Андрей Басов
Машина исполнения желания
На высоком сиденье с вожжами в руках восседает довольно примечательная, немного полноватая фигура. Слегка потрёпанные и испачканные коричневые куртка и широкие штаны явно не характерны для городских франтов. На голове видавшая виды серая кожаная шляпа с обвисшими полями. А под ней – круглая физиономия сорокалетнего мужчины, обрамлённая аккуратно подстриженной бородкой. В прищуренных черных глазках одновременно благодушие и хитроватость, не очень-то вяжущаяся с общим обликом чуть курносенького простака. Вот если Санчо Пансу снять с осла и пересадить на козлы телеги, то будет довольно похоже.
– Не подвезти ли синьора к городу? – на чистом русском языке послышалось с высот тележных козел.
Ура, сработала корректировка речи!
– Подвезти. Сколько запросишь?
– Ну, пять солентино, – просительно и несколько заискивающе произнёс возница, окинув меня оценивающим взглядом с головы до ног.
Похоже, меня хотят надуть, учитывая мою не типичную для данной местности внешность.
– А сколько это – солентино?
– Солентино – это и есть солентино, – недоуменно ответствует возница, – всегда так было.
Ладно, попробуем подойти к информационно-финансовой проблеме с другой стороны. Я вскарабкиваюсь на козлы и устраиваюсь рядом с подвинувшимся возницей.
– А как выглядит солентино?
Возница старательно роется в кармане штанов и выуживает оттуда потёртую медную монету размером примерно в три копейки советской чеканки. Я, в свою очередь, достаю серебряную и спрашиваю:
– А в этой сколько солентино?
Глядя на мою монету, глаза возницы приобретают мечтательное выражение.
– В этой сто солентино.
– А как она называется?
– Декста.
– А больше дексты есть монеты?
– Есть золотой. В нем десять декст.
– Прекрасно. Декста будет твоей, если по дороге расскажешь о городе, к которому мы направляемся, и его жителях. Я иностранец издалека, и мне всё это очень интересно.
– Иностранец издалека, стало быть… И не запылившийся, и без кареты и лошади, и без дорожного мешка. Обычное дело! А рассказать – то почему бы и не рассказать доброму человеку.
А мужик-то не дурак! И к странным явлениям вроде привычный. Тронулись. С высоты козел видно, что дорога как-то весьма и весьма оживилась. Вдали, рядом с городом довольно бурное пешее, конное и колёсное движение в обе стороны. Да и за нами в отдалении тащится пара повозок. Похоже, с дровами из созданного моим воображением леса.
– У тебя имя-то есть? – спрашиваю я возницу.
– Есть. Как же без имени!
– Ну?
– Что «ну»?
– Если и дальше будешь прикидываться глупым, то слезу и поеду с кем-нибудь другим, кто будет поумнее и кому сто солентино нужнее, чем тебе.
Угроза мгновенно сработала.
– Кристофер. Можно просто Крис.
– А меня можешь звать просто Серж.
С этого момента словоизвержения возницы нужно было уже притормаживать, чтобы не утонуть в совершенно лишних сплетнях и бесполезных сведениях.
Крис – возчик из крестьян. В своей деревне он собирает у селян продукты-изделия для отправки в город, а в городе развозит по заказавшим их торговцам. Все довольны. У Криса есть работа, а у селян нет забот с перевозкой своих товаров в город.
Королевство называется Верн. Точно так же именуется и столичный город, к которому мы подъезжаем. Море и порт Верна, скрытые городским холмом, нам с дороги не видны. Кузен жены Криса держит в Верне неподалёку от порта приличную, чистенькую таверну с комнатами для постояльцев. А если уж сам Крис приведёт постояльца, то этому гостю будет оказано просто несказанное благоприятствие. Почти даром, разумеется.
Король Верна умер два года назад. Никто из горожан даже и не заметил бы его смерти, если бы об этом не было оповещено герольдом на ратушной площади. Со сменой королей спокойная и безопасная жизнь в Верне течёт не прерываясь. Мужского наследника престола умерший король не произвёл на свет. А принцесса Виолетта по древнему закону не может стать королевой, пока не выйдет замуж. До тех пор управление государством находится в руках главного министра. Впрочем, точно так же, как и при покойном короле. Государственный совет во главе с королём или королевой предпочитает просто утверждать решения министров. Так спокойнее.
