Андрей Коробов
Седьмая Луна 5: Агония
Глава 1
Дезертир не нашёл, что ответить. Впрочем, едва ли маньяку было интересно, что о его деятельности думала жертва. Мозг Руджеро Форленцы – даже он – попросту не работал так. Он брал от Равновесного Мира, что хотел, и жил сам в себе. Плевать ему хотелось на других обречённых жить. Это пожиратель всего, что любит человек.
– Затем только я займусь остальным твоим телом. Крови ты потерял немало, но я не дам тебе умереть от недостатка в ней. Ты будешь жить, пока я не остановлюсь. Глазами ты не увидишь, что я сделаю, но ты останешься в сознании. Оно и к лучшему, правда же? Будет больно, не будет страшно. Так ведь? Интересно, какие картины тебе нарисует твоё слепое сознание? Обязательно расскажи мне! Я хочу знать…
Монолог Учёного прервал непонятный грохот, что слышался из далёких уголков «Железного Савана». Очкарик выругался и посмотрел за плечо, прошипел себе под нос что-то ещё. Казалось, что Саргузы вновь, впервые за столько лет снова посетило землетрясение. Но навряд ли. Дело было в другом.
Патологоанатом прокашлялся и нежно, с ювелирной аккуратностью вытащил ложку из глазницы Альдреда. Тот зажмурил глаза тут же. Подбородок его тянуло к груди. Он тихо заплакал. Правый глаз его сцеживал через веко кровавые слёзы. Флэй боялся даже просто пошевелить ими, не желая знать, сможет ли тем видеть вообще ещё.
– Я быстро. Не вздумай потерять сознание! – строго наказал ренегату Форленца и бросился в темноте к двери.
Тут же её открыл. Снаружи было светло. Сквозь оконце фигуру маньяка обдал свет уходящего дня. Он закрыл за собой и побежал по коридору в неизвестном направлении.
Едва маньяк покинул помещение, Флэй выгнулся и заорал, что было мочи. Протяжно, надрывно, все ещё не отходя от испытанной боли. Глаз пульсировал, но всё-таки остался в орбите. О том ущербе, что нанёс ему Руджеро, сложно было рассуждать. Всё-таки Альдред не врач.
Кричать хотелось неимоверно. Да только ренегат не из болтливых был, так что вскоре сорвал его, перегрев связки. Стихнув, дезертир тяжело задышал. Окромя кучи бреда, порожденного воспаленным рассудком, ему всё-таки пришла в голову дельная, но отчасти самоубийственная идея. Единственный способ выбраться из «Железного Савана».
Учёный, сколько бы ни говорил о любви, так и не сумел вдохнуть её в холодное сердце Альдреда. Впрочем, Флэй к Руджеро Форленце не испытывал и ненависти. Двигала им разве что злоба. Ярое желание расквитаться с ним за травмированный глаз. Хотя у очкарика он отобрал бы всяко больше.
– Ты мразь, – обращался он тихо к патологоанатому. – Ты не заслуживаешь жить.
Он убьёт его. Просто обязан сделать это, раз до сих пор никто так и не сумел остановить его, пресечь Зло, в нём воплощённое.
Но это потом. Всё потом. Перво-наперво Альдред был должен освободиться от пут. А затем – упрочить свои шансы на возмездие и побег с островной тюрьмы.
По полу зашлёпали взмокшие ноги Флэя. Он кряхтел и надрывался, подталкивая себя к ещё горевшему очагу. Только огонь мог помочь ему, но какой ценой? Жар стал понемногу пронизывать всё тело ренегата.
Ещё молодой. Пока что гибкий. Альдред вытянул за себя руки, выставив их прямо под пламя. Начал мерно опускать. Кожу пекло невыносимо – сначала красная, постепенно она начала запекаться, пузыриться. Влага в ней зашипела, о чем свидетельствовала боль. Кровь кипела. Но чего не сделаешь ради выживания. Огонь лизал верёвки, нарушая целостность её сплетений.
Дезертир терпел, как мог. Но все равно то рыдал, то ухал, то гнусавил, то исходил соплями, то стонал. Сам поверить не мог, что пошёл на такой шаг. Это было попросту невыносимо. Непередаваемые мучения, в сравнение с которыми мало что шло. Боль под стать этой Альдред ещё попросту не знал. Но понимал, почему приговорённые к аутодафе орали так надрывно.
