Андрей Кивинов
Контрснайпер
– Кодграббер.
– Моя рюсски пльохо понимайт.
– Потом… – отмахнулся живописец-самоучка.
Из машины выбрался худощавый очкарик, открыл багажник и достал на свет божий две большие хозяйственные сумки. Подхватив поклажу, нажал кнопку на брелке. Машина в ответ мигнула фарами.
Репин, глядя на экран приборчика, презрительно усмехнулся:
– Тоже мне, компьютерщик… Охранка – чуть не восемнадцатого века.
– Так ты скажешь, что это у тебя за хрень?
– Эта хрень считывает импульс с брелка управления сигнализацией, расшифровывает его, а потом может воспроизвести. Эфэсбэшники поделились, на время форума.
Быков восхищенно присвистнул.
– Ни фига себе… Получается, с ее помощью любую тачку открыть можно?
– Не любую, конечно. Обычно – процентов восемьдесят.
– Тоже не кисло. И на хрена тогда все эти сигнализации ставить?
– Тот же принцип: восемьдесят и двадцать. Ты ставишь сигнализацию против восьмидесяти процентов населения. Оставшимся двадцати сигнализация по барабану, поскольку десять процентов из них – честные люди, а еще десять, если потребуется, взломают любую охранную систему. С помощью того же кодграббера. Но восемьдесят процентов населения – это все же больше, чем квалифицированное большинство… Ладно, хорош болтать! Клиент наверняка уже в адрес поднялся. Блокируй выход, а я займусь грязным делом.
Выйдя из машины, Быков тут же скользнул в подъезд, а взрывотехник с непринужденным видом подошел к «пятерке» и нажал кнопку на своем приборчике. «Жигули» снова подмигнули фарами и послушно щелкнули дверными замками.
Забравшись на водительское сиденье, наглый нарушитель законности осмотрелся и начал методично обследовать салон. Но ни в бардачке, ни в карманах дверей не обнаружил ничего интересного, кроме журнала с рекламой борделей, кои аморальная детвора раздает водителям на перекрестках. «Вид сзади» тоже разочаровал: в карманах чехлов передних кресел – ничего, кроме пустого стакана, потрепанного атласа автомобильных дорог и пакета с влажными салфетками. Приподнял задний диван – пусто.
Для очистки совести искатель пошарил рукой под передними сиденьями сзади. И – вот оно, счастье! Под пассажирским креслом обнаружился совсем не бутафорский пистолет имени Макарова. И его-то уж вряд ли оставил при обыске Саня Филиппов.
– Ствол по номеру пробили. – Леха Быков протянул командиру распечатку. – Числится в розыске, был похищен в феврале этого года в Махачкале, у тамошнего мента. Изымать не стали, чтоб не спугнуть.
– Это понятно, – кивнул Кленов. – Что еще?
– Машина чистая, принадлежит самому Малинину. Месяц назад купил ее у некоего Плоткина Александра Наумовича. Плоткин этот у нас по учетам не проходит… Хата – съемная. Хозяйка, Кочнева Елена Юрьевна, проживает в Волгограде, на нее у нас тоже ничего нет, кроме того, что она не платит налогов… Теперь – по самому клиенту. Малинин Денис Николаевич, тридцать один год, уроженец Кизляра…
– А ствол из Махачкалы. В принципе, один регион.
– Именно! Запрос по Малинину я туда уже закинул, но когда ответ будет – одному богу известно.
– Аллаху, – поправил Репин. – Там – его земля.
– Ну, Аллаху… Образование высшее. В данной квартире проживает около трех месяцев. Часто приносит и уносит что-то в больших хозяйственных сумках. Мы с Пикассо, кстати, тоже это видели. Жалоб со стороны жильцов на него не имеется. Вежливый, здоровается всегда. Гостей не водит, живет тихо и неприметно.
– Как и подобает образцовому боевику, – заключил Репин.
В кабинете на некоторое время повисла тишина. Даже слышно стало, как этажом ниже дежурный орет кому-то в трубку: «Какой рейд?! Вы что, с ума сошли? У нас все люди на обеспечении форума!.. Да хоть министру звоните!»
Кленов покосился на Ирину:
– Чего ж он все-таки от тебя хотел?