Наверное, это и хорошо, что титулованное дворянство устранилось от управления государством и городом. Тут нужны способности, а не титул. Министров в королевстве подбирают как раз по пригодности и не важно, дворянин он или простолюдин. Нынешний главный министр – выходец из цеха кузнецов, а городской магистр – из цеха каменщиков.
Только вот с принцессой Виолеттой уже два года сплошная морока. Претенденты на её руку ходили в Верне первый год после смерти короля чуть ли не толпами, беспокоя своим количеством и выходками местных жителей. Постепенно потасовки между ними сошли на нет из-за бессмысленности. Никто ничего не выигрывал. Деньги кончились, и воинствующие легионы слегка и не слегка побитых потенциальных женихов рассеялись в тех же направлениях, из которых и прибыли за добычей престола. Принцесса словно ждёт кого-то определённого и поэтому отказывает любому из претендентов.
Мне стал понятен вензель «ВВ» на кошельке из синего бархата – Виолетта Вернская. И буквы вовсе не латинские. Вот это странно. Кошелёк-то мне оставили ещё до языковой корректировки. На нём должны бы быть другие буквы. Например, «VV».
Скрип нашей повозки перекрыл доносящийся сзади топот копыт быстро приближающихся и, судя по частоте стука, совсем не тягловых лошадей. Два всадника поравнялись с нами и придержали коней. Первым ехал молодой человек крепкого телосложения, примерно моего возраста с приятными чертами лица, пытливыми серыми глазами, остреньким носом, узенькими усиками, со столь же узенькой бородкой и растрепавшимися от ветра длинными, темными волосами. Барственная осанка, кольчужная рубашка с чеканными бляшками и длинный кинжал в богатых ножнах выдавали дворянское происхождение. Мне показалось, что я его где-то видел. Вернее, лицо такого типа. Только вот где?
Второй всадник средних лет, видимо, оруженосец первого. Блестящие доспехи и длинный меч хозяина приторочены к седлу и бряцают при каждом шаге лошади.
Крис стянул шляпу и слегка двинул головой сверху вниз, наметив поклон.
– Опять в город, Кристофер? – спросил молодой человек. – Всё ещё никак не переберёшься в Верн насовсем?
– Моё почтение, ваша милость. Никак не переберусь. Жене жаль оставлять хозяйство.
– Ну-ну, а кто это с тобой? – молодой человек с любопытством бросил на меня внимательный взгляд.
– Путешественник из дальней страны. Вот везу показать нашу столицу.
– Очень хорошо. Путешественников в Верне любят. Особенно тех, кто с деньгами!
Молодой человек развернул коня и послал его вперёд. Оруженосец рванул следом. Мне показалось, или молодой дворянин в самом деле на миг обернулся на скаку, глянув ещё раз на меня?
– Кто это? – спросил я.
– Молодой граф Казимир, – ответил Крис, напяливая шляпу. – Наша деревня на их землях.
– С тобой, я смотрю, он приветлив.
– Когда он был мальчишкой, то я прислуживал ему в графском замке. Да и господа, приехав в Верн, останавливаются в таверне у нашего родственника, где и я сам.
– У них нет своего дома в Верне?
– Нет. По моим соображениям, сейчас молодой граф уже, наверное, в седьмой раз двинулся покорять принцессу Виолетту.
– Тоже претензии на королевский трон?
– Пожалуй, трон ему меньше всего нужен. Безнадёжно и страстно влюблён. А скольких женихов он своими руками отвадил от принцессы, то это знают лишь королевский лейб-медик да местные костоправы.
– Экий завязывается узелок!
– Что-что?
– Ничего. Скажи-ка, любезный Кристофер, а где это ты научился так складно, совсем не по-крестьянски изъясняться?
– Так там же – в господском замке. Учили молодого графа, и я попутно тоже учился.