Из последних сил он расставлял руки в стороны, помогая пламени. В какой-то момент путы разошлись и попадали вразнобой. Флэй оттолкнулся от земли ногами, рухнул всем телом на холодный пол. Застонал, отчаянно пытался зачерпнуть ещё воздуха.
Руки не переставали болеть. По крайней мере, он ещё был в состоянии пошевелить ими. Правда, кожу стянуло, что мешало двигать, как прежде. Не теряя времени, Альдред поднялся, кряхтя. Стал красться к тому месту, где очкарик раскуривал дурман.
Обожжённые пальцы нащупали стол. Заскользили по нему, пока не обнаружили набор курильщика. Это не то. Всё бесполезно. Кожей Флэй почувствовал бумагу. Конверт. С письмом. Тоже бессмыслица. Но тут указательный нащупал некий острый предмет. Ренегат взвизгнул от боли, как девчонка: ещё не хватало порезаться.
Беглец одёрнул руку, а после нащупал находку в темноте. Судя по очертаниям, это был нож. Всего-навсего никчёмный перочинный ножик. Но и им при должной сноровке легко угробить человека.
Стиснув зубы, Альдред приложил усилие и таки вытянул его из деревянного обшарпанного стола. При обратном движении руки предатель чуть было не рухнул на пол опять, запутавшись в ногах. Обошлось. Ренегат перевёл дух, потихоньку уверяясь в том, что для него ещё не всё потеряно.
Эта мысль грела ему душу. Сгорбленный, как безобразный обитатель Недр, он прокрался к двери, тихонько отворил её и выскользнул из тёмной комнаты. На свет.
Глаз правый зажмурен – и только левый указывал путь, рисуя в голове пространство. Дезертир очутился посреди коридора, попав под прямой обстрел солнечных лучей. Близился закат.
Пятки у него жгло, стопы намекали, что пора уносить ноги. Ренегат был бы только рад, но ему не давал покоя один факт: его вещи куда-то запропастились. Для начала их не помешало бы найти. Хотя бы просто билет в будущее – сытое и безоблачное.
Альдред приоткрыл дверь в неназванное помещение снова, пустив солнце внутрь, но нет. Всё-таки пожитков там не оказалось.
Вдоль коридора тянулась вереница дверей, и Флэй сновал между ними, крутясь, как белка в колесе. Многие из них оказались на замке. А в некоторых его телодвижения даже подняли переполох: внутри Учёный запер гулей, попросту бросив умирать. Ему поддалась только парочка дверей. За ними располагались кабинеты, некогда принадлежавшие управлению «Железного Савана».
Как раз в первом из них Альдред и обнаружил свою сумку. Мигом подбежал и открыл её, стал рыться внутри.
Очкарик потрошил не только людей, оказывается. По крайней мере, бумаги оставались на месте. Видать, их он попросту не нащупал: затерялись в складках подкладки. Про обмундирование и стилет Флэю стоило забыть совсем, как ни прискорбно: маньяк запрятал их где-то ещё, и впопыхах не разобраться было, где.
– И на том спасибо, мразь, – проворчал ренегат, взваливая сумку на плечо.
За время напрасного путешествия по Саргузам дезертир успел свыкнуться с переносимыми тяжестями и тяготами. Сейчас же он носил будто воздух. Отыскав, что хотел, Альдред выпорхнул из кабинета и побежал по коридору в сторону лестницы.
Едва он спустился по ней на этаж пониже, перед ним открылся «Железный Саван» во всей красе. Тюрьма являла собой пятиуровневый паноптикон, чьи масштабы поистине будоражили рассудок.
Флэй подошёл к краю и наклонил голову за железные перила. Сразу стало не по себе. Ведь с такой высоты долго падать, ещё и расшибёшься легко в лепёшку при приземлении. Хотя это пустяки в сравнении с тем, что творилось на первом уровне здания. В полумраке ренегат различал сотни белёсых огоньков, что были обращены… на него. Это были упыри. Гули тянули руки к нему, верещали и клекотали, учуяв добычу.
Иными словами, путь вниз был отрезан. По мосту беглецу удрать в Город не выйдет. Следовало найти иной путь. Альдред не питал иллюзий, это не заключённые, числившиеся в «Железном Саване». Людоеды пришли сюда по затопляемым мостам. Буквально только что. Шум породили механизмы. А ведь кто-то их запустил…
«Сдаётся мне, я не единственный пациент у патологоанатома. От поветрия ублюдок только выиграл. Никому нет дела до пропажи горожан, когда по Саргузам нарезают круги орды заражённых. И раз уж в тюрьму чума тоже явилась, Учёный разгулялся не на шутку», – рассуждал Альдред про себя.
