Анатолий Жариков
Сны белого попугая
Всем и каждому
Я просыпаюсь, чтоб заснуть
и сплю, чтоб вечно просыпаться.
Константин Батюшков
Что делать нам с бессмертными стихами?
Николай Гумилёв
Меня здесь достаточно
Из книги «Сука жизнь»
ﭻ
1970-2011 гг.
Город. Музыка. Зима
Ждану
Насторожённый ворох слов,
как мусор неуютных улиц;
и с хваткою пришитых пуговиц –
торговые ряды лотков.
Отставленного локтя ближе
приблизиться уже нельзя
к непонимающим глазам,
напоминающим о жизни.
И злы и молоды глаза
апостолов серпа и молота.
Аптека. Улица. Вокзал.
Столовая родного города.
Маэстро стынущей стране
в худой обувке на резине
в подземке на одной струне
концерт играет Паганини.
И граждане от злобы дня
бегут домой по снегу талому,
и тает музыка огня
на кухне в запахе метана.
Я заказал себе глаза,
ты отпустил усы и бороду.
Нас ожидал большой вокзал
большого города.
Но утро, трезвое, как трусость,
всё оставляло на местах:
будильник, улицу, турусы,
у памятника мента.
Озябшую в средине дня,
ещё не сказанную строчку,
жену, купеческую дочку,
на валенки не поменять.
Сними подземный переход,
играй патетику на скрипке,
идёт простуженный народ,
бросает искоса улыбки.
Но ты слепого дня добрей,
играй при всём честном народе,
crescendo в нашем переходе
для завтрашних календарей.
1970-2020 гг.
***
Кореш готовит лыжи,
только без родины тесно,
на кладбище под Парижем
нету свободного места.
Стало быть, так и лучше
и ниоткуда с любовью
пишут небесные лужи
стуже Московии.
1980- 2020 гг.
***
И я взглянул со страхом вниз,
за каменный крутой карниз:
внизу, со страхом, ах ты, бля,
смотрела плоская земля.
И я шагнул без страха вниз,
ломая стёкла и карниз.
«Здесь две ступеньки, ах ты, бля,
живи», – сказала мне земля.
1979? – 2020 гг.
***
Долгий вечер, дальний вечер.
Тёплая, как солнце, пыль в горсти,
тихий шёпот: "Господи, прости
человеку человечье…"
2001? г.
Триптих
…Мы платили за всех, и не нужно сдачи.
И. Бродский
1
Мы и счастливы тем, что мы просто люди,
что не знаем, что было, и не помним, что будет.
И грешны лишь в том, что на этом свете
после тех двоих появился третий.
И что дождь слепой, и что ветр пархатый,
мы сегодня и в этом уже виноваты.
Если б не было ада и райского сада,
мы бы мудро придумали это сами.
И чтоб небо с овчинку, а щель с баранку
показались, избрали вождей и тиранов.
Время выйдет, помрём и за кошт казённый
станем частью земли, а потом чернозёмом.
2
Мы построили сами костьми и стихами
беломорканалы, амуры и бамы.
И теперь, назвав историю дурью,
вспоминаем про это, когда закурим.
И чтоб наши вожди, дай бог, не проснулись,
именами их называем улицы.
Если уж ползуч, зачем ему крылья.
Если мы в дороге, значит, будем пылью.
Мы звенели словами, шумели медью,
мы составили речи из междометий.
А читая стихи и пия от скуки,
мы не знаем, куда деть ненужные руки.
3
Мы не любим кулак, что нам тыкают в морду;
мы бедней индейца и богаче Форда.
Мы смеёмся так, как гогочут гуси,
мы не плачем, когда над нами смеются.
Мы сначала посеем, потом запашем,
всё, что после будет, будет нашим.
И что после запашем и что посеем,
отдадим попугаям и канареям.
Мы б хотели жить, и как можно чаще,
нам хватает ста капель для полного счастья.
Наши кони храпят, горят наши трубы.
Мы ещё научимся целовать в губы.
2002 г.
***
И нищие и вдоль и поперёк,
и скоморохов пудреные лица.
Обвислый зад зажравшейся столицы
щекочет запад, а потом восток.
В провинциях, однако, всё как встарь:
блины пекут, отцеживают брагу,
расчёсывают новый календарь
и рубят ясли новому варягу.
2004 г.
В селе
Та, что темна своим древним именем,
разбудит утро глазами синими.
–Знаешь, милая, за окнами-ставнями
снег семь дней стоит нерастаянный.
Я дорог пророк, ты любви пророчица,
мы уже прочли сто лет одиночества.
