Андрей Посняков
Корона бургундов
Еще бы!!!
Техника для пацана – первое дело!
– Ага… Конечно же подержу, идемте…
– Вон тут вставай, смелее… Ага… держи теперь… Молоток… та-ак… Тебя, кстати, Серега-шофер искал чего-то.
– Нашел уже. Не видал я его номера, честное комсомольское, не видал! А видал бы – на МТС отнес бы сразу, я ведь не какой-нибудь.
– Хорошо, хорошо, верю. А никого, случайно, на болотине той не видел. Ну, типа – не пацанов, а взрослых.
– Не, не видел. Да я и не хожу уж туда давно – вырос, игрищами детскими не балую.
– Быва-алый. Сейчас крепче держи… Так-так никого и не видал? А раньше?
– Да и раньше. Хотя…
Так!
Родион насторожился:
– Ну, давай, давай, рассказывай – интересно просто.
– Так я уж и рассказывал вот, участковому нашему, и ребятам. Ну, когда про стрелу. Из болота она прилетел – с самой середины, ну, будто из воздуха.
– Там же трясина непроходимая!
Парнишка вздохнул:
– Вот и я про то. А еще я там бабку видел, как раз тогда и видел… только она ж в меня стрелой – никак не могла!
– Что за бабка?
– Старая, не с нашей станицы, она часто травы всякие собирает… – Митька вдруг замолк, так, что стал хорошо слышен напористый голос комсорга, а потом продолжил уже куда тише: – Я, конечно, комсомолец, в Бога и всякую чертовщину не верю, но… Про бабку ту говорят, будто она колдунья.
– Колдунья? Защелку тут подержи… Все, отпускай.
– Ну, говорят так.
Мальчишка уже явно тяготился беседой, и Радик махнул рукой:
– Ладно, спасибо за помощь.
– Не за что!
– Как хоть эту колдунью зовут.
– Да не знаю я. Из соседней станицы она, из Красноперовки. Колхоз имени Тельмана.
«Несоюзная молодежь» – по пути домой Родиону вспомнилась эта корявая фаза, может быть, потому что он сам и был сейчас «несоюзным». Да и вообще, все гендерные термины, по его разумению, выглядели довольно абстрактно, так же, как и понятие «классы». Вот, что общего между четырнадцатилетним ребенком, полностью зависящим от родителей, и двадцатисемилетним кандидатом наук? Абсолютно ничего! А их обоих обзывают одним словом – «молодежь». Зачем вообще это слово? Запутать все?
Несмотря на позднее время, в доме бабки Конкордии горел свет, сквозь неплотно закрытую дверь падал на посыпанную песком дорожку тоненький светлый лучик. Слышались голоса – в доме явно кто-то был, не с Хильдой же разговаривала хозяйка…
Кашлянув, молодой человек толкнул дверь и застыл на пороге – в нос ударил сильный запах лекарств. Пахло нашатырным спиртом, карболкой, йодом, еще чем-то таким специфическим, медицинским и вызывающим у обычного человека стойкую неприязнь.
– Здравствуйте, Агриппина Петровна, – войдя, Родион кивнул фельдшеру – не первой молодости женщине с завитыми в «мелкий бес» волосами и губками-бантиками, накрашенными помадой такого насыщенного ярко-красного цвета, которому позавидовал бы и Матисс. Назвать бы эту помаду «кровь коммунара» – отличный бы вышел товарный бренд!
Спрятав неуместную улыбку, юноша осторожно присел на табурет и тихо спросил:
– Опять?
– Ох, милай, – покачала головой Конкордия Андреевна. – Опять женушке твоей плохо стало – едва не упала. Она у тебя не беременна часом, а?
– Нет, не беременна, – аккуратно складывая в жестяной чемоданчик с красным крестом шприц и лекарства, отозвалась фельдшерица. – Очень сильная дистония, только вот в толк не возьму – с чего? Ей бы в город, к доктору. Давайте, направление выпишу.
– Так ведь документов-то у них нету, украли, – снова посетовала хозяйка. – А без документов как же ты выпишешь, Агриппина?
– Да, без документов никак. Ей молоко нужно пить, парное.
– Молоко сыщем, у Авдотьи, соседки, коровенка есть и коза. Какое лучше-то?
– Тогда уж лучше козье. И, как отлежится чуть, пусть на воздухе больше будет.
– Она и так, почитай, все время на воздухе.