Мыслил предатель в правильном ключе. И Руджеро Форленца спешил подтвердить его догадки.
В противоположном крыле пятого уровня показался неизвестный. Он бежал, что было мочи, с верхнего этажа. Мычал и ревел, будто раздражённый бык. Нечленораздельно. Будто ему отрубили язык. Ничего удивительного, хоть и мерзко: всё-таки Учёный и не такое проворачивал с жертвами.
Это был мужчина средних лет. В одних штанах, с перевязанными конечностями, прямо как ренегат. Рукой вцепился в бок. Туда его ранил очкарик. Бедолага истекал кровью и успел весь в ней перемазаться. При попадании в поле зрения Альдреда он чуть замедлился, сгорбился и начал ковылять прочь, куда глаза глядят.
Беглец имел неосторожность посмотреть на лицо своего брата по несчастью. Увы, его попросту не было больше. Учёный срезал с него кожу по самый кадык, явив безобразие человеческой плоти Равновесному Миру. Веки – и те выдрал, так что глаза раскраснелись от воспаления капилляров, ловили пыль и бешено метались из стороны в сторону. Бедняга уже не жилец.
Альдред закашлялся. Одновременно с тем ему захотелось срыгнуть желчь от омерзения – вниз, прямо на головы проклятым упырям. Но в последний момент он подавил этот роковой позыв. Что ж, вовремя.
Учёный прекрасно знал планировку «Железного Савана». Маньяк-убийца появился будто бы из ниоткуда, прямо за спиной своей недорезанной жертвы. Тот не сразу заметил Руджеро. Форленца топнул ногой, перепугав мужчину чуть ли не до сердечного приступа.
Обезображенный горожанин буквально подпрыгнул на месте, мельком взглянул за плечо на патологоанатома, вздрогнул при виде фигуры титана и бросился наутёк. Издавал всхлипывающие звуки, задыхался от пузырившихся соплей, рассекал руками воздух. Но увы, всё бесполезно: эта тюрьма – вотчина Учёного.
– Да куда ты?! – надрывно хохоча, кричал ему вслед Руджеро. Серийный убийца и так знал, что мужичок от него никуда не денется.
Зато напрягся Флэй. Он чертыхнулся и поспешил пригнуться, лишь бы Форленца не заметил его. Не прошло и мгновения, как очкарик сорвался с места и понёсся за безликим беглецом. Руджеро нагнал его в два счёта и буквально сбил с ног. Едва жертва распласталась на полу, безумец чуть наклонился над ним и стал наносить раз за разом колотые раны скальпелем. Он приговаривал, чеканя каждое слово:
– И. Зачем. Было. Всё. Портить?!
Явно очкарик хотел ещё поиздеваться над несчастным. А тот каким-то чудом выбрался и даже умудрился запустить внутрь «Железного Савана» гулей. Стало быть, механизмы находились где-то вверху. И бедолага не успел добраться до нижнего этажа.
Даже со своей позиции Альдред слышал чавкающий звук плоти – всякий раз, когда в неё вонзался скальпель. Тело безымянной жертвы мотало из стороны в сторону. Он сгибался в три погибели, разгибался, пытался отползать, но не тут-то было. Руджеро Форленца махом дёргал его за ногу и продолжал кровавую расправу.
В конце концов, мужичок всё-таки отмучился. Под ним натекла за время экзекуции целая багровая лужа. Она доползла до края уровня и начала литься вниз на радость упырям. Те улюлюкали от восторга и, как безмозглые овцы, толкались между собой, лишь бы в пасть попала хоть капелька. Божественная роса, не иначе.
А между тем Флэй тихо наблюдал в темноте. С одной стороны, он был рад, что очкарик прикончил не его. А с другой, Альдред ясно понимал: ему не выбраться отсюда, не повстречавшись ещё разок с Руджеро Форленцой.
«Проклятье… Дерьмо. Дерьмо!»
Учёный шумно выдохнул и утёр пот со лба, после чего поглядел обратно в коридор. Он задумчиво пробормотал, уходя:
– Так-с… Как там наш второй пассажир?
