Анастасия Алексеевна Ясенецкая
Энео
– Тебя звать-то как?
– Сана. Сусанна я. Григорьева.
– Не воровка, надеюсь?
– Не… я… это… соседа… ну, того…
– Убила? – Белова смерила её удивлённым взглядом.
– Ну я… не нарочно я… Снасильничать он меня хотел… А я толкнула его, он оступился и башкой о камень треснулся. Так сразу и помер… Ну а меня вот сюда по этому… по этапу, вот.
– Ладно. Софьюшка, ты объясни Сане что да как, – Варвара Петровна вздохнула и потёрла пальцами виски.
– Да вы не бойтесь, я работящая! И готовить умею, и по хозяйству могу всё что надобно! И шить умею! И даже на машинке немного!
– Пойдём, пойдём, – Софья легонько подтолкнула Сану в плечо. – Потом похваляться будешь.
*
Сомневалась Варвара Петровна не напрасно. Может, готовить и шить на машинке Сана и умела, но всё остальное оказалось враньём. Она не была каторжанкой, никого не убивала, и ещё не справила тринадцатый день рождения…
…После выписки из больницы Софья спала плохо. Ей постоянно снились те мерзкие белёсые нити, что вились вокруг неё в бреду. Они хватали за руки, за ноги, сдавливали шею, пытались залезть в глаза и рот. Софья начинала задыхаться, просыпалась и после этого уже не могла заснуть. Так было и сегодня. Девушка вынырнула из очередного кошмара в четвёртом часу утра. Она приоткрыла плотные бархатные шторы и выглянула наружу. Окна генерал-губернаторского дома выходили на Амур. Облака над рекой чуть порозовели, отражая лучи готового взойти солнца. Софья тихонько оделась, накинула шаль и вышла на улицу через чёрный ход.
Обычно летом в Борейске стояла жуткая духота, хоть вешайся. Но в этом году начало августа выдалось необычно холодным. Иногда по вечерам даже приходилось надевать лёгкое пальтишко. Некоторые ворчали, а торговка в бакалейной лавке с уверенностью предрекала скорый конец света. Но Софья непривычной летней прохладой искренне наслаждалась.
Она на цыпочках прошмыгнула через палисадник, перебежала дорогу и вышла к ограде Офицерского собрания. Городской сад ещё был закрыт, но в одном месте прутья решётки разошлись из-за соседства с деревом, и через эту щель девушка без труда проскользнула внутрь. Софье нравилось это место. Она дошла до ракушки, где по выходным играл оркестр, и присела на скамейку. Откинувшись на спинку, Софья прикрыла глаза, слушая чириканье птиц, шелест листьев и далёкий плеск речных волн.
Внезапно эту незамысловатую мелодию нарушил звук торопливых шагов, гулким эхом разносившийся по пустынным аллеям. Софья резко подняла голову и прислушалась. Шаги приближались, и через пару мгновений из-за кустов выбежала растрёпанная худющая девочка в грязной юбке с порванным подолом. Заметив Софью, она резко затормозила и одними губами умоляюще прошептала: «Помогите». Вдалеке послышались ещё чьи-то шаги – громкие и тяжёлые. Незнакомка ахнула и резво шмыгнула под куст. Софья встала со скамейки и повернулась к перекрёстку аллей. Оттуда ей навстречу выскочили двое мужчин. Выглядели они пугающе: чёрные кожаные балахоны в пол, кожаные же шлемы с массивными наушниками, длинные перчатки, круглые очки в толстенной медной оправе. Рты и носы мужчин закрывали маски, похожие на короткие клювы.
– Девчонка здесь пробегала? – один из незнакомцев обратился к Софье. Маска искажала голос, и его звук походил на скрежет какого-то не слишком приятного механизма.
– Девочка? Да, вон туда побежала, – Софья махнула рукой в сторону деревянной лестницы, которая спускалась в низину, к рынку у реки. – А что случилось? Стащила чего?
– Она опасная преступница, – грубо бросил второй мужчина, и оба побежали в сторону, указанную Софьей. Девушка подождала немного и, убедившись, что жутковатые незнакомцы уже далеко, наклонилась к кусту:
– Вылезай, преступница.
– Я не преступница! – девочка вынырнула из кучи опавших листьев и тряхнула короткими каштановыми волосами. – Это они меня убить хотели!
