Андрей Схемов
Вершитель Судьбы. Книга первая
Слово 1: Теряя всё.
Хватит жизнью нелепо дышать,
ядом питаться и чтить Сатану.
Довольно воздух жадно глотать,
в себе ошибаться и верить в судьбу.
Ровно двенадцать ступеней. И каждая обладает обманчивой атмосферой уникальных событий. Случается, теряешься в закоулках Серого Града, спасаясь от мнимого преследования. Бывает, гонимым безумцем бросаешься в открытый космос. Доводится, кидаешь вызов духовной оболочке вселенной, что дерзко выводит тебя из ума. Но только единственный раз имеешь возможность осознать необъемлемый страх у края пропасти, со дна которой доносится дурманящий зов смерти.
Две лестничные плиты. Одна – пелена снов, укрытая таинственной вуалью даже от твоих очей. Другая – реальность согрешений и проступков. А соединяет их холодная Смерть, что терпеливо точит лезвие косы и не торопится с ударом.
Это есть один этаж временного небоскрёба высотою в жизнь, на крыше которого для всех уготован единственный финал – прыжок в новую реальность!
Или падение?
Хотя, это уже не имеет значения.
Я внизу. Лежу и смотрю на свои архаические часы, застывшие в положении 16:30. А запястье, закованное браслетом этих часов, стало эпицентром всей боли, которую испытывал до этого момента. Но через пару мгновений тело вздрогнуло и часы полностью впитали остатки болезненных чувств, подарив взамен невесомую легкость. Такую, какая бывает, когда ты уже не привязан к своему телу.
Мир вокруг остановился. Точнее, замедлился на столько, что казался поставленным на паузу.
Обнаружив новые рефлексы, я поднялся и взглянул на себя. Вид мой был далек от идеала. И я имею в виду не окровавленное тело с множеством пулевых ранений, а то, кем я вышел из него. Теперь я воздух. Точнее, подобие табачного дыма. И, хоть имел явную человекообразную форму, дым этот постоянно колебался.
Вокруг не было никого. Постройка, с которой я упал, давно заброшена, а весь этот район практически необитаем. Максимум, какие-нибудь бродяги сейчас наблюдают за мной из окон соседних зданий. Если, конечно, они видят то, чем я стал.
На краю крыши, с которой я упал, виднелся силуэт девушки. Видел я ее отчетливо несмотря на то, что под таким углом с такого расстояния едва ли живой человек различит кого-либо. Она стояла на коленях и смотрела вниз.
На меня?
Пара её слез застыли в свободном падении. Их я тоже почему-то видел очень четко. И взгляд на них вызывал нестерпимую боль во всем новом теле. Не физическую, а скорее эмоциональную. Мои нервы будто сходили с ума, отчего хотелось крикнуть во весь голос. Но кричать я не мог. Голосовых способностей почему-то не было.
– Почему ты вызываешь столько эмоций? – пытаясь унять неуемные терзания, обратился я мысленно к девушке.
– Потому что нет равных боли от потери любимых, – внезапно ход времени возобновился и недалеко от меня раздался грубый мужской голос. Его слова ворвались в мой разум настолько стремительно, словно я получил автоматную очередь в голову. – Она никогда не даст тебе покоя!
Незнакомец встал рядом со мной. Длинные чёрные волосы прикрывали часть его лица. Взгляд неморгающих чёрных глаз я буквально ощущал всем разумом.
– Кто ты? – я попятился от него в сторону. Я не мог говорить привычным образом, но он слышал то, как я общаюсь мыслями. И это наводило ужас.
– Не помнишь меня? Ах, да! Покидая забвение, память стирается, чтобы душа не цеплялась за прежнюю жизнь. Защитная реакция, это нормально, – вблизи его голос показался ещё грубее, с хрипотцой. А слова снова пробили мою голову тупой болью и отразились где-то вдали чудовищным эхом.
– Ты один из этих? Тот, кто приходит за душами? – я продолжал отдаляться от него.
– Никто не приходит за душами, – его губы двигались, словно не являются частью лица. Закинув руки за спину, он смотрел наверх на девушку и изредка на меня. – Истинная форма сама находит дорогу.
– Дорогу куда? Это разве не конец? – я не понимал почему, но незнакомец вызывал подозрение. Я действительно ничего не помнил, но, похоже, что-то осталось в эмоциях. Точно так же, как с девушкой на крыше. Я совершенно не понимал, кто она, но меня разрывало на части от одной лишь мысли о ней. И так же с ним. Неизвестно кто он, но явно не доброжелатель, я это чувствовал.
– Конец? Это лишь начало, – незнакомец одернул рукав длинного плаща и взглянул на часы. – Немного позже тебя выдернули, чем я ожидал, но ничего критичного. Успеем, – затем он двинулся в направлении здания, вход в которое, похоже, был открыт с помощью взрывчатки. – Следуй за мной, Дариолл.
– Дариолл? – несмотря на тотальную амнезию, в голове вертелось другое имя, под которым я себя помнил. – Меня не так зовут.
– А как же? – он перешагнул через груду обломков и вошел внутрь.