Как только патологоанатом скрылся из виду, Альдред, уже очухавшись, продолжил красться в полумраке. Внимание его привлёк шум внизу. Похоже, кровь не на шутку раззадорила оголодавших заражённых. Твари пыхтели над запертыми дверьми на второй этаж, как могли, и всё-таки своего добились. Они поднялись ещё выше.
– Вашу ж мать! Что мне делать? Что? – рассуждал вслух ренегат, закипая от злости.
Если бы только кремневый пистолет оставался при нём! Тогда песенка патологоанатома уже была бы спета. Но увы. С перочинным ножом Альдред не мог навоевать много. Между тем схватка с Форленцой близилась, как ни крути.
Очкарик обнаружит пропажу инквизитора и тогда начнётся погоня. Охота за жирным тараканом в темноте. Беда в том, что прятки продлятся недолго. Снизу поджимали упыри. Где-то рядом околачивался местный хирург над мертвецами.
Беглец чересчур увлёкся своими томными размышлениями, совсем перестав заглядывать в камеры. Привык, что те пустовали. Как вдруг его потащили к решеткам. Альдред ударился об скрещенное железо, стиснув зубы.
Но выждав момент, когда лапа твари расслабится, быстро выскользнул, весь мокрый от пота. Упырь бесновался, клекотал и слепо тянул свою лапищу к жертве. Флэй бегло окинул уровень взглядом: здесь полно людоедов, запертых в клетках. И к ним лучше не приближаться на пушечный выстрел.
Пока беглец пытался оторваться от упыря, орда продвинулась ещё на этаж повыше. Дезертир понял это, услышав ошеломительный грохот, скрежет металла и звериный вой.
Альдред чуть привстал и рысцой бросился вдоль перил к противоположному крылу, смиренно пробегая по прямоугольнику паноптикона. Предатель равнодушно пронёсся мимо безликого трупа. С того раза, когда Флэй посмотрел на него, тело стало ещё более изуродованным. Очевидно же. Так что смысл терзать сознание был невелик.
И всё же, ноги в крови ренегат испачкал. Не самое мерзостное чувство: в конце концов, забинтованным ступням на некоторое время стало тепло. Предатель вбежал в коридор по лестнице и затих у самого края, вслушиваясь в «Железный Саван».
Гули пробрались на четвёртый уровень. Их попытки пробраться на пятый стали ещё более ожесточёнными. Альдред слышал, как упыри с разбегу набрасывались на железные двери, степенно выламывая их. Чем ближе добыча, тем более остервенело себя вели заражённые. Медлить было нельзя.
Затопляемые мосты вновь пришли в движение посредством механизма. Это уж очкарик постарался все исправить. Вот только поздно было: орда зря время не теряла.
У ренегата созрел очередной безумно рискованный, но по-своему гениальный план побега, способный разом вырвать его из заточения. При условии, что дезертир выживет.
Впрочем, его реализация была шита белыми нитками.
Беглец понятия не имел, куда что ведет. Как ему пробраться на крышу – или под спасительное солнце, или под леденящие розги вечернего дождя. Ничего лучше предатель не мог и придумать, кроме как выбраться наружу.
Между тем Учёный никуда не девался…
– Покажись! – раздался его взбешённый голос в противоположном крыле.
Альдред перепугался и обхватил рукоять перочинного ножа поудобнее. Побег раскрыли – значит, их игра в кошки-мышки стала ещё более азартной. Флэй пытался по стуку каблуков определить, куда направляется Руджеро Форленца. Но увы, из-за гулей все звуки, наполнявшие «Железный Саван», сливались в однородную, нескладную мазню.
Интуиция подсказывала, что патологоанатом пройдёт ровно тот же путь, что и пойманный инквизитор. На то и уповал ренегат, ныряя в коридор.
Отныне и впредь стоило проявить небывалую осторожность. Пациент выглянул из-за угла – чисто. Затем выскользнул сам и стал тихонько идти вдоль стеночки. Его продвижение оборвалось, едва успев начаться. Из-за угла выходил очкарик. Альдред еле успел просочиться в соседнюю, тёмную комнату. Благо, дверь оказалась открыта.
Флэй тихонько задвинул её за собой и прислонился к поверхности. Весь мокрый с ног до головы, задержал дыхание, старательно делая вид, будто его в этом коридоре и не было. За стеной слышались тяжелые шаги Руджеро. И чем ближе шёл Форленца, тем яростнее билось у Альдреда сердце. Казалось, оно вот-вот сдетонирует и разорвёт ему грудную клетку. Давление поднялось настолько, что ноги непроизвольно подгибались.
