Андрей Караченцов
Николай Караченцов. Глазами семьи и друзей
Моя жена
Я познакомился с Людой уже в театре. Она младше меня на четыре года, училась, как и я, в школе-студии, но у Массальского и Тарасовой. И о ней Тарасова писала в своей книге, считала её первым появившимся за многие годы редким, причём мхатовским, талантом.
Пока Люда училась в школе-студии МХАТа, она считалась любимой ученицей Аллы Константиновны. И та собиралась, как говорили, передать ей свой репертуар. Амплуа героини, чем славилась Тарасова, как ни странно, очень редкое, а у Люды развитие в этом направлении шло хорошо. Есть документальный фильм о Тарасовой, а в нём фрагмент: урок Аллы Константиновны с ученицей, и эта ученица – Люда. Сюжет о том, как они репетируют одну из любимых ролей великой актрисы. Они часто работали у Тарасовой дома. У Аллы Константиновны муж ходил то ли в адмиралах, то ли в генералах. И вот они репетируют «Гамлета», когда принц датский в сцене с королевой Гертрудой кричит, что здесь «крысы завелись», и через занавес убивает Полония. В результате они дошли до вершин проникновения и полностью окунулись в суть образа, Тарасова у мужа спрашивает: «У тебя есть какая-нибудь шпага, сабля на худой конец, в общем, что-нибудь военное?» Он дал им свой кортик парадный. Потом переспросил: «А бинокль не надо?»
Люда, естественно, после школы-студии получила распределение во МХАТ. И одновременно начала сниматься в кино. По-моему, экранизировали Шекспира, «Много шума из ничего». Мы тогда с ней даже знакомы не были.
В самом начале театральной карьеры её подвёл директор картины, сказав, что он договорился с дирекцией театра, и она может спокойно оставаться на съёмках ещё три дня. Она и осталась, поверив человеку. А он, оказывается, ничего не предпринимал, нигде и ни с кем не договаривался. Получился скандал, молодая актриса не явилась на спектакль. Всё это произошло в те времена, когда Олег Николаевич Ефремов ещё не набрал во МХАТе всей той силы, какую он получил потом. Ему полагалось на подобный проступок дебютантки для острастки остальных реагировать серьёзно, поскольку он пригласил в труппу много молодых ребят, а тут такое ЧП. А ещё живы старики, им тоже требовалось доказать свою принципиальность. Олег Николаевич Люду уволил.
Но поскольку Алла Константиновна дружила с Ольгой Владимировной Гиацинтовой, то рекомендовала ей свою любимицу: есть чудная девочка, посмотри. Ольга Владимировна посмотрела, и Люду взяли в Ленком. И почти сразу же в Ленком пришёл Марк Анатольевич.
Николай Караченцов и Людмила Поргина
Захарова утвердили главным режиссёром, а Люду ввели в спектакль «Музыка на одиннадцатом этаже» в постановке Владимира Багратовича Монахова, где я играл главную роль. На «Одиннадцатом этаже» и начался наш роман, который длился довольно долго и в конце концов 1 августа 1975 года завершился бракосочетанием. А спустя три года, уже в 1978-м, 24 февраля родился Андрей Николаевич, который является нашим отпрыском. С той поры и до Андрюшкиной женитьбы мы жили вместе. Наша семейная история не имеет ничего особенного или неординарного.
Если вспоминать, как я первый раз Люду увидел, как и что во мне загорелось или забилось в сердце, это выглядит слишком сопливо. Но, прежде всего, я считаю всё это настолько лично моим, что не хочу об этом распространяться. Зачем я должен рассказывать о каких-то вещах, дорогих только нашей семье, остальным они не должны быть интересны.
Естественно, я Людмилу Андреевну сразу после свадьбы потащил в Щелыково. Про Щелыково я ей рассказывал взахлёб, Щелыково ведь особая статья в моей жизни. Заставлял Люду ходить по лесам и горам, когда она уже была беременна, а потом и маленького сына туда вывозил. Дальше, поскольку я сам из-за загрузки почти перестал ездить в отпуск, да ещё и каникулы у нас в театре несколько раз выпадали на позднюю осень, а в Щелыкове в это время делать нечего, мы стали ездить в Сочи, в санаторий «Актёр».
