Андрей Быков
Завр – вождь Яруллов
Часть 1.
«Вот это я попал…»
Глава 1.
«Предисловие».
Уважаемому читателю может показаться странным: с чего бы это вдруг автор решил назвать первую главу – «Предисловие»? Казалось бы, чего тут мудрить? Предисловие – оно и есть предисловие. А первая глава – это первая глава.
И всё же я решил поступить именно так.
Почему?
А потому, дорогой мой читатель, что так уж у нас заведено: предисловие мы, как правило, не читаем. А сразу же переходим к самому повествованию.
У меня же «Предисловие» является составной частью истории, рассказанной на этих страницах. И если вы не удосужитесь прочесть его, то и не поймёте, с чего же всё началось.
Кстати, сразу же хотелось бы отметить – все имена, упомянутые в моём повествовании, преднамеренно изменены. И любое их совпадение с именами реально существующих людей является именно случайным совпадением.
И ничем более.
Итак, началась эта история весной 2019 года. Мне позвонил мой давний сослуживец Димка. Только это для меня он – «Димка». Ну, в крайнем случае – «Дмитрий». А для всех остальных людей, его в жизни окружающих – Дмитрий Владимирович. Который по жизни является Генеральным директором одного из крупных московских ЧОПов. ЧОП называть не буду, дабы не быть обвинённым в скрытой рекламе Предприятия.
Так вот, о сути дела…
Позвонив и поздоровавшись, Дмитрий поинтересовался моими делами, здоровьем, планами на будущее и потом этак – походя, уточнил:
– У тебя свободный денёк не найдётся? А то заехал бы ко мне. Посидели бы, поболтали…
Я Димку знаю! Он человек занятой, просто так к себе в гости не зазывает. Раз приглашает, значит – дело есть.
– Давай, колись, – ответил я, – чего надо-то?
– Да как тебе сказать, – неопределённо протянул он, – ты ведь у нас, Андрюха, писатель. Вот, хотел тебе темку одну интересную подкинуть. Глядишь, и пригодится…
– Что за тема? – тут же сделал я стойку.
Интересные «темки», знаете ли, на дороге не валяются…
– Ты лучше сам приезжай, – уклонился он от прямого ответа, – поглядишь, послушаешь… Так сказать – своими глазами, своими ушами… а там уж и решай.
– Хорошо, – согласился я, – когда?
Договорившись о визите на ближайшие выходные, я дал мобильнику «отбой».
Приехал я к нему часов в двенадцать дня.
И едва успел войти в подъезд, как хлынул сильнейший майский ливень, какие бывают в эту пору, наверное, только в средней полосе России и только в Москве. Я пару раз непредусмотрительно попадал под такую раздачу. И с тех пор без зонта из дому ни ногой, каким бы ясным ни было московское небо.
Поднявшись на пятый этаж, я позвонил в дверь Димкиной квартиры. Открыл он сразу же, будто стоял за дверью и ждал моего звонка.
Вошёл. Поздоровались, слегка приобнявшись по старой традиции. Разулся. Хозяин квартиры подал мне тапки и кивком головы пригласил следовать за ним.
Пока шли через зал на застеклённую лоджию, последовал стандартный обмен любезностями вроде: «Как дела? Как здоровье? Что нового?» и тому подобное…
На лоджии нас уже ожидал сервированный для чая стол и Димкина жена – Галина. Эффектная, слегка полноватая шатенка, ещё не достигшая сорокалетнего рубежа.
– Андрюшка, привет! – радостно улыбнулась она мне, – Вовремя ты до нас добрался! Гляди, какой ливень за окном.
– Да уж, – покачал я головой, глядя через распахнутое окно на сплошную стену льющей сверху воды, – и не говори… Успел!
Полюбовавшись ещё немного на майскую грозу с её всплесками молний и раскатами грома, принялись за чаепитие.
По ходу дела выяснилось, что это, так сказать, предварительная разминка. Настоящий узбекский плов доходит до нужной кондиции на плите. Там же готовятся и сочные манты с бараниной и курдючным салом. Основные блюда будут готовы где-то через полчаса.
– А пока чаю со сладостями попьём, – довершила своё кулинарное повествование Галина.