Шутка ли, всё обошлось. Плечистый очкарик прошёл мимо. Видимо, посчитал, что его пациент имел неосмотрительность спуститься вниз. Так оно и было. Где-то пять минут назад. Едва топот стих, Флэй позволил себе выдохнуть. Сердцебиение степенно приходило в норму, если так вообще можно выразиться о функционировании органов чумного человека. Кровь переставала давить на виски.
Убеждённый, что Учёный миновал его, Альдред позволил себе чуть расслабить пояса. Перспектива побега из «Железного Савана» становилась всё более ощутимой, материальной и чёткой. Ему хотелось верить, что и на сей раз повезёт.
Только вот в следующий же миг положение вещей сыграло на контрасте. Кто-то с ноги выбил дверь, за которой прятался ренегат. Её сорвало с петель, порождая грохот. Альдред раскрыл глаза. Прятавшуюся мышь в который раз толкало на холодный и пыльный каменный пол. Лёгким приземление назвать было нельзя: Флэй ободрал кожу, местами – аж до крови.
– Что, думал, я тебя не вижу?! – бросал ему рассвирепевший Руджеро. – Сопляк, тебе не скрыться от меня!
С этими словами Форленца начал надвигаться на упавшего пациента, будто огромный валун, что катится по склону. Как бы ни было больно, как бы ни опостылела бессмысленная борьба, дезертиру надлежало дать очкарику отпор. Терять нечего: так и так рискует умереть. И лучше уж степенно от чумы, чем переживая кошмар на операционном столе патологоанатома.
Ни с того, ни с сего у предателя открылось второе дыхание. Он резко подорвался и перекатился в сторону. Туфля ударилась об каменную плитку. Альдред замедлился, выставляя напоказ перочинный нож. Вонзил клинок в голень очкарика, легко прорезав брюки. Руджеро взревел и сам, почувствовав боль, ему неведомую.
Можно ли эту колотую рану счесть проявлением любви?
Хорошо, если ренегат задел артерию, пускай туда совсем не метил. Дезертир прокрутил лезвие, потащил его за рукоять вниз и на исходе импульса выдернул. Вслед за ножом наружу рана выплюнула тонкую струйку алой крови.
Чума почти добила Флэя. Это чувствовалось в каждом телодвижении. Физически он уже недотягивал до отдела персекуторов. И тем не менее, сопротивляться патологоанатому всё-таки удавалось. Хотя в открытом столкновении дезертир бы ни за что не совладал с горой слеповатых мышц.
Пока Форленца свыкался с тем, что и сам смертен, Альдред бросился наутёк, огибая очкарика. Он подогнул колени, подпрыгивая вверх на руках, вытянулся в полный рост и вынырнул в коридор. Патологоанатом не собирался отпускать его так просто, потянул медвежью лапищу следом – да поздно.
Его пятерня загребла пустоту. Разозлился он не на шутку.
Учёный, ковыляя, подорвался к двери. Маньяк ухватился за дверной косяк и выглянул из-за него. Бешеный взгляд его успел ухватиться только за сверкающие пятки жертвы. В следующий же миг Альдред скрылся за поворотом. Руджеро Форленца кричал ему вслед, будто разъярённый зверь:
– Стой, сука! Всё равно догоню-у!
Ренегат прекрасно его слышал. Тут же ускорился. Но отнюдь не из-за угроз Учёного. Просто железо заскрежетало и загромыхало опять. А значит, орда поднималась уже на пятый этаж. Не исключено, что по дороге упыри высвобождали заражённых невольников и так пополняли свои ряды.
Гулей слышал и патологоанатом. Не смотря на скрипучую боль в разрезанной голени, он пересиливал себя, лишь бы нагнать беглую жертву. Всё равно догадывался, куда тот направляется: всё-таки медикам тоже преподают логику.
Это база. Основа основ.
Между тем Альдред чуть было не пропустил поворот на лестницу. Остановился чудом, вовремя согнувшись в спине и коленях, лишь бы не распластаться по поверхности стены.
