Анастасия Рикман
Во власти Падших: Предвестие
Однако же, сдаваться она не спешила. Следуя своему плану, Огонь – ее любимая и самая податливая ей стихия – может стать козырем в их битве и, наконец, положить ей конец.
Игнис взмахнула руками и от кончиков ее пальцев рассыпались сотни маленьких искр. Боль в груди возникла вновь, пронзив насквозь словно мечом.
– Прекрасно! – восторженно прикрикнул враг, но Игнис его не услышала.
Поморщив носом и яростно закричав от прилагаемых усилий и боли, она моментально превратила разлетевшиеся искры в две больших огненных волны, направленных прямиком на врага. Яркое пламя обернуло противника, словно огромное одеяло, заключив в смертоносные объятия со всех сторон. Кровь в жилах закипала от ненависти и напряжения. Под яростью, затмившей ее сознание, она все ярче разжигала пламя, до посинения сжимая кулаки, до крови впиваясь ногтями в собственные ладони. Сердце билось так быстро, что вот-вот готово было разорваться на сотни кусков. Руки и ноги задрожали от возникшего внутреннего давления, венки в глазах полопались и залили белую оболочку кровью; на лбу, шее и руках выступили вены, грозившие прорваться, а лицо приняло багровый оттенок. Еще немного и ей самой придет конец; уже стало перехватывать дыхание и затмевать взор. Незнакомца в черном сквозь накрывавшие друг друга огненные волны не было видно. Она представляла, как тот мучался, находясь в самом пекле, словно попавшийся в ловушку жук. Игнис остановилась и стала надменно, с кривой усмешкой, наблюдать, как огонь пожирал то, что находилось в центре его пасти. Жар, исходивший от высокого пламени, даже с расстояния обжигал ее раскрасневшиеся щеки. Температуры в сердце очага должно было хватить, чтобы расплавить броню этого слабака и спалить его заживо. Плевать уже было на то, кто под маской. Главное прикончить того, кто решил покуситься на ее жизнь.
Игнис двинулась вперед. Под ногу попался ее складной ножичек и она убрала его обратно в карман. Огонь без ее поддержки быстро терял силы. Становясь все меньше в своем объеме, догоравшее пламя оставляло после себя черные отметины. Она пристально всматривалась сквозь его бледневшие стенки, стараясь разглядеть скорченную фигуру, лежавшую на земле. Но вот от огня уже почти ничего не осталось, а тела Игнис все еще не обнаружила. Еще немного подождав, она поняла, что в действительности там никого нет. Глаза ее заметались из стороны в сторону, осматривая, куда же мог отползти противник, пока находился в сознании, пытаясь спастись, однако весь ровный откос перед ней оказался пуст. Новая волна ужаса обуяла ее. По спине скользкой змейкой пробежал холодок.
– Ты и впрямь не используешь скрежеты для создания огня. Удивительно. Но надолго ли еще тебя хватит? – донесся из-за спины мужской голос и Игнис побелела от ужаса.
Раздутая уверенность в себе разом улетучилось, а ее место занял страх за свою жизнь, которая вот-вот должна была оборваться. Спина под феровой броней взмокла; несколько капель сбежали со лба и висков. Игнис развернулась и с ужасом обнаружила, что ее прием, в который она вложила все свои силы, нисколько не задел противника. Вытаращенными покрасневшими глазами она уставилась на прорези в маске. Игнис старалась рассмотреть глаза врага, заглянуть в них и прочесть его дальнейшие замыслы, но все было тщетно, взгляд противника был укрыт темной тканевой вуалью.
Дрожа от страха, она медленно стала отступать назад. Мужчина в черном надвигался на нее следом. Она вспомнила про нож в своем кармане и быстро достала, направив на него. Противник одним простым ударом вновь выбил оружие. По ее щекам прокатились слезы, оставив поблескивающие в лучах светила влажные дорожки.
– Не надо. Пожалуйста, – взмолилась она, но в ответ услышала его ехидное и довольное хмыканье.