– Леонид, – держась на расстоянии, я последовал за ним.
– Странно, конечно, что ты это помнишь, – неизвестный остановился и напряженным взглядом уставился на меня. – Это имя принадлежало не тебе. И не в этой жизни.
Я тоже остановился. В метре от входа.
И ответно изучал его. А все мои эмоции с каждой секундой кричали мне все сильнее о том, чтобы я ему не доверял. Весь его образ казался отпечатком какого-то старого сна. Но, как и положено снам, вспомнить мне ничего не удавалось.
– Почему мне кажется, что я тебя знаю?
– Потому что ты меня знаешь, – незнакомец продолжил путь и рукой позвал меня вслед за собой. – Точнее, знал. Но это сейчас не важно, ведь ты стёрт. А рассказать всего я тебе сейчас банально не успею. Но могу кое-что показать.
Мы оказались в большом парадном холле, в воздухе которого клубами плавала пыль. Обтянутые мраморными плитами стены и колонны были изрешечены сотнями пуль. Посередине лежала упавшая позолоченная люстра. Пахло порохом и свежей кровью.
И кругом лежали десятки трупов.
У стен, у колонн. За всеми возможными преградами в виде столов и стоек. Везде своей косою прошлась смерть. Кроме одного места за одной из колонн в центре. Оттуда доносился хрип оставшегося в живых.
Представшая перед нами картина щелкнула в разуме отпечатком дежавю. Словно я этим путем уже прошел и видел случившеюся здесь битву. Неужели я стал частью этой мясорубки?
– Что здесь случилось? – пытаясь воспроизвести в памяти произошедшее, спросил я.
– Битва, – ответил незнакомец.
– Больше похоже на бойню.
– Да, согласен.
– А те, кто убил их всех, добрались и до меня?
– Как тебе сказать… – незнакомец дошел до середины холла, откуда доносился стон. – С одной стороны, да. Тот, кто прошелся по головам этих несчастных, убил и тебя.
– А с другой?
– Это был ты.
– Я? – в голове очередной раз вспыхнуло что-то из прошлого. Но уловить внятные фрагменты снова не удалось. – Я в одиночку убил всех, кто здесь?
– Бери выше! Всех, кто в этом здании. Вплоть до самой крыши, – уточнил собеседник и со стороны лифтов послышался звон. – И да, ты шел по лестницам.
Из лифта вышла та самая девушка. Растрепанная, заплаканная. Напрочь убитая горем, она едва могла перемещаться. Словно оторванная от реальности, она пошла к выходу. Возможно, чтобы последний раз коснуться мертвого тела своего возлюбленного.
– Чувствуешь? – незнакомец тоже начал общаться мыслями.
– Да. Она пробуждает во мне какие-то невероятные эмоции. Я знаю, что люблю ее. Но нет никаких воспоминаний. Только чувства. Почему?
– Потому что это лишний груз. Ты больше никогда не увидишь её и не вернешься к этой жизни. Все, пройдённое тобой до этого момента, больше не имеет никакого значения. Это часть защитного механизма, чтобы истинное тело не цеплялось за прошлое и могло двигаться дальше.
Дойдя до центра холла, девушка остановилась и посмотрела на незнакомца. Не произнеся ни слова, она перевела взгляд на меня.
Увидев её глаза так близко, я испытал новую эмоциональную волну, которая пронеслась с ещё большей силой. Каждая нервная клетка во мне будто разрядом электричества ударила по телу изнутри, заставив испытать невыносимое понимание того, что любимую я потерял навсегда.
Я умер.
А она жива.
И наши нити больше не пересекутся. Никогда.
– И куда мне теперь? – вернулся я к диалогу с незнакомцем, как только девушка отвела от меня взгляд и продолжила свой мучительный путь к выходу.
Разумеется, она меня не увидела.
– В мир, где ты, наконец, начнешь настоящую жизнь.
– Но я же умер? Это конец!
– Напротив! Для тебя все только начинается. А сейчас ты всего лишь освободился от забвения в бренной плоти.
– Вот так это называется? – собеседник не давал ни единого повода, чтобы относиться к нему негативно, но именно эти чувства я испытывал в общении с ним. И оно постоянно усиливалось. – То есть не умер, а всего лишь освободился от плоти?
Девушка вышла наружу. Свет, который вливался с улицы, поглотил её прекрасный образ, словно она погрузилась в другую реальность.
– Да, я называю это не умер, а освободился от плоти, – незнакомец продолжил говорить вслух. – Будучи во плоти, твой дух ослаб и отвык от свободы. Обратил внимание на себя? Беспокойство и вибрация твоей структуры – дыхание выпущенного на волю зверя, пытающегося насытиться свободой. Будучи человеком, ты не подозревал, кто ты есть. Жил плотью и ее потребностями. Но теперь ты в истинной форме. И как только тело надышится, ты обретёшь много новых способностей.
Позади раздался пронзительный хрип оставшегося в живых.
Незнакомец подошел к нему и присел рядом на корточки. Тот сидел, облокотившись на колонну с просящим о помощи лицом.
