Андрей Константинов
Тульский – Токарев

Полная версия

Ткачевский покачал головой:

– Ты инструмент видел? Там ручка такая, что какие там отпечатки…

– Да, продумали, значит… Ну, тогда не неси!

Оперативники выволокли Тельняшку из кабинета и повели его в дежурную часть, Василий Павлович направился туда же, потащив за собой и Артема. Приобняв сына за плечи, он шепнул ему:

– По поводу финки – в голову не бери, но потом обсудим… Сбегай-ка, купи что-нибудь пожрать. Сейчас я тебе денег дам…

Артем солидным жестом остановил отца:

– Не надо, пап, я осилю.

Василий Павлович удивленно-иронично взметнул вверх брови, но тут к нему обратился дежурный Воксов:

– Товарищ самый оперативный начальник! К вам из Средней Азии – человек восемь!

– И все за талонами на повидло? – удивился зам по розыску.

– Нет, – ухмыльнулся Воксов. – Все принесли по подушке и хотят найти фокусников, которые их им впарили вместо афганских платков.

Токарева аж перекосило всего:

– Какая скотина науськала их хороводом жаловаться?

Воксов пожал плечами:

– Так Птица по гостинице развесил объявление, чтоб гости города трех революций звонили нам, как кто-нибудь предложит на продажу платки.

– Так ДО звонить надо, а не ПОСЛЕ! – заорал в голос Токарев.

Дежурный удивленно посмотрел на него и чуть нахмурился:

– Я фиников не люблю, а ты будешь не любить узбеков. Вот на них и срывайся!

Василий Павлович обернулся в коридор ОУРа и рявкнул:

– Арцебашев? Гостиница – твоя земля?

Из кабинета, чуя недоброе, высунулся оперуполномоченный Арцыбашев:

– Это как посмотреть. Считается, что моя, но, с учетом вакансий в отделе и отпуска Терещенки…

Токарев-старший перебил его, категорически мотнув головой:

– В дежурку! Там толпа узбеков правду ищет. Извивайся как хочешь, но чтобы все заявления были зарегистрированы как один материал.

– Это каким же образом?

Проигнорировав вопрос опера, Василий Павлович обернулся к сыну:

– Ты еще здесь? Дуй за харчами! Да, в школу сначала забеги, извинись там. Вперед – марш!

Артем выбежал из отделения, потянулся на солнышке и, не особо торопясь, направился к школе. Занятия там уже закончились, и по дороге он встретил Аню Торопову – одноклассницу, с которой были планы на поход в кино. Аня шла домой, помахивая портфелем, – увидев Артема, она округлила глаза и прижала ладонь ко рту:

– Темка! Ты что натворил? В школе шухер такой был, когда ты в окно выпрыгнул… Брунгильда сразу к Алисе побежала, вся в истерике… А сейчас к ним обеим из милиции пришли, допрашивают в учительской… Что случилось-то? Тебя же до экзаменов могут не допустить.

– Допустят, – улыбнулся Артем и уверенно, солидно добавил: – Решим проблему.

В Ане пробудилась известная женская любознательность, именуемая отдельными мэйл-шовинистами любопытством:

– Тема, ну расскажи! Что случилось-то? Говорят, убили кого-то?

Артем интригующе молчал сколько мог, а потом, нарочито нехотя, кивнул:

– Вообще-то это секрет… Причем не мой, а служебный, но… Так и быть – скажу. Но с одним условием.

– С каким? – оживилась Аня, ощутив возможность первой в классе узнать какую-то сногсшибательную новость. – Честное слово, я никому…

– Поцелуй! – перебил ее Артем. – За поцелуй – скажу.

Аня смутилась, потупилась и даже подалась назад.

– Ну, как знаешь, – с деланым равнодушием пожал плечами Артем и сделал вид, что собирается отправиться дальше. Этого Аня пережить уже не смогла – тайна уплывала прямо из рук:

– Подожди, – решительно сказала она и оглянулась.. – Но не здесь же… Не на улице же…

Они забежали в подъезд, поднялись на один пролет… Одним поцелуем, разумеется, все не обошлось… Целовались долго, неумело, намяв друг другу губы до боли, компенсируя неумелость юношеским пылом. Когда ошалевший вконец Артем, уже не чувствуя собственных губ, попытался непослушными пальцами расстегнуть на груди Ани нерасстегивающиеся декоративные пуговицы, она, тяжело дыша, оттолкнула его от себя:

– Не надо… Погоди… Ты… Ты обещал… Рассказать…

Артем мотнул головой, провел рукой по взмокшим (как на тренировке) волосам и выдохнул:

– Ну, раз обещал… Знаешь, отец читал в детстве мне сказки про драконов, которые едят людей, и всегда говорил при этом, что их не существует… А сегодня я понял, что они есть… А значит – где-то есть и их логово. Не понимаешь?.. Ну, тогда без лирики… Там мужика закололи на скамейке. А я одного из его убийц поймал.

