не особо привлекали, я согласилась, хотя йога мне совершенно не давалась. Мне не хватало гибкости, и меня не покидало ощущение, что мои позы далеки от идеала, что дико напрягало. Понятия не имею, почему многие утверждают, что йога расслабляет.
Я бы предпочла свернуться на коврике калачиком и вздремнуть. Нагрузка последних дней все еще ощущалась в теле, к тому же недавно мне доставили первые коробки. Перевозчики не занесли их в комнату, а нагромоздили перед общежитием, бросив меня на произвол судьбы. Как я вообще не рухнула на пол из этой асаны?
– Сделайте глубокий вдох и выдох.
Мои руки дрожали, несмотря на то, что занятие началось всего десять минут назад.
– Похоже, ты не в форме, – хихикая, заметила Шарлотта. Помимо коврика для йоги, она одолжила мне комплект спортивной одежды.
Я сдула со лба прядь волос.
– Мягко сказано. Вас это правда расслабляет?
– И переходим в позу собаки мордой вниз.
Только не это.
– Ты справишься, Хейзел. – Хотя Мила и хотела подбодрить меня, ей пришлось подавлять смех, пока я судорожно пыталась принять требуемую позу. Йога явно для акробатов! – Поначалу тяжело, но как только поймешь, что к чему, станет намного приятнее.
– И долго ждать? – промямлила я под весом своего напряженного тела.
– Где-то несколько недель, – ответила Шарлотта.
Я кое-как сдержала стон. Подруги лишь тихо посмеялись надо мной. Когда-нибудь я им отомщу.
Некоторое время мы молча следовали инструкциям преподавательницы, к тому же я едва ли была в состоянии параллельно разговаривать. Через час у меня назначено занятие в репетиционной. Может, у Тристана тоже? И у меня будет возможность еще раз послушать, как он играет? Вообще-то, я не очень любила скрипку, но в его руках она завораживала. Мне редко доводилось слышать столько страсти в таком минималистичном количестве звуков.
– Чему ты улыбаешься? – поинтересовалась Мила.
Я вздернула голову.
– Я не улыбаюсь.
– Нет, улыбаешься, – поддержала ее Шарлотта.
И хотя я едва знала этих двоих, пока они были моими единственными союзниками в Роузфилде. Каждому человеку нужен кто-то, кому можно довериться, и я понимала, что без них мне придется туго в дальнейшем.
– В понедельник передо мной в репетиционной занимался один симпатичный парень. Просто задумалась, будет ли он там сегодня, – слегка смущенно призналась я.
– У-у! – одновременно воскликнули Шарлотта и Мила.
Покачав головой, я снова посмотрела на коврик.
– Как его зовут, как он выглядит и когда вы встречаетесь снова? – Мила сгорала от любопытства.
Быстро убедившись, что нас никто не подслушивает, я, понизив голос, рассказала им о Тристане и о том, что вчера после занятия он пригласил меня на кофе.
– Это же здорово! Почему ты отказалась с ним встретиться? – так же тихо спросила Шарлотта.
Я вздохнула.
– Да сама не знаю. Первый семестр, дел много. У меня нет на это времени.
– Бред! У всех есть время для свиданий. – На лице Милы застыл испуг. Поскольку она была актрисой, я не могла понять, серьезно она это или просто притворяется. – Ты что-то от нас скрываешь? – продолжила Мила.
Я проигнорировала ее вопрос и вжалась коленями в коврик. Преподавательница назвала позу, которую только что выполнила, позой кобры. Я же говорила, что йога для гибких! Мне было больно даже смотреть на это, поэтому я сдалась.
– Хейзел? – Шарлотта произнесла мое имя осторожно, чуть ли не с трепетом. Когда я посмотрела на нее, ее глаза были широко раскрыты, как у Бемби.
По сути, в том, чтобы рассказать девочкам о моем намерении, не было ничего такого, однако я боялась, что это может быть опасно. Я еще не знала, что на самом деле произошло с Люси той ночью. У меня до сих пор не было никаких зацепок, и я не исключала, что за этим стоит нечто ужасающее и я бросаюсь туда, не зная, что ждет у края пропасти.
Я сглотнула и покачала головой.