– Как что?! – ответил за нее Быков. – Внедриться, узнать расстановку сил, а то еще и подставить…
– Асият, кстати, тоже из Кизляра, – посмотрев в глаза Кленову, негромко сообщила Голикова.
– Кто такая? – не унимался Леха.
– Так, знакомая… Не очень хорошая…
– А ремонт компьютеров – для прикрытия, – предположил живописец, – на улице человек с системным блоком в руках подозрения не вызовет. Особенно если он в униформе с надписью «Компьютерное село» или что-нибудь в этом роде. А внутри системного блока – килограмма четыре пластида и дистанционный взрыватель.
– Знаете что, братцы, – Кленов принялся выстукивать заглавную тему из «Семнадцати мгновений», – отдам-ка я все это в ФСБ. Терроризм – их хлебушек, пусть они его и кушают.
– Да ну, Николаич… – поморщился Леха. – С эфэсбэшниками лучше не связываться. У них ведь как обычно: если все выгорит, то раздуют из мухи слона и ходят героями, будто они все сами реализовали. А если сорвется, так тихо отползут в сторону.
– А ты что предлагаешь?
– Сами справимся. Маленькие, что ли? Его самого мы знаем, где дохнет – тоже. Куда он денется?.. Пикассо, ты прослушку на городской телефон поставить сможешь? Чтоб без судебных формальностей?
– Дом старый, – кивнул Репин, – раз плюнуть.
– Вот! Тачку его периодически проверять будем, благо приборчик у нас есть. У пистолета на всякий случай боек сточим, чтоб от греха подальше… А еще его на контакт выманить можно.
– Как это? – не поняла Ирина.
– Он тебе телефон оставил? Оставил. Позвонишь и скажешь, что компьютер сломался. Пусть приедет, посмотрит. А я, естественно, подстрахую.
Кленов достучал тему и, словно Штирлиц на пианистку Кэт, посмотрел на Ирину:
– Ты как, не против?
– Ну если надо… Позвонить не жалко.
– Не помешает. Кстати, он тебя спрашивал о чем-нибудь?
– Да все обычно. Как зовут, чем занимаюсь…
– Ну, а ты?
– Сказала, что художник.
– Почему художник? – удивился командир.
– Да так… Сорвалось с языка.
– Если он заслан, то все равно в курсе, где ты служишь… Короче, коль еще об этом речь зайдет – скажешь, что работаешь в отряде спецназа, инспектором вещевой службы. Но, так как милицию сегодня не любят, представляешься художником. Хобби у тебя такое.
– Я рисовать не умею, какой из меня художник? – фыркнула Ирина.
– Сегодня, чтобы быть художником, – заметил живописец со стажем Репин, – уметь рисовать совсем не обязательно. Главное – выучить несколько непонятных слов и время от времени с умным видом вставлять их в разговор. А с картинами я помогу.
Оставив Кленова наедине с бумагами, Быков с Репиным остановились возле висевшего на стенде боевого листка, выполненного в манере позднего Кандинского. Листок сообщал о героизме и мужестве бойцов отряда в тяжелую годину международного экономического форума.
– Слушай, Пикассо, не составишь компанию Ирку подстраховать? – подмигнув, предложил Леха. – Куда лучше, чем в оцеплении стоять. С Николаичем я решу.
– Думаешь, этот перец – замаскированный боевик? Сам не справишься?
– Дело не «в справишься» или «не справишься». Лишние глаза никогда не помешают.
– Сдается мне, у тебя тут далеко не служебный интерес, – по-ленински прищурился живописец.
– А если и так, что с того? Мы оба – свободные люди. И потом я на пельмени уже без тошноты смотреть не могу.
– Мужик женился – новую няньку нашел… А как же любовь?
– Любовь? Так кто ж против? Можно и по любви… Я любовь очень даже уважаю.
* * *
Развесив полотна собственного производства на спешно вбитых в стену гвоздях, великий художник отошел на пару шагов и взором маститого критика окинул содеянное. Затем вернулся, поменял пару картин местами.
– Так лучше будет, в плане композиции… Запомни: этот стиль называется кубизм. Как направление живописи возник в начале двадцатого века. Наиболее яркие представители – Пабло Пикассо и Жорж Брак. Не Барак Обама, а Жорж Брак.
– Дурочку из меня не делай, ладно? Я и так дурочка, – парировала Ирина.
