Анатолий Алексеевич Гусев
Золото императора династии Цзинь
Глава 1 Отец и сын
Евгений Ракитенко, сын Сергея Евгеньевича, студент последнего курса Восточного института сидел в кресле и дочитывал перевод рукописи.
– Ну, как? – спросил Сергей Евгеньевич.
– Впечатляет! И это всё – правда?
– Думаю, да. Кое-что домыслил для удобоваримости, а так всё – правда. Даже то, что домыслил. Надо будет потом сделать построчный перевод.
– Я понял, что вадзин – это японцы, эвенкил – тунгусы, нанай – это гольды, а чауча кто? По описанию, это североамериканские индейцы.
– Это чукчи. Сам я чукчей никогда не видел, но по описаниям, знаю, что есть в них что-то североамериканское. С другой стороны, если на протяжении семи столетий женится на тунгусках и якутках, внешность измениться. У них, наверное, что-то случилось. Почему у них неожиданно стало не хватать женщин? А, может быть, из-за Берингова пролива на азиатскую сторону переправились индейцы, и, почему-то, без женщин. Учёные чукчами ещё серьёзно не занимались. Думаю, что предстоит открыть много интересного.
– Лю Жуншу – это же китаец?
– Несомненно – согласился с сыном отец.
– Почему же на них нападают какие-то китаи.
– Китаи или кидане. Так получилось, что мы, русские, называем подданных Поднебесной именем их врагов. Так бывает. Себя подданные Поднебесной называют хань, по имени той династии императоров, откуда ведёт своё происхождение наш герой. А так, русские тоже, к примеру, называют себя по имени племени, захватившую верховную власть у восточных славян. Русские – это ответ на вопрос: «Чьи вы данники?» И все мы живём в России, которая разделяется на Великую, Малую и Белую Русь. Все мы принадлежим России, а, значить, все мы русские! Мы, кстати, не исключение: романизированных галлов захватили франки и на свет появились французы. И ещё. По берегам Волги и Камы в двенадцатом веке пахали землю Волжские Булгары и не знали, что через шестьсот – семьсот лет они станут татарами. С Золотой Ордой их объединяет то же, что и нас – их когда-то завоевали степные племена, пришедшие из современной Монголии. Когда я учился в Казанском университете, то сталкивался с местными жителями. Только общаясь с русскими, они называли себя татарами, что бы русским было понятно о ком речь, а себя они называли и казанцами и, даже, булгарами. Но все эти вопросы ещё ждут своего исследователя.
– Это всё хорошо, конечно. А что, найденный тобой документ даёт науке? – спросил Евгений.
– Очень мало, если не сказать: ничего. Во-первых, сложно доказать подлинность документа. Обязательно найдутся скептики, которые скажут, что это мистификация. Он же переписан неоднократно. А во-вторых, он доказывает только то, что китайцы плавали на север, в Охотское море. Добыча золота происходила, судя по всему, где-то в районе современного Охотска, чуть южнее или чуть севернее. Где точно – установить не является возможным. Доподлино известо, что древние китайцы плавали на север. Это не оспоримый факт, и, соответственно, ничего нового найденный мной докумет не даёт, а подтвержает уже известное. Разве, что добавляет штришок к знанию о завоевание Китая монголами. И, кстати, мне уже попадался в руки документ о плавании китайцев на север, я его даже переводил. Правда это было давно и о чём он, я не помню. Надо будт поискать в архивах.
– Поищи, папа. Это интересно. Ну а само золото, где они его оставили?
– Я думаю, где-то в среднем течении Уссури, на её каком-то притоке. Там единственное место, где отроги Сихотэ-Алиня подступают вплотную к реке.
– Ты думаешь, папа, оно там до сих пор лежит?
– Кто за это может поручиться? – пожал плечами Сергей Евгеньевич. – Если его не нашли какие-нибудь первопроходцы, то оно, несомненно, там. Такое количество золота, это не пара золотых червонцев, такую находку скрыть трудно. Я лично о таких находках ничего не слышал.