– Так, – Софья вязала новую знакомую за плечо. – Пойдём-ка к нам домой, там всё и расскажешь. Всяко спокойней, чем здесь.
*
Полчаса спустя Сана (так представилась девочка) сидела на лавке в хозяйственной пристройке генерал-губернаторского дома и жадно уплетала булку. Софья устроилась напротив неё на массивном кованом сундуке.
– Ну, так откуда ты? – спросила она, дождавшись, пока Сана насытится. – Ты ведь не местная, верно?
– Ага, – девочка вытерла рот рукавом. – Я из Симбирска.
– Не ближний свет… Ты из каторжан?
– Вы что же это такое говорите? Не преступница я! Нас сюда привезли, денег обещали, а потом… потом… – Сана шмыгнула носом.
– Кто привёз?
– Да я почём знаю? Я сирота, с тёткой в Симбирске жила. Да, не богато. А тут в мае стали люди ходить, зазывать: мол, езжайте в Борейск, вышел указ – края эти заселять. И тем, кто, согласится, там землю дадут бесплатно, аж полсотни десятин. И подъёмные. И скотину ещё.
– Так, постой-ка. Если в мае, то тогда город уже был закрыт, да и дорога разрушена, – Софья с недоверием посмотрела на Сану.
– Ничего про такое не слышала! – пожала плечами та.
…После нападения на заставу медведи не успокоились. Спустя несколько дней они атаковали поезд, идущий в Борейск, и разворотили пути. А ещё через неделю рухнул железнодорожный мост на въезде в город. Софьин отец, генерал-губернатор Сергей Белов, отправился вместе с двумя инженерами осматривать место происшествия. Там все трое и пропали без вести. Всё, что потом нашли – огромные медвежьи следы. Вскоре после этого из столицы по телеграфу передали приказ: покидать город строжайше запрещено. У животных-великанов подозревали какую-то болезнь, поэтому Борейск и его окрестности закрыли на карантин. На дорогах появились кордоны, а на реке с двух сторон встали баржи, на которых по ночам зажигали прожектора. Один раз смельчаки попытались проскочить на лодке. С ними церемониться на стали: пальнули разок и разнесли судёнышко в щепки. Судьба нарушителей осталась неизвестной: то ли утонули, то ли солдаты их прямо в воде подстрелили, то ли выловили и в тюрьму отправили.
Из Борейска теперь можно было уйти разве что лесом. Но соваться туда – прямо под нос медведям – смельчаков не нашлось. Ведь если даже гольды – таёжные жители – отсюда сбежали, то дело, похоже, оказалось серьёзное. Борейцам пообещали, что к осени в город доставят вакцину от непонятной болезни и снимут карантин после того, как привьют всех местных.
– Так как же вы тогда в город попали?
– А по подземной дороге.
– Что?!
– Ну как железная дорога, только под землёй. Тоннель такой длинный. Тёмный – жуть. Даже фонарей там не было, только верёвки какие-то со стен свисали и светились чуть. Мы целый день почти по нему ехали, а потом у моста на свет божий и выбрались. Уже на вашем берегу.
– Час от часу не легче! – Софья уронила голову на руки. То больница, которая появилась словно из воздуха, то никому не известная подземная дорога. Отец ничего об этом не знал? А если знал, то почему тогда не сказал?
– Софья Сергеевна, – Сана обеспокоенно посмотрела на неё. – Вам дурно?
– Нет, всё хорошо, не волнуйся… Так что там дальше было?
– Ну а дальше нам приказали в кибитки сесть какие-то страшные, даже без окон. Везли, вроде, вдоль берега. Потом высадили недалеко отсюда, на горе, возле здания такого кирпичного.
– Наверное, это старый госпиталь, он как раз рядом…
– Но нас туда не пустили. В сарай на заднем дворе завели, сказали ждать. Мол, в городе зараза ходит, надо это… вак… вакс…
– Вакцинироваться?