Провожая фельдшера, Родион вышел на крыльцо, постоял… Вздохнул – Хильда опять спала в доме.
– Да не переживай ты так, хлопче, – сквозь открытую дверь посочувствовала Конкордия. – Давай-ка вот лучше по рюмашке хлопнем. Да не бойся, на работу не проспишь! Разбужу, век свободы не видать, как муж мой, покойничек, выражался.
– А, – подумав, юноша махнул рукой. – Давайте.
Уселся за стол, чокнулся с бабкой. Намахнул, черствым хлебцем занюхал, пригорюнился:
– Дни напролет ее не вижу. Ухожу – в рань, прихожу в темень.
– Да, к доктору б жинке твоей не мешало. Ну, здесь-то уж недолго вам. Поди, у себя там покажетесь. А молочка мы найдем, не сомневайся – отпоим. Ну, еще по одной.
Родион молча кивнул и, снова выпив, спросил:
– А вот, говорят, в колхозе имени Тельмана одна бабка есть…
– А-а-а! – Конкордия вдруг всплеснула руками. – Вон ты про кого! Да, есть такая – Селестиной зовут, а иные… – здесь хозяйка понизила голос, – …еще добавляют – ведьма!
– Что, правда – ведьма?
– Ведьма не ведьма, а травы да заговоры знает. Господи, и что ж это я, дура старая, сразу-то про нее не вспомнила? Она и живет тут, недалеко, в Красноперовке, Селестина-то, последняя околицы хата, многие стороной обходят – боятся, как же – колдунья! И чего только не говорят!
– А что говорят? – живо заинтересовался Радик.
– Да разное, – собеседница отмахнулась и, зачем-то оглянувшись, посмотрела в окно. Видать, колдовская тема была ей не очень-то приятна.
– Все, спать пора, поздно уж.
Молодой человек хитро прищурился:
– И что, даже по третьей не выпьем?
Конечно, выпили – уж не отказала бабка. А под это дело и все деревенские сплетни поведала – о том, кого ведьма Селестина заговорила, кому приворотное зелье дала, а от кого, наоборот, мужиков отвадила.
– А еще соседка моя, бабка Авдотья, видала, как ведовка на метле летала. Летала, летала, век свободы не видать! Вылетела, мол, через трубу – вжик!
– На метле?
– Ну, это, поди, врет Авдотья-то. Зачем Селестине на метле ездить, у нее и так транспорт есть дюже быстрый. Ладно, схожу завтра к ней.
Эту ночь, упросив бабку, молодой человек провел возле любимой – спал на полу, прислушиваясь к дыханию супруги, слабому, едва слышному. Ну, так и правильно, с чего бы это юной женщине дышать, как паровоз? Нет, бывают, конечно, случаи…
Рано утром, осторожно поцеловав спящую, Родион ушел на работу, на обед же, уведомив бригадира, заехал домой – проведать Хильду. Та все так и лежала, бледная, как выбеленный на солнце холст, и, похоже, не просыпалась.
– Да нет, вставала уже, – шепотом пояснила хозяйка. – Только не ела ничего, даже чаю не попила. Ничего, ничего – вот прямо сейчас и схожу к Селестине.
– Так давайте, я вас подвезу – быстрей будет.
– А вот от этого не откажусь. Уж, сделай милость. Хоть и не далеко, а все ж…
Расположенная на окраине станицы выбеленная хата бабки Селестины ничем не напоминал жилище ведьмы, скорее даже наоборот – чистенькая выбеленная хата с синими ставнями, вишневый садик с беседкою, антенна на крыше.
– Это что же, колдунья телевизор смотрит? – искренне удивился Рад.
– А что ж ты думал? Она у нас вообще личность известная. Ладно, пошла…
– Тетушка Конкордия, а вы б с ней на поздний вечер договорились, а? Ну, чтоб и я при том присутствовал.
– Попробую, – обернувшись, кивнула хозяйка. – Сам понимаешь, не от моего хотения зависит тут. Как Селестина – сможет ли? Да и вообще – вдруг откажет? Ладно, ладно, не журись, хлопче! Уж мне-то отказать не должна, как-никак, когда-то вместе в конторе работали.
Весь день для Родиона прошел, словно в тумане, руки словно сами собой держались за раскалившийся от зноя руль, сами собой двигали рычаги, дорога казалась желтой туманной рекой, а встречные машины – вынырнувшими из того же тумана мороками. Молодой человек едва дождался вечера и, тут же поставив машину, смылся домой, проигнорировав очередное собрание. Хотя комсорг и зазывал «несоюзную молодежь», и очень даже настойчиво.