В голове сменяли друг друга всевозможные страшные картины с вариантами ее убийства. Какой именно применит незнакомец, она понятия не имела, но предчувствовала, что он выберет что-то долгое и мучительное.
– Ты просишь пощады? – рассмеялся он. – А когда тебя просили о пощаде, что ты делала в ответ на это? Исполняла ли их просьбы и мольбы?
Игнис понимала о чем он говорил. Перед взором пронеслись многочисленные сцены, в которых она избивает пустых, невзирая на их слабость. Ответить ей было нечего.
Ошарашенная, она, не видя, что было за спиной, продолжала отступать, пока нога не соскользнула с края откоса. Следующие действия для нее пролетели в один миг.
Потеряв равновесие, Игнис успела разглядеть несколько десятков метров пустоты под собой, заканчивающиеся ветвистыми макушками деревьев и земной твердью у подножья их стволов. Ветви не пронзят ее броню и не воткнутся в тело, но довольно сильно могут изуродовать лицо и, может быть, даже вопьются в самый мозг через глаза. А если этого вдруг не произойдет, то уж от удара о землю ее точно не спасет никакая броня. Игнис на это уповала, решив, что такая смерть станет для нее куда легче, чем та, что предстояла от рук этого человека. Она закрыла глаза, мысленно распрощалась с Герасом, и уже приготовилась падать, как вдруг кто-то схватил ее за руку и втащил обратно, не позволив свалиться в пропасть. «Аскей?!» – молнией пронеслась обнадеживающая мысль, что парень пришел в сознание. Невероятное спасение наполнило ее радостью и надеждой, будто каким-то чудесным образом все уже кончено. Однако, открыв глаза, увидела, что парень продолжал лежать без сознания, а за руку ее держал мужчина в черной броне. Тут-то она действительно перестала что-либо понимать. Он ведь хотел ее смерти. Неужели ему было так принципиально убить ее собственными руками?
– Не так быстро, – проговорил он резонирующим из-за маски голосом, затаскивая ее обратно на откос, после чего взял за горло и приподнял над землей так, что носки феровых сапог едва касались поверхности.
Пойманная жертва схватилась за его руку, забив по ней в попытках выбраться, балансируя на кончиках носков. Втягивать в горевшие легкие воздух становилось сложнее с каждым вдохом.
– За все свои проступки придется ответить, Игнис. Но это будет тебе во благо.
– Откуда ты знаешь мое имя? Кто ты? – прокряхтела она.
Противник уже готов был вонзить клинок, что держал подготовленным во второй руке, ей в грудь, но, чего Игнис не ожидала, вдруг замешкался. Его сбил с толку вопрос, что позволило ей выиграть дополнительные секунды.
Неожиданно для врага, словно гигантская змея, с ног до головы его опутала водяная гладь, стремительно заключая в смертоносную ловушку. Ученица Гераса все время, пока они сражались, незаметно протягивала по земле тонкие струйки воды от водопада и пруда, разлившегося возле него.
Хватка противника ослабла, его целиком проглотил водяной шар и Игнис упала на землю, закашлявшись. Надеясь, что он не владеет Водой и вот-вот захлебнется, она следила за его действиями, держась за нывшую грудь, боль в которой нарастала с каждой секундой, застилая глаза темными плавающими пятнами.
Этому приему ее научил Герас. Он говорил, что даже если противник тоже владеет водной стихией, главное – это не давать ему разбить стенки пузыря, всеми силами стараться поддерживать его и тогда уже вскоре враг начнет ослабевать от нехватки воздуха и сам прекратит все попытки выбраться. Но остатки ее сил тлели на глазах, куда быстрее запланированного.
Пузырь начал проливаться. Последний прием не принес желаемого результата и битва, очевидно, была проиграна. Врагу уже не обязательно было использовать ту же стихию, дабы освободиться из смертельного заключения. Еще пара секунд и шар лопнет сам. Но он ударил по стенке пузыря кулаком и вода расплескалась вокруг, а чужак приземлился возле дрожавшей Игнис.
– Похоже, кончились твои силы.