– Ну да, вроде так… Потом доктор пришёл, красивый такой, светленький, и солдаты ещё с ним, ну, эти в масках, которые за мной бежали. Стали по двое-трое выводить из барака – на прививку. Остальным велели сидеть тихо и не рыпаться. А я у стены притулилась, там щель была меж досок, ну я и выглянула наружу. А там… ох, батюшки… Доктор мужика одного в руку уколол, так того как начало корёжить! Почернел весь и раздулся, а глаза стали красные! А потом давай рычать, словно зверь, и пена изо рта как пойдёт! Ну нет, не надобно мне такого счастья! Я доску пнула, она прогнившая была – отвалилась. Я в щель – и дёру! А эти черти меня заметили и вдогонку! Чуть не поймали меня, когда я в парке через забор перелезала. Вот, юбку порвала, – Сана со вздохом приподняла пострадавший подол. – Хорошо хоть, вы меня спасли…
– Хорошо-то хорошо, но вот что с тобой дальше делать? – Софья нервно поправила сползающую с плеча шаль. – Постой-ка… Сана, а ты по хозяйству что умеешь?
– Да всё! Я рукастая! И готовлю, и стираю, и убираю, и шить могу, и даже прибить там чего!
– Вот и хорошо. Маменька просила для Раисы, домработницы нашей, помощницу найти. Прежней пришлось отставку дать – серебро столовое воровала. Только вот, придётся, Сана, из тебя всё же преступницу сделать.
– Это ещё зачем?
– А здесь прислугу кроме как из каторжан набирать особо-то и негде. Будешь убийцей.
– Убийцей?! – Сана округлила светло-карие, почти жёлтые глаза, став похожей на испуганного совёнка.
– Да, убийцам доверия больше, чем ворам. Мол, если человек врага своего убил, то на том его злоба и закончилась. Другим вреда не сделает. Ну а вор – он воровать не бросит.
– Ну и порядки у вас тут…
– Уж какие есть… Так, сейчас пойдём тебя умоем и причешем, юбку новую найдём, а потом маменьке предъявим. Придумай себе пока историю. Да, а лет-то тебе сколько?
– Зимой тринадцать будет.
– Да уж, маловато, конечно… Ладно, делать нечего.
Софья встала, выглянула из пристройки и, убедившись, что их никто не видит, вместе с Саной прошмыгнула к чёрному ходу. Что же, оставалось надеяться, что маменька поверит в их историю. А потом надо будет нанести визит в госпиталь. Возможно, доктор Кшесинский сможет что-то поведать про странную вакцину, от которой людей «корёжит».
Глава 5.
Девушка, которая слишком многое узнала и увидела.
– И что же вы хотели узнать, Софья Сергеевна? – доктор Кшесинский с мягкой улыбкой посмотрел на гостью. Девушка тут же отвела взгляд. Софья не любила голубоглазых, такие люди казались ей какими-то блёклыми, бесцветными. Но у Витольда глаза были яркими, лазоревыми, словно январское небо над замёрзшим Амуром… От таких мыслей Софье сделалось неловко, она почувствовала, как щёки её начинают гореть.
– Про вакцину, – выдохнула девушка, наконец совладав с собой.
– Ах, это… Её доставят уже скоро, возможно даже на следующей неделе. Тогда и начнём прививать горожан.
– То есть, пока никого здесь не прививали?
– Из местных жителей – нет. А почему это вас так волнует?
– Ну… тут слухи ходят… разные… – Софья решила пока не рассказывать доктору Кшесинскому про Сану. – Что уже прививки делают, и от них пена изо рта идёт, кожа чернеет…
– Вот как? – Витольд с усмешкой приподнял бровь. – И кто же вам поведал о столь необычных побочных эффектах?
– Да так… люди говорят…
– Люди, значит? Многоуважаемая Софья Сергеевна, я бы вам порекомендовал поменьше слушать всякие сплетни. И да, я надеюсь, что вы держите слово, так ведь?
Софья молча кивнула. Перед выпиской из больницы доктор настоятельно рекомендовал ей не посвящать никого в детали происшествия с поездом. Иначе, на время разбирательства, вакцинацию могли отложить, а то и вовсе отменить. По официальной версии Софья сломала рёбра, упав с лошади, Богдан – ушёл на реку и не вернулся, а солдаты, которые якобы отправились чинить дорогу, пострадали из-за того, что поезд сошёл с насквозь прогнивших рельсов. Штабс-капитан Горовой тоже числился тяжело больным, а не пропавшим без вести.