Короче говоря – застолье по всем правилам азиатских традиций. Мы ведь все выходцы из Ташкента. Вот и хочется иногда хоть чуть-чуть вокруг себя родину почувствовать.
После чаепития, сопровождавшегося болтовнёй о том о сём и воспоминаний о Ташкенте Дмитрий пригласил меня в гостиную. Или, как у нас принято говорить, в зал.
Там, усадив меня в кресло и усевшись в соседнее, он вдруг спросил:
– Слушай, Андрей, а как ты относишься к теории переселения душ? Или, точнее говоря, к переносу сознания из одного тела в другое?
– Да чёрт его знает, – пожал я плечами, – в этом мире всякое может быть… А ты к чему это спрашиваешь?
– Да, понимаешь, история тут у нас одна приключилась, – почесал он себе ухо, – даже и не знаю, как тебе об этом сказать, чтоб ты и понял, и смеяться не начал.
– А что, смешная история?
– Я бы так не сказал, – покачал он головой, – по крайней мере, мне уж точно не до смеха было…
– Ну, так расскажи, – предложил я, – а там уж я и решать буду, смеяться мне или нет.
– В общем, есть у меня один объект, – начал он, – офисное здание, на двенадцать этажей. Плюс – подземная парковка для автомобилей. Короче говоря – объект на несколько постов охраны. Парковка, лобби, то есть – ресепшн, ещё кое-что. Ну, и пост видеонаблюдения, понятное дело…
Тут надо бы уточнить, что мне это всё хорошо знакомо, потому как у меня самого стаж работы в различных охранных структурах достаточно приличный. Ну, и служба воинская тоже. Поэтому всё, что мне сейчас Дмитрий говорил, я отлично себе представлял.
– Так вот, – продолжал он между тем, – днём там, на ресепшене, сидит девушка-администратор. А на ночь на её место садится наш охранник. И находится там до утра. Мы им разрешаем приносить свои ноутбуки либо пользоваться компьютером ресепшн, если у кого своего «ноута» нет. Ну, там, в карты поиграть и всё такое… Лишь бы не спали! В лобби это основная задача охранника. И за подобный проступок мы наказываем очень строго!
– Ближе к телу, – напомнил я.
– Ну, да! Так вот… Однажды ночью, с полгода назад, охранник поста видеонаблюдения обратил внимание на то, что охранник, находящийся на ресепшн, занимает на стуле классическую позу «охранника, заснувшего на посту». Тело расслаблено, голова откинута на спинку стула, глаза закрыты… ну, ты понимаешь.
Конечно, я его понимал! Сколько раз такое видел! Да и, чего греха таить, сам тоже неоднократно подобное исполнял. Правда, Бог миловал – не попадался…
А потому, согласно кивнув, я сделал приглашающий жест рукой, мол, что там дальше-то?
– Охранник ПВН пытается вызвать спящего ресепшиониста по радиостанции. Тот – не реагирует! Начинает звонить ему сначала на телефон ресепшн, а потом – и на мобильник. Эффекта – никакого! Тогда он поднимает старшего смены (у того как раз время отдыха было) и сообщает о происшествии. Старший (куда ж деваться?) идёт лично будить заспавшегося охранника. Однако разбудить он его так и не смог…
– В каком смысле? – уточнил я.
– Подожди, сейчас объясню. Дело в том, что вот этим самым заснувшим охранником был у нас военный пенсионер, в прошлом – офицер спецназа внутренних войск…
– Коллега наш, в общем, – кивнул я.
– Да. Сорок пять лет, полная выслуга, ордена, ранения, ну и всё такое… Короче говоря, старший смены, не добудившись охранника, маленько струхнул.
– На предмет?
– Подумал, что тот, не ровен час, помер. Сердце прихватило или там ещё какая напасть… И позвонил начальнику охраны на мобильник. Тот распорядился вызвать «скорую». Когда «скорая» приехала, врач осмотрел клиента и заявил, что мужик просто очень крепко спит, возможно – переутомился. И порекомендовал перенести спящего в более подходящее место, где бы он мог спокойно отоспаться. А уж когда он, мол, проснётся, тогда вы с ним и побеседуете.