– Ладно… Основная идея кубизма заключается в том, чтобы отвергнуть традиционные средневековые представления о перспективе и форме. Революция в живописи, короче… Кубисты дают новое видение пространства, разлагая его на простые геометрические формы. Понимаешь?
– Слушай… Ты яблоко можешь нарисовать? Или там вазу с цветами. Только без квадратов.
– Как говорил Сальвадор Дали – верх идиотизма рисовать яблоко таким, какое оно есть на самом деле. Для этого имеется фотоаппарат. Короче… Вот эта деревяшка называется мольберт. Не перепутай с палитрой.
– Я что, по-твоему, в школе не училась?
– Так, с живописью у нас не получается, – подвел черту взрывотехник. – Ладно, давай тогда о компьютере. – Он извлек из сумки ноутбук. – Брат моей Ленки в этом деле хорошо разбирается, так что сделал все, как я просил. Здесь небольшие проблемы с запуском, и понимающий человек устранит их за пять минут. Вот и проверим, какой из твоего ниндзи компьютерщик.
Ирина вспыхнула:
– Почему из «моего»?
– Ну не из моего же… Не придирайся к словам. Еще вопросы есть?
– Как себя с ним вести-то?
– Ну как… Естественно, как же еще? Когда к тебе водопроводчик приходит, ты как себя с ним ведешь?
– Он же не водопроводчик…
– Какая разница?
– Слушай, а вдруг он… это… приставать начнет?
Репин улыбнулся и распахнул руки, словно хозяин борделя перед гостем.
– Welcome… Как в том анекдоте: сам напал, сам пускай и отбивается. Главное – не волнуйся. И помни: ситуация под контролем.
Ирина накрасила ресницы и взяла подводку – тоненькая кисточка дрогнула в руке, и линия смазалась. Она вдруг осознала, что волнуется. Причем не только в связи с оперативным заданием. И не столько. Черт-те что! Глупости. Переживает из-за какого-то очкарика. «Надо в комнату лыжную палку принести», – некстати вспомнился фильм «Кочегар». Оружие лишним не бывает.
Она отошла от зеркала на пару шагов, критически оглядела свое отражение.
Пышная юбка немножко полнит, зато голубая блузка в обтяжку подчеркивает талию. Но работа требует жертв, в том числе и визуальных, – задрав довольно короткую юбку, поправила торчавший из закрепленной на бедре кобуры миниатюрный ПСМ – пистолет специальный малокалиберный, для хозяйственных нужд.
– О-о! – восхищенно выдохнул Репин, чуть ли не высовываясь из слухового окна дома напротив с дальнобойным биноклем. – А ножки у нее ничего себе… Мне б такую натурщицу.
– Где?! – мгновенно проснулся кемаривший Быков. – Дай!
– Да не толкайся ты! Все равно уже поздно. Черт, кабы знать… Фотоаппарат ведь с собой.
Вырвав наконец у коллеги бинокль, Леха уставился на Иринино окно, словно Робинзон на женщину. Но комната уже опустела.
Он направил окуляры на двор.
– О, легок на помине! Смотри, вырядился, как на свидание, даже галстук нацепил. Цветов только не хватает. Снимай!
Репин быстро извлек из сумки фотоаппарат с оптическим прицелом.
– Смотри, а этот тип, случайно, не с ним?
– Который?
– Вон, черненький, в джинсовом костюме. Только что из арки вышел…
Быков снова прильнул к биноклю:
– Черт его… По виду – кавказец, точно.
– Я его сфоткаю. На всякий пожарный… Подвинься!
Ирина отворила дверь. Программист снова улыбался. Теперь он неуловимо напоминал Шурика из гайдаевских фильмов.
– Добрый день! Извините, чуть не опоздал. Пришлось машину дома оставить, пешком – быстрее. Скорее бы уж этот форум закончился…
– Ничего, проходите. Только у меня тапочек нет. Мужских.
– Не страшно. У меня дома тоже нет тапочек. Женских. Я босиком.
В комнате гость остановился, не выпуская из руки потрепанный кейс. Посмотрел на мольберт. Лыжную палку Ирина замаскировала под упор для него.
– Вы одна живете?
Вопрос не очень логичный для компьютерного мастера. Но для «засланного казачка» – вполне. «Пианистка Кэт», однако, виду не подала.
– С мамой. Но ее сейчас нет. К сестре уехала. В Саратов.