Раз уж я не рассказал о нашей с Людой красивой истории любви, могу взамен только вспомнить, что до свадьбы мы с ней отправились в тот же «Актёр». Но её не пускали в мою палату, так в этом санатории называли обычную комнату. Уборщицы жаловались санитаркам, а те – врачам, что у актёра Караченцова постоянно ночует посторонняя женщина. Теперь они себя считают чуть ли не нашими крёстными, мол, они с самого начала так полюбили и Люду, и меня, что теперь ждут нас с самой зимы.
Женились мы без помпы, регистрировали брак не в знаменитом Дворце в Грибоедовском переулке, а на Ленинском проспекте, в обычном загсе. И свадьба была скромная, не в ресторане, а дома. Пришли мои друзья и Людкины подруги, её родители и моя мама. Вот и все гости. Люда не из актёрской семьи. Отец у неё – специалист в издательском деле, он был заместителем директора «Проф-издата». А Надежда Степановна, Людина мама, по инженерной линии, работала на заводе Орджоникидзе в конструкторском бюро, чертила на уже исчезнувших огромных кульманах. Совершенно не богемная семья.
Зато у Люды изначально была одна лишь цель – стать актрисой, и больше ничего. Без родственной привязанности скажу, что она действительно талантливый человек. Сегодня Люда – заслуженная артистка России, но я осознаю, что, будь у неё другой муж, иначе сложилась бы её судьба в нашем деле. Она слишком много отдала семье, дому, мне и сыну. Люда котлетки мне в театр приносила, я же после спектакля бежал на «Красную стрелу», мотался на съёмки в Ленинград, возвращался и снова уезжал. А в 1975 году я ещё не был тем самым известным артистом Караченцовым, всё только начиналось. Мы поехали на медовый месяц в Питер, где я снимался в «Старшем сыне». Евгений Павлович Леонов ходил к директору гостиницы «Ленинград», чтобы нам дали большой номер, тогда на деньги ничего не мерилось, просто всё приличное считалось дефицитом.
Николай Караченцов и Людмила Поргина
Николай Караченцов и Людмила Поргина
Николай Караченцов и Людмила Поргина
Николай Караченцов с Людмилой Поргиной и сыном Андреем
Людмила Поргина, Николай Караченцов с сыном Андреем. 1978 год
Людмила Поргина, Николай Караченцов с сыном Андреем. 1978 год
Сын
Я изначально боялся, что Андрей пойдёт в артисты. Буквально с того дня, как он родился. Не потому, что он талантливый или бездарный, просто я видел много несчастных актёрских судеб, причём детей известных артистов. Хотя в любом правиле есть исключения. Я однажды на эту тему разговаривал с Натаном Шлезингером, он мой большой друг, педагог из Щукинского училища. Натан назвал всего две более или менее счастливые актёрские биографии: Миронов и Райкин. Потом добавил, что объективно их карьера сложилась слабее, чем родительская. И лишь страшный комплекс «сына знаменитости», помноженный к тому же на дикую работоспособность и желание доказать свою правоту, вывели их в элиту актёрской касты. По Косте я до сих пор вижу, как ему нелегко. Но и Андрею слава непросто давалась. Всё то, что со стороны казалось шампанским – игристым, сверкающим, лёгким, всё, что выглядело актёрским фейерверком, всё это имеет свою цену – неимоверный труд. Нелегко такое говорить, потому что Андрей для многих кумир, а Костя – знаменитый артист, и я к нему очень хорошо отношусь. Не дай бог, если мои слова могут восприниматься как обидные.
Любому человеку скажи: «Ты, конечно, хороший парень, но, в общем-то, бездарный, а добился успеха только оттого, что побольше других работаешь. Если всерьёз посмотреть, рядом есть артисты покруче». Такое высказывание, мягко говоря, звучит некрасиво. Существует такая теория, не знаю, насколько она верна, что в принципе бездарных людей нет. Есть те, кто себя угадал, и те, кто не угадал. И вроде те, кто угадали, счастливы. А остальные сидят на работе и смотрят на часы, ожидая, когда же наконец можно будет сбежать на футбол, в сауну, в бильярдную, в кабак, на рыбалку, – тем не повезло. Конечно, повезло, если основное дело жизни совпало с тем призванием, какое Боженька тебе дал.