– И?
– И уехал! – развёл Димка руками, – А мужикам куда деваться? Перетащили ветерана в комнату отдыха, маленько перекинули график дежурства и продолжили службу.
– И в чём фишка? – поинтересовался я, – Знаешь, сколько я тебе таких историй рассказать могу? Отдельный сборник составить можно.
– А фишка в том, – усмехнулся мне прямо в лицо Димка, – что охранник этот не проснулся. Ни на следующий день, ни даже через неделю!
– Понятно, – хмыкнул я, – летаргический сон. Явление, уже давно описанное в современной медицине. И что, он до сих пор спит? Ты об этом предлагаешь мне написать?
– Нет, не спит, – качнул головой Димка, – он уже давно проснулся. Весь его сон длился немногим более месяца. И нам с тобой должен быть интересен не его сон, а то, что случилось после его пробуждения.
– И что же такого необычного случилось? Он заговорил на чистейшем английском? Или стал вдруг великим изобретателем?
– Поскалься, поскалься, – загадочно протянул Гендир ЧОПа, доставая что-то из ящика стола, – а когда надоест, погляди-ка и послушай вот это…
И подал мне два CD-диска.
– Что это? – я протянул руку за дисками.
– Это видеозаписи бесед с ним после его пробуждения. Моих бесед. Сперва с ним, понятное дело, медики пообщались. Но у мужика, видать, голова быстро соображает. Подготовка наша сказывается. А потому он им ничего лишнего не рассказывал. Мол, спал, ничего не помню. И весь разговор. А потом уж и я с ним побеседовал. На тему: чего ж ты, мерзавец этакий, на посту уснул?
– А что, так не понятно, что ли? – не удержался я от ехидства, – Замотали мужика в конец, вот он и отключился. Небось, несколько суток у тебя на объекте торчал безвылазно?
– Я их не заставляю по столько работать, – открестился Диман, – сами на подработку просятся.
– Потому и просятся, что платите им копейки, – буркнул я, – Ладно, с этим-то что?
Я помахал дисками.
– Посмотри дома. А дальше – сам решай.
– Так, мужики, – в зал вошла Галина, – заканчивайте свои разговоры и марш за стол. Плов стынет!
…Три дня, не выходя из дома, смотрел и пересматривал я диски, подкинутые мне заботливым товарищем. А на четвёртый набрал его номер. И когда услышал в трубке Димкин голос, вкрадчиво поинтересовался:
– Дмитрий, ну-ка признайся честно: это у тебя такое своеобразное чувство юмора проснулось? Или это такой розыгрыш? Так вроде май месяц на дворе, первое апреля давно прошло…
– Ты о чём? – сразу не понял он.
– Я о дисках, что ты мне подсунул! – рявкнул я – Признавайся, образина, долго думал? Хотя, должен отметить, некоторая оригинальность в идее присутствует…
– Ага… так ты, значит, решил, что я тебя разыгрываю? – насмешливо протянул он, – Так вот могу тебя «обрадовать». Моя идея во всей этой истории заключена только в том, чтоб передать записи тебе. Кстати, с согласия, так сказать, «автора» истории.
– И я могу с ним побеседовать? – продолжал я ехидничать.
– Конечно! Он и не скрывается. Только говорить об этом будет не с каждым. А вот если ты от меня придёшь, то – будет.
– И когда это можно сделать?
– Я уточню и в ближайшие дни перезвоню, – пообещал Димка и отключился.
Он выполнил обещание. Спустя пару дней я встретился с человеком, ставшим впоследствии главным героем этой книги.
На звонок дверь мне открыл мужчина довольно плотного телосложения, среднего роста и с плавными, почти неуловимыми движениями. Короткий ёжик чёрных с проседью волос покрывал круглую голову, сидящую на короткой шее борца. А прямо в глаза мне озорно блеснул искристый, серо-стальной взгляд хозяина квартиры.
– Андрей Алексеевич? – уточнил он, придерживая дверь.
Я кивнул.
– Здравствуйте, – он распахнул дверь шире, – проходите.