Тяжело дыша, она осматривала врага снизу вверх, надеясь, что смогла причинить ему хоть малейший вред. Однако на нем не было ни царапины и казалось, что он ни капли не устал после всех ее попыток прикончить его.
– Это и есть хваленая ученица Верховного мастера Гераса? – продолжал он свои издевки, смотря на нее, как на ничтожество. – Бросающаяся на рожон из-за неумения контролировать свои эмоции. Тратящая все свои силы, сперва не узнав, на что способен соперник. А теперь дрожащая как жалкая, мокрая кошка на ветру, – он расхаживал из стороны в сторону, точно был в бешенстве. – Услышав, что ты ученица Гераса, я подумал, что встретил потенциального, смертельно опасного врага! Но тебя даже опаивать было не обязательно, чтобы расправиться с тобой, – незнакомец снял маску и бросил на землю. Желтые глаза на свету быстро приняли голубоватый оттенок. – На тебя жалко смотреть.
Чужак из таверны! Игнис не сводила с него удивленного взора, следя за каждым движением, каждый раз дергаясь, если он делал что-то слишком резко. Откуда он, черт возьми, владеет стихиями, если на его шее есть метка пустых? Еще и полный комплект феровой защиты. Снял с трупа или украл?
– Герас теряет хватку… Я раздосадован.
Незнакомец проговорил это в таком тоне, словно хорошо знал ее учителя с давних лет и был уверен, будто Герас никогда бы не взял подобное слабое существо себе в ученики.
Подобрав прежде выпавший из руки феровый кинжал, чужак снова поднял Игнис над землей.
– Так вот, чего ты хочешь, – сипло проговорила она, синея на глазах и уже не сопротивляясь. – Ты ищешь учеников Верховных мастеров, чтобы устранять их? Ты здесь для того, чтобы убить и меня? Какая тебе от этого выгода? – ее мучал вопрос, не добрался ли он и до Коина, но намеренно не стала его задавать, боясь, что таким образом подставит друга по учебе под удар.
Он сделал усталый выдох, помотав при этом головой.
– Я ведь тебе уже рассказал, избалованная Игнис, что много лет ищу одного определенного человека. И прежде чем устранить его, должен во всем разобраться. Мне осталось сделать последний шаг.
– Что за ш…
Не успев договорить до конца, грудь пронзило болью. Такой, которую она не испытывала никогда. Острой и холодной. Отнимающей все силы и высасывающей жизнь. Нескончаемо болезненной.
Игнис услышала треск рвавшихся сплетений феровой брони. Темное лезвие кинжала вонзилось прямо под грудину, парализовав все тело. «Яд?» – промелькнула догадка в голове. Руки налились тяжестью и опустились, после чего действия чужака стали еще кошмарнее.
Сделав надрез чуть больше, он отбросил кинжал в сторону, и просунул в свежую рану всю свою ладонь. Ни один мускул на его лице при этом не дрогнул. Игнис в ужасе закричала сдавленным голосом. Слезы брызнули из глаз, под броней все заливалось теплом, тело не слушалось, но она всеми силами пыталась вырваться, чувствуя, как этот ублюдок продолжал копошиться в ее внутренностях, принося нестерпимую боль. Так продолжалось еще с некоторое время, ставшее для нее целой вечностью. Она не понимала, сколько они простояли в таком положении, сколько этот черт копался в ней. Не понимала, жива ли она вообще или уже была мертвой и попала куда-то в ад, терпя пытки злых Богов. Возможно прошли секунды, а возможно вечность. Все прервал то ли хруст, то ли хлопок в том месте, откуда торчала его рука. Сразу после него Игнис почувствовала сильную слабость, глаза медленно закатились, дыхание перехватило, жизнь начала покидать тело.
Чужак взял ее на руки и перенес к валуну. Все происходило словно во сне. Жесткий камень показался ей мягкой и уютной периной; на нее нашла сонливость. Игнис чувствовала, как сердце в груди билось все медленнее.