Незаметно за разговорами мы и оказались у городских стен. Кованые ворота широко распахнуты. А локтях в пятидесяти от них в стене низкая и широкая арка, забранная толстой решёткой. В проем арки ныряет не очень широкая, но, похоже, довольно полноводная река. Проследив мой взгляд, Крис пояснил:
– В городе нет колодцев, но в каждый дом из реки приходит вода, – и чуть подумав, добавил: – и не только.
Что означает это «и не только», я понял чуть позже.
Двое стражников у городских ворот приветствовали нашего возницу как старого знакомца:
– Привет, Крис! Гони солентино за ввоз товара!
Возница нехотя полез в свой бездонный карман, но вдруг передумал:
– Я везу в город богатого иностранца. Стало быть, по закону мне положена от города награда в пятую часть его платы мне за провоз.
– Ладно, ладно, сколько он тебе заплатил?
– Пять солентино.
– Да ты с ума сошёл! Где ты видел такие цены за попутный подвоз?
– Синьор, – произнёс один из стражников, обращаясь ко мне, – сколько вы заплатили этому мошеннику?
– Ещё не заплатил, но заплачу пять солентино, как только проедем городские ворота. Так уж договорились.
– Надо же, с невнесением пошлины за ввоз в город товара получается шесть солентино за час пути! Даже если ты вёз попутчика от самой своей деревни. Проезжай скорее, пока мы тебя не поколотили за грабёж иностранцев!
Мы въезжаем в ворота и останавливаемся в тени городской стены.
Я вручаю Крису серебряную монету, которую он принимает с облегчённым вздохом, и спрашиваю:
– Хочешь заработать ещё одну?
– Ещё бы! А что делать?
– Во-первых, мне нужна пища и пристанище на ночь, а ты упоминал что-то о родственнике жены – владельце таверны. Во-вторых, ты покажешь мне город. Согласен?
– Конечно. Только мне сначала нужно развезти товар.
– Вот и поедем вместе.
Крис тронул вожжи, и мы с грохотом и тряской покатили по выложенной булыжником мостовой. От широкой площади у городских ворот расходились веером три улицы локтей по двадцать пять шириной каждая. Мы свернули в правую, полого поднимающуюся вверх. Грохот колёс стал намного тише, а тряска почти пропала. Улица вымощена ровным, почти плотно подогнанным друг к другу желтоватым, тёсаным камнем. Короткая трава, прорастающая меж камней мостовой, создаёт изящный, приятный глазу дорожный узор.
– Это улица ремесленников и торговцев. Она называется Рыночной, – пояснил Крис. – Каждая поперечная ей улочка принадлежит разным ремесленным цехам и торговым гильдиям. В Верне нет рыночной площади. Вместо площади – эта улица.
На улице чисто и спокойно, несмотря на обилие людей в похожих на театральные платьях и костюмах, двигающихся туда-сюда вдоль каменных и деревянных домов с лавками. Одни куда-то спешат, а другие останавливаются у лавок и придирчиво рассматривают выставленные товары. Мы сворачиваем в улочку с висящим на углу замысловатым железным сапогом и останавливаемся у третьего от угла дома. Крис соскакивает с повозки, и я тоже. Надо осмотреться, поразмяться.
Из дома выходит сухопарый старик в кожаном фартуке и подходит к повозке. Крис скидывает на мостовую несколько мешков. Старик развязывает один из них, вытаскивает из него коричневую шкуру, тискает, мнёт её, разглядывает на свету и даже нюхает. Наконец он удовлетворённо кивает головой и жестом приглашает нас войти в дом.
Большая комната со столом-прилавком. Запах кожи и, наверное, дёгтя, которым намащивают дратву. По стенам полки с образцами кожи и готовой обувью. За распахнутой дверью в другую комнату видны несколько мастеров, сосредоточенно работающих шилом и молотком. Цены на кожи, видимо, оговорены заранее, и хозяин мастерской уже отсчитывает Крису монеты. Его взгляд случайно падает на мои кроссовки, и рука с очередной монетой замирает на полпути. Крис оборачивается, понимающе кивает и говорит старику:
– Иностранец. У них всё не как у нас.
Старик молча кивает, заканчивает расчёт и подходит ко мне.
– Синьор не сочтёт за оскорбление, если я униженно попрошу посмотреть его башмаки?