Еще издали молодой человек заметил струящийся в саду свет – тетка Конкордия ввернула-таки над крыльцом электролампочку, видать – для-ради визита ведьмы. Сговорилась все-таки.
Впрочем… Радик даже присвистнул от удивления: на обочине, возле калитки, тускло поблескивал мотоцикл – тяжелый трофейный BMW!
Участковый?!
Раньше срока явился?
Если так – надо выручать Хильду, вообще – что-то срочно придумывать надо.
Осторожно подкравшись к дому, юноша заглянул в окно… И увидел сидевшую за столом Хильду. Юная женщина выглядела, конечно, осунувшейся, но, как ни странно – веселой. И глаза ее – темно-голубые, как бездонное море, как океан, глаза – сияли!
Ну, не от встречи же с участковым уполномоченным?
Больше не думая, Родион взбежал по крыльцу.
– О! – обернулась сидевшая за столом тетка Конкордия. – А вот и муженек твой явился – не запылился. Ну, садись, садись, погляди на женушку. Ишь, как лучится вся!
– Это вы чего тут, в карты играете? – молодой человек только сейчас заметил лежащую на столе колоду и игральные карты в руках тетки Конкордии, Хильды и… и еще какой-то женщины, худощавой, седой, в старорежимном пенсне на длинном тонком носу… между прочим – в брючном костюме!
– Не бойся, не на деньги, на щелбаны! – засмеялась хозяйка. – Вот, знакомься, это – Селестина Ива новна.
– Здрасьте, – озадаченно моргнул Родион.
– Бон суар, – ведьма почему-то поздоровалась по-французки и, поправив пенсе, пригласила: – Садитесь, молодой человек, с нами играть. Прошу, силь ву пле!
Взяв стоявший у стены колченогий стул, юноша уселся возле супруги и, не удержался, чмокнул любимую в щеку. А, похоже, ведьму-то не зря позвали! Ишь как Хильда-то…
– В преферанс, молодой человек, когда-нибудь игрывали?
– Ну, конечно! Правда, только с компьютером.
– Странное у вашего дружка имечко. Ладно. Конкордия, сдавай, тре вит – побыстрее! Кстати, – колдунья посмотрела поверх пенсне на Радика. – Как там мой мотоциклет? Не угнали еще?
– Стоит. Так это ваш?
– Уи, мон шер.
– И вы это… французский знаете? – совсем уж изумился молодой человек.
– А почему бы мне его не знать? Я, между прочим, в Сорбонне училась, давно, до войны еще… до той, первой, империалистической, как у нас принято называть. О, золотое время – бель эпок! С Клемансо была знакома… милый такой старичок, мон ами Жорж. Да и я была другой – тре жен э тре жоли – очень юной и милашкой. Да-да, молодой человек, что вы так недоверчиво смотрите?
– Да я ничего. А мотоцикл у вас неплохой.
– Мотор вот что-то чихать стал, – вдруг озаботилась ведьма. – Думаю – карбюратор. Вы завтра не глянете? Шофер все-таки, должны бы и в мотоциклетках разбираться. Ну, давайте, давайте, Лидочка, ваш ход!
– Обязательно загляну, – тут же заверил Радик. – Вот, прямо во время обеда и заеду. Часов в двенадцать – устроит?
– Буду ждать, мон шер. Дом-том мой знаете?
– Да знает, – махнула рукой тетка Конкордия. – Ой… бляха ты муха… Одна масть! Чую, Селестина, надают нам щелбанов нынче!
Эту ночь супруги провели в сарае. Хильда, конечно, выглядела исхудавшей, что ничуть не мешало ей проявить самую пылкую страсть. Сама же первой и начала, Родион все ж осторожничал – мало ли, как там у супруги со здоровьем? Ан нет… Юная женушка прилегла рядом, погладила по груди, потерлась щекою, пожаловалась:
– Я соскучилась…
И, быстро вскочив на ноги, сбросила с себя ночную рубашку – смешную, длинную…
Ай да Селестина, ай да ведьма! Ну, ведь вылечила же! Подняла на ноги. Какие там, к черту, доктора? Не годятся и в подметки… Кстати, там на болоте, мотоциклетный след – не ее ли?
Бригадир, да и Федот Степаныч знали уже, что молодая жена Родиона малость прихворнула, а потому отпустили парня на обед пораньше, не сказав ни слова.