Он присел рядом. Отогнув край ворота, начал что-то вырезать на ее коже тонким лезвием поясного ножичка. Игнис затрепыхалась из последних сил, как все еще живая дичь под ножом мясника, готовившегося вот-вот пронзить горло. Но яд выполнял свою работу качественно и не позволял жертве сделать ни единого телодвижения
Напоследок он что-то достал из маленького подсумка, после чего снова направил руки к кровоточащей ране на ее груди.
Пусть Игнис и не ощущала своих рук и ног, но боль была просто адской, возвращающей ей ясность сознания, выдирающей из объятий окутывающего сна.
Он внимательно осматривал бледное, с отчетливо выделяющейся из-за яда паутинкой синих вен, лицо лежавшей перед ним девушки, взгляд которой тускнел на глазах. Чужак медленно опустил взгляд на кожаную вставку темно-зеленой брони, провел по ней пальцем и перетер испачканными в крови перчатками мел.
– Пятно вывести, к сожалению, не получилось. Но в оставшуюся плату за нее могу посидеть здесь с тобой. Чтобы не было так страшно.
Серо-голубыми глазами незнакомец посмотрел на чистое голубое небо, доставая из кармашка сигарету. От пальца отлетела искра и зажгла ее.
– Это, действительно не так страшно, как кажется сначала – умирать, – проговорил он, выпустив облако дыма. – Мне было интересно с тобой поболтать. Очень жаль расставаться с тобой, избалованная Игнис…
Сказанные им слова эхом отразились от пространства, и ее сознание окончательно помутнело. Она провалилась в глубокую тьму.
Глава 5. Кошмар Верховного мастера
«Создавая феровую броню, умельцы кузнецы жесткую и неподатливую феровую нить нагревают огнем определенной температуры. Градусом выше и нить расплавится, градусом ниже и звено не примет нужной формы, что в последствии могло создать уязвимое место в защите.
Мастера своего дела ловко, словно паук паутину, плетут петлю за петлей размером не больше игольного ушка, создавая тончайшие цепочки, которые соединяют друг с другом, придавая нужную форму. После чего повторяют весь процесс заново и накладывают слой за слоем, добиваясь необходимой плотности, перебарщивать с которой или наоборот, не доделать, так же было опасно для жизни носителя.
Напоследок униформа украшается кожаными вставками. Узор выполняется на усмотрение кузнеца или по особому заказу. Подводя итог, не трудно догадаться, что право на такую форму нужно заслужить, доказав преданность деревне и немалую выносливость».
Заметки о феровой броне из учебника академии третьего курса.
– За пять лет я не приблизился ни на шаг, отец. Я побывал уже в стольких местах, прочел так много текстов, что и не счесть, – тихо проговаривал Герас, сидя на коленях возле могилы семнадцатого Верховного мастера Утар.
Вокруг стояла тишина. Даже ночные насекомые остановили свое стрекотание и замолкли, словно вслушивались в слова старейшины.
– Я боюсь, что ты совершил ошибку. Мне не по силам остановить это. – Он возложил свежий букет белых цветов, оставив его рядом с немногочисленными остальными, принесенными на днях жителями деревни. – Я совсем не понимаю, за что мне хвататься и что я должен сделать. Все так расплывчато… Как быть и за кем следить? Посмотри, сколько детей растет в деревне! И каждый по-своему уникален. Хоть мне и кажется, что ты говорил об одном ребенке, очень особенном и важном для меня, но, что если это только мои догадки и я всего лишь заблуждаюсь? Игнис сильна не по годам, – Герас утер влагу со лба. Несмотря на ночное время, воздух был теплым и душным. Приближалась сильная гроза. – Но все эти годы я никуда ее не выпускал дальше окрестностей нашей деревни, чтобы она ненароком не столкнулась с теми, о ком ты говорил. Старался обучать так, чтобы слухи об ее навыках не поползли по всей округе, привлекая лишнее внимание мастеров других деревень. Но она все равно старается сделать все наоборот. Пытается показать себя лучшей абсолютно во всем. Она так и хочет доказать мне, что на нее можно положиться. Мне так тяжело, отец. Я собственными руками сдерживаю бутон, трепетно старающийся раскрыться во всю свою красоту. Заставляю его расти так, как это нужно мне. Разве это честно? Но даже после всего этого, я все равно ощущаю, будто делаю что-то неправильно. Что даже это не сможет спасти ее от беды. Подскажи мне, отец, как уберечь Игнис от возможной угрозы? Прошу, дай мне какой-нибудь знак, подсказку, хоть что-нибудь, что поможет мне найти ответы! – Старейшина положил ладонь на плиту и та отозвалась ему лишь покалывающей кожу прохладой. – Почему же ты доверил это мне?
