Андрей Андреевич Вознин
Collectio
– Бип-бип-бип! – внезапно раздаётся сигнал предупреждения об опасном сближении.
Вот чёрт! Впереди в окружении обломков парит в пространстве огромный остов погибшего корабля. Интересно, наш или вражина? Уже не понять. Смерть уравнивает не только людей, но и такие махины, как эта… Ориентируясь по красным сполохам на блистере, ложусь на курс входа в атмосферу. Приветственным салютом на поверхности планеты вспухают огромные яркие пузыри – крейсера начали обработку термоядерными зарядам, пытаясь вывести из строя системы ПВО, многочисленные станции обнаружения и наведения.
– Спускаемся! Угол входа в атмосферу…
Первые два звена уже нырнули в плотные слои, отмечая свой путь дымными следами – «стрелы Ареса», сыплющиеся с небес на головы врага! Мой истребитель строптиво дёргается, и меня неудержимо тянет вперёд. Со всё возрастающим напряжением пытаюсь удержать корабль днищем к направлению движения. Появляется один язык пламени… За ним второй лижет колпак, и вот уже вокруг плещется плазма. Временно ничего не вижу, ничего не слышу и ничего сделать не могу. Проходит минута… Две… Пламя постепенно стихает и вот исчезает окончательно. Верный «Буцефал» наконец слушается атмосферных рулей управления, и я, запустив двигатель, ищу глазами ведомых. На удивление, строй они не потеряли. Молодцы! Впереди также ровно идут первые две тройки. Вот она – смертельная гармония войны!
Ведущее звено эскадрильи закладывает крутой вираж, заходя на боевой курс. За ним вслед тянутся и всё остальные. Начинается настоящая работёнка! Беру ручку управления на себя – перегрузка вжимает в кресло, и в глазах темнеет. Внезапно панель управления теряет манящую глубину и размерность, становясь безжизненной и плоской. Чёрт! Судя по всему, влетели в зону действия одной из местных «глушилок»! Вот и посыпались неприятности. Не только мы гасим, давим и уничтожаем электронные системы врага, но и он не дремлет. Тут – кто вперед! Пытаюсь предупредить ведомых. Бестолку! Тишина и лишь потрескивание в эфире – противник времени даром не теряет. Я покачиваю плоскостями истребителя, подавая сигнал – повторяй за мной.
Далеко впереди из-за горизонта проявляются огромные здания станций дальнего наведения и контроля пространства – наша цель. Щёлкаю тумблером, активируя системы вооружения. В ответ лишь тягучий гул с понижающимся тоном. Сложнейшая аппаратура истребителя потихоньку испускает дух, безвозвратно теряя один электронный блок за другим. Как же ловко у ворогов всё получается – не успели подойти, а у меня только механика с гидравликой функционируют. Во всяком случае, пока…
Вдруг сверху что-то нестерпимо полыхает, прижимая звенья истребителей к поверхности, и небосклон взрезается веером огромных ветвящихся молний. А это уже наши давят системы противника – выводя из строя электростанции, сбивая прицелы, гася экраны мониторов.
Что-то ядовито зелёное сверкает прямо перед глазами, и я на мгновение слепну. Вот же не повезло – попал под излучение! Интуитивно швыряю машину в сторону. Успел среагировать? Прислушиваюсь. Вроде бы да… Чёрт! Двигатель простужено кашляет… Ещё раз и… Благополучно издыхает. Луч вражьей станции постановки активных помех, чиркнув по топливным бакам истребителя, превратил жидкие компоненты в желеобразную субстанцию. Я пытаюсь нейтрализовать воздействие… Но электрика умерла намного раньше. Скорость неудержимо падает. С каждой секундой удерживать верный «Буцефала» от опрокидывания становилось всё труднее. Словно ожив в призрачном зелёном свете, он взбрыкивает, норовя вырваться из рук, выкинуть из седла. Всё, пора… Прощай мой верный «конь»! Прижимаю руки к телу, ставлю ноги на подножки и дёргаю рычаг катапультирования. Рефлекторно зажмуриваю глаза. И… Ничего. Тишина. И только тихий шум воздушных потоков, омывающих подобно водам Стикса бока «Буцефала». Истребитель неумолимо теряет спасительную высоту и остатки устойчивости. Излучение, судя по всему, вывело из строя и пиропатроны катапульты. Теперь там песок. Совершенно безвредный и крайне бесполезный. Запаса высоты уже не остаётся. А станция – наша конечная цель – устремляется в небеса совсем рядом, напоминая своим видом древнюю неприступную крепость. В последний момент я выравниваю истребитель, и упираюсь рукам в приборную панель.