Оставив ЗИС на обочине, молодой человек прошел через сад и, покосившись на BMW, вежливо постучал в дверь.
– И чего вы барабаните? Там же звонок есть.
Действительно – есть, вон – кнопка. А Рад как-то и не заметил.
– Здравствуйте, Селестина Ивановна!
– А, Родион… Подождите секундочку, сейчас я выйду. Присаживайтесь вон, в беседке, на лавочку.
Молодой человек так и сделал, хотя брался первым делом посмотреть мотоцикл – времени-то было не так уж и много. Но раз уж хозяйка сказала…
Усевшись в красивую резную беседку, небольшую, но очень уютную, молодой человек положил руки на стол в ожидании ведьмы, которая долго себя ждать не заставила, явилась – в длинном черном платье, с самоваром в руках.
– Чашки с полочки достаньте, мон шер амиии.
– Селестина Ивановна, мотоцикл бы сперва глянуть.
– А что на него глядеть? В порядке все с мотоциклом, – поставив самовар на стол, колдунья поправила сползшее на самый кончик носа пенсне. – Работает как часы. Я ведь не для ремонта вас позвала – для разговора. С глазу на глаз чтоб… Да и вы – я вижу – того же хотите, ведь так?
– Так, – отрывисто кивнул гость. – Можете меня на «ты» называть, так проще.
– Как скажете… скажешь. Ты чай-то пей – вкусный, на семи травах заваренный.
– Спасибо. Спасибо вам за Хи… за Лиду спасибо.
– Спасибо после будешь говорить – я ж ничего еще не сделала, – поставив чашку на стол, Селестина Ивановна взглянула на собеседника требовательно и жестко, совсем как Лаврентий Берия с висевшего в кабинете участкового портрета.
– Дня два-три, много – пять, невесте твоей жить осталось, – негромко произнесла ведьма.
Родион выронил чашку с недопитым чаем:
– Что?!
– И тебе – немногим больше.
– Но… но почему?
– Ты сам прекрасно знаешь, – собеседница прищурилась и стала еще больше походить на всесильного министра внутренних дел. – Вы оба – ты и твоя жена – здесь чужаки. Не наши! Из другого мира явились, ведь так?
– Ну, так… – нехотя признался Радик.
– Я это сразу почувствовала, когда Хильду-Лиду твою увидала… и потом – тебя. Вы – чужаки и не должны быть здесь, наш мир вас выталкивает, отторгает. Оттого все.
– Вы сказали – выталкивает. А не может вытолкнуть туда, откуда мы явились? Было бы здорово!
– Еще б не здорово, – согласилась ведьма. – Только вот невозможно это.
– Да как же невозможно! – волнуясь, выкрикнул Родион. – Ведь мы же оттуда пришли, прошли как-то. Почему же нельзя обратно?
– Теоретически, может, и можно, – собеседница снова кивнула, едва не потеряв пенсне. – Только я вот не знаю – как. Нет, про Чертово болото я знаю, но никогда не пробовала пройти, не пыталась даже.
Гостю вдруг показалось, что эти слова ведьмы слишком уж противоречили ее предыдущему заявлению: то не знает, то знает, но не пыталась.
– Так-таки не знаете? Живя у такого места… За столько лет.
– Настойчивый ты, мон шер, – нехорошо улыбнулась старуха. – На откровенность меня вытягиваешь? Что ж, не хотела говорить, но…
Она сейчас стала еще больше походить на Берию, не на настоящего Берию, а на того карикатурного монстра, садиста и сластолюбца, что рисовали слабому на голову обывателю желтые перестроечные газеты. Это пенсне, тонкие, сурово сжатые губы, злой безжалостный взгляд.
– Не хотела говорить, померли б вы и что? Но, если уберетесь подобру-поздорову – это тоже неплохо, даже лучше еще. Только – хлопотно.
– Да что нам эти хлопоты!
– Кровь нужна. Твоя – чтоб женушке жизнь продлить, хоть на неделю.
– Всю забирайте!
– И еще – чужая. Это чтобы попытаться уйти.
– Как это – чужая? – гость вскинул глаза.
– А так! Ты должен принести в жертву двух человек, – строго сказала колдунья. – Одного – за себя, другого – за женушку.
– А без крови?
– Без крови – ничего не выйдет! В этом деле так – жизнь за жизнь, смерть за смерть. Так, и только так!