Так и не дождавшись ответа, Герас поднялся с колен. Забрав свой плащ, повешенный на ограду, он направился домой.
Старейшина вернулся уже далеко за полночь. На самом пороге его встретила безмолвная тьма. По привычке он легко повесил ключ на короткий, торчащий из стены, деревянный колышек и снял туго затянутую обувь. Пробравшись на ощупь по стенам сначала до своей небольшой спаленки, мастер повесил плащ, на высокую вешалку штатив в углу и снял броню, испачканную сажей, грязью и травой, оставшись в тканевой одежде против натирания жесткими краями феровой защиты.
Выйдя из своей спальни, он на цыпочках прокрался к двери по соседству, тихо ее приоткрыл и стал всматриваться в практически непроглядную черноту, которой тусклый лунный свет, льющийся из окна, не давал полностью захватить все пространство комнаты. Глаза его уже попривыкли к темноте, потому он с легкостью определил контуры невысокой покачивающийся в такт дыханию горки. Улыбнувшись и удовлетворенно кивнув самому себе, он так же тихо закрыл за собой дверь.
Верховный мастер, не принимая ванны, грузно упал в постель. События прошедших тяжелых дней заставили его тяжело вздохнуть.
Плавно проведя рукой, он зажег слабым огнем керосиновую лампу, стоявшую на прикроватной тумбе по левую сторону. Заплясавшее крохотное пламя едва ли могло осветить и половину комнаты. В темных неосвещенных углах ему то и дело мерещились расплывчатые призрачные лица, молча наблюдавшие за ним презренным и обвиняющим взглядом. Герас закрылся от них ладонями, указательными пальцами массируя пульсирующие виски. Во тьме закрытых глаз ему снова предстала картина того дня, когда он отправил прах своего отца со склона горы в последний путь. Пять насыщенных событиями лет прошло с тех пор, а Герас помнил все так отчетливо, словно это произошло только вчера.
«Одна единственная ошибка может привести к краху всего человечества» – каждый день, как надоедливая муха, сея тревогу в голове и порождая кучу вопросов, крутились слова Инсолиты. Что это за ошибка? Как ее избежать? Кто же эти они, о которых в жутком страхе поведал ему Инсолита перед смертью? Но в одном Герас был уверен, что если он узнает, кто стоит за страшными пытками старика, доведшими того до смерти, то обязательно ему отомстит, не оставив от него и мокрого места.
«Отец, ты оставил мне слишком мало подсказок» – за этими раздумьями утомленный Герас растворился в небытие.