Он улыбнулся – и эта улыбка его и подвела. Аня решила, что одноклассник над ней издевается. Ее глаза мгновенно налились обидой:

– Дурак ты, Токарев! И… И…

Топнула ножкой и помчалась вниз, к выходу из подъезда.

– Ань, подожди, но я правда… – бросился было за ней Артем, но вдруг, вспомнив случайно услышанный сегодня разговор отца с матерью, остановился. Поскреб в затылке, вздохнул, вышел из подъезда и направился в школу. Там он забрал из пустого класса свой брошенный в суматохе портфель и поднялся на второй этаж, где располагалась учительская и кабинет завуча. Кабинет Алисы Гивановны оказался незапертым, но в нем никого не было. А вот через наполовину застекленную дверь учительской доносились голоса. Токарев осторожно подошел, чуть шире приоткрыл дверь, заглянул внутрь через полупрозрачное стекло. Увиденная картина радовала – веселый оперуполномоченный Птицын что-то втолковывал Брунгильде – симпатичной математичке – и Алисе Гивановне. Обе смеялись и даже слегка кокетничали с Птицей – так уж он был устроен, с ним почему-то кокетничали все женщины – от школьного возраста до пенсионного. Во взгляде Птицына удивительным образом сочетались детская беззащитность и накладываемая профессией брутальность. Представительницам прекрасного пола немедленно хотелось начать заботиться о Птице – таким он выглядел неустроенным. Конкретные проявления заботы очень быстро заканчивались постелью – причем даже трудно было понять, кто же кого туда в итоге затащил…

Алиса Гивановна Сакоян – строгая армянка лет сорока пяти – сидела на столе (!), кокетливо закинув ногу на ногу – так, что выше приличной нормы задралась узкая юбка, – и хохотала:

– Это ПЭРПЭТУМ МОБЭЛЭ какой-то… Растим ВЫТЯЗЭЙ! Нэт, я горжусь… Мэня допрашивают!

Птица виновато, неустроенно и в то же время игриво улыбался. Токарев-старший знал, кого послать в школу…

Артем помялся, улыбаясь, а потом решил, что извиниться за то, что, ничего не объяснив, выпрыгнул в окно, сможет и завтра. Да и Алису в неловкое положение ставить не хотелось – при школьниках она никогда не позволяла себе сидеть на столе. Честно говоря, Токарев-младший вообще не предполагал, что она может сидеть на столе и шерудить ногами перед мужиком, поскольку всем в школе завуч казалась дамой очень строгой во всех отношениях…

…Обратно в 16-е отделение Артем вернулся через пару часов, нагруженный едой и пивом. Пиво ему удалось купить не без проблем – оно в те времена, между прочим, продавалось не всегда и не везде, да и возраст Токарева-младшего был еще совсем не «пивным». Но он справился с проблемой – ему очень хотелось сделать что-то приятное для отца плюс к тому же, по оперской традиции, с первого «крестника» полагалось проставляться, так что Тельняшкины капиталы пришлись весьма даже кстати…

…В дежурке жизнь текла своим чередом. В клетке на скамейке развалился Тельняшка, не обративший на вошедшего Артема никакого внимания; другой задержанный – по виду обычный гражданин, никак не связанный с преступным миром, – стоял у решетки и пытался договориться с помощником дежурного – не молодым уже старшиной:

– Товарищ старшина, позвоните жене, пожалуйста… У меня и так неприятности будут… Ну пожалуйста, ну что вам стоит…

– Не скули! – оборвал его презрительно Тельняшка. – От тебя падалью смердит!

Задержанный испуганно отшатнулся от решетки и присел в углу прямо на пол, так как все место на скамейке было занято налетчиком.

Тельняшка потянулся и крикнул старшине:

– Командир! Папироску бы!

– Перетопчешься, – зевнул в ответ старшина. – Оперчасть подаст.

– Так ведь скоро уже за амбар поведут стрелять! – возмутился Тельняшка и даже сбросил ноги со скамейки.

– Отстань, – беззлобно ответил что-то писавший старшина, – вот зарегистрирую эту белиберду, выйду…

Налетчик с надрывным завывом вздохнул-всхлипнул после короткой паузы:

– Да-а, вот умер товарищ Сталин, так за нас теперь и заступиться некому!