Легенда была придумана профессиональным разведчиком Репиным. На самом деле летом мама жила на маленьком дачном участке с парником и парой грядок. Но сестра, Саратов… Так гораздо эффектней.
– Понимаю. Конфликт поколений… Как мудро было замечено в одном фильме, родителей надо любить издалека…
Гость остановился перед полотнами.
– Ух ты! Это ваши работы? Честно говоря, думал, что насчет художника вы пошутили… А неплохо, знаете ли!
– Ну, чего они там делают? – с интонацией мальчика, подглядывающего за женщинами в раздевалке, спросил у напарника истинный автор великих полотен.
– Ничего, – не оторвался тот от бинокля. – Мазню твою разглядывают.
– На «мазню» не обижаюсь. Слово «живопись» ты без бумажки все равно выговорить не сможешь.
– Меня за такую живопись еще в третьем классе за дверь выставляли… – парировал далекий от искусства Быков. – Слушай, а этот, который в джинсовке, так и сидит на скамейке. И тоже на Иркины окна пялится.
Пару минут полюбовавшись кубиками, ромбиками и шарами, гость повернулся к Ирине:
– Знаете, у вас отличное чувство цвета. Акценты потрясающе расставлены! И это смелое сочетание теплых и холодных тонов! А вот с композицией – только, пожалуйста, не обижайтесь! – не очень. Равновесие хромает… Впрочем, это только мое мнение, а я ведь дилетант. Кстати, что на этой картине?
– На этой?.. – Ирина на мгновение растерялась. – Это… Мексика! Мексиканские пейзажи. Пустыня, горы, кактусы…
– Надо же… Я, честно говоря, ее несколько иначе себе представлял. А почему вдруг Мексика? Бывали там?
– Нет. Но всегда об этом мечтала. Вот, может, накоплю денег и съезжу.
– Так продайте картины, – предложил программист. – Или они вам дороги как память?
– Я бы продала. Но кто их купит? За нормальную цену не продашь, а за копейки – жалко.
– Понимаю… К этому вопросу надо подойти правильно. Вон, на набережной у нас – целый Монмартр. У них ведь покупают… А знаете что? Ваши картины можно на интернет-аукцион выставить… Нет-нет, я серьезно! Сегодня очень многие бизнесмены скупают работы никому не известных художников. Последний писк. И если грамотно подать, то возьмут. Давайте так: я картины сфотографирую, а потом в Сеть выложу. Надо только прикинуть, как они лучше смотрятся: при дневном свете или при искусственном… Вы позволите?
Не дожидаясь ответа, Малинин подошел к окну и задернул штору.
– Свет включите на секунду…
– Она что, с ума съехала? – возмутился Быков. – Какого черта?! Знает же, что мы контролируем, и… О, опять открыли! Фигня какая-то…
– Погоди! – Репин сжал его руку и указал вниз, во двор: – Смотри, наш джинсовый друг уходит… Похоже, штора – это сигнал.
– Точно, блин… Давай за ним! А я пока тут останусь.
– Нет, выключайте. При искусственном освещении лучше, – констатировал гость, отдергивая штору. – Цвета естественней смотрятся. Мягче… – Вдруг он уставился в правый нижний угол картины с двумя кубами – черным и фиолетовым, в каждый из которой была вписана оранжевая сфера. – А почему здесь подписано «Репин»?
– Мммм… Это меня мама в шутку «Репиным» называет, вот я так иногда и подписываю.
– Честно говоря, это совсем не его манера…
– Для мамы что Репин, что Пикассо – всё едино.
Малинин снова отошел на пару шагов и, чуть помолчав, заметил:
– Вы говорите – Мексика? А мне почему-то показалось, что вот это, например, портрет. Причем мужской.
– Нет, что вы… Это не мужчина, это… кактус! Но и вправду большой. На человека похож. Руки, голова… Они в Мексике до двадцати метров вырастают.
– Даже больше, – поправил Денис. – Называется цереус. Самый большой кактус на планете. В тысяча девятьсот семьдесят восьмом году в Аризоне ураганом свалило цереус. Высота этого кактуса была двадцать четыре метра, что по сей день считается рекордом. И на момент гибели ему было сто пятьдесят лет. Представляете, во время американо-мексиканской войны он уже рос! Мог видеть самого генерала Тейлора.