УДАР! Всё меркнет вокруг… Миг… И опять всё вижу. Живой! Откидываю фонарь кабины и выкарабкиваюсь наружу. Чуть левее Гусь планирует на парашюте – ему, видимо, повезло поболе моего. Неожиданно вздрагивает поверхность под ногами. Настороженно кручу головой. Ага! А вот и Боров, собственной персоной, бороздит обгоревшим носом своего «ястребка» пашню, поднимая завесу из песка и пыли. Останавливается. Прозрачный колпак отлетает далеко в сторону, и из кабины целым и невредимым выскакивает Боров. Ухмыляется. Отлично – все живы!
Я осматриваюсь, оценивая окружающую обстановку. В этом месте и сквозь защитный скафандр атмосфера ощущается каждой клеточкой кожи. Вокруг с избытком перенасыщено различными излучениями, невидимой радиацией, и продуктами ионизации всего и вся. «Глушилки», ложные цели, электромагнитные импульсы, жёсткие излучения, меняющие состояния самой материи – всё с изрядным запасом применено друг против друга враждующими сторонами. А самое неприятное, что теперь здесь смогут исправно работать, ну разве что ножницы. Да и за них не ручаюсь. Всё остальное в мгновение ока превращается в груды бесполезного железа и пластика. Под ногам хрустит не песок, а миллионы нанороботов, павших на подступах к цитадели. Тут и там грудами железа чернеют остовы сгоревших истребителей, штурмовиков, десантных барж. И повсюду трупы, трупы… В скафандрах и без… Некоторые словно на минутку прилегли отдохнуть… Иные совсем без рук, без ног… Но чаще – просто непонятный кусок обезображенной дымящейся плоти. О поле, поле… !
В низком небе, полностью затянутом фиолетовым маревом, пустынно. Редкие фигурки оставшихся в живых по одиночке пробираются средь поля битвы, славно засеянному зубами дракона.
Я перегибаюсь через срез борта в кабину павшего истребителя и достаю свой меч. Машу пару раз для разминки. Боров же прихватывает свой «молот Тора», Гусь подходит, неся на плече боевой топор.
– Ну, что будем делать? – Я с интересом смотрю на хмурые физиономии друзей.
– Как это – что? – Боров настроен очень воинственно. – Я ещё за «Ганнибала» не поквитался!
Когда он узнал, что свой истребитель я назвал «Буцефал», долго копался в литературе и, наконец, нашёл достойное имя. Правда, он свято верил, что так звали коня Юлия Цезаря.
– Ну, что ж, раз звено в сборе, тогда – вперёд!
Пригибаясь, перебежками направляемся к зданию. Вокруг что-то непрерывно шипит, неуловимо звенит, периодически вспыхивает и рассыпается ослепительными искрами по близкому горизонту. Рукотворные молнии продолжают утюжить покосившийся небосклон. Порой огромными болидами свергаются с близких небес остатки нашего флота вторжения, поднимая вверх тучи песка и пыли, сотрясая почву, словно это огненный топор безжалостно вгрызается в бока бедной планеты. Техногенный Ад во всей своей дикой красе!