Из коридора ОУРа вышел дежурный Воксов, Усмехнулся и протянул Тельняшке беломорину и одну спичку:

– Не туши только о стены.

– Благодарствую, – с достоинством ответил Тельняшка и тут же зажег спичку о свои брюки. В сторону Токарева-младшего он так ни разу и не взглянул. Артем угостил старшину и Воксова пивом и пошел к отцу в кабинет.

Василий Павлович, увидев принесенную сыном снедь, улыбнулся и присвистнул:

– Растем!

В этот момент зазвонил телефон. Артем начал выгружать припасы на стол, а Токарев-отец схватил трубку:

– Узбекфильм!

– Гюльчатай Прокуроровна беспокоит! – ехидно ответила трубка, и лицо Василия Павловича немедленно приобрело умильно-виноватое выражение.

– Лариса, как ты вовремя… А у нас тут…

– Черт, Токарев! Хоть бы раз соврал красиво, – на другом конце линии обозначился явственный вздох.

– Позвольте, – забормотал Токарев-отец, косясь на сына. Артем сделал вид, что ничего не слышит и не понимает, хотя мысленно усмехнулся, сообразив, кто звонит. Помощник прокурора района Лариса Михайловна Яблонская надзирала за милицией. Мало для кого явилось тайной то обстоятельство, что Токарева-старшего и Яблонскую связывали не только служебные отношения. Ходили даже слухи, что несколько лет назад, когда Лариса Михайловна была еще следачкой, а Василий Павлович – опером, их застукали на диване в одном из кабинетов ОУРа. На том диване с интервалом в месяц постоянно кого-нибудь застукивали…

– Короче говоря, – сказала Лариса Михайловна, – у меня есть новости. Новость первая: я проверила материалы только по 16-му отделению, и мне хватило. Обнаружено к сотне грубейших, ты слышишь – грубейших – нарушений, из которых семьдесят две – откровенные фальсификации.

– Лариса, опомнись, – забубнил Василий Павлович, вертясь на стуле, как на иголках. – Где ты слышала…

– Не слышала, а видела, – непримиримо оборвала его представитель надзирающего органа. – Причем все семьдесят две фальсификации – с земли твоего Птицы. Любимчика твоего, донжуанчика скромного…

Артем по-прежнему, пряча улыбку, делал вид, что не слышит разговора. Токарев-старший, похоже, был уже готов залезть под стол:

– Лара, Лара… Ну что ты, как с цепи сорвалась?..

– С цепи? Я просто хотела тебя проинформировать, что мне все надоело, и все семьдесят два материала я возбуждаю.

– Лара! – отчаянно возопил Василий Павлович, но абонент не знал жалости:

– Вы бы хоть потрудились укрывать по-умному…

– Лара! – Токарев выскочил из-за стола, обежал его кругом и повернулся к сыну спиной, видимо, полагая, что так разговор будет менее слышен. А может, он просто не хотел, чтобы Артем видел его лицо:

– Лариса! Если ты возбудишь все семьдесят два КП… Лара, мы будем не последние в городе, а последние в мире!

– Зато научитесь надолго!

– Лара, послушай, это не телефонный разговор… Я сейчас с трупом разберусь… Не вру – твой же следак работает! А? Посидим за кофе, там-сям, обсудим, как вывернуться…

– Там-сям за кофе я и сама могу, – сказала Яблонская, – а выворачиваться не мне нужно…

– Все, – в голосе Токарева явственно прозвучали капитулянтские нотки, – все, понял… Лар, кончай лютовать, свои же люди… Ну что ты…

– Свои… – хмыкнула Лариса Михайловна после паузы. – Когда это было… Я только не могу понять одного: почему я должна все эти каракули читать, потом потворствовать абсолютно явным нарушениям, и все – по большому счету – для того, чтобы с тобой встретиться.

Токарев оглянулся воровато на сына, потом махнул рукой, развернулся и сел на стол, решив, видимо, что все его конспиративные попытки со стороны выглядят просто смешно:

– Лара, ты… Ты не сердись на меня… Я, конечно, скотина… Ты знаешь, у меня ну все так… Давай на выходные в Выборг съездим… А? Поехали? Честно. Ну поехали, и возбуди ты все эти КП, чтобы ты не подумала… Ой, нет, Лара, не надо возбуждать – иначе петля…

Яблонская помолчала, а потом сказала совсем иным тоном – женским, а не прокурорским, как до этого:

– В субботу утром тогда заедь за мной… Если нет – то я выкручусь и специально напишу хвалебный отзыв о 16-м. Целую тебя.