Поздоровавшись в ответ, я вошёл в небольшой коридорчик стандартной двухкомнатной «хрущёвки»,
– Разувайтесь, куртку – на вешалку и проходите в зал, – продолжал он коротко распоряжаться, – там и поговорим.
– Хорошо, – я едва заметно улыбнулся и скинул лёгкую ветровку…
После первой нашей беседы я потом ещё несколько раз встречался с Виктором Геннадиевичем (назовём его так), обсуждал с ним отдельные сюжеты и целые главы нашего совместного повествования.
Не всё из того, что происходило с ним, Виктору удавалось вспомнить и рассказать. Что-то забылось, либо затерялось за более поздними наслоениями. Часть тех бесед, в которых он участвовал на протяжении своей невероятной истории, мы реконструировали заново, опираясь на знание Виктором «местных реалий и особенностей». К сожалению, по вышеуказанным причинам целые куски повествования отсутствуют, либо выглядят неполными.
И всё же, работая над книгой, мы с Виктором Геннадиевичем постарались максимально сохранить точность передачи описываемых событий.
Что у нас получилось в итоге – судить вам, читатель.
А вообще – я считаю Виктора Геннадиевича полноправным моим соавтором. Но, к сожалению, он отказался проставить своё имя рядом с моим на титульном листе книги, справедливо опасаясь нездорового любопытства представителей разнообразной прессы, учёных (в особенности различных «нетрадиционных» историков и археологов), да и прочих «любопытствующих». Заодно он взял с меня слово, что никогда, никому и ни при каких обстоятельствах я не назову ни его истинного имени, ни его адреса. За что и приношу заранее свои искренние извинения всем, кто пожелает получить ответ на подобные вопросы.
Итак, начинаем собственно повествование. Вестись оно будет от первого лица, то есть – от имени главного героя.
Глава 2.
«…Завр будет великим охотником…»
Я проснулся от того, что кто-то резко толкнул меня в бок, перевалившись через моё лежащее тело.
Глаза ещё не открылись, а в ноздри ударил острый запах немытых тел, звериных шкур, дыма от костра, горелого мяса и ещё целый букет других запахов человеческой жизнедеятельности, перемешавшихся между собой и дававших привычное представление о том, где я нахожусь.
ПРИВЫЧНЫХ!? Где, чёрт возьми, я нахожусь!?
Я едва не подскочил на месте, учуяв всю эту смесь запахов. Открыв глаза, я бросил несколько быстрых взглядов по сторонам и сразу же успокоился.
Почему? Потому, что увиденное в принципе не могло быть реальностью.
«Я сплю, – тут же решил я, вновь закрывая глаза, – мне это всё только сниться».
Однако последовавший в следующую секунду хлопок по моей голой ноге мгновенно выбил из меня все эти благоглупости со сновидениями. Так чувствительно во сне бить не могут! Гортанный и одновременно мягкий голос, несомненно – женский, произнёс:
– Завр, поднимайся! Хватит спать.
Слова её звучали странно для меня. Я одновременно и понимал их и не узнавал тот язык, на котором они произносились. Вместе с тем я каким-то образом знал, что это говорит моя мать. И что вставать и в самом деле надо, потому что ещё вчера мы договорились с Луром пойти сегодня охотиться на кроликов.
«С каким ещё, на хрен, Луром!? – едва не заорал я сам себе, – Кто он, вообще, такой!?»
И тут же память услужливо подсказала мне, что Лур – это мой ровесник и товарищ в деле освоения охотничьей науки. А учит нас, то есть – меня, Лура, и ещё десяток таких же пацанов-недорослей, Старый Охотник.
МОЯ ПАМЯТЬ!? Да откуда она вообще может хоть что-то знать обо всём этом!?
Вот приблизительно так я и отреагировал на всё происходящее вокруг, когда попытался подняться со шкуры, на которой лежал. Однако голова тут же закружилась, меня резко повело в сторону и, не удержав равновесия, я с протяжным взмыком шмякнулся обратно на шкуру.
Руки и ноги пробивала ватная дрожь, казалось, что вместо мышц мои кости обволакивают какие-то мягкие мешочки, наполненные водой. Двигаться не было никакой возможности.
– Завр? – в женском голосе явно слышалось беспокойство, – Что с тобой? Ты встанешь?