Мы давно забили на земные заповеди,
на «сходи-принеси» говоришь: «Сам иди».
Мы уже сто лет как уже не болеем
и живём сверх срока, как вождь в мавзолее.
Мы в Сети на шару смотрим фильмы разные,
или «С лёгким паром» или что подсказывают.
А когда метель заметает ставни,
зажигаем свечи или в снах летаем.
2004 г.
Пиано
Николаю Хижняку
Кипяток на горку чая в чашке,
тёплые носки да чистая рубашка,
луч в ловушке синего стекла,
сигареты, вечер, свет и мгла.
Убеганье, приближенье снова,
колыханье, колебанье. Слово.
Первые знакомые черты.
Боже, я готов, готов ли Ты?
2004 г.
***
Неглиже от second hand,
гвоздь советский из штиблет,
чай, полпачки сигарет,
гость вчерашний на обед.
Вам, щетина, сколько лет?
Сквозь газету тихий свет,
вроде светит, вроде нет.
2004 г.
***
Не всё так близко, что слышится,
не всё так хорошо, что пишется,
не всякая икона светится,
не каждая – в небо лестница.
И слово, что на заборе
начертано, – не история.
Не всякая птица – ворон.
2004 г.
Босх
В конце зимы или весны
запахло рыбой, луком, салом,
войдя в стихи со стороны
плевков гремучего вокзала.
И там, где оборвался звук
и свет творившего концерта, –
следы слипающихся рук,
вылавливающих консервы,
вычёсывающих из волос,
выскабливающих из расщелин.
Мне эту музыку принёс
пёс, пёсьей обглодав свирелью
желтея жуткостью луну,
когда у вас скрипели перья,
пыля заказом на дому.
17 марта 2005 г.
***
Из сплетен круга, друга тыков,
билетных сводок, газет между строк,
затылков и взглядов, и чувств обрывков
да из того, что щедро отвалил Бог,
судьбе нелёгкой, драконьей, сиповой,
как обидную фигу выкрутил на бис,
вышептал, выговорил, выхрипел из лёгких, из
спешно бегущей крови нежным больное слово.
Чтоб остаться, опрокинувшись в зрачке фотоаппарата,
сидеть, положив на кота свою рыжую котячью лапу,
и затем, сморгнув на Васильевский,
на промятом диване залечь
в отстранённой, чужой земле,
где и в спальне чужая речь.
14 апреля 2005 г.
***
Весна. Полдня предложению суставы ломаю,
правила синтаксиса вспоминая.
Земное по дождю соскучилось наверняка,
как по слезе щека.
Молодые деревья не краше старых,
тощи, как первые овощи на базарах.
И как акварелью апрель ни прикрась,
на большаке после дождя грязь.
Так и при каждой новой власти
будет неточной рифма "краще".
2005 г.
***
От А. Фета с приветом «здрасьте»
и от радостного Экклезиаста,
но поэзии после Бродского,
нам сказали, суть идиотские.
Что поэзия? – искажение
грамматических правил.
Плохо пишут красивые женщины,
некрасивые слишком правильно.
Что поэзия? – мусор, трещина,
написала однажды женщина.
Не пролейте, не разбрызгайте, бога ради,
пожалуйста, осторожнее,
поэзия – крови переливание
из пустого в порожнее.
2005-2021
***
Две вещи, которых не тронет тлен,
вызывающие ужас, уничтожающие страх:
женщина, живущая на земле,
Бог, обитающий на небесах.
27 августа 2005 г.
***
На полу, вымытом до нищеты видимой.
В воздухе, заражённом йодом и валерианой.
Под полоской света из щели оконной.
На самом дне дня, развалившегося на два.
И глядишь обалдело:
навсегда совпавшее со своей тенью,
ещё не вещь и уже не вещь, тело.
24 февраля 2006 г.
***
И вот тебе и дай и на,
зимой дождём захлюпала страна,
и грязи потекли по всей стране,
и за ворот и за ворота. –Не
выходи и не распахивай пальто,
на улице февраль и воздух свежий,
и люди – если встретишь, то
в глаза надышат, то полжизни срежут.
24 марта 2006 г.
***
Размозжена дорога, ветер злой,
знобит поля и ни души одной,
голодным хатам челюсти свело.
–Брат город Каин, где твой брат село?
17 апреля 2006 г.
***
Плывёт земля и облака над ней,
и под спиною мощный аппликатор
из щебня и стеблей; то слово Сартра,
то сон Дали в далёкой вышине.