– Не хочу вас ничем грузить.
– Ты не грузишь, честно. Мы же как три мушкетера. Или как Билли, Вилли и Дилли. – Мила улыбнулась.
– Вы знаете меня всего пару дней. Вдруг я безумная серийная убийца?
Мила пожала плечами.
– Все может быть. Но вдруг мы тоже безумные серийные убийцы? Тогда мы на равных.
Шарлотта хихикнула, и я тоже не смогла сдержать смешок. Было бы нехорошо втягивать их в свои дела, хотя, возможно, они что-то знали. В конце концов, они учились в Роузфилде уже год и могли что-то слышать.
Я отогнала от себя все сомнения.
– Учеба – не единственная причина, по которой я здесь. – Я подняла голову, чтобы убедиться, что нас не подслушивают. В нашу сторону никто не смотрел, но все же здесь было слишком много людей.
– Давайте встретимся у леса после твоей репетиции, – предложила Шарлотта.
Это была хорошая идея: на территории полно студентов.
– Отлично, так и сделаем.
* * *
Сегодня Тристана не было в репетиционной ни до, ни после меня. Удивительно, но от этой мысли мне стало немного грустно. Смех, да и только, мы встречались всего дважды, почему же мне так хотелось увидеть его снова? Почему одна лишь мысль о нем будоражила кровь? Мой разум что, бессилен против гормонов?
После занятия йогой у меня на голове была настоящая катастрофа, поэтому я в очередной раз собрала волосы в хвост и немного поправила челку, затем вышла на свежий вечерний воздух.
Небо затянуло плотной пеленой облаков, и создавалось впечатление, что уже наступила ночь. Вдалеке раздавался тихий рокот надвигающейся грозы. Вибрация ощущалась даже под подошвами ботинок. Я обхватила себя руками, запахивая шерстяное пальто. Так непривычно, что оно понадобилось уже в сентябре, поэтому на зиму пришлось срочно обзавестись более толстым верхом, чтобы не превращаться в сосульку за считаные минуты.
Шарлотта и Мила уже ждали у леса. За их спинами поднимались высокие деревья, потерявшие много листьев: осень вступала в свои права. Между стволами и вдоль кустов призрачно вились клубы тумана. Если бы вдалеке раздался волчий вой, это стало бы идеальным местом для съемок фильма ужасов. Но мне нравилась эта мрачная атмосфера, в ней было что-то меланхоличное.
– Вот ты где! Заблудилась? – подколола меня Мила. – Или ждала своего героя-любовника? – Мила сдвинула брови, а Шарлотта, шутливо хлопнув ее по плечу, покачала головой. Даже сейчас на ней было платье до колен. Я начала подозревать, что у Шарлотты нет никаких брюк, кроме спортивных. Мне нравился ее образ: он сочетался с ее сказочной внешностью и фарфоровой кожей.
– Я порепетировала подольше: после меня никого не было, – извиняющимся тоном объяснила я.
– Не страшно. А теперь рассказывай.
В очередной раз с сомнением оглянувшись через плечо – вокруг ни души, – я все же указала на лес перед нами.
– Только не говори, что хочешь пойти туда, – неуверенно сказала Шарлотта, заправляя волосы за уши. Между ее бровями обозначилась морщинка тревоги.
– Ой, не будь такой трусихой! – простонала Мила и побрела вперед. Шарлотта нервно перевела взгляд с меня на нее и обратно, однако я вытянула руки, как бы защищаясь.
Поскольку небо было затянуто, нам пришлось включить фонарики на телефонах, чтобы осветить путь. Лес оказался далеко не таким густым, каким смотрелся издалека: чем глубже мы уходили, тем реже становились деревья. Мы шли по пологому склону. Высоко в кронах птицы щебетали свою тихую песню.
Стояла приятная свежесть. Я глубоко дышала и чувствовала, как кислород наполняет меня и возвращает к жизни.