Какой там «встанешь»!? Не подохнуть бы… Внутри-то как крутит… Ещё немного, и меня точно прямо здесь наизнанку вывернет…
Вот примерно эту мысль я и попытался передать ей, когда, промычав некий набор звуков, покрутил головой и закрыл глаза.
– Лежи, – она прикрыла меня шкурой, – я позову Гукура.
«Чёрт его знает, кто такой этот Гукур, – подумал я – но если это поможет – зови…»
В памяти тут же всплыло, что Гукур – это шаман нашего рода. В сферу его деятельности в рамках родового общежития входило общение с духами предков, лечение, предсказания и всё такое прочее, что положено знать и уметь любому уважающему себя шаману.
Я постоянно находился в каком-то двойственном состоянии сознания.
В основное время это был я: Виктор Геннадьевич Чубуш, сорока восьми лет, офицер-пенсионер, и т.д., и т.п…
Порой же я вдруг начинал ощущать себя пацаном-подростком, живущим в пещере каменного века и уже многому научившимся молодым охотником…
Собственно, окружающая обстановка и моё собственное тело склоняли меня к мысли о правдоподобности скорее второго варианта, чем первого. Однако моя собственная память не позволяла с этим согласиться столь однозначно.
В конце концов я пришёл к следующему неутешительному выводу: моё сознание каким-то образом вселилось в тело вот этого самого пацана, и теперь борется с его сознанием, выясняя кто же в доме (то бишь – в теле) хозяин. Разумеется, я ни в коей мере не собирался опускаться до уровня дикаря-подростка. По причине чего и решил приложить максимум усилий к полному овладению доставшейся мне территории.
«Коли уж попал сюда, – решил я, – то любыми способами нужно постараться выжить и устроиться с максимальной выгодой и удобствами».
Пока я всё это осознавал и формулировал, женщина (как я уже понял – моя мать) привела шамана.
Жуткое зрелище! Не у каждого из моих современников психика смогла бы спокойно пережить явление сего образа перед глазами. Признаться, я тоже невольно содрогнулся, когда в полумраке пещеры, освещаемой лишь светом костра и лучами солнца, проникающими сквозь невысокий вход, появилась косматая голова, утыканная птичьими перьями и обвешанная разноцветными полосками, нарезанными из шкур разных животных. Голова эта покоилась на короткой мощной шее, была несколько удлинена в затылочной части, с покатым лбом, убегающим тоже к затылку. Челюсть выступала вперёд, но при этом подбородка не имела. А глубоко запавшие глаза Гукура скрывались под массивными надбровными дугами, поросшими густыми бровями.
Плечи шамана покрывала шкура пятнистого ягуара, вокруг бедер тоже была обмотана шкура, но – волчья. На шее, на сплетённом из волос шнурке, в виде медальона болталась черепушка какой-то птицы, уже пожелтевшая от времени. Были ещё разнообразные косточки, камешки и прочая мишура, в виде бус увязанная сухожилиями и плетёными шнурочками, и развешанная по всему телу тут и там. Однако в подробности описания я вдаваться не буду, давая волю читательской фантазии.
В правой руке Гукур держал приблизительно метровой длины дубинку, с насаженным на неё с одного конца вычищенным до блеска некрупным черепом какого-то хищника, вроде кошки. Чтобы череп не спадал, его примотали к палке сухожилиями. Левой рукой шаман сжимал горящую ветку. Этакое своеобразное средство освещения в местных условиях.
Возраст его определению не поддавался, но, как выяснилось впоследствии, был он уже преклонных годов. По меркам каменного века, разумеется.
Ни слова не говоря, шаман перевернул меня на спину и, поднеся огонь ближе, пристально вгляделся мне в глаза. Потом внимательно оглядел всё моё тело, подсвечивая себе факелом. После чего приложил ухо к моей груди и долго слушал сердце. По завершении этого достаточно оригинального «медицинского обследования» он воткнул в какую-то щель, оказавшуюся поблизости, факел и уселся рядом со мной, скрестив ноги по-восточному. Положив левую руку мне на лоб, Гукур закрыл глаза и, казалось, уснул.