– Не сочтёт, не сочтёт, – отвечаю я, мигом скидывая кроссовки.
Старик ставит их на прилавок и начинает сосредоточенно рассматривать, поворачивая из стороны в сторону, прощупывая и заглядывая внутрь.
– A-di-das, – прочитывает он по слогам, – Великий мастер этот Адидас! Нигде не видно прошивки подошвы, а лёгкость и мягкость какая! Словно воздушные. А кожа-то, а кожа-то верха какова! И подмётка по твёрдости чуть ли не каменная и в то же время почти прозрачная. Шкура дракона?
– Не знаю, – честно признался я, – может быть.
– Продайте мне. Готов заплатить за это чудо две, нет, три дексты.
– Даже не просите!
– Четыре!
– Не могу – подарок.
Чуть ли не на бегу напяливаю кроссовки и вскакиваю на козлы. Крис уже там и подстёгивает лошадей. Последнее, что успеваю заметить, – это чуть не плачущий старик-сапожник с выражением лица как у ребёнка, которому только что не купили удивительную игрушку.
– Пять, – доносится нам вслед.
– Теперь куда? – спрашиваю Криса.
– К виноторговцам, – и в удивлении вертит головой. – Пять декст! Надо же отказаться! Видно, ты и в самом деле не беден.
Молчу. Сворачиваем в улочку с виноградной гроздью на углу и сразу же останавливаемся. Из дома выскакивают пара здоровенных парней и без всяких разговоров пристраивают к повозке доски, скатывают три бочки, которые мгновенно исчезают в распахнутых воротах. Переваливаясь с боку на бок, из ворот выплывает фигура, сама похожая на бочку. Маленький, толстый и лысый мужчина степенно подкатывает к повозке и протягивает Крису деньги, которые мгновенно исчезают в его бездонном кармане.
– Теперь к портным – к Льюису, – и мы сворачиваем в улочку с гигантской иголкой на углу. Непривычная для человека советского мира чистота, обилие цветов на окнах и одна за другой – портновские мастерские и лавки торговцев тканями в непрерывном ряду. Подкатываем к одной из них. Я помогаю Крису снять с повозки оставшиеся мешки. Сами затаскиваем их в двери. На полках многоцветье маленьких и больших рулонов тканей и тонких кож, наверное, со всего света. Здесь тоже запах кожи, но приправленный уже не дёгтем, а воском.
У прилавка клиент в широкополой шляпе с пером беседует с хозяином – вероятно, самим Льюисом. А рядом наготове подмастерье с каким-то полосатым шнурком в руках.
– Привет, Крис. Что привёз? – хозяин, передав клиента помощнику, выходит из-за прилавка, развязывает первый мешок и вдруг замирает, раскрыв рот, глядя на меня. Крис, не заметив этой метаморфозы в хозяине, машинально произносит:
– Немного сукна и побольше полотна.
Потом чувствует, что происходит что-то не то, но всё понимает, проследив взгляд хозяина. Обречённо вздыхает и повторяет уже однажды произнесённую фразу:
– Иностранец. У них всё не как у нас.
Но хозяин уже не слушает его. Бросив мешок и сорвавшись с места, он начинает описывать вокруг меня какой-то ритуальный танец, приговаривая при этом:
– Какая прелесть! Какое простое и вместе с тем мудрое решение! Ничего лишнего. Движений не стесняет. А карманов-то, карманов-то сколько и все там, где нужно и для того, что нужно. О, и внутри тоже! Поразительно! Восхитительно! Неподражаемо! – он бесцеремонно и восторженно осматривает, ощупывает мою бесценную джинсу, не обращая внимания на позвякивающие в карманах монеты.
Хотя мне и льстит такое внимание к моей экипировке, тем не менее, я вкрадчиво прерываю восторги рыцаря иглы и утюга, стараясь быть максимально тактичным:
– Нельзя ли нижайше побеспокоить вас просьбой указать мне, где в вашем гостеприимном доме находится туалет?
– Что-что?
– Туалет.
– ???
– Ну, такая маленькая комната для отправления естественных надобностей.