– Но ведь вы же сказали, что не пробовали, что точно не знаете!
– Увы, как видишь – кое-что все-таки знаю. Просто не хотела говорить. Убьете на болоте двоих – быть может, уйдете.
– Быть может?!
– Заклинания я тебе дам хоть сейчас. И кровь… кровь возьму, не бойся, немного… солью в крынку для заговора. Уж постараюсь, и женушка твоя, и ты дней десять протянете, а потом – не взыщи. Что смогла – я для вас сделала.
– Спасибо и на этом, – мрачно пробурчал гость. – Кровь сейчас забирать будете?
– Да.
– Заклинания не забудьте. И это… можно еще вопрос?
– Спрашивай. Для того и пришел.
– Вот мы сюда попали, отправили нас. Без всякой крови все обошлось!
– Да что ты! – ведьма скептически хмыкнула и ухмыльнулась. – Вас кто отправлял – колдун?
– Жрец. Навий.
– Это он вам сказал, что без жертв?
– Хм… – молодой человек задумчиво почесал голову. – Честно сказать, я и не спрашивал. Но мы ничего такого не видели – точно!
– Не видели, не значит – не было, – вполне резонно возразила колдунья. – Женушку свою спроси – думаю, она больше знает.
– Спрошу, – Родион тряхнул челкой. – Но ведь я… когда первый раз, просто провалился в болото, уж там-то точно никаких жертв не было! Чисто случайность.
– Случайность – есть осознанная необходимость. Никаких флуктуаций без человеческой крови не будет – о том в древних книгах сказано, я их, кстати, читала… там, в Париже еще. Вообще, страшное это дело, опасное. Для всех людей опасное, для всех наций. Вот и война началась, первая, не с бухты-барахты, тоже вот из-за таких, как ты… Кто-то проник… захотел крови.
– Ну уж вы скажете – война! Там же целый комплекс причин.
– И главное – ее очень хотели. И подталкивали. А про первый раз… опять же, ты из своего мира исчез и ничего больше не видел. В болото, говоришь, провалился? Один? Ну-ну… Уверен, что больше никаких жертв не было?
– Не уверен, – честно признался юноша.
И в самом деле, тогда, на ночном ориентировании, не только он один мог путь срезать – туристы народ ухватистый, хитрый.
– Ну, вот и подумай, – напутствовала на прощание колдунья. – А за заклинанием завтра зайдешь – напишу уж по памяти. Не сомневайся, подействует – была бы кровушка алая.
Находясь в самых расстроенных чувствах, Родион свернул на ведущую к полевому стану грунтовку. Да, называется – поговорили. Узнал, что надо. Лучше б не знал! Десять дней им с Хильдой жить осталось? Кровь нужна. Целых два трупа! А может, врет все старуха? А, если не врет? Десять дней – максимум. Что ж. Хильду только жалко. Но – убивать людей, приносить на болоте в жертву – да еще неизвестно, подействует, или нет? Пятьдесят на пятьдесят. Лотерея. Кровавая лотерея смерти!
Тьфу ты, черт! И откуда он взялся?
Молодой человек в последний момент успел тормознуть, едва не сбив выскочившего на обочину подростка. Затормозил, заглушив двигатель, выскочил рассерженный из кабины:
– Вот сейчас кому-то уши-то оборву! Ты что так, как заяц, на дорогу выскакиваешь?
– Да не выскочил я! – пацан даже не пытался убежать. – Просто шел себе и шел. Это ты, как угорелый несся… Ой! Здорово!
– Привет!
Родион тоже узнал парнишку – тощий, длинный, в линялой майке – Митька Стрела. Тот самый, подраненный. Стрелой из прошлого, между прочим! Откуда ж еще?
– Ну, садись, подвезу.
Обрадованно кивнув, Митька забрался в кабину:
– Ох, ну и жара тут!
– А ты думал – курорт?
Запустив двигатель, молодой человек прибавил скорость и покатил к току.
– А ГАЗ-то помягче ходит, – осторожно заметил пацан.
Родин хохотнул:
– Ишь ты – помягче. Еще б не помягче – ЗИС-то этот до войны еще выпущен. Или в войну.
– В войну. Немцы их рус-фанер называли. Кабина-то деревянная.
– Еще скажи – и бампера переднего нет, – обиделся за машину Радик. – Ходи тогда пешком, привереда.
Скосив глаза, он заметил на левом предплечье парнишки белесый шрам.
– Это тебя стрелой?