То птица (хвост бы свой подать
туда, где звук не означает смысла
уже). Парящим – благодать
и в бреющем без мыла.
Что будем делать, Отче? Ни шиша
не отстоялось, но отшелестело.
Ты видишь, мой невидимый, душа
уже гораздо тяжелее тела.
20 июня 2006 г
***
На сонную муху села сонная официантка.
Расхотелось жевать. Осень напоминает фугу,
повторяясь в дождях и франтах-
листьях, уходящих по кругу.
В осени гуще время, плотней пространство,
шагая, только и слышишь свои шаги.
Уходя в никуда, утешаешься всё-таки
неутешительной континуума константой.
Неуверенно просишь повторить, горло
дышит севером, ответ на вопрос "сколько?"
опускает осиянную голову
на жалкую сдачу на плоскости столика.
6-8 октября 2006 г.
Кабачок Франсуа Вийона
Здесь грызла кости маета метафор
такая, что, упав на столик,
официант, рванув рубаху, плакал,
как алкоголик.
Здесь сиживали Лермонтов и Блок,
и стриженые женщины Бодлера
им пели и плевали в потолок
и в биосферу.
Здесь, не поймав мыша, плясал чердак,
и стены падали, и неуклюжесть Баха
была сильней, чем тёмный кавардак
Бетховенского страха.
Здесь правил африканский тамада,
имея скулы древней пирамиды.
И если кто-то суесловил, да
был битым.
Здесь чувства и огромные глаза
расписывали Босх и Врубель,
и опускалась чёрная звезда
собаке в руку.
Здесь было место для убогих всех;
весна цвела, гниение отбросив,
и жрал стихи в камине красный смех,
обезголосев.
15 октября 2006 г.
***
Василю Стусу
Поколенью заплёванных улиц, стандартных домов
посвящаю победный свой хрип над судьбою; отрыжку
всех великих затей громадья и могил без гробов
возвращаю, как фраер фартовый, наличкой
той великой державе закрытых решётками глаз,
наши спины ласкавшей когтистою лапой самицы,
забывавшей про имя, крестившею цифрою нас,
где друг дружке аукнуть, и было в лесу заблудиться;
отрывая от локтя помятое дверью крыло,
прижимая к губам, как бомжара с горилкой посуду,
где метались солёные зубы меж выбитых слов,
сохраняя в последнем сознанье "я всё-таки буду",
я, рождённый садовником быть, белых роз
воспеватель, выхаркивал строчки о мрази;
в новый век созидателей новых фантазий
старый город каштанов меня, разыскав, перенёс.
19 ноября 2006 г.
***
От жажды умирали над ручьём,
тянули нескончаемую требу,
кривили губы чёрные: "За що?"
и не было руки делить семь хлебов.
25 ноября 2006 г.
Продолжая наблюдения
Осень – изношенная одежда лета,
каждый второй в государстве лишний,
и спутник необходим планете,
как фига пустому карману нищего.
Фаллос – древко знамени животворящей глины,
то, что случится с нами, – результат бессилия
времени перед пространством;
по-настоящему страшно –
остающимся в этом мире.
И потому как жизнь – игра
и смерть, как следствие азарта,
сегодня – это вчера,
переигравшее завтра.
6-7 апреля 2007 г.
***
Не сбежать лопаткам, проколов матрац,
и в подушку надышишь прадавнее ууу,
ночью пряди растут быстрее, чем глаз
состригает их золотую копну.
Эта кость жива; повторяешь её
всю в подробностях, сколько можешь мочь,
и сквозь тёмные обмороки хрипишь: “Моё!”,
о ребро крича как в шестую ночь.
13-14 апреля 2007 г.
Поль Верлен. Светлая грусть
Поль Верлен, старик бессильный,
где твой стих и где твой дом?
Видишь, облако и гром
громыхают в небе синем.
Это ангел чистит крылья
золотые под дождём.
Поль Верлен, старик бессильный,
дождик сирый и не злой.
Это ангел чистит крылья
между небом и землёй.
2007-2021 гг.
***
Домой вернулся Одиссей,
на век состарилась Европа,
и до нуля число гостей
уже остригла Пенелопа,
в себе замкнулась. И камин
рассыпался. Прошла эпоха,
не колыхнув рядно гардин.
Вино допил, собака сдохла.
Зачем куда-то уезжать?
Вернёшься, всё забудешь снова
на той странице, где молчать
над тройкой букв, держащей слово.
9-10 июня 2007 г.
Продолжая наблюдения
Мясник тем и отличается от врача,
что не оставляет в теле меч, а
дождь гораздо шустрее снега, верно,
так как последний родитель первого.