– Ну, не хмурьтесь так, Софья Сергеевна, вам не идёт. Ладно, чтобы окончательно вас успокоить, готов сделать вам прививку прямо сейчас. Сами увидите, что ничего страшного не случится, самое большее – может к вечеру немного подняться температура.
– Так вы же говорили, что вакцину не привезли ещё?
– У нас тут есть немного, для внутреннего пользования, – Витольд встал, взял с полки склянку и поставил на стол. Потом достал из ящика шприц, но тут Софья нахмурилась:
– Виноградный сахар?
– Что?
– Вы хотите сказать, что ваша вакцина – это просто виноградный сахар?
– Ах да, – доктор покосился на ярлычок на склянке, на котором значилось «С6Н12О6», – Как же я мог забыть, что вы у нас барышня учёная, с формулой глюкозы знакомы…
– Доктор Кшесинский! – Софья встала, опершись руками о стол. – Зачем всё это? Что же, получается, с вакциной и правда что-то не так?
– Да помилуйте, я просто хотел вас успокоить, – Витольд осторожно взял девушку за запястье и тут же вздрогнул: – Oh, cholera! Nie teraz!5
– Что? – Софья услышала собственный голос издалека, словно из огромной гулкой трубы. Пальцы доктора показались ей странно горячими. Перед глазами заплясали золотистые волны. На миг Софье померещилось, что за спиной у Кшесинского начали расти огненные крылья. У неё в глазах потемнело, ноги подкосились. Последним, что увидела Софья, прежде чем лишиться чувств, был серебристый, похожий на паутину узор, пляшущий на лице доктора. Витольд успел подхватить готовую упасть девушку и аккуратно положил на диван. Потом быстро расстегнул свою рубашку и схватил шнурок, висевший на шее. Там, рядом с крестиком болтался золотой кулон в виде орлиного пера. Доктор Кшесинский приложил его к Софьиной переносице, и по лицу девушки побежали светящиеся круги. Она с шумом выдохнула, выпуская пар изо рта, хотя в комнате было тепло. Пар этот принял форму цветка, вспыхнул рыжим пламенем и растворился в воздухе. На руке доктора на миг сверкнула тончайшая платиновая паутинка.
– Вот это да, – с восхищением пробормотал Витольд, убирая перо и застёгивая рубашку. – Это определённо реакция на моего бэюна. Очень интересно. Значит, в тебе есть что-то ещё, кроме силы энео. Вот сейчас и проверим.
*
…Софья очнулась от того, что холодный ветер резко подул ей прямо в лицо и принёс запах хвои. Она открыла глаза и огляделась. Вокруг был лес. Софья сидела на замшелом бревне недалеко от края обрыва. Внизу меж камней и редких кустиков текла узкая речка. На другом берегу, крутом, но сравнительно невысоком, неторопливо вышагивал туда-сюда солдат, одетый так же, как и те, что преследовали Сану.
За спиной у Софьи захрустели ветки под чьими-то шагами, а затем ей на плечи легла тяжёлая армейская шинель.
– Замёрзнешь, – услышала девушка голос доктора Кшесинского, который почему-то перешёл на «ты».
– Что… что всё это значит? – Софья поплотнее закуталась в шинель: вокруг действительно было холодно.
– Сейчас сама увидишь, – Витольд сел на бревно рядом с ней. От его обычной весёлости не осталось и следа. Солдат на другом берегу тем временем оживился и подал кому-то знак рукой. Спустя пару минут на берег вышли ещё четверо таких же военных в масках, но у них, в отличие от первого, были винтовки. Их прикладами они вытолкали к краю обрыва пятерых мужчин и трёх женщин в наручниках. Арестанты были босиком, в рваной и грязной одежде, на их телах и лицах отчётливо виднелись следы побоев.
– Кто это такие? – Софья повернулась к Витольду.
– Преступники, – равнодушно пожал плечами тот. – Воры, убийцы, насильники. Но они ещё могут послужить на благо страны… Скоро начнётся война… Времени осталось мало…
– Какая война?! С кем? И при чём здесь эти бедолаги?
– Смотри, – доктор Кшесинский устало кивнул в сторону противоположного берега. Солдаты тем временем заставили арестантов опуститься на колени на самом краю обрыва. Люди стояли молча, уставившись в землю, лишь одна женщина сбивчиво молилась, неуклюже крестясь скованными руками.