– Стрелой, – Митька покладисто кивнул. – Я ж рассказывал.
– Так, говоришь, прямо с середины болотины стрела прилетела?
– Ну, так. Я левым боком к болоту стоял. Или сидел.
– Вот видишь – не помнишь.
– Да помню я все, – отмахнулся парнишка. – Только не верит никто.
– А стрела-то где? На память себе оставил?
– Оставил. Но вначале в музей краеведческий отнес, да там не взяли, сказали – нам только старинные вещи нужны, а эта – видно сразу – новая.
– Хм… новая?
Новая… может быть, кто-то из Радомировых родичей ее и сладил, может, Истр или Тужир даже… Стрела. Прилетела…
Родион снова резко затормозил, так, что его юный пассажир едва не стукнулся лбом о лобовое стекло.
– Что? Опять чуть кого-то не сбили?
– Да нет. Просто, забыл кое-что дома. Ты дальше пешком, ладно? А я назад – обернусь быстро.
– Ладно, – выскочив из кабины, Митька махнул рукой и зашагал по шоссе к видневшейся невдалеке весовой будке.
Не теряя времени даром, молодой человек быстро развернул ЗИС и, приветственно мигнув фарами попавшемуся навстречу Серегиному «газону», свернул к Красноперовке.
Слава богу, ведьма еще была дома.
– Ты чего приехал-то? За заклинанием еще рано, сказала же – завтра заезжай.
– Не в заклинании дело, Селестина Ивановна. В стреле.
– В какой еще стреле? – колдунья удивленно моргнула.
– В обычной… то есть не в совсем обычной. Короче, есть тут такой Митька, паренек лет четырнадцати, так его два года назад на болотине стрелою…
– А, вон ты про что, – догадалась ведьма. – Про стрелу. Слыхала я про тот случай. Да и – можно сказать – присутствовала, коренья да травы разные как раз у болотины собирала. Видала и стрелу. Не наша!
– Так, оттуда, значит, стрела-то?
– Выходит, так. Оттуда.
Родион нервно потер ладони:
– Что же, получается, стреле проникать можно, безо всякой крови, а нам с Хи… с Лидой – нельзя?
– Уж ты и сравнил, – Селестина Ивановна задумалась, уселась на лавку.
– Уверен, стрела эта чисто случайно из прошлого к нам залетела, – подначил молодой человек. – Никто ее специально не посылал, просто сложилось так. И, говорят, тут еще много вещей из прошлого находили?
– Да были, – отмахнулась ведьма. – Помолчи, не мешай думать. Да-а. Мечи находили, точней – только то, что от них осталось, древние… а вот стрелы, стрелы новые были. И одно копье. Та-ак… Массу на скорость… плюс плотность среды… Вы-то ведь не стрелы!
– А какая разница? Те ведь тоже – чужеродные.
– Подожди, подожди, скорость высчитаю.
– Да я уже по дороге высчитал – шестьдесят километров в час примерно. Ну – семьдесят. Так что, если какую-нибудь баллисту-катапульту сладить… или, нет! Эврика! – радостно вытаращив глаза, Родион с силой хлопнул себя по лбу. – Скорость-то невелика! Обычная скорость…
– Мотоциклет свой для экспериментов не дам! – тут же прикинув, что к чему, сурово заявила старуха. – Утопите в болотине, как пить-дать, я потом на чем буду ездить, на метле, что ли?
– Да уж ладно – мотоциклет, – усмехнувшись, успокоил юноша. – Что, в МТС машин мало?
– Ой, убьет меня Степаныч, точно! – ведьма испуганно заморгала. – Коль узнает, что я к порче техники причастна. Хоть и не прежние времена, а вредительство запросто пришить могут. Оно мне надо?
– Да ничего от вас не надо. Заклинание только. Да и что они вам пришьют-то? Напишут в органы заявлении, мол, гражданка Селестина Ивановна путем черного колдовства в отдельно взятой МТС транспортный коллапс вызвала, так, что ли?
– Да, мон шер, – успокоившись, согласилась ведьма. – Довольно смешно получается.
– Довольно грустно будет, если вы нам с заклинанием не поможете!
– Да помогу. Сказала уже! Завтра все, завтра.
– И это… это заклинание точно поможет уйти?
– Поможет! Даст бог, уйдете. Только вот куда – никто не знает.
Веселенькое дело. Ну, что ж – придется рискнуть.