Я не шевелился и дышал через раз, не зная, как правильно реагировать на его действия и что со мной после этого будет. За лучшее я почёл не напоминать о себе лишними движениями.
Шаман сидел долго. Я уже начал было подрёмывать, когда Гукур резко открыл глаза и, наклонившись вперёд, вдруг сильно дунул мне прямо в лицо. Потом взмахнул надо мной рукой, будто отгоняя что-то и хриплым, отстранённым голосом произнёс:
– Будет лежать три дня. Давай ему пить и есть. На четвёртый день может идти на охоту.
После чего поднялся на ноги, не взглянув на женщину, выдернул из щели факел и ушёл.
Женщина, бывшая моей «матерью», заботливо поправила укрывавшую меня шкуру, сходила к костру, горевшему посреди пещеры, и принесла оттуда мосол с хорошим шматом обжаренного мяса. Положив его рядом со мной на шкуру, она сказала: «Ешь» и опять куда-то ушла.
Есть совершенно не хотелось. Более того, мысли о еде вызывали желудочные спазмы. А вот водички я бы попил…
Так или иначе, у меня появилась возможность продолжить свои размышления.
Итак! Проснувшись, я обнаружил, что нахожусь в пещере, среди людей каменного века. Наших далёких предков, если верить современным историкам. Этих людей ещё называют неандертальцами. Правда, говорят, будто ветка эта была тупиковая…
«Банально до невозможности! – скажете вы, – В последнее время литература так и кишит сюжетами с участием всяких-разных «попаданцев» в те или иные реальности! Ничего нового…»
И, возможно, будете правы. На это я могу ответить только одно: «Если подобная ситуация для вас настолько банальна, то – милости прошу! Попадайте в неё сами и выкручивайтесь, как знаете!»
Мне же пришлось лично испытать, насколько подобная ситуация сложна и непредсказуема для современного человека. Я вообще удивляюсь, что смог там прожить так долго…
Однако всё по порядку. Вернёмся к нашей истории.
Я находился в непередаваемом никакими словами состоянии раздвоения. Мне казалось, что внутри меня одновременно существуют два человека. Каждый со своими мыслями, эмоциями, мировосприятием и осознанием того, что происходит вокруг. Поразмыслив над этим, я решил, что «нам» необходимо объединяться. А так как ответственность за наше совместное выживание я, как человек более опытный и старший по возрасту, не мог возложить на малолетнего подростка, то и решил подчинить имеющееся тело своему абсолютному контролю. Постепенно полностью вытеснить из него сознание мальчишки и заменить своим. И при этом постараться не растерять тех знаний и навыков, которые он приобрёл за свою непродолжительную жизнь. А заодно добавить к ним и свои собственные, сообразуя их с местными реалиями.
Короче говоря, строго в соответствии с правилами спецподготовки, я принял предлагаемые мне условия существования, как данность. И, исходя из них, начал выстраивать свою личную программу по выживанию.
Первое, что мне требовалось – более детальное знакомство с окружающей местностью. Потому как знаний прежнего владельца моего тела было явно недостаточно. Второе – овладеть навыками выживания, исходя из местных условий и возможностей. Третье – выяснить иерархию и социальные статусы местных жителей. И приложить все усилия к тому, чтобы пробиться как можно выше, заняв удовлетворяющее меня социальное положение. Потому как бегать всю жизнь в рядовых охотниках я считал для себя вариантом неприемлемым.
В одиночестве я валялся недолго.
Вскоре ко мне на шкуру подсел мальчишка. Был он чуть повыше меня ростом, но более худощавый. Одет в куртку-безрукавку, сшитую из козлиной шкуры и такие же штаны. На ногах – мягкие сапожки. Рыжие волосы на голове прихвачены нешироким кожаным ремешком, в отличие от моих, свободно раскинувшихся по плечам. Мозги моего малолетнего сопользователя телом подсказали, что мальчишку зовут Лур.
– Завр, – сказал он, – тебе плохо?
– Угу… Ты где был?
– Я смотрел на солнце. И думал…
– О чём?
– Почему оно всегда поднимается в той стороне? Почему не в другой?