– И сколько его там?
– Интересно?
– Конечно!
– Я, конечно, не коммерсант, но прикинул: золота там десять пудов, это на двести тысяч золотых рублей, даже больше! Ну и мамонтовые бивни, и моржовый клык нельзя скидывать со счетов. За семь столетий с ними ничего не должно было случиться. Там этого добра на шесть пудов. Всего чуть меньше трёхсот тысяч рублей золотом! Примерно, конечно. Но для науки это докажет только, что документ подлинный и такое событие в начале тринадцатого века действительно было.
– Но это же прекрасно, папа!
– Несомненно. Только что тебя радует? Триста тысяч или подлинность документа?
– И то и другое, разумеется. Ты действительно думаешь, что золото ещё там?
– Я же сказал, да! Чингисхану оно было не интересно. Рукопись датируется концом марта 1215 года. А в апреле – мае моголы захватили и разграбили Чжунду. Добра они набрали очень много! Зачем им эти десять пудов золота? Хлопоты одни. Они саблей добудут и добыли больше! Об остальных героев рукописи ничего не известно. Что стало с Кином, с Уба, с Чже да и с самим Лю Жуншу. Хотя, наверное, он выжил, если рукопись передавалась из поколения в поколение и не попало к императору династии Цзин.
– Но при этом его потомки стали корейцами!
– Это объяснимо. Корея и Китай находятся рядом. Хотя, ты знаешь, через пятьдесят девять лет после описываемых событий, в 1274 году монгольско-корейский флот хана Хубилая – внука Чингисхана напал на Японию.
– Вот! Не всё же им на нас нападать.
– Они легко захватили и разорили острова Цусима и Ики.
– Цусиму?
– Да.
– Какие молодцы! Хоть кто-то этим япошкам по морде надавал!
– И мы бы надавали, если бы царь революции не испугался! Но и им, монголам, потом, не повезло. Только они подошли к острову Кюсю, как начался тайфун и, к тому же, погиб главнокомандующий флотом Лю. Монголы вынуждены были отказаться от захвата Японии. И вторая попытка через семь лет то же была не удачной. И то же из-за ветра. Японцы даже имя дали этому ветру – Камикадзе, что значить «Божественный ветер». Монголы, всё-таки были плохими моряками. Так вот! Может быть, этот Лю внук или правнук нашего Лю Жуншу? Флот монголов на Японию шёл с Корейского полуострова. Главнокомандующий Лю погиб в Японии, а семья его была в Корее, да так там и осталась.
– Интересно. А когда монголы Корею завоевали?
– В 1258 году.
– Ого! А рукопись обрываеться на 1215 годе? И где этот Лю был всё это время?
– Кто знает? Но это единственное объяснение, каким образом потомки китайца Лю Жуншу стали корейцами. При условии, конечно, что наша гипотеза верна. А это доказать не возможно, к сожалению. Я даже фамилию этого корейца, что продал мне рукопись, не спросил. О чём очень сожалею. А больше я его не вижу. Хотя семьсот лет прошло, какая фамилия? Десять раз могла поменяться. Но, может быть, когда-нибудь найдётся продолжение. Может быть, Лю Жуншу понравилось писать?
– Хорошо бы.
– Вот.
– Значить золото там?
– Да. Третий раз спрашиваешь. Кто его там найдёт?
– Сам Лю Жуншу или его родственники.
– Это вряд ли. Времена были не спокойные, и была ли возможность у Лю Жуншу сплавать за золотом? И где гарантии, что монголы не отобрали бы золото? Монголы властвовали в Китае больше ста пятидесяти лет.
– Ну, а потомки его?
– Перебравшись в Корею, потомки Лю Жуншу могли забыть родной язык. И записи предка для его потомков могли стать, извини, «китайской грамотой».
Евгений улыбнулся шутки отца.
– А если организовать туда экспедицию? – спросил он.
– Кто будет организовывать? Восточный институт на это денег не даст. Скажут, что это авантюра.