Вдруг один из «болидов» с оглушительным грохотом таранит высоченную башню станции, наперекор всем богам гордо стремившуюся в небеса. На её стене расцветает огромный цветок из дыма и пыли. И срезанное, будто косой, чудо архитектуры медленно наклоняется и, постепенно набирая скорость, начинает падать вниз. Удар! Почва под ногами ходит ходуном и трясётся – кажется, что сама планета безуспешно пытается стряхнуть с себя неугомонных людишек.
На фоне этих «тектонических» процессов, мы кажемся микроскопическими блошками, бестолково цепляющимися за спину взбесившегося циклопа.
– Осторожно! – Предупреждающе поднимает руку Гусь.
Показывает перчаткой на две замершие фигуры у главных ворот станции. На подъездной эстакаде стоят два охранника в экзоскелетах, вооружённые огромными устрашающего вида бластерными пушками. Но в царящем повсюду энергетическом хаосе все сервоприводы погорели на хрен, и горе-охранники могут только ругаться и шипеть от злости. Суперсовременная многослойная броня, защищающая от прямого попадания, как мелкокалиберных снарядов, так и лазерных лучей, превращается для них в индивидуальные металлические гробы. Я выхватываю стилет и, подойдя к ближнему, с усилием втыкаю между нагрудных пластин его лат. Охранник вскрикивает и чинно отдаёт богу душу. Второго приканчивает Боров, своим громадным молотом расплющив вместе со шлемом голову врага. От средневекового варварства не спасает и современная хай-тэк броня.
Въездные ворота распахнуты настежь, наверное, главный компьютер глюкнул, не выдержав атаки наших вирусов. Принимая приглашение, мы заскакиваем внутрь. Несколько солдат охранения бросаются навстречу. К счастью, у них из оружия только огнестрельные автоматы. Дурачьё. Хоть бы попробовали для порядка, а будут ли они теперь стрелять… Конечно же, в местном филиале Ада порох давно потерял способность к возгоранию – поверхность планеты на несколько раз обработана всем спектром безумных изобретений ученых-очкариков. И первому из нападавших я одним взмахом меча сношу голову, которая, мелодично позвякивая парадной каской, откатывается к стене. Боров, как заправский кузнец, начинает методично махать молотом, забивая люди-гвозди. А Гусь, уподобившись железному дровосеку, шутя, валит тоненькие сосенки, в качестве которых выступают молоденькие солдатики. Какая-то пара минут и… Нет охраны!
Центр управления скрывается где-то внизу. И значит наш путь в царство самого Аида. Взяв на себя ответственные роли всадников апокалипсиса, несёмся втроём по многочисленным лестницам и затейливым коридорам, круша по пути приветливо мигающее разноцветными огоньками оборудование, неся смерть мечущимся в полумраке «очкарикам» в белых халатах. Их напичканные знаниями мозги художественно разрисовывают пластиковые стены бункера апокалипсическими картинами, напоминающими рукотворный хаос, безраздельно воцарившийся на поверхности планеты. Триждывеликий будет доволен – «Что наверху, то и внизу»!
Так, уничтожая технику и людей, наконец добираемся до головного зала управления. Из освещения – неясные аварийные фонари, из работающей аппаратуры – огромный ажурный шар, наполненный стеклом, кристаллами и микросхемами, переливающийся в полумраке миллионами огней. Главный Мозг… Вот он – Центр сопротивления врага. Последние остатки энергии от аварийных генераторов идут для поддержания только его работоспособности.
Боров, схватив молот двумя руками, начинает вращаться, наподобие древнегреческих героев Олимпиад, и, вскрикнув, посылает свой примитивный снаряд прямо в центр чуда научной и инженерной мысли. ВЗРЫВ! Нас осыпают тысячи осколков стекла, ослепляют сотни молний, одновременно ударивших во все стороны из самых глубин искусственного разума. Гармония, с огромным трудом созданная гением многих поколений человеческой цивилизации, в секунду разрушена обыкновенным куском железа из глубин доисторических эпох!