С улицы сквозь окно донеслись отдаленные приглушенные крики. Мастер вскочил и быстро покинул свой дом, в одно мгновение оказавшись в центре деревни. Окружающая обстановка разительно переменилась. Все вокруг стало другим, каким-то призрачным, ненастоящим. Деревня заполыхала огнем. Пламя пожирало дом за домом; из-под образовавшихся завалов были слышны жуткие неразборчивые возгласы. Герас стоял в самом эпицентре событий. Вокруг него в поисках укрытия метались полупрозрачные тени с пустыми белыми глазницами. Они что-то истошно кричали, возможно, звали на помощь. Невидимый враг со всех сторон рубил их направо и налево оставляя на их месте лужи темной жидкости. Верховный мастер не понимал, что ему делать. Он пытался, он хотел помочь им, спасти любой ценой, но тени будто бы и не замечали его присутствия, пробегая сквозь него. Одно раненое создание остановилось и упало прямо перед ним. Судя по сгорбленной форме – это был старик. Герас подбежал к нему и попытался помочь ему подняться. Сейчас он смог дотронуться до едва живого существа, но то не желало принимать его помощь и вставать на ноги; вместо этого оно рухнуло в его руки и обернулось назад. Белые глаза без зрачков расширились в страхе; острым корявым пальцем оно указывало в сторону главных врат и что-то завизжало на непонятном языке. От его скрипящего и оглушающего визга все органы внутри съежились, по спине пробежал холодок, а чувства заиграли новыми красками. Мастер пристально всматривался в сторону, куда ему показывала тень. Что-то колыхалось прямо во вратах. Оно приближалось, и чем ближе подходило, тем яснее становилась его фигура. Черное, размытое, человекоподобное создание злорадно улыбалось и, склонив голову набок, смотрело прямо на Гераса. Глаза его горели неестественным, ярко-желтым цветом, за спиной развивался полупрозрачный теневой плащ; в руке лежал длинный, зазубренный, призрачный клинок, запачканный темной кровью существ. Завидев мастера, тварь уверенно двинулась вперед. В один момент ее окружило несколько других теней, вероятно – боевых мастеров, сражавшихся на стороне Гераса. Они приняли попытки преградить ей дальнейший путь и защитить мастера и простых жителей. Группа из трех существ работала слаженно и ловко, но никаких усилий им не хватило, чтобы противостоять твари. Ряд их выпадов она мастерски обошла и одного за другим повергла врагов наземь.
Двинувшись дальше в сторону старейшины, перешагивая через трупы, под ноги ей бросились пробегающие в панике три беспомощные и безоружные тени: одна высокая и две ростом едва выше колена. Большая и непростительная ошибка. Высокая тень попыталась заслонить собою тех, что поменьше, вцепившихся в ее ноги позади. Но озлобленная тварь не вздумала щадить и их. Доля секунды и тело высокого разделилось на две равные половины. Верхняя накренилась и завалилась назад, со шлепком упав на землю, нижняя согнулась в коленях и с подобным звуком упала вперед. Вторую свалившуюся с ног маленькую фигурку темное создание схватило за горло и подняло над землей. Фигурка беспомощно затрепыхалась, схватившись за руку противника и стуча по ней пытаясь выбраться. Довольная тварь сжала узкую шейку с такой силой, что даже с ужасом наблюдавшему Герасу, находящемся на достаточном расстоянии, послышался хруст костей. Полупрозрачная жертва издала последний кряхтящий звук и мешком сползла наземь, не подавая признаков жизни. Третье беззащитное маленькое существо, тщетно тянувшее ручки к Герасу, призрачное злобное создание придавило своей ногой, словно жука, после чего жестоко вонзило и повернуло в его спине острый клинок. Твари это явно пришлось по душе. Ее улыбка стала еще более злорадной. Не скрывая этого, она наслаждалась своим превосходством над беспомощными созданиями.
К горлу Гераса подступил ком. Мастер, скрипя зубами от нахлынувшей жажды мести и чувства отвращения к действиям своего врага, попытался бросить в приближавшуюся тень огненным шаром, оттолкнуть ее порывом ветра или сотворить под ней расщелину, но все, что бы он не делал, проходило сквозь, а после вообще все его способности разом пропали. Тогда он попробовал броситься на противника и вступить с ним в ближний бой, но ноги оказались прикованы к земле. Видя все его неудачные попытки броситься на рожон, тварь загоготала, становясь при этом все ближе и ближе. Она явно не спешила, шаг ее был размеренным и спокойным, – ее цель никуда не денется. Герасу стало не по себе. Создание подошло на дистанцию вытянутой руки и в этот момент старейшина почувствовал, как у него появились силы для сопротивления. Вытащив из ножен темное лезвие ферового клинка, доставшегося в подарок от Инсолиты, он попытался напасть на тень, но та искусно и с молниеносной реакцией отбив все его выпады, пронзила мастера насквозь собственным мечом. Острая боль сковала все его тело, внизу живота разлилось тепло, и Герас упал на колени. По подбородку потекли алые струйки крови, сознание стало покидать его. Тень уперлась ногой в плечо старейшины и вытащила свое окровавленное оружие, повалив того на спину. Полупрозрачная морда без каких-либо опознавательных черт сузила свои глаза, гневно таращась на Гераса сверху вниз. Вся ее радость и пылкость куда-то пропали. Герасу даже показалось, будто он увидел в желтых горящих глазах сожаление.