– Витольд Сигизмундович! – крикнул солдат. – Прикажете начинать?
– Да, начинайте.
Солдат поднял с земли потрёпанный чёрный короб, положил его на пень и открыл. Внутри что-то заблестело. Военный достал бутыль с золотистой жидкостью и узкий тонкий нож, похожий на ланцет. Он обмакнул его в жидкость, затем резко полоснул по плечу ближайшей арестантки – набожной женщины. Та лишь тихонько охнула и осела на землю. Солдат шагнул чуть назад, а затем мощным пинком скинул несчастную с обрыва. Софья сдавленно вскрикнула. А военный тем временем снова окунул ланцет в жидкость и двинулся к следующей жертве. Не прошло и пары минут, как все арестанты скатились вниз по каменистому склону. Теперь они вповалку лежали на берегу речушки, не подавая признаков жизни.
– Зачем… зачем вы их… – прошептала Софья, глядя на Витольда широко раскрытыми глазами.
– Не отвлекайся, – тот мягко взял её двумя пальцами за подбородок и развернул обратно к обрыву. Снизу раздался стон – один из арестантов пришёл в себя. Невысокий тщедушный мужчина с неряшливой рыжеватой бородой, дрожа, приподнялся и встал на четвереньки. Он неестественно сгорбился, издал утробное рычание и запрокинул голову. Лицо его начало чернеть. И тут Софья поняла, что это не кожа темнеет – это с невероятной скоростью растёт шерсть! И сам мужчина тоже рос, одежда на нём лопалась, открывая уже не человеческую кожу, а звериную шкуру.
– Медведь? – ахнула девушка.
– Угу, – флегматично выдохнул доктор Кшесинский. Все восемь арестантов тем временем тоже превратились в медведей. Правда, они были обычного размера, не чета тем гигантам, что отрезали Борейск от остального мира. Звери словно ничего не видели вокруг, неуклюже тыкались мордами в камни и кусты, пытались встать на задние лапы, падали, катались по песку, издавая утробные звуки.
У Витольда в руках появилось устройство, похожее на то, которым машинист пытался отогнать тигра от поезда, только поменьше. Доктор слегка повернул рычажок. В тот же миг все зверюги встали и замерли, словно окаменели. Витольд медленно начал водить прибором туда-сюда. И медведи, подчиняясь ему, двинулись вдоль берега. Сначала вправо, потом влево, потом чуть назад. Вдруг одно из животных отделилось от стаи и с неожиданной резвостью ринулось к склону, на вершине которого сидели Софья и Витольд. Девушка и глазом моргнуть не успела, как медведь в три прыжка словно взлетел по почти отвесной скале и оказался прямо перед ней. Софья машинально выбросила руку перед собой, звериная морда ткнулась ей в ладонь, и медведь тут же превратился в живой факел. Его шкура вспыхнула оранжевым огнём, и зверь исчез, оставив лишь горстку пепла на траве. Софья ошалело уставилась на свою ладонь. Её пальцы покрылись сверкающими золотистыми прожилками, которые едва заметно пульсировали.
Витольда происходящее, похоже, совершенно не удивляло. Он снова передвинул рычажок на приборе, и медведи тут же разбежались в разные стороны. Солдаты на противоположном берегу несколько раз выстрелили в воздух, отпугивая зверей.
– Что… что… это всё… – Софья забилась в истерике. Доктор Кшесинский осторожно взял её за руку, осматривая уже начавшие исчезать золотые прожилки. Его большой палец легонько скользил по ним, словно повторяя рисунок таинственной паутинки.
– Да ты ещё лучше, чем я думал. Я не просто в тебе не ошибся, я воистину клад нашёл. Ты уникальная. Перфекция, – глаза Витольда возбуждённо блестели, он будто не мог поверить собственному везению.
– М-м-м… мед…
– Медведи? Они очухаются. И подрастут. Превратятся в беров. Три-четыре, а то и пять метров – ты же понимаешь, сколько это – в холке.
– Так это вы их… на нас…
– Ну, не лично я, это сделали ещё до моего прибытия.
– Но… но зачем?