Ну, и как мне на это реагировать? Рассказать ему об устройстве солнечной системы? Как минимум, он мне просто не поверит. Как максимум – решит, что я либо смеюсь над ним, либо у меня с головой не всё в порядке. А потому, придав лицу как можно более равнодушное выражение, я пожал плечами и ответил:
– Так уж получилось. Если бы оно вставало в другом месте, ты бы спросил то же самое.
– У кого получилось? Кто сделал, чтоб было так, а не по-другому?
Ого! А парнишка-то, похоже, презанятный. Любопытствующий. Наверное, такие вот и начинали науку в Древнем мире создавать. Стоунхенджи там всякие с пирамидами строить. Пожалуй, имеет смысл присмотреться к нему повнимательнее. И время от времени подкидывать ему простейшие знания об окружающем мире. Глядишь, когда-нибудь и пригодится. Но не сразу, не сразу…
– У богов, – неопределённо ответил я, посчитав, что для человека из каменного века это вполне обоснованный ответ.
Однако Лур посмотрел на меня с явным недоумением и переспросил:
– У кого?
– У богов, – не слишком уверенно повторил я, начиная понимать, что в моём ответе что-то не так.
– А это кто? – поинтересовался он.
– Ну… как… те, кто создал эту землю, этот лес, реку. Кто создал нас!
– А, кто нас создал!? – в глазах парнишки мелькнуло понимание, – Ты про предков говоришь?
– Ну, да! – кивнул я, – Про них. Про кого ж ещё? Конечно – про предков!
– А почему ты их так назвал? Богов…
– Не знаю, – пожал я плечами.
Меня уже разбирала лёгкая досада. Надо же было так проколоться! И на чём!? На том, что я до сего момента считал само собой разумеющимся. Кто ж знал, что у неандертальцев понятие «Бог» отсутствует в принципе!?
– Само так получилось, – поспешил я добавить.
– Ты и раньше был не такой, как все, – заметил Лур, – ты мне говорил – сны странные видишь. Летаешь в небе. Я думаю: может с тобой духи предков общаются?
– Может быть, – я пожал плечами.
Меня опять замутило, и я откинулся на спину.
– Плохо-то как, – невольно пробормотал я.
– Я тебе вчера говорил: не лезь на скалу, упадёшь! Ты меня не слушал. Вот и упал! Катился до самого низа! Я знаю, тебе Вая нравится. Только она малая ещё. Не может женой быть. А ты хочешь, чтоб она твоя была!
Я чуть не поперхнулся. Мне самому-то ещё, судя по всему, лет десять-двенадцать. Щегол совсем. Какая жена? Хотя… чёрт его знает, в каком возрасте они тут женятся. Или как это оно здесь называется?
Но, по крайней мере, его слова объяснили мне наличие на моём теле многочисленных и неравномерно расположенных ссадин, синяков и шишек.
Хмуро посмотрев на него, я слегка поднапрягся и «вспомнил».
Точно!
Вчера на Большой Утёс за птичьими яйцами полез. Хотя и знал, что лезть на него рискованно, очень даже запросто можно шею себе свернуть. И, чего уж там, верно Лур говорит, из-за девчонки этой, Ваи – дочки вождя рода нашего, я на тот Утёс полез… Так уж хотелось, чтоб она меня заметила и ловкости моей охотничьей подивилась.
А она хоть и недозревшая ещё для жизни взрослой, а уже и фигурой заметна, и ногами длинными. И голос у неё помягче и позвонче, чем у других, будет. Кажется, слушаешь её и – будто с ручейком лесным разговариваешь.
Короче говоря, положа руку на сердце, можно прямо сказать – нравится она мне. Ну, в смысле, тому пацану, в чьё тело я угодил.
А потому, не зная, как достойно ответить Луру на его справедливый упрёк, я лишь сердито хмыкнул и отвернулся.
Лур посидел некоторое время молча. Потом осторожно тронул меня за плечо.
– Завр, хочешь что-нибудь?
– Пить хочу, – вздохнул я.
– Я принесу, – он вскочил на ноги и кинулся куда-то в сторону.
Не прошло и минуты, как он приволок мешочек, примерно до половины наполненный водой.