Говоря высоким слогом, я видел свою задачу в том, чтобы как можно шире показать сыну мир. Что, честно говоря, у меня не очень-то получилось, поскольку актёрские дети – брошенные. Несчастна и родительская судьба: всё время некогда. Родители не только заняты с утра до вечера, но ещё ведь и ночью снимаются, по гастролям мотаются – дети неухоженные. Нередко они, оставаясь без присмотра, начинают хуже учиться, кто с них спросит? Чем обычно всё заканчивается? Сданы экзамены в школе, надо куда-то наследника пристроить. Ни в один институт он поступить не способен, потому что с двойки на тройку перепрыгивал. Ну ладно, в театральный точно пристроим. И пристраивают. Потом, даст Господь, запихивают и в театр. Но папа или мама не вечны. А ребёнок – уже не ребёнок, он взрослый муж. А тут ещё и вторая семья, алименты. В кино не снимают, в театре не дают больших ролей. Плюс ещё постоянно зажимают после ухода знаменитого папы.
Наша профессия ужасна – мы зависимы. Любой человек может обидеть. Тебе не понравилась моя роль, и ты мне, не стесняясь, говоришь: «Ну и погано же ты сыграл». Или: «Зачем в таком дерьме сниматься?» Инженеру, компьютерщику, кому угодно никто, кроме узкого круга коллег, такого не скажет. Кто знает, чем они там занимаются? Наша же профессия открыта всем, а главное, все в ней понимают, наша профессия – чтобы нас обсуждали, чтобы на нас показывали пальцем. Прилюдно. И все те, кто на нас смотрит, естественно, имеют свое мнение. Обратите внимание, что в актёрских рейтингах побеждают те, кто больше нравится. А профессионализм – дело вкусовое. А если ты своими профессиональными качествами не производишь впечатления на главного режиссёра? Может, он и неправ, но ты «не в его концепции», и он не будет тебе давать роли. «Не вижу» – это выражение никто не отменял. И тогда – несчастная судьба. Обозлённые, спившиеся, да к тому же не забывшие, что они – дети знаменитого родителя! Пока описывал эту жуть, вспомнил противоположный пример. Мне нравится Саша Лазарев, он – особый парень, исключение, всё у него хорошо. И о Саше Захаровой не забыл. Она – прекрасная характерная актриса. Мудрый Марк Анатольевич долго держал её в чёрном теле. У него, похоже, тоже развился комплекс, но наоборот, что он не должен своих тянуть. Вероятно, по этой же причине его супруга, отличная актриса, никогда не работала в нашем театре. Потом неожиданно всё разом перевернулось. И отец стал давать дочери роли, которые не всегда в её амплуа. Люди же понимают, что у Марка Анатольевича, как у отца, комок в горле.
Николай Караченцов с сыном Андреем и супругой Людмилой Поргиной
Николай Караченцов с сыном Андреем
Людмила Поргина, Андрей и Николай Караченцовы
Трудно преодолеть внутреннюю тягу и смотреть на собственного ребёнка отстранённым взглядом. Но, наверное, он правильно поступает, никто из нас не вечен, и в «чёрном теле» можно передержать. Мы говорили с ней на эту тему, она всё сама понимает, потому что умница, но человек она сложный, далеко не пустышка. Что мне в ней нравится: как она себя ведёт в театре. У неё непростое в нём положение. А она мудро, точно и тактично держит себя в коллективе.
После всего высказанного понятно, что мне такой судьбы своему сыну совершенно не хотелось. Андрей окончил МГИМО, стал юристом, адвокатом. Думаю, сработало его ощущение общности, если не сказать стадности. Просто все его друзья пошли в институты по специальностям, связанным с различными системами управления.