– Да и не надо! – усмехнулся Евгений. – Не надо вмешивать наше родное государство в лице Восточного института в товарно-денежные отношения.
– Как? – не понял Сергей Евгеньевич.
– Я говорю, что сами экспедицию организуем.
– Экспедицию обычно организовывают на деньги. Где их взять?
– Это можно попробовать решить, – задумчиво потерев подбородок, сказал Евгений. – Ты, лучше скажи, если тебе принесут протокол с подписями свидетелей, что в указанном на рукописи месте найдены золотые слитки и один слиток тебе подарят?
– Скажу: «Спасибо». Только слиток это не то, что ты себе представляешь. Это такая отливка с ладонь длиной и отверстием на одном конце, что бы можно было верёвку продеть. Вот это и есть древний китайский слиток весом один цзинь, то есть чуть меньше полутора фунтов[26]. Цзинь – золото по-китайски.
– То есть если его переплавить, то наука не пострадает?
– Нет, конечно, особенно если один сохранить.
– Ну, тем более! Нашей организации очень не хватает денег.
– Что это за организация такая? Чем ты, сын, занимаешься, давно хотел спросить?
– Я член Российской Социал-демократической Рабочей Партии большевиков, – гордо произнёс Евгений.
– Да вас всего в городе пять человек, как я понял. Немного будет триста тысяч на пятерых?
– Во-первых, нас шестеро, а на флоте, среди моряков, намного больше. После восстания 1907 года ряды Владивостокской группы РСДРП поредели, конечно…
– Тебе сколько лет тогда было? Ты же мало что помнишь.
– Неважно, рассказывали. А во-вторых, это не на нас шестерых, а на всю партию! – с обидой в голосе сказал Евгений. – Даже ещё мало будет. Но курочка по зёрнышку клюёт!
– На партию большевиков? – уточнил Сергей Евгеньевич и в его голосе послышалась издёвка.
– Да, большевиков! – с вызовом ответил ему сын. – Для революции! «Из искры возгорится пламя!»
– Да, но если цитировать Одоевского, то цитировать надо более полно. Там говориться:
Наш скорбный труд не пропадет,
Из искры возгорится пламя,
И просвещенный наш народ
Сберется под святое знамя.
Просвещённый народ! Как вы его просвещать будете? Революцией?
– Не революцией, а после революции. Просветим. Все будут поголовно грамотными.
– Ты знаешь, что с Одоевским дальше было?
– Нет.
– Прощение у царя просил.
– И что царь?
– Простил. Правда, отправил служить на Кавказ рядовым.
– И он дослужился до генерала? – издёвка уже прозвучала в голосе сына.
Но Сергей Евгеньевич не обратил на это внимание и сказал:
– Не совсем. Он умер от малярии в одном ауле шапсугов у Чёрного моря.
– Вот! Дождался милости от царского режима!
– Ну, на Кавказе, у Чёрного моря климат не здоровый, для отдыха не годиться. Это вам не Лазурный берег, и, даже, не Крым. Плюс население враждебное. Шапсуги, это племя черкесов. Самое злое, между прочим, очень долго нам сопротивлялись, а потом в Турцию ушли, к своим единоверцам.
– Да не в этом дело, отец. Черкесы какие-то? Дело в том, что царская милость смертью обернулась!
– Если бы остался на каторге, был бы жив? У нас в Сибире, тоже не курорт!
– Не знаю. Но я не об этом. Я о режиме в целом! Наш царь Николай, может быть, человек и не плохой. Может быть, с ним приятно за столом посидеть, чаю выпить или коньяку, о жизни поговорить. Но царский режим прогнил насквозь. Поэтому и нужна революция!
– Зачем вам революция, сын? Я как историк могу сказать – революция не всегда хорошо! Возьми хоть голландскую, хоть английскую или ту же французскую – сплошная кровь! В конце концов, посмотри, что в Китае делается! Уже две были!