А может как раз всё наоборот,
хотя какая разница, что попадает за шиворот.
После дождя – лужи, после снега – лыжня,
после жаркой любви – малышня.
В словаре слова, у грека
чебуреки и лодка через реку.
У кавказца кинжал, жена и сакля,
у немца война, футбол и пиво.
У запорожца оселедец и сало,
у русского ни хрена, но всё равно красиво.
У прозы зубная боль, у стиха рифма,
можно допрыгать до самого Рима.
11 сентября 2009 г.
***
Смерть – это место, где мы вчера были,
вышли на улицу и всё забыли.
Смерть – это стрелка, соскочившая с циферблата
безумного времени, не больно и бесплатно.
Смерть – игла в маковке моего стога сена,
ветер южный, к вечеру переходящий в северный.
Смерть – это радость, не зависящая от места,
в котором тесто месят жених и невеста.
Смерть – это свет раскалённого солнца,
приходящего, как Фета привет, в оконце.
Смерть – это, в неё всмотреться ежели,
отсутствие нашей улыбки в зеркале,
то есть, встромляешь глаза напротив,
никто на тебя не смотрит.
7 марта 2010 г.
Продолжая наблюдения
Одно лицо значительней, чем лица,
звезда посмертная не воскресит героя,
для петуха провинция – столица,
у статуи не будет геморроя.
Знак восклицательный без слова не воскликнет,
как знак вопроса в ухо не схлопочет,
у горизонта бесконечность линий,
как у дождя сентиментальных строчек.
Нам южный ветер денег не надует,
восточный тож детей нам не добавит.
Куда полезней в отрочестве думать
о доблестях, о подвигах, о славе.
7 марта 2010 г.
***
Сергею Мнацаканяну
Что молитвы, поздние стихи,
дни просты, желания убоги.
Все удачи – наши, все грехи
отсылаем Богу.
2010 г.
***
1
Проснулся, мац-мац, рядом дышишь,
солнце слизывает всё, что попало
под язык: мысль, груды твои, тыщи
тысяч волос, одеяло,
руки, уставшие держать и гладить,
тело, рыбой уснувшее на песке,
и слова, не верующие и в тоске,
и слова, в зрачке умерщвлённые: "Ладно…"
2
Тень в прихожей, на крюке пальто
коричневое, серенькое, из шагреневой кожи,
ужавшееся, как в семьдесят ужас, кто
повесил кого? На тебя похожа
тень от ласточки, из никогда
книгу мёртвых в обратном итожа,
явление мне одно и то же
каждое утро восклицает "да!"
18 апреля 2010 г.
Продолжая наблюдения
Если б знали заране привет Ильича,
мастерили бы памятники из кирпича,
издавали труды мирового трудяги
на дубовой коре или мягкой бумаге.
Мы находим, что летом полезен чай
значительно меньше, чем зимой алыча,
что на крепких плечах высокие ноги
лучше смотрятся, чем в пыли на дороге.
Мы находим, что легче дышать в лесу,
как находим очки на своём носу.
6 мая 2010 г.
***
В первый день все младенцы кричат,
пахнет ладаном, золото светит,
на песке узкой лапкой грача
кто-то тайные символы метит.
В тёмной ветке тоскует вода,
ветер юное облако носит.
Мать сияет, серьёзен Иосиф,
Ирод спит, ему снится звезда.
3-4 июня 2010 г.
***
Аллея, силуэт, скамья
в вечернем свете, силуэта
всё меньше в оном, горстка света,
апчхи с небес небытия.
31 июля 2010 г.
***
Природа, забери своё,
мы всё-таки не вышли рожей
и бытие на бытиё
сменили, как стихи на прозу.
Зачем мне, господи, твоё –
сад, ангелы, хуё-муё?
Мы с той, что выкашляла грудь,
ругаясь, живы как-нибудь.
2010-2017 г.
***
Татьяне Катамадзе
Дай мне минуту жизни, горькую сигарету,
лето в капкане света,
ранка под марлевой лентой (земля под небом),
сонная температура,
пруд – аббревиатура из прохладных букв,
сохнет язык под нёбом,
ищет звук.
15; 17 февраля 2011г.
***
Там не выдержал даже Будённого конь,
посылали мальчиков под огонь,
ну а те посылали на чём свет стоит,
обжигая губами голубой спирт.
А закончился свет, и шёл дождь,
как по телу оставшихся шаманила дрожь,
да охрип гром, то ли бог, то ли бес,
никого пересчитывая с небес.
3 марта 2011г.