Маленький, он сидел рядом со мной в машине, ко мне бегут какие-то люди и просят автограф. Я подписываю. Андрей спрашивает, что я делаю. Я объясняю: люди видели меня в кино, и им приятно будет иметь открыточку с моей подписью. Для них она – память, что тот самый артист, который им понравился, подписал свою фотографию, поскольку многие любят собирать автографы знаменитых людей. Прежде всего артистов и спортсменов, а я – актёр. Естественная реакция ребёнка: «Я тоже хочу быть актёром». Я ему: «Представь себе, ты на Северном полюсе, рядом на соседней станции заболел человек, у него аппендицит, и надо срочно сделать ему операцию. Ты – хирург, тебя сажают в самолет, ты летишь и спасаешь жизнь человека!» Он тогда: «Нет, я хочу быть хирургом». Как легко всё объяснять маленьким детям.
Людмила Поргина, Андрей и Николай Караченцовы
Андрей – Рыбы по гороскопу. Дотошный и спокойный. Копит информацию, скажем так, в себе. Медлителен. Но медлителен не оттого, что реакция плохая, а оттого, что ему надо сперва всё разложить по полочкам. Он будет делать что поручено, долго и нудно. К тому же от меня ему досталось не лучшее качество – везде опаздывать. Мне кажется, что он не понимает: опаздывать, прямо скажем, нехорошо. У меня дикая занятость, хотя это не оправдание, я набираю дел больше, чем их можно переварить. Но, допустим, я знаю, что быстро заучу текст. Другому на это положено, предположим, четыре часа. А я сделаю за два с половиной. Поэтому втискиваю в расписание ещё одно дело. Я на него успеваю, но, как правило, опаздываю. Затем – цепная реакция, опаздываю на следующую встречу. Ненадолго. Но зато я сделал и то, и это, да ещё зацепил что-то. Но я панически боюсь опоздать на спектакль. Это – инфаркт. Я даже не знаю, что делать, если подобное случится. А у сына таких переживаний я не наблюдаю. Правда, повзрослев, он всё же потихонечку начинает выправляться. Надеюсь на окончательное выздоровление.
Любовь – это понятие, которое не поддаётся времени
Короче, я удержал его, не пустил в наше дело. Да и он, по-моему, на этот счёт не очень переживал, что единственный сын двух артистов – и не артист. Только один раз он вдруг поднял эту тему: правильно ли мы его направляли? А учился он тогда уже курсе на втором. Правильно ли мы поступили, настояв на МГИМО? Видимо, что-то его подразочаровало в тот момент в институте. Хотя, я думаю, дело не в институте, а во времени. Он вдруг не почувствовал той заботы и того внимания к себе, каких он ожидал. Вероятно, он думал, что с ним будут возиться, цацкаться, тащить. Значит, другое интересует преподавателей МГИМО, а не настроение Андрея Караченцова. Мы с ним вели долгие разговоры насчёт его профессии. Обсуждали уровень цинизма, который допустим. А может, вообще это не цинизм, а профессиональный расчёт? Дело в том, что как адвокат он обязан защищать убийцу. И будет счастлив, если его спасёт, рассыпав доказательства обвинения, сумеет убедить суд дать обвиняемому «условное» наказание? Но клиент же убийца! Он убил!
Я не очень люблю распространяться о своём доме. По многим соображениям. Скажем, два из них такие: первое – боюсь сглазить, второе – мой дом – это исключительно моё. Я не хочу выносить на весь мир и обсуждать прилюдно свои домашние проблемы. Я могу рассказать лишь о том, как происходило воспитание сына и как складывался его характер.
А характер у Андрея довольно цельный, если судить даже по тому, как он женился. Со своей Ирой он много лет встречался, познакомились они в метро. Девочка не из его института, из медицинского. Причём она никогда и никому не давала своего номера телефона, а ему записала. Но и он никогда ни у кого не просил телефон. Правильнее сказать, не то что никогда не спрашивал, но и ни к кому не подходил с такой просьбой, а здесь набрался наглости. Они встречались три с половиной года. Не просто так: схватил, и на тебе, давай жениться, а она уже, не дай бог, беременна.