На самом деле я никогда не любила прогулки, в отличие от Люси. Это ей нравилось гулять на природе, чтобы очистить голову. Иногда она забиралась на утес и громко пела, после чего всегда чувствовала себя свободной и отрешенной. На меня же прогулки имели обратное действие: они давали слишком много времени, чтобы размышлять, и я начинала ломать над чем-то голову. Я не могла не думать. Мне удавалось это лишь тогда, когда я садилась за пианино, скользила пальцами по клавишам и играла мелодию, отражавшую мое текущее настроение. Как только я выпускала все свои эмоции на волю, мне становилось лучше. Прогулка по лесу никогда бы на меня так не повлияла.
– Куда мы вообще идем? – спросила я, так как Мила не собиралась останавливаться. Тем временем мы уже почти добрались до нижней части склона.
– К озеру. Осталось совсем чуть-чуть.
Я удивленно подняла брови: рядом с кампусом есть водоем? Он либо не был обозначен на карте, либо я упустила его из виду.
Мила оказалась права: не прошло и пары минут, как мы подошли к переливающемуся небольшому озеру, по размерам значительно меньше, чем я себе представляла. Скорее, это был искусственный пруд, – что тоже неплохо.
Мила устроилась на пне, стоящем на густо поросшем берегу, – единственном месте, куда можно было сесть. Наморщив нос, Шарлотта отщипнула несколько гнилых кусочков коры и тоже села.
Я обдумывала, как начать разговор. Не каждый день рассказываешь малознакомым людям о том, что твою сестру убили, да еще и здесь, в академии!
Мила и Шарлотта слегка подались вперед и с любопытством смотрели на меня, скрестив руки на коленях. К счастью, обе молчали, давая мне время собраться с мыслями.
Мой взгляд упал на озеро, над которым собирался мягкий туман. На поверхности, где плавали кувшинки, начали лопаться маленькие пузырьки; это лягушка, квакая, прыгнула в воду. В тот момент мне тоже захотелось просто уплыть от своих проблем: погрузиться глубоко в воду и позволить тьме окутать меня, оставив все заботы на поверхности. Но мне это не под силу, так что придется встретиться с проблемами лицом к лицу.
Обернувшись, я заметила в глазах Шарлотты и Милы не праздное любопытство, но искреннюю заинтересованность. В этот момент до меня дошло: пусть мне и придется сталкиваться с проблемами, но не в одиночку.
– Моя сестра четыре года назад тоже поступила в Роузфилд, – спокойно начала я. Поднялся легкий ветер, я медленно застегнула пуговицы шерстяного пальто. – Ее звали Люси, она обучалась вокалу.
– Звали? – осторожно переспросила Мила. – То есть… – Она прервалась.
Я кивнула.
– Она умерла.
Шарлотта прижала ко рту ладонь и испуганно вздохнула.
– Мои соболезнования, Хейзел.
Уголки моих губ дернулись.
– Спасибо.
– А что случилось? Ты, конечно, не обязана рассказывать; только если хочешь поговорить об этом. – Впервые с тех пор, как мы познакомились, Мила выглядела смущенной.
Я снова сделала глубокий вдох и подняла взгляд. Листья деревьев шелестели на ветру, некоторые ветки раскачивались в такт, словно танцуя под тихую мелодию.
– Люси умерла здесь, в академии. Нам сообщили, что произошел несчастный случай, но… она всегда была осторожна. Моя сестра никогда в жизни не сделала бы ничего легкомысленного.
Сердце бешено колотилось. Я дрожала всем телом, но не из-за холода. До этого я обсуждала свое подозрение только с родителями и Джонни, моим лучшим другом из Кардиффа. Поначалу Джонни пытался поддерживать меня, однако он никогда мне не верил. Это глубоко меня ранило, и какое-то время мне тоже казалось, что я схожу с ума и просто придумала себе все это, ведь на момент смерти сестры мне было всего пятнадцать. Но когда в семнадцать лет я пересмотрела версию произошедшего, мне стало ясно, что, скорее всего, мои мысли правдивы.
Шарлотта заговорила первой. Она встала, разгладила платье, а затем крепко притянула меня к себе и осторожно погладила по спине.
– Это ужасно, врагу не пожелаешь через такое пройти. – Мои глаза жгли слезы. – Ты знаешь, как именно она?..
Я медленно отстранилась от Шарлотты. Сострадание отражалось в каждой черте ее лица. Она не смотрела на меня как на сумасшедшую, что невероятно много для меня значило.