– Для вашего же блага, поверь. Для блага всей страны. Увы, Борейск пришлось временно изолировать, потому как именно здесь…
Перед глазами у Софьи всё поплыло, голос Витольда звучал далеко, переливался стеклянным эхом, и она едва понимала его слова. Девушке снова привиделась та странная женщина, оплетённая белёсыми нитями, потом над ней пролетела огромная золотистая сова, а из-за скалы выполз ярко-красный китайский дракон и сказал человеческим голосом, да не просто человеческим, а голосом Софьиного пропавшего отца: «Они пустые, они мёртвые».
*
…– Софья Сергеевна! Софья Сергеевна, очнитесь!
– А? – девушка открыла глаза. Она лежала на кушетке в кабинете доктора Кшесинского. Витольд обеспокоенно склонился над ней.
– Ох, и напугали вы меня, – он снова стал обращаться к ней на «вы».
– А что случилось? – Софья осторожно села, бросив украдкой взгляд на свою руку. Пальцы выглядели совершенно обычно.
– Вы пришли ко мне, начали расспрашивать про вакцину, а потом вдруг побледнели резко и потеряли сознание… Похоже, нервное истощение. Вы же такое потрясение пережили, вот и даёт это о себе знать… Ох, не рано ли я вас выписал… Вы как спите? Кошмары не мучают?
– Плохо сплю, – Софья со вздохом кивнула. – И кошмары снятся. Даже сейчас бесовщина какая-то привиделась… будто люди в медведей превращаются.
– Так, я дам вам лекарство, будете спать как младенец. И нервы в порядок придут.
– Спасибо… Ах да, Витольд Сигизмундович, так что там с вакциной? Кому-то уже прививки делали?
– Нет, её даже ещё не привезли в город. Ещё раз повторю: не забивайте голову всякой ерундой. Люди чего только не болтают. Вот ваше лекарство, принимайте по десять капель за час до сна.
На выходе из госпиталя Софья столкнулась с Теодором.
– Покорнейше прошу меня простить, – он приподнял шляпу, быстро оглядев девушку с ног до головы, довольно улыбнулся и вошёл в здание. Софья наморщила лоб. Ей показалось, что с этим человеком она уже где-то встречалась, но где – вспомнить так и не смогла.
Теодор тем временем поднялся по лестнице и без стука открыл дверь в кабинет Витольда.
– С тех пор, как я её видел в последний раз, она определённо изменилась в лучшую сторону. Дошла, как я и надеялся, до нужной кондиции, – сказал Пильцер прямо с порога.
– Охотно верю, – Кшесинский встал, повернувшись к гостю спиной и принялся расставлять какие-то склянки в шкафу. – Я сегодня ещё кое-что проверил. У неё есть направление. Как вы там говорили, у местных это называется… Тава Нуктэ, кажется?
– О майн готт, ты уверен?
– Уверен. Софья Сергеевна тут разволновалась, я хотел её успокоить слегка с помощью силы бэюна и… кое-что почувствовал. Я ради эксперимента отнёс её на одну из площадок… Госпожа Белова продемонстрировала свой дар в лучшем виде.
– Невероятно, значит направление проявилось в ней, русской девочке, кто бы мог подумать. Хотя, если учитывать, кем был её отец… Но плохо то, что она теперь слишком многое узнала и увидела…
– Не волнуйтесь. Софья, то есть госпожа Белова думает, что это ей почудилось. Нервы, волнения от пережитого… Но боже мой, этот её дар… Просто загляденье, на такую силу можно бесконечно любоваться. И я хочу… – Витольд кашлянул. – Хочу её всесторонне исследовать.
– А ты, мой мальчик, смотрю, неравнодушен к ней, а? – Теодор язвительно усмехнулся. – Ты уж сделай милость – постарайся держать себя в руках. Энео, конечно, не обязательно должна быть непорочна, но лучше, если Софья Сергеевна сохранит невинность до приживления. Сам понимаешь, дело серьёзное, не стоит рисковать.
– Да что вы такое говорите, у меня и в мыслях не было, – пробурчал Витольд, не оглядываясь. Щёки его слегка порозовели.
– Моё дело – предупредить. Да и Игнатий не будет рад. Ему, понятное дело, никто и не даст на ней жениться, но формально Софья Сергеевна – всё же его невеста.
– Господина Горового удалось стабилизировать?
– Да, почти. Говорит, что тигр его едва не прикончил, еле отцепиться удалось.