– Там буржуазные революции. А это будет – пролетарская революция! Народные массы поведут за собой пролетарии! Плохо будет только буржуазии! А мы к ней, отец, не относимся!
– Искренне рад за нас! Просто гора с плеч! Это что за пролетарии такие? Рабочие, что ли?
– Да! Передовой класс! Могильщики буржуазии!
– Ну, это понятно! Если заводчик Чеботарёв Прохор Захарович, не дай Бог, помрёт, то его, конечно же, свои рабочие и похоронят. Да и Иванова тоже. Что ж, по-твоему, их родня со стороны кого нанимать будет могилу копать?
– Я в общемировом масштабе, отец! – серьёзно стал объяснять Евгений. – Согласно учению Карла Маркса – пролетариат могильщик буржуазии. Мы большевики за диктатуру пролетариата!
И пропел несколько фальшиво строку из «Интернационала»:
Лишь мы, работники всемирной
Великой армии труда,
Владеть землёй имеем право,
Но паразиты – никогда!
Шутливый тон Сергея Евгеньевича мгновенно исчез:
– Час от часу не легче! Диктатура, это ещё хуже, чем революция. Это ещё больше крови!
– Ерунда! За то какая жизнь после будет!
– Какая?
– Великолепная! Счастливая! Не будет богатых!
– Все будут бедные что ль?
– Не надо издеваться, папа! Жизнь будет хорошая. Все будут работать. Не будет эксплуатации! Простые люди что могут, сколько могут и как могут, так и будут работать, и кому чего нравиться то и будут делать.
– Так, сын, не бывает. А если кому-то нравиться в кровати валятся? Или нужны сапоги, а он лапти делает. А кто направлять-то будет?
– Партия! Наша рабочая партия! Партия большевиков!
– Обожди! А кто на себя ответственность брать будет? Здесь нужно это, а там – то. Там это продаётся, а здесь – нет. Кто будет это учитывать?
– Да партия же!
– На всю страну? Одна?
– Да.
– Наша страна огромная, это не Голландия какая-нибудь. И партия, если она будет одна, тоже будет огромная?
– Да!
– Но, позволь, она же будет не поворотливая.
– Почему? – искренне не понял Евгений.
– По всему! Потому, что горностай проворнее коровы.
– Ерунда всё это! Причём здесь корова? А люди на местах? Будут сознательными – подскажут.
– А если не будут?
– Да будут, будут!
– Ну, хорошо. По поводу – кому чего нравиться. Все хотят быть капитанами, но я не видел людей, которые бы с детства хотели стать кочегарами. Это же адский труд! А кто мечтал с детства хоронить покойников или убирать мусор и чистить туалеты? Да мало ли работ, на которые народ палкой не загонишь? Только нужда заставляет идти на них.
– Люди же будут СОЗ-НА-ТЕЛЬ-НЫ-Е! – Евгений по слогам произнёс последнее слово.
Но Сергея Евгеньевича это не убедило.
– Как же так? Человек выучился на капитана, может и умеет водить корабли, но вдруг нехватка кочегаров и он сознательно идёт в трюм?
– Да, отец, да! Если партия прикажет!
– Или сортиры чистить! Да это бред какой-то. Зачем же тогда он учился? Что бы стать кочегаром?
– А мы будем воспитывать! Надо нам десять капитанов и двадцать кочегаров, мы возьмём тридцать мальчиков и воспитаем их, кого кочегарами, кого капитанами.
– А кого гробовщиками!
– Да.
– Это всё ерунда! Воспитать в кого-то невозможно! Как ты узнаешь у кого какие способности? Кого-то и в кочегары лучше не ставить, а ты его в капитаны пихаешь, корабль ему доверишь, людские жизни.
– Воспитаем, а надо будет и перевоспитаем! Новорождённый ребёнок – это же чистый лист! Пиши туда, чего хочешь! Или как пустой чемодан. Наполняй его, чем хочешь! Если не то положил, не нужное тебе вытащи и положи нужное.