Внимательно вслушиваясь в «Железный Саван», счёл необходимым перевести дух. На фоне упырей шаги Руджеро потухли совсем, гули же – приближались буквально отовсюду. И всё равно, Флэй должен был восстановить силы хоть немного во что бы то ни стало. Без перерыва обойтись не мог: иначе бы попросту сдох.
За те четыре дня, что Альдред провёл в Саргузах, он хорошо ознакомился с тем, как рассчитывать время, имея дело с заражёнными. Этот навык впитался в его подсознание, став по сути частью Флэя. И сейчас он особо не беспокоился за гулей.
Как только стало полегче, Альдред принялся подниматься по лестнице. На ней вскрылась неприятная правда: ренегат уже бился затылком в потолок своих физических возможностей. Должного отдыха он не получал с убийства двух братьев, и это степенно сказывалось на его самочувствии, координации движений и усталости.
Нежданно-негаданно каменные ступени стали его злейшим врагом. По ним он взбирался чуть быстрее черепахи. Во всяком случае, не останавливался. Мысленно заставлял себя делать шаг за шагом, дабы подняться на крышу.
Тем временем, Руджеро Форленца уже нагнал пациента, показавшись в самом низу подъема. Выглядел он и сам изнурённым: кровь хлестала чуть ли не фонтаном. Багровый след же вёл упырей прямо к ним, дабы раз и навсегда рассудить, кто хищник, а кто – добыча. Об этом патологоанатом даже не думал. Ему хотелось расплатиться с упрямым инквизитором за нанесённую рану. Навряд ли в его голове вообще всплывали мысли о «любви», ставшей лейтмотивом его существования.
Лишь варварский принцип, идущий нога в ногу с человеком с незапамятных времён: глаз за глаз, зуб – за зуб.
– Я иду за тобой, дохляк! – объявил грозно патологоанатом и принялся чуть ли не вприпрыжку подниматься по лестнице.
Альдред плевать хотел, что там ему кричал очкарик. Его взгляд в кои-то веки упёрся в дверь. Он навалился на неё, отворяя. Очутился в караульной башне, что спиралью уходила вверх, под купол. Туда ему было не надо: просто загонит себя в ловушку, как охотник, взобравшийся на верхушку дерева от разъяренного медведя.
Вместо этого Флэй направился к открытому выходу из башенки. Лишь так он мог попасть на открытое пространство верхнего яруса. Ещё выше в «Железном Саване» было не забраться. Хромая, будто измученный, поломанный упырь, дезертир вышел на свет солнца. В западной стороне догорал закат, окрашивая небосвод в неестественный, чрезмерно яркий красный цвет. Выглядело гнетуще. Словно небу перерезали горло.
Терять время почём зря было нельзя. Как бы ни было тяжело, Альдред пошёл к самому краю яруса. Шутка ли, с тюремных высот ренегат мог хорошо разглядеть Саргузы. Он явственно видел, где проходят границы Тьмы и Света, Смерти и Жизни.
Западный муниципалитет купался в лучах заходящего солнца. Восток же накрыло тенью туч, обещавших обильный дождь.
Прародитель мало-помалу отвоевывал у живых жизненное пространство для мёртвых. Рано или поздно он добрался бы и до зеленой зоны. Ибо покойники не знают усталости, а ещё здравствующие чисто физически неспособны им противостоять, как себе подобным. Окончательное падение Города – всего лишь вопрос времени.
Дезертир глянул вниз. Прямо под его ногами растекались грязные, но бурные воды реки Ло. Течение в вечерние часы будто бы усилилось: на поверхности то и дело образовывалась пена. Даже если людям и упырям не удастся убить Альдреда, этим легко могла заняться и сама природа Равновесного Мира. Природа, которую человек так до сих пор и не сумел покорить до конца.
– Бежать больше некуда, – радостно кричал ему вслед Руджеро. Форленца только-только добрался до пациента. Он степенно приближался к нему, подтягивая за собой онемевшую, окровавленную ногу. – Дальше – только Ло!
– Живым я тебе не дамся.
Флэй покачал головой угрюмо, точно зная, о чём толкует. Его смелое заявление патологоанатом встретил громогласным смехом сквозь боль. Возможно, маньяк держался на ногах до сих пор только потому, что из него ещё не выветрился дурман.
– Это мы ещё посмотрим, мальчишка! – зычно бросил ему Учёный.