– Послушайте, откуда у вас такие познания? Вы – просто ходячая энциклопедия!
– В детстве болел много, – грустно улыбнулся гость. – Времени для чтения хватало. У нас большая подборка «Науки и жизни» была, отец много лет подряд выписывал. Так я все номера от корки до корки проштудировал. Тогда же и зрение посадил… Ну а где наш больной? А-а-а, вижу…
Он присел за стол и раскрыл ноутбук.
Стоя за спиной странного мастера, Ирина наблюдала за его манипуляциями. Ей вдруг показалось, что кобура на бедре съехала, и пистолет вот-вот вывалится. Она стала осторожно, сквозь ткань юбки, поправлять оружие.
– Вы чем-то обеспокоены? – почувствовал программист. Словно у него, как у Шерлока Холмса, на кончиках ушей были особые тепловые точки, позволяющие «видеть» спиной.
– С чего вы взяли?
– Как говорят у меня на родине, скрыть волнение гораздо труднее, чем скрыть радость.
– Нет, все нормально. А где ваша родина?
– Я из Кизляра. Самый лучший город на свете… Правда! Город-сказка, город-мечта… Одна беда – работы нет. Пришлось сюда перебираться. Так что я, в некотором роде, компьютерный гастарбайтер. – Денис снова улыбнулся, и снова как-то грустно. – Однако, как говорится, вирусов бояться – в Сеть не ходить. Сам Билл Гейтс начинал свою карьеру с того, что сидел дома и писал программы для управления городскими светофорами…
Он замолчал, закрыл ноутбук и повернулся к Ирине.
– Увы, наш больной нуждается в интенсивной терапии. Придется вам некоторое время без компьютера побыть. Винчестер накрылся.
– Винчестер? – переспросила Ирина. – Кстати, почему такое название? Это же винтовка…
– Ну да. И к винтовке это название некоторое отношение имеет. Дело в том, что один из первых жестких дисков имел суммарную память шестьдесят мегабайт. Тридцать с одной стороны, тридцать с другой. В документах обозначался так: тридцать-дробь-тридцать. Точно такая же маркировка была и у винтовки Винчестера. Вот с тех пор и прилипло.
– Ой, как же я без компьютера?
– Да вы не волнуйтесь, я быстро. И расписку оставлю. У вас там никаких секретов нет?
– Каких секретов?
– Ну мало ли… – смутился Денис. – Личное что-нибудь… Просто мне дома работать удобнее, да и детали кое-какие нужны будут. Постараюсь за сутки управиться, заодно и хороший антивирусник установлю. А завтра вечером привезу, если не возражаете. Заодно и картины ваши сфотографирую, для аукциона. Здесь ведь штатив нужен, чтобы качественно вышло.
* * *
На этот раз Иван Николаевич Кленов исполнил Бетховена. «Судьба стучится в дверь». Потом еще раз взглянул на фотографию мужчины в джинсовом костюме и поднял глаза на Ирину:
– Точно он? Не ошибаешься? Они все на одно лицо. Лично я до сих пор дагестанца от ингуша отличить не могу.
– Нет, не ошиблась. В лагере я его дважды видела. Зовут – Руслан.
– А может, он и не брат Асият? Они там все – братья лесные…
– Не знаю… Может.
– Все сходится. В паре работают, – заявил разведчик Быков. – Тот еще в подъезд войти не успел, как этот уже на лавочке пост занял. Потом очкарик задернул штору, мигнул светом, и…
– Он картины хотел посмотреть! – перебила Ирина. – При искусственном освещении.
– Зачем? – возразил живописец Репин. – Я же их специально у окна развешивал, чтобы дневной свет…
– Да подождите вы с вашими шедеврами, дайте по делу договорить! – перебил деловой Леха. – Он что, шкаф должен был в окно выкидывать, чтобы сообщнику сигнал подать? Увидев на подоконнике шестнадцать утюгов, Штирлиц понял, что явка провалена… Естественно, нашел повод. А Руслан, увидев сигнал, моментально свалил. Пикассо следом пошел, но упустил. Потому что лох.
– Сам ты лох… Я, между прочим, не топтун, а взрывотехник, – возразил оскорбленный художник. – Да здесь и профессиональный топтун в одиночку ничего бы не сделал. Пока я с чердака спускался, его уже и след простыл.