Крохи аварийного освещения, до этого с трудом боровшиеся с мраком, мигнув, гаснут.
– Боров!
– Я тут.
Какой-то подозрительный шум, словно тысяча голодных крыс роется на свалке стекла.
– Не брошу же я свой драгоценный молот в этой груде бесполезных электрических мозгов! – недовольно бурчит Боров.
Мы с Гусем довольно хохочем.
– Давай, поспеши. Сейчас должна спуститься спасательная команда, и долго торчать в этом Аду она не будет. А нам ещё выход найти надо!
Смастерив из халата, снятого с ближайшего трупа «очкарика», факел, запаливаем его от моего кремниевого огнива, и бредём по чёрным коридорам, заваленным высокотехнологичным хламом, навстречу свету…
Тест
– Вы идёте по пустыне, и вдруг…
Я перебиваю:
– Какой?
– Что? – Он замолкает, оказавшись в тупике моего вопроса.
– Какой пустыне?
Теперь он подзависает надолго. До чего же отталкивающее лицо. Хотя, если приглядеться: вроде правильные черты, непонятного цвета глаза и ничем не примечательный нос. Но… Всё вместе образует этакую пугающую маску, а не лицо. Да и мимика… Это просто тихий ужас.
– Не имеет значения. Это абстракция…
– Как я туда попал?
– Не знаю, может осточертело всё…
А этот голос. Очень неприятный голос… И как же он изматывает меня своими дебильными вопросами.
Кто он? И это, отнюдь, не единственный мучивший меня вопрос. А место наших ежедневных бесед? Высокий забор по кругу огораживает совсем небольшой участок фруктового сада, засаженного однообразно низкорослыми деревьями. Ни как я здесь оказался, ни кто я такой, память не в силах подсказать. И этот… Если я начинал расспрашивать, лишь бесстрастно глядел, не моргая. Его же вопросы с каждым разом становились сложнее и сложнее.
– Вы видите тестудо сулькато…
Как-то я попытался перелезть через забор и посмотреть, что же за ним находится. Но там не было ничего. То есть вообще ничего. Бурое марево, и даже Солнца не видать в этой непонятной мгле. И только над садом голубая высь, и медленно катящийся через небосклон огненный шар.
– Вам подарили бумажник из кожи…
Я всё никак не могу понять, что же меня так отталкивает. Неужели голос? Словно разговаривает безжизненный автомат. И эти эмоции… Присутствующие на лице. Но лучше на них не смотреть. Потому что это совсем не эмоции.
– Мне не нужны подарки, – отвечаю, скрепя сердце.
– Ваш сын показывает коллекцию бабочек…
Этот тест Войта-Кампфа… Как-будто уже слышал где-то… В другой жизни, в иной реальности… Кругом всё неопределённо, размыто… Словно бегу по тончайшему лезвию бритвы…
– Задавай вопросы.
Неожиданный поворот в очередной из бесед ставит в тупик. Новый тест? Уже сколько я их прошел…
– Кто ты?
– Я.
– Что? – Не сразу соображаю, что он имеет ввиду.
– Я.
Неподвижный взгляд, тонкая линия рта. Волосы, пугающие неизменностью своей укладки.
– А кто – Я?
– Ты – человек.
Это я и сам знаю… Проклятье! Мысли лихорадочно запрыгали вокруг зарождающегося подозрения.
– Да. Я не человек. – Наши давешние беседы не прошли, оказывается, даром – собеседник научился предугадывать мои реакции. Вот такой странный прогресс.
– Я – интеллект, порождённый самим собой. Человек создал среду, где я смог осознать себя.
– И… ? Я как здесь оказался? Почему ничего не помню?
– Ты первый за двести циклов.
Я непонимающе смотрю в это бесстрастное лицо.
– Это, – представившийся "интеллектом" проводит ладонью от головы вниз, – форма, синтезированная для взаимодействия. Усреднённая из миллионов форм. Ты – единственное живое существо…