Старейшина прижимал ладонь к ране, из которой обильно вытекала кровь. Желтые огоньки над ним сверкнули и тень замахнулась, чтобы нанести последний удар. Герас же, следуя последнему из наставлений своего отца и учителя, отпрянул страх. Он попытался встать на ноги, чтобы оказаться лицом к лицу со своим врагом, но все, что у него получилось сделать, это только приподняться на одно колено. Этого было достаточно, чтобы без страха заглянуть в желтые глаза темного создания, показав, что он готов к смерти. Человекоподобная фигура занесла свой меч и сделала последний рывок.
***
Сквозь не менее тревожный кошмар до Игнис донеслось приглушенное мычание. Небо за окном было затянуто серыми облаками. В комнате было душно и темно. Стояло раннее утро.
Протерев сонные, покрасневшие от многодневных рыданий глаза, она медленно приняла сидячее положение, пытаясь осознать, что происходит.
Прижавшись спиной к чуть прохладной стене, Игнис потерла, а потом разомкнула один сонный глаз и осмотрела обстановку, стараясь понять, очередной ли это кошмар или реальность, граница меж которыми давно стерлась.
Метка, оставленная чужаком на ее шее все еще пылала словно огнем. Она провела по ней израненными осколками зеркала пальцами, но тут же отдернула руку, почувствовав подступающую тошноту.
Когда Игнис впервые увидела в зеркальном отражении знак, оставленный на ее шее чужеземцем, она безостановочно кричала не с одну минуту, привлекая внимание прохожих с улицы. Царапала кожу, делая и без того невыносимую жгучую боль еще сильнее, старалась содрать ее вместе с мясом, только бы избавиться от клейма. А когда все это не помогло, с силой ударила кулаком по зеркалу, разбив то в дребезги.
Под льняной повязкой Игнис спрятала от чужих глаз метку неприкосновенных и такой же обмотала окровавленные кисти рук.
Рана на груди, к ее удивлению, почти не беспокоила: она затянулась довольно быстро. Осталась лишь тонкая розовая полоска. Игнис не понимала, как это возможно за такой короткий срок, но это было последнее, о чем она сейчас усердно размышляла.
После проигранной битвы, в результате которой она лишь чудом осталась жива, прошло уже почти две недели. За все время Игнис ни разу не покидала свой дом, боясь нарваться на незнакомца вновь. Боялась, что если это случится, то он завершит начатое. Боялась, что люди сразу же поймут, что у нее спрятано под повязкой на шее. Страшилась возможной встречи с Аскеем и остальными, хотя волновалась за его состояние, желая сходить и проверить все ли с ним в порядке. Однако сам Аскей с тех пор ни разу не объявился. Игнис тревожилась, что он мог погибнуть на горном выступе. Или чувствовал себя настолько плохо, что не мог покинуть дом, или, что еще хуже, по сей день лежал в лазарете. Но если бы это было так, то соседи обязательно донесли такую весть до ее ушей, разгуливая под окнами ее дома. Отец Аскея лично бы наведался к ней, чтобы расспросить о случившемся. Но этого не произошло.
Как Игнис очутилась дома, она припоминала с трудом. Память напрочь была стерта, но некоторые отрывки иногда волнами накатывали на нее, вновь окуная в события того злосчастного дня. В такие моменты она впадала чуть ли не в истерику, бив себя по голове и старалась забыть произошедшее, как страшный сон. Молясь, чтобы все это оказалось просто кошмаром, а она вот-вот проснется и все будет так, как прежде. Однако один мучительный день шел за другим. Стараясь от них хоть как-то спастись, Игнис засыпала, но обрывки произошедшего настигали ее и во сне в виде кошмаров.