– Да и черт с ним, – махнул рукой Кленов. – Главное, что вы его засекли. Личность установлена, так что – молодцы! Теперь реальная цепочка прослеживается… Значит, и Асият, скорее всего, здесь, в Юрьевске.
Командир отстучал мотив арии восточного гостя, затем снова обратил отеческий взор на Ирину:
– О чем он с тобой говорил?
– Так… Про картины, про кактусы…
– Какие кактусы? – не понял Репин.
– Двадцатиметровые. Вместо автографа своего лучше бы подписывал на картинах, что там нарисовано. На ходу пришлось выдумывать!
– Не переживай, Ир! – хохотнул Быков. – Наш Пикассо даже закат над морем так нарисует, что и за кактус сойдет, и за мадонну с младенцем. В зависимости от степени косоглазия.
Кленов поморщился и прервал сей диспут об искусстве:
– А про работу он не допытывался? Где, что… Может, намеки были какие?
– Да ни на что он не намекал, – сердито буркнула Ирина. – Только компьютером и занимался.
– Из него компьютерщик, как из Соломы балерина, – поморщился Репин. – Я же говорил: понимал бы, так за пять минут все бы исправил.
– Ну знаешь, – вспыхнула Ирина, – твои картины тоже не шедевр. Цвет еще туда-сюда, а композиция – ни к черту.
– Не путай творчество с ремеслом!
– Брек! – рявкнул Кленов и нехорошо посмотрел на Репина: – А ну-ка… У тебя на этом компьютере видеозаписи или фотографии какие-нибудь хранятся? Особенно личные, с пикников ваших?
– Ну есть, конечно. День милиции прошлогодний, когда Солома в кабаке на спор бутылку шампанского о свою башку разбил… Потом – день здоровья на майские. Солома тогда в командировке был, поэтому ничего интересного не произошло… Я ж эти записи всем на флешки скидывал.
– То-то и оно, что всем. За этим, видать, ему компьютер и нужен был. Все ваши рожи – крупным планом… Молодцы, нечего сказать! Соображать надо хоть чуть-чуть, что врагу подсовываете… Еще что там имеется?
– Больше ничего вроде. Пара стрелялок… Ну и…
– Что? – насторожилась Ирина.
– Киношка кое-какая.
– Какая киношка?
– Ну, в общем… Немецкая. «Дас ист фантастиш»… Но это не моя! У моей Ленки младший брат в возрасте полового созревания, вот он и развлекается.
– О, боже!.. – простонала Ирина.
– Ну хорошо хоть не «Ленин в Октябре».
* * *
«Ниндзя-очкарик» не разочаровал. Явился, как и обещал, следующим вечером. Вместе с ноутбуком. Ирина встретила его в той же пышной юбке, под которой удобно было прятать пистолет, только блузку поменяла, сохранив соотношение «темный низ – светлый верх». Блузку на этот раз надела персикового цвета. И бусы коралловые – чтоб от юбки отвлекали внимание.
– Теперь работает как часы, – похвалил свою работу мастер. – Я там еще хвосты кое-какие почистил, лицензионный антивирусник поставил. Пилотная версия. На год хватит, потом поменяю. И программку специальную загрузил. Фильмы можно смотреть в любом формате.
– Я на нем фильмы не смотрю, – торопливо заверила Ирина. «Теперь решит, что я – тайная любительница порнушки. Ну Репин, ну удружил. Пикассо недоделанный». И пояснила: – Глаза устают. Даже не знаю, есть тут какое-нибудь кино или нет. Компьютер с рук покупала, недавно, и что там от прежнего владельца…
– Не волнуйтесь, – с понимающей улыбкой перебил Малинин. – Машина хорошая.
– Спасибо. Сколько я вам должна?
– Что вы, Ирина! Мы ж договаривались. Это я ваш должник.
– Нет-нет! – возразила псевдохудожница. – Работа должна оплачиваться. У нас пока не коммунизм.
– В таком случае позвольте вас поздравить! Как сотый клиент компании, вы приобретаете право на бесплатное обслуживание в течение года. И, пожалуйста, не возражайте! Фирма «Майкрософт» в минувшем году потратила на рекламу больше полумиллиарда долларов. А они, как вы понимаете, денег на ветер не бросают. Я, конечно, не «Майкрософт», но тоже могу рассчитывать на определенную прибыль от рекламы. Вы, например, можете рекомендовать меня в качестве компьютерного мастера своим родственникам и знакомым. Так что мои интересы будут соблюдены…
В комнате повисла зловещая тишина, как в плохом триллере. «Реквием» Моцарта сейчас был бы подходящим фоном. Когда молчание стало совсем уж неловким, мастер нерешительно поднялся.