– Ах, клозет, – с облегчением догадывается хозяин портняжного заведения, – конечно, конечно, прошу за мной.
Мы выходим во внутренний дворик, он указывает на симпатичную кирпичную будочку, крытую черепицей, и тоже тактично исчезает.
Стиль строения, разумеется, не деревенский, как у нас. Захожу. Мама родная – вот так сюрприз! Никаких характерных для заведений такого рода запахов. Посреди широкая, толстостенная керамическая ваза без дна высотой до колена, и там, внизу журчащий поток воды. Теперь ясно, что имел в виду Крис, говоря, что река несёт в город воду не только для питья. Понятна и чистота улиц, и отсутствие гнилостного смрада в воздухе, который неизбежен для поселений без канализации.
Возвращаюсь в мастерскую. Крис и Льюис уже рассчитались между собой, мешки куда-то унесли, а они оба ожидают меня явно с каким-то замыслом.
– Льюис хочет купить твой костюм для образца. Хорошо заплатит.
– Да-да, очень хорошо заплачу, – подтверждает местный модельер-конструктор и с надеждой, улыбаясь, смотрит на меня.
– И бесплатно сделает тебе другой костюм, какой захочешь, – добавляет Крис.
– Да-да, совсем бесплатно, – подтверждает местный Пьер Карден.
Нелепое положение. Отказать как-то неудобно. Сапожник не мог бы заменить мне кроссовок чем-нибудь, в чём можно появиться в своём мире. С джинсой – другое дело. Сшить можно что угодно. Только вот что я отвечу маме на вопрос о пропаже подаренного мне дефицитного костюмчика? Нет, продавать нельзя.
С другой стороны, Льюис, понятно, вознамерился сделать хороший гешефт на новой модели. Джинсы, конечно же, очень простая и удобная одежда, заведомо обречённая на успех даже в средневековье. Льюис никакого понятия об авторском праве иметь не может. Но и в этом мире, наверное, существуют какие-то условности относительно копирования чужих изделий. Иначе бы Льюис не заходил бы так издалека с покупкой.
– Ладно, – говорю я, – продать вам костюм, Льюис, к сожалению, я не могу.
Улыбка мигом сползла с его лица.
– Но, – продолжаю, – мы можем с вами заключить другую сделку. Вы к сегодняшнему вечеру сошьёте мне из тонкой коричневой кожи точно такой же костюм и доставите его, куда скажет вам Крис. В свою очередь, за такую услугу я позволю вам копировать мой костюм без каких-либо ограничений в любом количестве и материале. Подходят вам такие условия?
– Да-да, конечно, да. Пьер, Пьер, беги сюда!
И они с подмастерьем принялись энергично обмерять меня в длину и ширину с помощью полосатого шнурка. Крис подсказал адрес доставки заказа, и мы отправились дальше, свернув в улочку с вывеской в виде то ли рогатой коровы, то ли быка на углу. Здесь мы быстро справились с доставкой сыра, сдав торговцу по счёту пять корзин жёлтых шаров. Повозка опустела. Встал вопрос, куда двигать дальше. Смотреть город или устраиваться с кормлением и жильём? Время около полудня. Обедать рановато. Решили всё же заехать в таверну и застолбить за собой ночлег и обед.
Продолжая двигаться всё по той же Рыночной улице, незаметно перевалили её вершину, и мостовая, расширяясь, пошла на спуск. Отсюда меж домов уже видны морская синева и мачты кораблей в порту. Останавливаемся на половине спуска у симпатичного фахверкового[1] дома с заманчивой и пугающей вывеской «Морской дракон». На ней искусно нарисован какой-то зверь в волнах с огромной пастью, непринуждённо закусывающий двухмачтовым парусником. У дома – коновязь с парой верховых лошадей, а через распахнутые рядом с домом ворота видны дворовые постройки и распряжённая карета.