Апрель. Фантазия
Апрель:
карусель,
капель,
акварель,
растекается влаги тело.
В апреле
семь пятниц на неделе.
Бухает апрель.
Распускаются руки и веники.
Светло,
как горсть сребреников.
История держится в лицах,
как память Аустерлицем.
Смеётся Мария,
младенец Исус
хитро улыбается в ус,
после отмены на быть
запрета
живёт в Назарете.
В петле Иуда:
никуда
ниоткуда.
В изгнании Понтий,
ищет истину в Поти,
где мандолину
учит любви
Ма-гда-ли-на…
И уже на вечной свободе
поэт Юрий Влодов.
28-29 апреля 2011г.
***
Иуда предал, Пётр не то сказал,
ну, это ясно, как и всё на свете.
Того ж, кто к нам вернуться обещал,
возможно только посылать за смертью…
1 мая 2011г.
***
А на них и держатся державы,
не гниют, не сыплются на крошево,
из плохой страны не уезжают
дураки, поэты и философы.
1 мая 2011г.
***
Как с первых слов сшибает стих виски,
чиста зима отсутствием свободы,
двустопный ямб свалившейся тоски
колышет мир, снег делает погоду.
Узнай, в какие дни большой мороз,
в какие дни быстрее шага ветер,
в какие дни во человечий рост
завалит снегом. И наступит вечер.
На всех деревьях радостная тень,
зажги свечу, она углы рассветит,
в тебе, во мне запутается день,
век не осудит, вечность не заметит.
2-3 мая 2011г.
***
С тенью чокаемся – не звонко,
посылаем в горло вино – не слышно,
как на землю приходит снег, вон как
осторожны шаги, даже слишком.
На столе, не открытый, читает себя Ницше,
мир пропал за окном, вещи
потеряли вид, нищий
жив не верой – верующими.
По стене рука шарит, двери
ищет, как по небу глаза – бога.
А в моей дыре засыпают звери,
чтобы спать долго.
12-13 мая 2011г.
Поль Верлен. Неописуемое
Будь за столом прогулкою в лесу,
в тарелке супа твой высокий парус,
порой в твоём простуженном носу
загадок более чем в жизни; старость
играет словом, молодость горит.
Всё в мире – сон, то светлый, то печальный,
возьми в основу алкогольный ритм,
пчелиный шум, завесу дыма в чайной.
Иди за голосом, не мучай
ни рифму, ни строку, позволь дышать
свободой им. Прекрасно лжёт душа!
Рука ж фиксирует литературный случай.
26 июня 2011г.
***
Мёрзнут лужи, коченеет мозг,
опадает краска с алых роз.
Стая псов. Рассвет из серебра.
Осень. Сумасшедшая пора.
30 июня 2011г.
Золотая пыль
1
Твой товарняк над временем летит
с надбавкой северной. Куда ведут дороги?
От водки к женщине, от слова к Богу,
а от гордыни в скит.
Вернёмся в жизнь, к вещам от общих мест,
заметим: город обкорнала осень.
А на Васильевском поставят крест,
поскольку тело за базар вины не носит.
2
Скользит состав по рельсам через лес, и
колёса скручивают время в миг.
А Венедикт пьёт щедро, за троих,
за всю страну, щекою худ, но весел.
Он пьёт за счастье, братство и любовь,
за пролетарии всех стран, соединяйтесь!
За то, что мерзость не колышет кровь
поэтов, грузчиков и вегетарианцев.
Он от Москвы бежит, от суеты
погрязших улиц в нищете и грязи.
Мы ход замедлим, заходи и ты,
наш одинокий и однообразный.
Куда-то едем, пьём такую дрянь –
кишка с кишкой играют в рокировку.
Не спи, земляк, плесни три капли, глянь:
нам хватит до последней остановки.
3
Мой друг, болгарин из Софии, Красимир
Георгиев (да не судите строго
его фантазию) встречал единорога,
я переводом это подтвердил.
А дело было, как понять я мог,
так: он с вечеринки возвращался, место
глухое было, в лужице у ног
увидел две звезды и полумесяц,
и тот представился: "Единорог".
Хоть страшен зверь был, без испуга
поэт признал в нём не диковину, но друга.
Когда я пьян и женщина у ног,
я часто плачу, вспоминая этот
весёлый случай; рад, что Бог
нашёл, в конце концов, Поэта,
а мог бы и не мог.
Но Красимир дал выход положенью
и написал о том стихотворенье.
А что утешит одинокого поэта?
Вино и женщина, курительный табак?
Всё это так
и всё же всё не это…