– Я… пойду?
– Да, – Ирина опустила глаза. – Спасибо вам еще раз!
Денис кивнул, подхватил свой кейс и направился в прихожую. Медленно, очень медленно. Стоп-кадр. На полпути, возле мольберта, не подозревая о предназначении лыжной палки, обернулся и застыл:
– Ирина… Я не знаю, как вы на это посмотрите… Извините, я вас обманул. Нет-нет, вы не подумайте! Просто… Компьютер ваш в полном порядке был. Так, небольшой сбой в программе. Я мог еще вчера его наладить, без проблем…
– И почему же не наладили? – Ирина с опаской посмотрела на наглеца.
– Знаете, такое бывает… – продолжил ниндзя-очкарик, – увидишь человека один раз, а потом нестерпимо хочется видеть его снова и снова… Вот… Даже сегодня схитрил. Обещал, что картины сфотографирую, а штатив с фотоаппаратом не взял. Не забыл, а оставил. Специально. Чтобы иметь повод еще раз к вам в гости напроситься… Смешно, да? Но, боюсь, если б я примитивно пригласил вас в ресторан, вы бы меня тупо послали.
– Ну почему же «тупо»?.. – растерянно улыбнулась Ирина. И тут же поправилась: – В смысле почему бы послала?
– То есть согласились бы? Тогда, может, сходим, а? Прямо сейчас!
Ирина огладила юбку, незаметно поправив съехавший пистолет…
Быков отложил бинокль и достал из кармана рацию.
– «Коробочка» – «Чердаку»!
– Слушаю! – отозвалась рация голосом Репина.
– Они уходят.
– Почему «они»?
– Потому что клиент вышел из комнаты, а Ирка сразу переодеваться начала, а потом подкрашиваться. Значит, вместе куда-то намылились… Слушай, а ножки у нее действительно классные! И не только ножки… но и ручки.
– Погоди ты с ножками… Мы ж в эфире, мудила. Братец Иванушка где??
– Торчит во дворе, как обычно.
– Смотри за ним. Сестрица Аленушка тоже где-то здесь может пастись.
И снова Ирину пробил легкий мандраж. Даже руки дрожат – ресницы с трудом подкрасила. Да и зачем было их подкрашивать – макияж и так в полном порядке. А теперь вот тушь в комочки сбилась, надо расправлять. Ниндзя-журавлик ее явно волновал. И не только как вероятная угроза жизни.
Вот, черт… Может, зря она на эту авантюру с рестораном согласилась? Ребята, конечно, прикрывают, но могут ведь и не успеть… А она уже поплыла. Не может к нему относиться просто как к объекту. Надо было все-таки его на улице попросить подождать. Обдумать все спокойно. Или ребятам позвонить – посоветоваться. Хотя о чем советоваться? Что она – на него запала? А если он – по ее душу, если засланный казачок? Тогда мог что-то заподозрить… Отказаться? Нет, поздно уже. Да и как тогда узнаешь, что у него на уме? Киллер – не киллер? Ниндзя – не ниндзя? Пойди пойми этих мужиков. То ли дело – свои, на работе, тут все прозрачно и понятно. И что ее все на умников тянет? Нет чтоб попроще, поближе к телу. Тот же Лешка Быков, например, давно клинья подбивает. Ан нет, нам не мачо подавай с крутыми бицепсами, а нечто трепетное и волнующее. Что-то такое, что есть в этом парне и чего нет ни в Быкове, ни в других ее коллегах. Что? Может, как раз дно двойное? Она ведь тоже девушка непростая. Вот и встретились два одиночества – контрснайперша и ботаник. Или не ботаник…
Подкравшись к закрытой двери в коридор, Ирина прислушалась. Малинин, судя по свисту, по-прежнему поджидал ее там. Высвистывал он, как и Кленов, что-то из классики. Кажется, Грига, «Пещеру подземного короля». У нее эта тема была когда-то в мобильном.