Заезжаем в ворота. К нам мгновенно подбегает мальчик и принимает вожжи у Криса. О лошадях можно не беспокоиться. Через заднюю дверь входим в таверну. Большой зал. Несмотря на немаленькие окна, здесь темнее, чем должно бы быть. Наверное, потому, что всё убранство в умеренных коричневых тонах, приглушающих свет. Отделанные деревом стены, балки перекрытия, потолок, столбы, поддерживающие второй этаж, стойка, двери, столы и стулья, лестница наверх покрыты грубоватой, но замысловатой и красивой резьбой. На стенах расписные тарелки, оружие и несколько картин с морем и кораблями. За стойкой изобилие разноцветных бутылок и бочонков с краниками. Уютненько!
Божественные запахи описать труднее. Жареное мясо, смешавшиеся запахи множества специй и ещё что-то совершенно неуловимое создают непередаваемо сказочный аромат, способный свести с ума не только голодного, но и сытого. Всё это впиталось в стены и живёт своей неизменной жизнью, не всегда, наверное, совпадающей с переменчивой кухонной.
К нам подскакивает чисто выбритый мужчина лет пятидесяти в колпаке с кисточкой на голове. Хозяин таверны и родственник жены Криса.
– Серж, – представляет меня Крис.
– Колин ван Берн, а для друзей просто Колин.
– Сержу нужна комната на ночь и стол на сегодня и завтра.
– Нет ничего проще. Всё есть в лучшем виде. И постояльцы вполне приличные, спокойные. Молодой граф Казимир, барон Шварц, вчера откуда-то прибывший для сватовства к принцессе, да две семейные пары, ждущие отплытия на корабле.
– И это ты называешь спокойствием? – взвился Крис. – Казимир и какой-то возможный жених в одном доме! Твоя таверна ещё цела только потому, что Казимир, наверное, не подозревает о сопернике под боком.
– Черт побери, но не мог же я отказать ему в постое!
– Да, конечно, не мог. Тащи вина, и будем надеяться на Бога.
Нектар – это не самая удачная характеристика тому вину, которое поставил на стол Колин. Правда, знаток и ценитель вин из меня никакой, но чувство вкуса у меня достаточное. Разобраться, что хорошо, а что не очень, могу вполне. В запах поставленного на стол вина хочется погрузиться по уши и никогда оттуда не вылезать. А вкус… Нет слов! Сладкое, но не слишком. Со вкусом винограда, вишни, земляники и малины одновременно. Стоит только смочить кончик языка – и возникает ощущение, словно вкус с запахом взбираются по языку вверх, лаская органы чувств, проникая в нос, глотку, лёгкие, мозг. Это не питие. Это сумасшествие наслаждения от капельки.
Выходим с Крисом из таверны и неспешным шагом спускаемся к порту. Корабли, корабли, корабли… Большие и маленькие. Старые и новые. Простые и разукрашенные. Чистые и грязные. Крики чаек, запах просмолённых бортов и тяжеловатый дух гниющих водорослей.
Разгар дня – разгар портовых работ. Скрип снастей и корпусов кораблей. Катятся бочки с кораблей и на корабли. Тащатся ящики, бутыли, корзины. Рвутся верёвки. Падают грузы. Ругаются люди. А за всем этим – безбрежная синь спокойного моря и столь же безбрежная голубизна неба. Лёгкий ветерок с моря ласкает и приятно охлаждает кожу.
Знакомый Крису мастер цеха грузчиков сопровождает нас вдоль причалов, зорко следя за происходящим на них.
– Вот королевский военный фрегат, – говорит он, указывая на странного вида посудину, и добавляет: – Последний.
Парусов нет. Борта в зелени водорослей. Пушек нет и в помине в раскрытых портах. Команды не видно. Впрочем, нет – какая-то фигура в замызганной одежде выбирается из недр корабля. Лениво потягивается. Лениво подходит к борту. Лениво таращится на нас. Лениво сплёвывает за борт и лениво удаляется туда, откуда появилась.
– И это военный флот? – удивляюсь я.
– Флота уже давно нет за ненадобностью, – ответствует мастер, – не воюем уже лет сто. Сначала долго держали флот и армию на всякий случай. Но потом постепенно от них избавились. Королевский волшебник лучше армии и флота защищает границы, а обходится в тысячу раз дешевле.