– Да, вот еще что давно сказать хотела, – колдунья задумчиво взглянула на Родиона. – Ты про волшебный венец что-нибудь когда-нибудь слышал?
– Венец? Нет, не слыхал. А что?
– Легенды такие ходили – про корону бургундов и бургундскую же спящую деву. В Париже в конце прошлого века книжка вышла, автор Шарль… Шарль… Тьфу-ты! Фамилию-то запамятовала.
– Так никакая жена моя не бургундка.
– А-а-а… – старуха махнула рукой. – Ну, это я так…
А матушка-то Хильды как раз из бургундов была. И – не простой крестьянкой. Хильда как-то рассказывала, так, вскользь – сама мало что понимала – да Рад внимания не обратил. Как и теперь вот – на корону бургундскую.
Вечером, в сарае, Родион тщательно выспросил супругу о том, что делал жрец Влекумер во время их перехода.
– Во время чего?
– Ну, когда мы на болото пришли, помнишь?
– Да помню, несколько дней и прошло, а сейчас кажется, будто полжизни!
– Вот и мне тоже. Так что там Влекумер делал?
– Он же перед нами ушел, забыл, что ли? А потом, как мы явились, костер жег да заклинания начал читать.
– Да, гундосил что-то. А он один тогда на болота ушел, не знаешь?
– Не один, двух отроков взял, рабов – они ему снадобья все несли да котлы.
– А потом куда эти отроки делись?
– А вот уж этого я не заметила. Мы ж, как пришли, так сразу и вышли… уже вот здесь.
– Да-а, – тихо протянул Радик. – Значит, были все-таки трупы. Права Селестина, права.
– Я вот еще что вспомнила, – задумчиво произнесла Хильда.
– Ну-ну?
– Влекумер-навий огонь в костре раздувал дощечкой черненькой с буквицами белыми… ну, такая дощечка у тебя на повозке теперь.
– А! Понятно – номер. Ха! То-то его Серега «Извини-прости» ищет – не сыщет. Ты как себя чувствуешь, милая?
– Как после болезни тяжкой, – опустив густые ресницы, призналась юная женщина. – Слабость везде. Хотя лучше уже намного, чем в те дни.
– Ничего, – прижимая к себе жену, Родион улыбнулся. – Скоро нам всем хорошо будет. А что – попытка не пытка?
– Ты это о чем?
– Скоро узнаешь.
На следующий день, в обед, молодой человек отправился на болото и хорошенько там все осмотрел, прикинул. Посчитал что-то в уме, сел на подножку верного ЗИСа, задумался. Ну, никак нужная скорость не получалась. Если на ЗИСе, да и на «газоне» даже. Грузовик, он и есть грузовик, а не гоночная машина – фиг тут, на этом участке, разгонится, просто места не хватит. От шоссе к трясине повертка недлинная, а девяностоградусный поворот на скорости не пролетишь, как ни старайся. Вернее – пролетишь… в кювет вверх тормашками!
На грузовике – да-а. Вот если б ведьмин мотоциклет! Или… или – директорская «Победа»!
Крякнув, молодой человек несколько смущенно тряхнул головой – во, замахнулся! На святое. «Победу» задумал угнать… тогда уж мотоцикл лучше… нет, мотоцикл не получится – вдруг озлится колдунья? Пустит вдогонку какой-нибудь наговор, уж точно – никуда потом не денешься, не прорвешься, а если и прорвешься – так не туда. Нет уж, ведьму понапрасну злить нечего.
Та-ак… у кого тут еще подходящий транспорт имеется? В МТС многие ремонтировались, это даже несколько дней проработавший Родион знал. Итак, что имелось-то? В колхозе «Светлый путь» председательский «виллис». Сколько ему годков-то? А десятка полтора, как ни крути.
Да и водила там тот еще фрукт, машина наверняка убита уже давно напрочь, тем более, на текущий момент – сломана.
Что еще в колхозе? Да ничего – в МТС вся техника, колхозам в аренду вместе с водителями дается – в лизинг. Легковые есть, конечно, но только у председателей… Да! У участкового уполномоченного мотоцикл! Тоже BMW… или «Ковровец». Нет, с коляской – значит, BMW, трофейный… или Иж. Только он в председательском гараже на замок заперт. А какой из Родиона взломщик? Никакой. Да и сторож там. Пролет с мотоциклами. А если – у местных парней? Не смешите старые тапочки, не так уж еще зажиточно советские люди жили, чтоб каждый сопленосый молокосос мотоцикл имел. Мопедов – и тех еще не было.