Василий Павлович положил трубку и виновато посмотрел на сына. Артем, закончивший к этому моменту сервировку стола, ободряюще улыбнулся отцу:

– Да ладно, пап, не переживай… Я ж все понимаю. С женщинами всегда все не слава богу. У меня вот сегодня – тоже… Ты, главное, в голову не бери…

Токарев-старший открыл рот, слушая свое чадо, но что-либо внятное вымолвить смог не сразу.

– Растем… – покрутил головой Василий Павлович. – Ладно, я пойду ребят позову…

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

по результатам проверки

заявления гражданина

Кругликова Антона Игоревича

(вх. № К-7 от 11.11.1980 г.)

11.11.80 г. в Василеостровское РУВД поступило заявление от гр-на Кругликова А. И. о том, что 10.11.80 г. в 21.45 в туалете кафе «Сфинкс» по адресу 2-я линия, дом 15, он был незаконно задержан сотрудниками 16-го отделения милиции Токаревым В. П. и Птицыным П. А., находившимися в состоянии сильного алкогольного опьянения, якобы за торговлю с рук в неустановленном месте и что в момент задержания ему были нанесены побои.

Проведенной проверкой установлено, что зам. нач-ка по опер. работе 16 о/м Токарев В. П. и о/у 16 о. м. Птицын П. А. 10.11.80 г. около 21.00 прибыли в кафе «Сфинкс», находящееся на обслуживаемой ими территории, по оперативной необходимости – для перекрытия канала сбыта краденого в местах концентрации антиобщественного элемента. В 21.40 они заметили гр-на Кругликова А. И., знакомого им как официанта ресторана г-цы «Гавань», который предлагал какую-то вещь неустановленному посетителю кафе.

Сотрудники Токарев В. П. и Птицын П. А. приняли решение под залегендированным предлогом попросить гр-на Кругликова А. И выйти из зала кафе в гардероб для того, чтобы в беседе выяснить, что продает последний. На предложение выйти и после ознакомления с удостоверениями сотрудников милиции (хотя в своей жалобе, гр-н Кругликов А. И. указывает, что знал сотрудников в лицо) он ответил нецензурной бранью. Во избежание конфликтной ситуации в кафе во время отдыха посетителей гр-н Кругликов А. И. в вежливой форме был препровожден в туалет кафе. В туалете сотрудники объяснили гр-ну Кругликову А. И. цель их визита в кафе, необходимость подобных профилактических бесед и предложили показать им содержимое сумки. Побоев гр-ну Кругликову А. И. нанесено не было. Гр-н Кругликов А. И. согласился и добровольно вынул из сумки два блока сигарет импортного производства «Мальборо», пояснив, что он их случайно обнаружил 9.11.83 г. в ресторане г-цы «Гавань» после своей смены. При этом гр-н Кругликов А. И. продолжал выражаться нецензурной бранью, на замечания сотрудников не реагировал.

Сотрудники Токарев В. П. и Птицын П. А. приняли решение доставить гр-на Кругликова А. И. в дежурную часть 16 отделения милиции за продажу с рук в неустановленном месте, мелкое хулиганство, а также отработать гр-на Кругликова А. И. оперативным путем на причастность к кражам у иностранных граждан в г-це «Гавань». Что и было сделано.

На гр-на Кругликова А. И. был составлен протокол об административном правонарушении, два блока сигарет импортного производства «Мальборо» изъяты и уничтожены в присутствии понятых как продукты питания, не подлежащие сдаче в торговую сеть. Причастность гр-на Кругликова А. И. к иным правонарушениям не подтвердилась.

Также установлено, что в последующих объяснениях гр-н Кругликов А. И. пояснил, что его не избивали и что в настоящее время он никаких претензий к сотрудникам милиции по поводу его задержания не имеет.

На основании вышеизложенного и руководствуясь ст. 5 п. 2 УПК РСФСР

ПОСТАНОВИЛ:

1. Материал сдать в архив Василеостровской прокуратуры, дальнейшую проверку прекратить.

2. О принятом решении уведомить гр-на Кругликова А. И.

Заместитель прокурора

Василеостровского района

Яблонская Л.М.

…К вечеру, когда в ОУРе рабочая суета достигла апогея, Артем с Семеном Артемьевичем Жейковым покинули 16-е отделение. Семен Артемьевич жил неподалеку от Токаревых, так что было непонятно – кто кого провожает до дому. Они медленно брели по улице, довольные закончившимся днем.

– Дядь Семен, – нарушил молчание Артем, – а вы что, в Мордовии служили?

– В Мордовии? – удивился Жейков. – Почему в Мордовии? А-а… Это ты, когда я «крестнику» твоему про лагеря?.. Нет, это просто присказка такая. Уж больно люто там раньше, в Мордовии, было. И те из блатных, кто там не ломался, они… они как бы печать на себе несли…

– А сейчас? Как там?