– Ну не знаю. Ребёнок рождается не пустым чемоданом или чистым листом. У него уже есть характер, в него уже вложены наклонности к чему-то, способности к чему-то. Воспитать, а тем более перевоспитать никого не возможно! Способности или наклонности все же у всех разные. Можно из тебя сделать садиста? Нет! И капиталист из тебя не получится! Хоть воспитывай тебя, хоть не воспитывай. А вот учёный наверняка получится. Потому что ты мой сын. И мать у тебя далеко не глупая женщина. А что касается партии… Рисковать, крутиться партия, я думаю, не будет. Партия, как я понимаю, коллективная организация. А предприниматель он сам, один рискует, как, к примеру, коммерсант наш, ну, ты знаешь его, Коробейников Фома Иванович. Он же крутится, рискует: туда товар повёз, там не продаётся, в другое место повёз. На свой капитал покупает, им и рискует. Да ещё в долг может взять – риск возрастает! А он бывает и прогорает и снова поднимается. Никакой он не паразит. На нём всё держиться! Его не будет – всё рухнет.
– Так уж и рухнет!
– А как же? Если извозчик лошади «но» не скажет – она и не повезёт.
– И кнутом не ожгёт!
– Не без этого. Строгость, она нужна!
– И обманывает и обвешивает ещё твой капиталист!
– Мы не знаем – сам он приказывает так делать или это его приказчики балуют! Мне показалось, что Фома Иванович честный человек. Слово держит.
– Меж собой они все честные. Кто же с ним дела вести будет, если он своего обманет? Ты посмотри, отец, как люди, рабочие живут у того же Чеботарёва! В бараках, в грязи.
– Это не совсем так! – поморщился Сергей Евгеньевич. – Условия, конечно не царские, но и не свинские. И, если бы, Чеботарёв всё это не организовал, то рабочие бы были не рабочие и просто бы голодали. Работники своих работодателей сплошь не любят. И не потому, что те мало платят или условия не шибкие. Даже если платит хорошо и условия жизни и работы хорошие, так его ещё больше ненавидят. Почему? А потому, что работодатель судьбами работников распоряжаеться! Разориться предприниматель, и рабочие на улице окажутся, хотя они, может быть, и работали очень хорошо. От рабочих ничего не зависит! А так-то, в целом, все они раскошеливаться не любят. Это правда. Были бы щедрые – капитал бы не скопили.
– Буржуи! – убеждённо сказал Евгений. – Так вот! Мы, социал-демократы, хотим, что бы все люди по-человечески жили! Пускай не по-царски, но в нормальных условиях. И что бы от рабочих тоже что-то зависело.
– Это благородно. Но не понятно как вы это сделаете.
– Партия – это не я один Я, может быть, чего и недопонимаю, но старшие товарищи, я уверен, знают, что делают. Тот же Ленин – руководитель партии или Троцкий.
– «Каждый солдат должен понимать свой манёвр», – говорил Суворов. Если ты хочешь чего-нибудь сделать, сначала узнай, как это делать! И партией не надо прикрываться, какая бы она хорошая – прехорошая не была.
– Узнаем! Так на это благородное дело, тебе не будет жалко отдать триста тысяч золотых рублей?
– Не будет, лишь бы впрок пошло! Хотя идеи ваши, какие-то сомнительные.
– Ничего не сомнительные. Карл Маркс и Фридрих Энгельс учёные авторитетные. Это они коммунистическую теорию придумали. А товарищ Ленин её дополнил и углубил! Кстати, среди наших товарищей, есть такой Уваров Василий. А в рукописи твоей есть Увар-нойон. Есть ли связь?
– Нет, конечно. Твой Уваров же не дворянин, как я полагаю.
– Конечно, нет.
– Значить потомок крепостного крестьянина господ Уваровых. А господа Уваровы, может быть, и потомки того Увар-нойона. Много татар и их потомков служили государству Российскому – Тургеневы, Карамзины, Юсуповы. Тот же Годунов. Да и Иван Васильевич Грозный по матери самого Мамая потомок!