В колхозе имени Тельмана что? У председателя… черт его знает, а вот у главного агронома – трофейный «Опель», двухдверный «Опель-кадет», с которого «четырехсотый» «Москвич» слизан. «Опель» подойдет, точно! Агроном позавчера только на МТС заезжал – подвеску поправить. И оставляет он авто, скорее всего, у дома, и дверцы, конечно, открыты – здесь, в деревнях, и дома-то отродясь не запирали, да по всей России так.
Значит, «Опель»…
Ха! А у зоотехника из колхоза имени Восемнадцатого партсъезда? Не у него ли легковой «Хорьх», тоже, конечно, трофейный?! Немецкая техника – шикарная вещь, кабриолет к тому же. Садись да езжай!
Радик даже обрадовался: ишь, как все славно выходит – немного подумал, а уже две подходящие тачки намастырил!
Ага!!! Как же он про директора семилетки-то позабыл? Новенький, недавно выигранный по облигациям «Москвич», сверкающий свеженьким светло-зеленым лаком! Тоже вполне подходящая штука.
Так что есть, есть на чем рвануть при случае… и случай этот надо уже в самое ближайшее время устроить, чего бы это ни стоило! А сейчас… прямо вот сейчас… и подложить соломки. Так, на всякий случай – мало ли? А вдруг – не повезет, и со всей дури – в трясину?! Машина, конечно, не сразу затонет, другой вопрос – выбраться-то из нее как? Никаких тропок да гатей в болотине нет.
Молодой человек задумчиво оглядел прилегающий к болотцу лесочек… оглядел – и улыбнулся. Ну, слава тебе, Господи – те две сушины как раз подходящие – свалить, почти до середины болота достанут, до самой трясины. Вот, по ним, если что – и выбраться. А там уж опять трясти колдунью.
Родион и откладывать ничего не стал – вытащил из-под сиденья топорик, гимнастерочку – Конкордии тетки подарок – скинул. Эх! Раззудись плечо!
Не долго и рубил, правда, вспотел, но то от жары больше. Оба деревца упали как надо. Теперь во-он туда, к их вершинам – и машину направить. А вот здесь, где болотина начинается – из глины нечто вроде трамплинчика сделать. Чтоб наехать с разгона, и… Белокрылою чайкою!
– Эй, Радик!
Выглянув из окна машины – как раз разгружался – Родион увидал у весовой бежевую «Победу» и стоявшего рядом с нею директора МТС.
– Что, Федот Степаныч?
– Подойди-ка.
Директор выглядел как-то необычно смущенно и также смущенно мял в руках кепку.
– Ты это… закончи сегодня пораньше. Вот еще рейс сделай – и шабаш.
– А что? Случилось что-то?
– Понимаешь, участковый с тобой поговорить хочет. Что-то там не срослося с запросами. Да ты не журись, разберемся! Я сам как раз туда, в правление, еду, заодно и тебя захвачу.
– Хорошо, Федот Степаныч. Участковый вернулся уже, что ли?
– Да уж вернулся. Раньше обещанного прилетел – служака он добрый.
Та-ак… И что теперь? Кто поручится, что он, Родион, вообще из милицейского кабинета выйдет? То есть, конечно, выйдет, но уже в наручниках. Значит, нужно вообще до кабинета не доходить. Но грузовик все ж таки поставить, к чему лишние подозрения раньше времени вызывать? Тем более, дорога тут в станицу одна – если что, никуда и не денешься.
Послушно совершив еще один рейс, молодой человек загнал ЗИС на просторный двор машинно-тракторной станции – от «Победы» уже махал рукой директор.
– Ну, заждался уже. Давай скорей – мне из-за тебя на межколхозное совещание опаздывать неохота.
– Да я б и пешком, Федот Степаныч.
– Сказано же – подвезу! Садись быстрее, пассажиром поезди!
Директор тронул машину, едва только Родион успел захлопнуть дверцу. Ехали молча – да и что тут было ехать-то? Километров пять с гаком.
– Ну, ни пуха, – бросив машину у правления, директор и сам выбрался из салона… естественно – оставив в замке зажигания ключ.
Не имели тогда советские колхозники такой дико буржуазной привычки – ключи от машин с собой по карманам таскать! Хорошо жили – правильно. Кто вкалывал – тот и имел. И независимо, где ты там живешь – в Москве или в какой-нибудь там Красноперовке.