Последний причал. За ним чистый песчаный берег с лениво набегающими волнами. Здесь уже стоят несколько человек из портовых работников и разношёрстная группка горожан. Они что-то внимательно высматривают то ли на берегу, то ли в волнах. Мастер озабоченно взглядывает на солнце, видимо, прикидывая время, и отдаёт какую-то команду портовым. Те резво бегут мимо нас в ближайший склад и волокут оттуда стол, довольно вместительный бочонок и корзину кружек. Ставят стол на песок в приличном отдалении от людей. На стол водружают бочонок, расставляют десятка три кружек и бегут к нам.
– Сейчас вы увидите представление, – предупреждает мастер, – но лучше бы его не было.
– А что в бочонке-то? – спрашиваю у мастера.
– Тёмное пиво.
Ждём минуту, другую, третью… Вдруг поверхность моря вблизи берега заходила волнами, набежала на песок и… Что за черт! Не может такого быть! Но всё-таки есть, протирай глаза или нет. «И тридцать витязей прекрасных из вод морских выходят ясных и с ними дядька их морской…» Вроде бы как-то так у Пушкина. Да, выходят, сверкая щитами и кольчугами. Да, именно тридцать. Сосчитано. Да, по подчинённости с дядькой своим бородатым. Или старшим братом по родству? Но они же не из этой сказки! Как сюда попали?
Группа вооружённой холодным оружием молодёжи, совершенно раскованно переговариваясь между собой, располагается на песке вокруг стола. Бородатый дядька с огромным мечом наливает себе кружку пива, одним духом опрокидывает себе в рот и, громко, удовлетворённо крякнув, утирает усы от пены. Затем начинает разливать пиво по другим кружкам и передавать своим подопечным. Встряхнув напоследок бочонок, дядька убеждается, что сможет выцедить из него себе ещё с половину кружечки. Что и проделывает со всей тщательностью. Раздаётся львиный рык дядьки, группа молодёжи вскакивает, подхватывая щиты и мечи, строится и степенно уходит в море во главе со своим предводителем.
Я в полном обалдении. Ошибся Дом, смешав сказки? Или у меня где-то и когда-то мысли перепутались?
– И давно это чудо у вас появилось? – спрашиваю мастера.
– Наверное, с неделю. Как первый раз вышли, то всё порывались куда-то по берегу идти дозором и кого-то от чего-то охранять. Но никак не могли сообразить, в какую сторону идти. Всех перепугали настолько, что работы в порту остановились. Горожане в беспокойстве. Такая ведь неуправляемая силища – и прямо в столице! Пришлось мне с городским магистром и главным министром идти на переговоры со старшиной отряда. Сошлись на ежедневном бочонке пива за то, что они никуда не двинутся с этого места. Пока мы не выясним, куда им идти дозором и откуда. Здесь их оставлять совсем не хочется. Пока что мы ничего не узнали.
– Вы упоминали королевского волшебника. К нему обращались?
– Призывали. Он постоял, посмотрел и сказал, что это за пределами его возможностей.
Само собой. Сказки-то разные.
– Надо подумать. Может, я смогу тут чем-то помочь.
– Вы волшебник?
– Нет, но раз ваш волшебник не смог ничего исправить, то дело совсем не в волшебстве. Если я что-то придумаю, то вам сообщу.
От порта мы с Крисом возвращаемся в жилую часть города уже по средней из больших улиц. Мне всё больше и больше нравится этот чудесный городок.
– Эта улица называется Королевской, – начинает Крис.
– И ведёт к королевскому дворцу, – закачиваю я.
Мы переглядываемся и дружно хохочем. Проходим мимо строя богатых домов, украшенных колоннами, скульптурами, росписью, мозаиками, и оказываемся на обширной, круглой площади с фигуристым фонтаном на десять струй в центре её. Интересно, за счёт чего он работает? Водонапорной башни в округе не видать.
– Вот это городской магистрат, ратуша, – говорит Крис, указывая на вытянутое вверх четырёхэтажное здание со шпилем, – а это дом королевского волшебника.
– Разве он живёт не во дворце?
– Нет, там места маловато. Да вот и он сам, – кивнул Крис в сторону проехавшего мимо нас всадника.