– Да ты что!
– Да. Ну и когда ты будешь эту экспедицию кладоискательскую организовывать? Или партии поручишь?
– Надо посоветоваться с товарищами по партии, – серьёзно сказал Евгений. – Если ты даёшь добро.
– Даю, конечно, организовывай.
Глава 2 Товарищи по партии
На Маньчжурской улице Владивостока, в деревянном доме, в комнате собралось четыре человека – первичная ячейка Российской Социал-демократической Рабочей Партии большевиков. Правда, рабочих среди них не было, все четверо – студенты Восточного института. Июнь месяц, экзамены они сдали и считают себя студентами последних курсов – учатся они на разных факультетах. Двое рабочих, числившиеся в данной ячейки РСДРП[б] Владивостока работали, так как день был рабочий, а им семьи кормить надо, светлая жизнь ещё когда будет, а кушать хочется сейчас. Студенты же были из относительно обеспеченных семей и могли позволить себе не работать на каникулах. Тот же Евгений Ракитенко – сын профессора. Василий Уваров сын квалифицированного рабочего. Он и ходит, подчёркивая своё пролетарское происхождение не как все в обычной рубашке, брюках и ботинках, а в косоворотке, брюки заправляет в хромовые сапоги, в сапоге за правым голенищем носит финский нож или финку, он как раз стал входить в моду. Илья Шинкаренко младший сын врача-гинеколога, но он не захотел быть врачом вообще и гинекологом в частности, решив, что для этого хватит и старшего брата. Его старший брат не разделял социалистических идей младшего, но и не мешал, не учил жить, всецело был поглощён медициной. Константин Суздальцев был выходцем из учительской семьи. Вот и весь актив ячейки.
– Значить золото императора династии Цзинь. Рассказ ты нам прочитал, конечно, интересный. А если нет там никакого золота? – спросил Евгения Ракитенко председатель ячейки и хозяин комнаты Константин Суздальцев, молодой, но очень серьёзный товарищ. Два других – Василий Уваров и Илья Шинкаренко в знак согласия со старшим товарищем закивали головами.
– Почему, нет? Должно быть! Не проверив – не узнаем! Не было слышно, что бы кто-нибудь нашёл столько золота в последние сто – двести лет. Десять пудов – не фунт изюма! Не примерно бы услышали о находке. Мой отец уверен, что оно там лежит.
– А лежит там оно сколько? Семьсот лет! Да если и на недели его забрали – кто об этом кричать будет?
Илья и Василий опять закивали.
– Услышали бы! Не иголка! – кипятился Евгений. – Десять пудов золота! Да ещё кость мамонтовая и моржовая! Легенды бы ходили! Кто-то в одночасье разбогател! Шила в мешке не утаишь! Проверить всё одно надо! Во времена Чингисхана этот край одичал и обезлюдел. Кому тут нужно было золото, в те времена! Кто его искал!? Матросам Лю Жуншу оно в тайге было не нужно. Зачем оно им? Вместо грузил использовать? Охрана его не кричала на всю округу, где оно золото оставила. А когда перешли к Чингисхану, то их, судя по рассказу, должны были отправть далеко на запад. Врядли бы они экспедицию сюда организовали. Они саблями в войсках Чингисхана больше бы добыли. И воевать им интересней, чем жить в роскоши. Они воевали ради войны. А добыча, это мерило удачи.
– Может быть ты и прав, – начал неуверенно Суздальцев, но Ракитенко его перебил:
– Прав! Тысячу раз прав! А представляете, какие это деньги для партии? На них мировую революцию можно организовать!
– Ну, мировая революция и без этих денег будет! – сказал резонно Константин. – Карл Маркс, когда свою теорию о мировой революции разрабатывал, на эти деньги не рассчитывал.
– Пока ещё не коммунизм и деньги ещё никто не отменял! Мы пока ещё живём в капиталистическом обществе и деньги для нужд партии просто необходимы! Согласны!