– Вы что-то разузнали про того тигра?
– Практически ничего. Но что-то подсказывает мне, что это могут быть недобитые родственнички нашей нынешней энео. Лучше поскорее от неё избавиться. Поэтому, как только Софья будет готова, мы её ликвидируем.
– А разве можно убить энео?
– Не убить. Ликвидировать. Это, мой дорогой, разные вещи, – и Теодор поднял палец, на котором сверкнул перстень-печатка с гербом: колесо, камень, кристалл и греческая буква «пси», перечёркнутые крест-накрест.
Глава 6.
Огненная река.
Доктор Витольд не обманул – от его лекарства Софье и правда стало легче. Следующие две ночи она спала крепко и не видела никаких снов. Но вот на третью ночь выспаться не удалось. Ни свет ни заря Софью растолкала Сана:
– Софья Сергеевна, Софья Сергеевна, проснитесь! Там Ванюша пришёл, вас спрашивает!
– Ванюша? – Софья, с трудом разлепив глаза, села на кровати. – Какой ещё Ванюша?
– Ну Иван, солдат тот высокий, белобрысый! Ему ещё вчера Варвара Петровна винтовку английскую отдала.
– Маменька? Отдала Ивану винтовку? – Софья, пытаясь прогнать остатки сна, машинально просунула руки в рукава протянутого Саной пальто. Крестовский действительно приходил вчера и о чём-то долго разговаривал с Беловой. Дочери Варвара Петровна сказала, что расспрашивала солдата о Богдане. «Надеюсь, про тигра он маменьке не рассказывал», – девушка была уверена, что образ мальчика верхом на дьявольском хищнике Крестовскому просто померещился, точно так же, как и ей – огромный золотой орёл.
Софья, зевая, вслед за Саной вышла на заднее крыльцо, выходившее в палисадник. Иван сидел на ступеньках. Увидев его, девушка ахнула. Рядовой Крестовский был грязным, растрёпанным, его изодранную гимнастёрку покрывали какие-то тёмные пятна. Но что самое странное – Иван словно в одночасье заметно исхудал, и у него появилась небольшая борода, которой ещё несколько часов назад не было.
– О боже мой! Что случилось? – Софья тут же бросилась к нему. Иван поднял голову. Его щёки были чёрными от сажи, а кончики волос слегка обгорели.
– Да самому бы знать, – устало выдохнул Крестовский. – Софья Сергеевна… меня долго не было?
– Да вроде вчера утром вас с маменькой видела…
– О-хо-хо… – солдат осел на крыльцо, почти улегшись на ступени. – Как же так? Я же с месяц по лесу болтался…
– Давайте в дом пойдём, там всё и расскажете, – Софья наклонилась к Ивану и помогла ему встать. В последнее время она уже устала чему-либо удивляться.
Спустя полчаса Крестовский сидел на кухне, сжимая дрожащими руками чашку с чаем. Сана помогла ему умыться и привести себя в порядок, а Софья принесла чистую одежду – из гардероба отца. Рубаха статного генерал-губернатора была откровенно велика поджарому Ивану и свисала, обнажая узкое острое плечо и шнурок с нательным крестиком и маленькой иконкой на шее. Софья заметила, что за образком есть ещё какой-то длинный кулон. Иван немного успокоился, сделал шумный глоток из чашки и поставил её на стол.
– Значит, по-вашему выходит, что я вчера сюда приходил?
– Да-да-да! – энергично закивала Сана. – И Варвара Петровна вам винтовку английскую отдала!
– Да что за винтовка? – Софья с недоумением посмотрела на Ивана.
– А вон она, в углу стоит, – Иван устало мотнул головой. – Варвара Петровна сказала, что это его превосходительства… батюшки вашего… мол, мне хорошее оружие понадобится.
– Но зачем?
– Матушка ваша хотела, чтобы я Богдана отыскал. Потому как возле железной дороги лес прочесали, нашли несколько трупов, но только…
– Да, Богдана среди них не было, – кивнула Софья.
– Ну а дальше искать никто и не хотел… боязно, ясное дело. Вдруг опять тот тигр появится? Или медведи…
– А ты, значит, не испугался? – Сана со смесью недоверия и уважения посмотрела на Ивана.