Хромал, ковылял и шатался, но потрошитель шёл прямо на ренегата. О Руджеро дезертир не беспокоился. Он не зацикливался на нём так, как Форленца – на своём последнем пациенте. И поэтому Альдред слышал: гули не хуже собак отыскали, где находятся выжившие. Твари явятся. Вот-вот явятся.
– Ты сдохнешь, – обещал Флэй хладнокровно и отстраненно. – Здесь же. Давно пора. И мне даже не придётся марать об тебя руки…
Патологоанатом остановился, не веря своим ушам. И действительно, эта его жертва отличалась от всех прочих. Мало того, что малец оказался наглым и задиристым, не из трусливых, так и выбравшись, грамотно рассчитал всё, чтобы оттеснить миг своей смерти. Самая желанная добыча. Как бы ни бранился Руджеро Форленца, он вожделел разделать этого тощака. Собрать с его тела столько памятных органов, сколько получится.
– Что? – презрительно бросил инквизитору Учёный.
Увы, его сладостным мечтам об извращённой любви с воином Церкви не суждено было сбыться. Гули вырвались на верхний ярус «Железного Савана». Как только первые тучи накрыли тюрьму совсем. Заражённые клекотали, рвались в сторону Флэя и Форленцы. Патологоанатом обернулся, в ужасе смотря, как его вот-вот собьёт волна белых упырей, коронованных чёрным нектаром.
Альдред не собирался стоять в стороне. Едва Учёный подставил затылок, он метнул в него перочинный нож. Голову толкнуло вперёд. С переносицы сорвало очки.
При падении наземь линзы потрескались. Очки заплясали по каменным плитам.
Колени маньяка подогнулись. Он беспомощно расставил руки в стороны, уперевшись взглядом в тела людоедов. Твари всё ближе…
Внеся свою лепту в кончину городской легенды, Флэй развернулся и бросился со всех ног прямо к краю верхнего яруса. Он всё рассчитал! Вроде как…
Оттолкнулся от каменного выступа. Прыгнул вниз, прямо в пасть реки Ло. Наивно полагая, что уж его-то она пощадит. Увы, даже Киафы не живут вечно.
Словно стая ворон, гули накрыли тело Руджеро Форленцы. Один толчок – и маньяк распластался на полу морской звездой. Его же перочинный нож вдавило глубже в затылок. Мозг постепенно умирал. Впрочем, упыри должны были быстро справиться: за ярым желанием наполнить желудки они не рефлексировали об обеденной культуре.
Чёрные когти, посеревшие зубы. Пока глаза оставались на месте, Учёный видел, как те разрывают его на части. От него отдирали кусок за куском. Перегрызали жилы, плевавшиеся кровью. Наряд превратился в лохмотья. Упыри запустили свои грязные лапы в его брюхо, вынимая нутро. Им были нужные его почки. Печень. Сердце. Лёгкие.
Патологоанатом умирал, не в силах удержаться за последние мгновения жизни. Тело перестало его слушаться из-за трюка, что проделал Альдред. Рот сам не разжимался. Учёный не мог даже выразить свою боль криком.
А чувствовал он её в избытке. Примерно в той же мере, что и все жертвы, прошедшие через его руки, замаранные по локоть в крови.
Следуя зову своей плоти, он потрошил людей и чувствовал нечто особенное – нечто, что в обществе часто называли любовью. Но когда гули стали потрошить уже его, у патологоанатома не возникло и малейшей ассоциации любви со своими ощущениями. Это была именно что невыносимая боль. Пламя, пронизывающее гибнущий мозг. Чудовищное преддверие языческой преисподней. Агония, кружившая рассудок.
Руджеро Форленцу растащили по кускам меньше, чем за минуту. Едва с ним покончив, упыри, улюлюкая, бросились обратно во тьму «Железного Савана». Заблаговременно. На окровавленные останки патологоанатома опускались первые капли очередного тропического ливня.
Так погибла очередная городская легенда. Вместе с Саргузами, что взрастили её.
Ничего из этого Альдред не видел, добровольно отправившись в свободное падение. Река Ло затягивала его в себя, как магнит. Они сближались пугающе быстро. Поначалу Флэя мотало в воздухе, крутило всячески, но в конце концов, он выровнял тело, сгруппировался и готовился к погружению. Сложил себя щучкой, до конца не зная, была ли это грубая ошибка.
Последнее, что видел ренегат, – это рябая поверхность реки Ло, отливавшая при облачности сталью. Последнее, что дезертир слышал, – это громкий плеск воды…