– Авантюрой пахнет, – сказал Шинкаренко.
– Не чем не пахнет, – парировал Ракитенко. – Так согласны или нет?
– Согласны! – за всех ответил Константин – А если там нет золота? Или не найдём?
– Вот заладил! У тебя какое-то упадническое настроение, Костя. Тогда мы просто прогуляемся по свежему воздуху. Отдохнём пару недель, в конце концов, от революционной деятельности. У меня, между прочим, каникулы.
– Комаров с мошкой покормим, – сказал Василий Уваров.
– Не без этого, – согласился с ним Ракитенко. – Мы же не на сопку Клыкова, в смысле – Орлиное гнездо, собрались, хотя там тоже комаров хватает.
Суздальцев подошёл к книжной полке, достал атлас Российской империи и сказал:
– Покажи, товарищ Жека, на карте, где этот ваш клад китайский находиться.
Атлас открыли на нужной странице, Евгений положил на него бумажку с копией плана.
– Где-то здесь, – сказал он.
– Ого! – сказал Илья Шинкаренко – Это же на паровозе надо ехать!
– Что-то как-то не очень похоже – сказал Константин, сравнивая карту с планом.
– За столько веков, – возразил Евгений, – русло реки могло поменяться. А так, в целом, похоже. У этого Лю не было же навыков картографии! Он же капитан, а не картограф. И как капитан, в картах обязан разбираться. И компас знал.
– Компас? – удивились все.
– Ну, да! А вы думали, что китайцы наивные дикари? По звёздам путь прокладывают? И по звёздам тоже, но и компас у них был. Не такой как современный, конечно. Плошка с водой, а в ней иголка намагниченная плавает. И, тем не менее, это компас. Направление русла более или менее правильно. Китайцы пишут иероглифами, а, значить, рисовать умеют априори. Карта точная, для того времени, конечно.
– Разве не твой отец съёмкой местности занимался в этом районе?
– Мой. Ну и что?
– И ничего не нашёл?
– Но он же не каждую пять земли исследовал. И сокровища специально не искал. Он о них просто не знал.
– Допустим, – подвёл итог Суздальцев.
– Это совершенно точно! Тогда он ничего не знал.
– Я не про это, – сказал Суздальцев, – я про другое. Ведь нужны деньги. Хотя бы на билет, на поезд. А снаряжение? Вещмешки? Надо думать, где взять? Не у папы же с мамой! И если там обнаружим золото, то на чём его вывозить? Лошади нужны! Винтовки, наши родные трёхлинейки, и револьверы тоже не помешают. Не репу повезём!
– Зачем нужны винтовки? – спросил Евгений. – Трёхлинейки, между прочим, сто рублей стоят, как я слышал. А револьверы «смит-вессон» можно купить на Светланской улице, в магазине «Кунст и Альберс» и охотничьи ружья там же.
– Нет, лучше всего казачьи карабины, – сказал Уваров. – Между прочим, они эти сто рублей стоят! Это тебе не винчестеры американские! А «смит-вессоны» лучше как у полиции.
– Ну и зачем? – удивился Ракитенко. – Начитались всяких там Фениморов Куперов с Майн Ридами и мерещатся всякое. Нам там, что угрожают коварные гуроны? Поверите, товарищи, что гольды, удэгейцы и тазы люди безобидные.
– В тайге всякие люди встречаются, товарищ Жека, – возразил Суздальцев. – И кровожадные тигры тоже. От тигра револьвером можно и не отбиться. А магазин «Кунст и Альберс» трёхлинейки не продаёт, только охотничье оружие, в этом ты прав. И, товарищи, главное – золото надо будет превратить в деньги, а деньги переправить нашим товарищам по партии. Какие у кого будут предложения?
– И в чём сложность, товарищ Костяря? – спросил Евгений.
Константин посмотрел на него пристально и сказал:
– Товарищ Ракитенко, если вас покоробило слово Жека, то я извиняюсь, и буду называть строго по фамилии.