Ирина задрала юбку, вновь продемонстрировав изящную ногу Репину (хотя и не задумывалась об этом), и потуже затянула ремешок, с помощью которого на бедро крепилась кобура ПСМ. Из такого разве что по голубям палить можно, а человека уложить – если только в упор и в глаз.
– Смотри, вон они! – толкнул Алексей Репина локтем. Оба уже переместились в салон черного «хундая», взятого художником-взрывотехником напрокат у собственной жены Ленки – земельной спекулянтки.
– Вижу… А следом – братец, как привязанный. Слушай, как бы они ее вдвоем не утащили. Без Асият.
– Я им утащу… – Быков поправил на поясе сумку с пистолетом. – Если Руслан к ним в тачку сядет, придется сразу крепить. У тебя ствол есть?
– И не один… А если не сядет?
– Если не сядет – пасем Ирку. Руслан никуда не денется.
Денис время от времени пытался изобразить из себя мачо – видимо, запал в душу типаж из американских боевиков. Получалось не очень. Образ крутого парня компьютерщику как-то не давался – видимо, потому, что он некстати начинал заикаться.
Ирину эти его попытки забавляли. Например, как он частника ловил. Широкий жест, дверь распахнул, а там – «лицо кавказской национальности». Ирина насторожилась. Подстава? Уже не до смеха. Рука на кобуре.
А ниндзя:
– К-командир, до границы подбросишь?
– Куда угодно, дорогой, – подхватил бомбила. – А дэнги ест?
– Об-бижаешь, ув-важаемый.
В салоне воняло дешевым табаком и потом. Р-романтика, блин. Ирина слегка расслабилась – на заднем сиденье ей было спокойнее, все под контролем. И атмосфера… Аура, если хотите. Вполне спокойно, без напрягов. Она-то в этом знает толк. Похоже, действительно обычный частник.
– Мадемуазель, ваше слово… – повернулся к ней Денис. – Какое злачное место вам хотелось бы посетить?
– О, в нашей прерии много забойных мест, – подхватила она игривый тон. – А я не прочь вкусить сладкой жизни. Ресторан «Дольче Вита» знаете?
– «Дольче Вита»? – загадочно усмехнулся Денис и покосился на нее. – Любопытное совпадение…
– Почему?
– Так… Впрочем, чему удивляться? Если Москва и Питер – города маленькие, то Юрьевск – просто микроскопический… – Денис повернулся к водителю: – «Дольче Вита»!
Водитель кивнул: кто ж, мол, не знает?
– Поехали!
Зал в стиле ретро навевал грусть. Ибо вложенные в дизайн средства априори должны отбиваться за счет нечастых гостей. А значит, и ценник здесь соответствующий. Мягкий свет, струившийся от зеркального потолка, белые стулья с высокими резными спинками, золотистые тканые скатерти на столах, изящные кружевные вазочки с горящими внутри свечками – настоящая сладкая жизнь в масштабах горького Юрьевска. Углы зала оживляли пальмы в деревянных кадках, а справа от входа на резном комоде красовался настоящий граммофон с огромной, сияющей позолотой трубой. И – ни одного посетителя. Что позволяло сделать вывод: средняя стоимость блюда здесь приближается к прожиточному минимуму.
Похожий на пингвина официант, во фраке и с галстуком-бабочкой, подлетел к ним с дежурной улыбкой – причем Ирине показалось, что улыбка опережала его самого на несколько метров. Этакий «чеширский кот наоборот». Или тогда уж чеширский пингвин. Излучающий важность вкупе с показной приветливостью.
Полистав меню, Ирина хотела было, по обыкновению, посоветоваться насчет выбора с официантом. Но передумала – уж слишком надутым выглядел пингвин.
Выбрав приемлемое по цене вино – сицилийское, она хотела заказать два бокала, но спутник ее не поддержал.
– Мне сейчас алкоголь нельзя. Лекарства пью… Для меня апельсиновый сок, пожалуйста! Только самый обычный, не свежевыжатый.
– Салат с морепродуктами. – Ирина ткнула пальцем в меню: – Вот этот, где тигровые креветки. И пасту по-сицилийски. С трюфелями…
– Мне то же, что и даме. – Денис повторил заказ.
Пингвин удалился, и Ирина перевела взгляд на нового знакомого. Тот выглядел слегка напряженным – может, сицилийская тематика навеяла? Вендетта вроде тоже оттуда?