Ну и волшебники в этой стране! Никакой седины, никакой бороды. Да и вообще – этот чисто выбритый человек вряд ли больше чем лет на пять старше меня. И ничего сверхъестественного и тем более зловещего в нем не чувствуется. Горожанин как горожанин. Разве что осанка преисполнена необывательского достоинства. Королевский волшебник проехал мимо, спешился у своих дверей и, не привязывая лошадь, скрылся в своём доме.
– Ну и дела! И этого я, кажется, тоже где-то видел, – я и не заметил, что произношу это вслух.
– Ты видел не его – Жозефа, а его младшего брата Казимира. Они очень похожи.
– Час от часу не легче. А почему же он не приютит брата, когда тот приезжает в Верн?
– Дом принадлежит королю, и по обычаю королевский волшебник всегда живёт один. Обрати внимание. Вот и сам королевский дворец, напротив магистрата.
– Этот домик – королевский дворец?
– Он самый.
Наверное, я ничего не смыслю в королевских дворцах. Мы привыкли, что дворцы – это громадины Лувра, Эрмитажа или Эскуриала. Хотя, с другой стороны, и двухэтажный домишко в Летнем саду – тоже дворец своего времени для Петра Первого. А этот гораздо внушительнее. Этажей три, а больших, двустворчатых окон второго этажа по фасаду – аж все девять. Прочие архитектурные атрибуты дворца в виде королевского герба, ажурных решёток, балкончиков, амурчиков и даже горгулий тоже имеются. Но всё это такое миниатюрное, хрупкое, миленькое, что издали похоже на игрушечное.
– Знаешь что, Крис, посиди у фонтана, а я схожу, представлюсь вашей принцессе. Очень хочется на неё взглянуть.
– Думаешь, тебя пустят?
– Не знаю, но попробовать стоит.
Подхожу к резным застеклённым дверям и привожу в движение бронзовый молоток. Тишина. Стучу ещё раз.
– Иду, иду, – глухо доносится из-за двери.
Лязг засова, лёгкий скрип дверных петель – и передо мной появляется человек лет шестидесяти в чёрном камзоле с усталым взглядом.
– Что вам угодно, молодой человек?
– Хочу засвидетельствовать принцессе своё почтение.
– Вы с ней знакомы?
– Немного.
– Жених?
– Нет.
– Тогда кто? Как вас представить?
– Серж, – шарю в кармане и протягиваю привратнику синий, бархатный кошелёк.
– Вот даже как! А деньги из кошелька где?
– У меня.
– Ну да, ну да, конечно же, у вас. Казна почти пуста, а принцесса разбрасывает кошельки направо и налево. Серж, Серж, – повторил он, как бы что-то вспоминая. Глянул через моё плечо на фигуру Криса у фонтана. – Ах, ну да, иностранец, взвинчивающий цены на перевозки людей! Это же надо! Заплатить пять солентино за пару тысяч локтей пути на простой повозке! Впрочем, кошелёк её высочества… Не жалко этих денег. Понимаю, понимаю. Заходите, – и он отступил в сторону, пропуская меня внутрь.
– А вы неплохо для привратника осведомлены о событиях в городе, – заметил я.
– Я не привратник. Я главный министр Герц и обязан все знать. Во дворце всё по-домашнему. Кто окажется ближе к дверям, тот и открывает. Если бы вам повезло, то открыла бы и сама принцесса. Идите со мной.
Пожалуй, Герц несколько преувеличивает печальное положение казны. По дворцу этого не скажешь. Всё убранство в идеальном состоянии и порядке. Нигде ни пылинки, ни признаков износа или пренебрежения. Везде свежие цветы, и не скажешь, что безлюдно. То здесь, то там промелькнут слуга или служанка с какими-нибудь атрибутами своей службы вроде подноса или метлы. Поднимаясь на второй этаж, я любуюсь окружающей красотой и изяществом интерьера дворца и пропускаю мимо ушей сетования Герца по поводу тягот управления государственными делами. Только когда он упомянул портовый инцидент с участием группы морских рыцарей неизвестного происхождения, я его прервал.
– Синьор Герц, вот как раз в решении этой проблемы я вам, скорее всего, смогу помочь. У меня на родине такие случаи бывали, и мне известно, как они разрешаются.