– Это не обязательно, – засмущался Евгений.
– Сложность, товарищи, – продолжил Константин, – в том, что лошадей, нагруженных золотом, к Городскому Общественному банку не подведёшь.
– Тогда к Сибирскому Торговому банку, – сказал Уваров, показывая знания банков родного Владивостока.
– Какая разница? Дело не в этом. Ни одно государство не позволит из его земли безнаказанно извлекать ценности и не делиться с ним, с государством. Российская империя не исключение. Мы будем делиться с царским правительством, товарищи? Надеюсь, что нет. Царь Николашка обойдётся без этих денег. Значить, надо найти того, кто золото обратит в деньги, а деньги переведёт за границу, чтобы они попали на счёт партии где-нибудь в Цюрихе. Кроме того, нас четверо. Не будем трогать наших товарищей рабочих, пускай работают. Нам надо ещё людей. Предлагаю связаться с бундовцами и эсерами.
– Надо запросить разрешение у старших товарищей на этот шаг, – сказал Василий Уваров.
– Разумеется.
– Но эсеры, бундовцы. Может как-то без них?
– Чем тебе не нравятся бундовцы, товарищ Василий? – удивился Суздальцев. – Бунд – это Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России! Бунд значить «союз» по-немецки.
– На иврите, – поправил товарища Шинкаренко.
– Ещё Маркс писал, – сказал Уваров, – что евреи исказили немецкий язык и вообще это мелкие буржуи. Если у него своя сапожная мастерская, и он там сам лично молотком машет, это не значить, что он пролетарий!
– Не Маркс, а Энгельс, – уточнил Константин Суздальцев. – Социалисты – революционеры тоже мелкобуржуазная партия.
– И зачем с ними связываться? – не унимался Уваров.
– А с кем? С буржуем Ивановым, который доходные дома на Светланской строит? – спросил Суздальцев. – Бунд стоит на правильных марксистских позициях. Они за демократию, за обобществление средств производства! Ну, хотят люди свою национально-культурную автономию и что?
– А то, что это не интернационализм! – поддержал Уварова Ракитенко. – А как же мировая революция? Когда все люди – братья? То есть все люди будут братья, а евреи отдельно?
– Побратимы, – сказал, улыбаясь, Уваров.
– Это ерунда! – возразил Суздальцев Евгению Ракитенко – Среди большевиков много евреев – товарищ Троцкий, например. Бундовцы – это наши братья! Только немного заблуждаются. Но они на правильной революционной платформе стоят! Евреи – угнетаемая царизмом нация. И вы знаете историю партии! Если бы они на втором съезде РСДРП в 1903 году не покинули его, неизвестно, кто бы сейчас был большевиком.
– Вот! – воскликнул Уваров.
– Ничего! – успокоил его Суздальцев – С Бундом, а так же и с эсерами, социалистами – революционерами, нам сегодня по пути, как в прямом, так и в переносном смысле, а там видно будет. Это генеральная линия партии. Так за что проголосуем, товарищи?
– Проголосуем, – сказал Уваров, – за то, что бы сообщить старшим товарищам о наших планах по поиску золота императора династии Цзинь и разрешение на связь с бундовцами и эсерами.
– Это серьёзный шаг, – сказал Шинкаренко. – Это мы тут думаем, что нам по пути с Бундом и эсерами, а старшие товарищи, может быть, так уже не думают.
– Согласен, – сказал Суздальцев, – так и постановим. Все с этим согласны, товарищи?
– Все! – дружно закивали головами Уваров, Ракитенко и Шинкаренко.
Ответ пришёл довольно быстро, в денежных средствах, правда, старшие товарищи отказали, но в целом предприятие одобрили и дали «добро» на связь с бундовцами и социалистами-революционерами, а так же указания, куда и кому переслать деньги в случаи удачи предприятия.
И скоро все четверо молодых социал-демократов направились по знакомому адресу на Светланской улице к бундовцу Семёну Левицкому.