– Тоже не мармелад…

Помолчали еще.

По лицу Токарева было видно, что его мучает какой-то вопрос, который давно уж вертелся на языке, но все не получалось его задать. Наконец Артем решился:

– Дядь Семен, убийца, которого я поймал… случайно… он кто?

– С каких же щей – случайно? – не согласился с токаревской скромностью Жейков. – Такого упырька случайно не возьмешь… Ребята там дорабатывают, но, похоже, что взял ты некоего Тельняшку, я слыхал за него краем уха… Он рыбина крученая, из блатных, стремящийся…

Артем чуть порозовел от удовольствия и тут же задал новый вопрос:

– Не сильно ему досталось?

Семен Артемьевич слегка мотнул головой:

– Сначала ты навалял ему за дело и в погоне. Это не считается. А потом… Не гоняй.

– Он угрожал мне, – буркнул Артем, вспомнив, как сидел на спине Тельняшки – казалось, что это было уже давно – вчера или позавчера…

– Пустое, – махнул рукой Жейков. – Хотя…

Токарев чуть напрягся.

– А воры… Они что – все такие?

Пенсионер посмотрел на мальчишку с улыбкой:

– Не вор он, я же сказал: стремящийся… А воры… Тема сия мудреная, враз не объяснишь… Расскажу тебе случай. Запоминай. Было это в 1947 году, как сейчас помню, зимой, в ивдельских лесных лагерях. Тогда чернее зон по Союзу не сыскать было. Места там, я тебе скажу, укромные… На лагпункт привели этап – человек эдак четыреста. Так вот – из зоны блатные кричат: «Сколько людей?» А в ответ: «Шесть человек!» Это значило, что на весь этап – шесть воров. Теперь вдумайся: вор, по-ихнему получается, – синоним человеку. Следовательно, не вор – не человек. Вот и вся недолга. Я в сорок седьмом срочником был, но эти крики запомнил…

В этот момент пенсионер и школьник поравнялись с еще работавшим пивным ларьком. Семен Артемьевич хищно втянул носом воздух, уловил приятный дух:

– Все, завязываем о непростом болтать. Давай-ка лучше по пивку…

…Себе Жейков купил большую кружку, Артему – маленькую. Сдувая пену на асфальт, Семен Артемьевич сказал серьезно:

– Тема, я вроде как дистанцию соблюдаю, ну и воспитываю тебя. Так что кружки не равны.

– Ни на что не влияет, – солидно отозвался Токарев и тут же спросил: – Дядя Семен, а правда, что у вас медаль «За отвагу» есть? Ребята говорили… А за что?

– А-а, – отмахнулся Жейков. – Одного мазурика задержал… Он меня подстрелил легонько – в руку… Ничего такого-растакого… Бежал за ним долго… Ладно, Артем Васильевич, с почином тебя. Будем!

И Жейков легонько стукнул своей большой кружкой по маленькой, с которой Артем пытался по-взрослому сдуть пену. Пена обрызгала Токареву нос – она была холодной и приятно щекоталась.

– Будем! – ответил Артем и улыбнулся…

«Известия»

от 12.05.1963 года

УКАЗ

Президиума Верховного Совета СССР О НАГРАЖДЕНИИ капитана милиции Жейкова С. А. медалью «За отвагу»

За мужество и отвагу, проявленные при охране общественного порядка и задержании вооруженных преступников, наградить:

Медалью «За отвагу»

Капитана милиции Жейкова Семена Артемьевича.

Председатель Президиума Верховного Совета СССР

Л. Брежнев

Секретарь президиума Верховного Совета СССР

М. Георгадзе

Москва, Кремль,

10 мая 1963 г.

Сотрудник ленинградского уголовного розыска Семен Жейков встретился с вооруженным преступником в пути. Проезжая на мотоцикле своего знакомого через село Крукеничи Львовской области, где находился у матери во время очередного отпуска, он услышал призыв о помощи. Кричала кассир сельпо т. Кундис, у которой неизвестный отнял чемодан с деньгами. Эти деньги – 2 430 рублей – были предназначены для сдачи в отделение Госбанка. Милиционер отправился в погоню. Преследование было недолгим. Жейков увидел человека с чемоданом в руке и малокалиберным ружьем. Заметив, что его догоняют, преступник пустил в ход оружие. Семену перебило руку. Он уже не мог вести мотоцикл. Оставив его, Жейков не прекратил погони, задержал грабителя и доставил его в сельский Совет.

Бандит привлечен к уголовной ответственности».