При ближайшем рассмотрении это оказался простейший бурдюк, сделанный из шкурки, целиком содранной с заячьей тушки. Все прорези, сделанные при проведении данной хирургической операции, были туго завязаны сухожилиями, как верёвочками. И только из одной лапки торчала деревянная пробка.
Выдернув эту пробку, я сделал несколько жадных глотков. Сухое горло и горящее огнём нутро с радостью приняли прохладную влагу. Казалось, я физически ощущал, как жидкость проникает в мои внутренности, напитывает и оживляет их. У меня вообще возникло ощущение, что ничего более вкусного я в жизни не пил.
– Хорошо, – удовлетворённо выдохнул я, опять откидываясь на спину.
Лур довольно улыбнулся.
Я взглянул на него.
– Я спать хочу…
– Спи, – Лур тут же поднялся на ноги, – я потом приду.
Когда мальчишка отошёл от меня, я заткнул пробку обратно в бурдюк, положил его ближе к стенке и, повернувшись на бок, постарался уснуть.
Признаюсь честно, где-то в глубине души я лелеял надежду, что следующее моё пробуждение случится уже в привычном мне мире. Эта мысль, кстати, не оставляла меня никогда на всём протяжении моего пребывания в теле неандертальца…
Проснулся я ближе к вечеру.
Чуда не случилось. Я лежал всё в той же пещере, и всё на той же самой шкуре. Правда, чувствовал себя в этот раз гораздо лучше. Тело уже не так ломало, голова не кружилась. И только общая слабость в мышцах давала знать о себе.
Полежав немного, я сел. Посидел, оглядываясь по сторонам, и решил пройтись по пещере, познакомиться с ней, так сказать, поближе.
Осторожно поднялся на ноги, постоял, держась за каменный выступ, покачался из стороны в сторону. Вроде – ничего, нормально. Сделал несколько шагов. Ноги пока ещё предательски подрагивали от слабости. Но в целом – всё вполне приемлемо…
Утвердившись на ногах, я отправился в обход пещеры. Надо сказать, что толкало меня к этому не только любопытство познания всего нового, но и вполне конкретная потребность. Дело в том, что за время сна организм успел полностью переработать выпитую воду, и теперь мочевой пузырь довольно настойчиво напоминал мне об этом. Собственно говоря, это и было основной причиной моего пробуждения. Однако, обойдя всю пещеру по кругу, ничего похожего на отхожее место я так и не обнаружил.
В пещере находилось десятка полтора женщин, занятых самыми разными хозяйственными заботами. Ещё была пара покалеченных стариков, один из которых даже лежал, не вставая. Для охоты они уже явно не годились, но продолжали жить среди соплеменников. Это навело меня на мысль, что неандертальцы заботились даже о самых старых членах своего племени.
Кстати, пока я обходил пещеру, никто на меня не обратил ни малейшего внимания.
«Да и с чего бы им беспокоиться о моём присутствии? – подумалось мне, – Я один из них, сын рода».
Мужчин в пещере не было. Вероятнее всего, они ещё с утра ушли на охоту и пока не вернулись.
Детей тоже не было видно, что меня сперва несколько удивило. Но потом я сообразил (точнее – моя вторая половина), что дети, скорее всего, ушли куда-нибудь со Старым Охотником на обучение очередным охотничьим премудростям.
Не обнаружив места, специально выделенного под сортир, я оказался перед выходом из пещеры. Ничего другого мне не оставалось, как только последовать дальше.
Однако выйти из пещеры было не так просто. Впрочем, попытка войти в неё, по здравому размышлению, составляла бы ещё большую проблему.
Дело в том, что сам проход в пещеру был перекрыт тремя или четырьмя стволами деревьев с необломанными ветвями. Деревья эти лежали комлем внутрь пещеры, а ветвями, в нормальном положении торчащими вверх, соответственно – наружу. Получался такой своеобразный ёж-преграда из переплетённых между собой толстых и тонких веток, удерживаемых древесными стволами. Сквозь такой заслон вряд ли смог бы прорваться крупный зверь, скажем – медведь или пещерный лев. Хищник же помельче и сам не рискнёт к людям в пещеру сунуться.