– Я помочь хотел Варваре Петровне… и вам, Софья Сергеевна, тоже. Из гарнизона маменька ваша меня отпросила – мол, по хозяйству помощь нужна. Наш начальник с его превосходительством дружен был, отпустил без вопросов. Потом Варвара Петровна меня в путь снарядила: винтовку, патроны, припасы всякие… Я дорогу вроде хорошо запомнил… да и что там запоминать, мы же ехали и ехали себе прямо, никуда не сворачивая. Через кордон я прошёл, у меня ещё с прошлого раза бумага от его благородия – жениха вашего – осталась, он нам всем выписал. Точнее, не он сам… Какой-то немец из Петербурга прислал… как там бишь его… Пильцер, что ли… его подпись была. И рядом с гербовой – ещё печать такая странная, с крестами…
– Ну а дальше-то что? – Сана с силой дёрнула Ивана за рукав. От этого рубашка расстегнулась и совсем съехала с плеча. Пока Крестовский поправлял её, Софья успела-таки разглядеть кулончик. Это было золотистое птичье перо в пару вершков6 длиной.
– Дальше? – Иван застегнул рубашку и хмуро посмотрел куда-то в сторону. – А дальше чертовщина какая-то началась…
*
…Он уже несколько часов брёл вдоль насыпи, но пейзаж вокруг не менялся. Всё те же деревья, всё те же сопки вдали. Вечерело. Гарденовку Иван прошёл примерно в два пополудни, а значит должен бы уже добраться до окрестностей Кругловского. Но село это окружали поля, а их всё не было видно. Вокруг по-прежнему чернел густой лес. Сбиться с пути Иван не мог: он шёл строго вдоль железной дороги. Крестовский решил отдохнуть и собраться с мыслями. Он сел на траву под раскидистым деревом и глотнул воды из фляги.
Солнце уже почти скрылось за сопками. Внезапно в темноте, в кустах под насыпью зажглось несколько крошечных рыжих огоньков. Иван опустил флягу и пригляделся. Это были саранки7, но их лепестки светились, словно драгоценные камни. Крестовский медленно поднялся и сделал пару осторожных шагов. Один из цветков потянулся к солдату. Из сердцевины медленно выплыло облачко золотистой пыли и окутало Ивана. Несколько песчинок попали ему в нос, он чихнул и… проснулся.
Крестовский чертыхнулся. Задремал, похоже. До него донёсся шум воды. Иван нахмурился. Никаких рек здесь отродясь не было. Тем не менее, звук он слышал явственно. Солдат поднялся и пошёл на плеск воды. Спустя несколько минут он оказался на берегу неглубокой узкой речки. Рельсы уходили прямо в прозрачную воду, тянулись по дну и выныривали на другом берегу. Вдалеке маячили поля и огни какого-то поселения, возможно даже Кругловского. Но река? Откуда она здесь? И почему течёт поверх железной дороги? Иван подумал немного и решил перейти реку вброд. Заночевать всяко лучше в посёлке, а не в лесу под деревом.
Крестовский разулся, закатал штаны по колено и ступил в воду. Она была холодной, но с каждым шагом становилась всё теплее. Когда Иван дошёл до середины, вода уже обжигала. А потом по поверхности разбежались сотни непонятно откуда взявшихся красных бликов, миг спустя они превратились в языки пламени и стеной окружили Ивана. Тот, стиснув зубы и зажмурившись, рванул вперёд и выскочил на берег. Огненная завеса спала так же внезапно, как и появилась. И всё вокруг изменилось. Вместо гальки под ногами был тёмный, чуть поблескивающий песок. Железная дорога исчезла. На пути у Ивана выросла отвесная скала. В небе над ней висела, слегка подрагивая, серебристая полупрозрачная пелена, сквозь которую с трудом можно было различить луну и далёкие мелкие звёзды.
А река… река стала красной. Вода в ней переливалась, сияла, словно огонь. Волна плеснула на босые ноги Ивана, и тот понял, что она больше не обжигает. А вот сама река теперь была намного шире. Противоположный берег едва виднелся вдали. Над ним тоже возвышалась отвесная скала, вершины которой терялись в серебристой дымке. Иван пригляделся и увидел человека с другой стороны. Солдат помахал ему рукой. Незнакомец ответил тем же.