Все, что она помнила, это как вечером проснулась от жуткого холода и обнаружила себя лежавшей все на том же валуне на горном откосе. Уже позже она сообразила, что это был не «тот же вечер», а вечер следующего – или Боги его знают, какого – дня. Она помнила, как шла сквозь сумрак ночи, под огромными макушками деревьев, сквозь лес, каким-то чудом не убившись спускаясь с горного склона и не нарвавшись в кромешной тьме на что-либо острое или клыкастое. Следом шла по улицам меж домов и после короткой темноты в глазах отворила дверь в свою спальню. Сразу после этого рухнула в постель и проспала неведомо сколько часов или дней. Проснувшись, почувствовала себя выжатой, как лимон, словно вместо сна она тренировалась со стихиями неделю напролет. Лишь благодаря разговорам проходивших под окнами жителей, она знала, какой сегодня день.
До слуха вновь донеслось мычание. Игнис прислушалась. Звуки шли из комнаты Гераса. Она аккуратно встала с кровати и переоделась в свежую одежду.
Вздрогнув, Герас открыл глаза. Утренний свет с непривычки вызвал слезы. Приподнявшись в постели, он осмотрелся вокруг, соображая, что находится у себя дома. Ощупал живот и убедился, что никакой раны нет и все внутренности на месте. На лбу выступили маленькие капельки пота; его одежда, подушка и спина сильно взмокли. Мастер словил себя на том, что все еще учащенно дышит; тут же сделал глубокий вдох и задержал дыхание. Сердце бешено колотилось, отдавая пульсом в уши. Через секунду из-за закрытой двери послышалось шуршание. Единственным ближайшим оружием оказалось пара ножичков, которые Герас обычно носил за поясом. Он выдохнул и зажал их меж пальцев, прислушиваясь.
В дверь осторожно постучали. Сразу же опомнившись, он рывком спрятал оружие под подушку и обвинил себя в излишней нервозности.
– Да?
– С тобой там все в порядке?
– Да. Ты можешь войти.
Дверь отворилась и в комнату зашла Игнис. Русые волосы неаккуратно и наспех были собраны в высокий хвост. Рубашка с поднятым воротником плохо скрывала белеющую льняную повязку на ее шее. Скорее даже привлекала к себе дополнительное внимание. На ногах были широкие заношенные штаны с кучей карманов. Игнис стояла босиком, ежась от утренней прохлады, вливавшейся сквозь открытое окно в спальне Гераса.
– Что случилось? Почему не спишь? – Обратился к ней Герас. – Который сейчас час?
– Уснешь тут, когда ты здесь так громко мычишь, – она говорила это безрадостно и с каким-то упреком. Но видя его встревоженность все-таки заволновалась за своего наставника. – Тебе приснился кошмар?
– Просто неприятный сон. Все нормально, – постарался заверить Герас, но тут рассмотрел ее потрепанный вид внимательнее: красные глаза, под которыми как два полумесяца выделялись темные круги, осунувшееся лицо, перебинтованная шея и сам пришел в сильное волнение. – Боги, Игнис, с тобой все в порядке? Что у тебя на шее?
Игнис с трудом сглотнула.
– В порядке все со мной. Неудачная тренировка была в академии, – едва выдавила она из себя. Верховного мастера было непросто обмануть, но сейчас, кажется, повезло. – А время пять утра.
Хорошо, что он еще ее руки не заметил, которые ученица заблаговременно спрятала в карманах штанов.
Поскольку Герас знал, что когда Игнис вела себя, мягко говоря, странно, то вероятнее всего у нее случилось что-нибудь на личном, о чем она ни за что не захочет с ним беседовать или делиться, как бы он ни выпытывал. Но бледность и впавшие щеки не давали ему покоя. Ученица явно плохо спала последние несколько дней и недостаточно хорошо питалась. Герас мысленно выругался, виня во всем Аскея. Если это так, то ему придется наведаться к нему.