…Когда мы, наконец, дошли до свадьбы, то понимали: многое зависит от того, кто организует праздник. Свадьба – самое тяжёлое мероприятие для ведущего: слишком много разных людей. Собираются родители, друзья родителей. Но у одних родителей – одни друзья, у других – другие. Собираются молодые. Но и молодые тоже не общая компания, если не на одном курсе учатся. Или не из одного класса. Обычно сходятся совершенно разные группы. Как это всё объединить одной темой? К тому же по нашей доброй свадебной традиции гости быстро напиваются. Сразу подняли за молодых, «совет да любовь», «горько!» «горько!», а потом разделяются на кучки по интересам, у одних – танцы, у других – что-то иное. Но надо сделать так, чтобы основная тема, ради чего собрались, не терялась. Ведущего свадьбы даже тамадой нельзя назвать, тут что-то иное. У Андрея и Иры оказался классный ведущий, нам повезло. Вроде с шуточками массовика-затейника, но они, с одной стороны, трогательные, а с другой – все по теме. Вот пример. Берёт он две половинки кочана капусты и говорит: когда рождаются дети, то мальчиков одевают в голубенькое, а девочек – в розовенькое. Кого вы хотите? Мальчика или девочку? Сын: «Я мальчика хочу». – «А ты, Ирочка?» – «Я, пожалуй, тоже мальчика. Хотя мне всё равно, я буду счастлива, если и девочка родится…» А теперь, говорит ведущий, в одной половинке капусты – розовая пуговичка, в другой – голубенькая. Кто первый какую достанет, тот у вас и родится. Вгрызаются в капусту непонятно чем, ногтями, что ли. Надо же расковырять, найти. Азарт, болельщики, тут ведущий говорит: «Вы действительно думаете, что дети появляются из капусты?» Вроде бы простые вещи, но к месту, а это всегда здорово!
Человек, что вёл свадьбу Андрея, профессиональный актёр. Долго и серьёзно готовился к этому дню. Выспрашивал про всех родственников, про пап и мам. И в конце концов на свадьбе стал своим. Всё мог рассказать про каждого гостя. Я столько о семье не знал. А он выучил всю историю взаимоотношений.
Давайте, говорит, разыграем, будто вы поругались. Вам ничего не надо делать, только повторяйте за мной слова. Они стали друг против друга. Он ей что-то шепнул, она говорит Андрею: «Почему ты так поздно пришёл?» Сын отвечает: «Ты спрашиваешь, почему я поздно пришёл? Я, по-моему, ясно сказал, что много работаю. Что, вообще, за вопросы? Ты что, мне не доверяешь?» Слово за словом. А у ведущего очень точно по психологии построены реплики. И как только дело дошло до: «Правильно мне моя мама говорила», то есть «скандал» достиг апогея, кто-то из них, по-моему, Андрей, первый сказал: «Что же я делаю? Сейчас всё разрушится. Я же её люблю». Ира заплакала. У всех гостей – шок. Но здорово сделано!
Я желаю, чтобы жизнь у ребят сложилась счастливо и надолго. Но я боюсь ранних браков, когда обсуждается: догулял, не догулял… и насколько он «не догулял». Не это важно, а готов ли он взять на себя ответственность. Я не о материальной части говорю, хотя и она крайне важна. А о моральном долге: ты – хозяин дома, хозяин семьи, ты – отец и муж. За семью отвечаешь ты, и ты тащишь их за собой. Дом должен быть тем единственным местом, куда тебя тянет каждую секунду. Но боюсь, боюсь – а вдруг он ещё не готов? Я единственный, кто сто раз повторял, что против брака. И думаю, что у них всё непросто происходит. Но, надеюсь, всё образуется, потому что она девочка замечательная, я бы сказал – уникальная.
Людмила Поргина с Николаем Караченцовым и сыном Андреем
Ира побеждала везде, где надо и не надо. Она – отличница до противности. По всей стране пишутся две тысячи рефератов. Её работа занимает первое место. Именно ей какой-то английский академик вручает приз. У неё всё расписано по полочкам. Подъём в 06:00. В 06:05 полагается чистить зубы, а в 06:15 – завтрак. Зарядку я пропустил… И так каждый день без продыху. Андрей же – всё наоборот. Может пойти в свою юридическую консультацию, может не пойти, зная, что сегодня есть возможность проманкировать. Может спать до одиннадцати. «Ты сказал, что встанешь в половине девятого». – «Пап, я решил, что мне можно не вставать в это время». Я ему: «Ты не решил, ты спать хочешь».