– Этот бедолага умирает в мучениях, но не имеет ни малейшего представления о боли истинной. Той боли, когда истинное тело выдирают из плоти насильно.
– Зачем я их всех убил?
– Ты еще не догадался? Ради нее.
Его слова будто выстрелили в голову, от чего где-то внутри нее образовалась колющее давление. Вслед за этим в груди зародилось легкое жжение, а все тело завибрировало.
Я убил десятки, а, может, сотни людей ради любимой…
Но что теперь есть у меня? Смерть?
Или, как сказал незнакомец, настоящая жизнь? Но зачем она мне без нее?
– Что меня ждет за убийство всех этих людей?
– В том месте, куда ты отправишься, тебе воздастся за все, что ты совершил, – незнакомец с ухмылкой посмотрел на меня тут же я испытал, как боль в груди многократно возросла.
Внутри как будто взорвалась крошечная бомба. Ничтожно маленькая, но безумно горячая. Огонь стремглав залил мучительным пламенем всё моё нутро. Вибрация тела молниеносно стала дрожью, а затем откровенной тряской.
– Началось, – незнакомец оставил мученика на полу и подошел вплотную ко мне. – Истинное тело возвращается к первозданному состоянию.
В голове замкнуло. Словно ледяной подшипник с острыми лезвиями завертелся в попытке вырваться наружу. А затем лёд в голове и жар в теле синхронно рассыпались. Будто висельника, которому обрезали петлю, меня бросило на пол.
– Сейчас твой последний шанс, – незнакомец направился к выходу. – Почувствуй контроль, ощути власть над собой. И ты сумеешь остановить это безумие.
Меня передёрнуло и скрючило. Упёршись лопатками в пол, я попытался сохранить равновесие. Но, не выдержав безумства, которое выжимало меня, будто мокрое белье, дико вскрикнул. Впервые вскрикнул голосом истинной формы. Я бросил себя в сторону, упал на живот и, ударившись лбом, краем помутневшего сознания услышал голос отдаляющегося незнакомца:
– Улови свой контроль, иначе потеряешь разум.
Тело снова взревело. Я вспомнил боль последнего мига человеческой жизни. Тот самый, когда имплантат раскрылся и выпрыснул яд в мой мозг. Я вкусил боль, какую испытывают люди, когда их четвертуют. Собрав остатки сил в лёгкие, я крикнул что было сил и невыносимый распад тела прекратился.
А рассудок окрасился адским утомлением.
– Поздравляю! Теперь твой разум в твоей власти. Но надолго ли…
Незнакомец вышел наружу.
* * *
Ожидая увидеть тьму, я закрыл глаза, но вместо неё узрел мутно-серый туман обратной стороны век, перечёркнутых сетью пульсирующих мутным светом сосудов. Эта странность сперва встревожила, но, как оказалось, привыкнуть не составило труда. Окончательно избавившись от приступов боли, я познал ощущение истинной формы.
Мой новый организм был наделён необычными качествами. В голове ясно чувствовалась тёплая медленно вращающаяся сфера. Всё тело пронизали энергетические артерии, напрямую связанные с головной сферой. Её приятная пульсация нежно гоняла тепло по всему организму. Грудь все аорты обходили стороной, потому тепла в ней не наблюдалось. Напротив, она была насыщенна жгучей прохладой. Когда вдыхал воздух, грудь остывала – наполнялась колючим морозом. Когда выдыхал – едва ощутимо нагревалась. Благодаря прозрачности тела желтизну сияющего в голове шара, синь холодных лёгких и пульсирующие жилы были видны тем, кто мог меня лицезреть.
В моей власти оказалось управление всем организмом. Легко мог выделить абсолютным сознанием любой орган и рассмотреть его состояние. А также появился контроль эмоций.
Я вышел из здания.
И сразу же в меня ворвалась лавина звуков, которую почему-то не слышал до этого. Гул дорог и машин. Рёв фабрик и заводов. Крики и смех молодёжи. Стоны, семейные разборки, перестрелки, драки. Полноценная симфония нормального города. И на фоне городского оркестра я услышал знакомый грубый голос, а рядом с ним плач девушки.
– Он мёртв, – мой собеседник, похоже, прикинулся случайным прохожим. – Вы его знаете?
– Он… он… – стоя на коленях перед безжизненной плотью, девушка прижималась к щеке трупа, захлебывалась слезами и что-то безнадёжно шептала. Ответить она была не в силах.
Я направился к ней.
Во время ходьбы я чувствовал, что тело стало намного податливее, чем раньше. Мягкое тепло, какое было в голове, так же ощущалось в суставах. Это сильно увеличивало гибкость и резкость движений.
Подойдя почти вплотную к девушке, я попытался коснуться её плеча. Пространство между моими пальцами и её телом стало упругим и засветилось белым светом. Предприняв усилие, я рискнул преодолеть неожиданную преграду, но пальцы моментально сковало острым металлом, наполнило ледяным холодом и сильно отбросило.
Я отпрыгнул в сторону и, держась за онемевшую по локоть руку, с удивлением взглянул на незнакомца.
– Не делай этого, – одарив меня мимолётным взглядом, мысленно, чтобы ни о чём не догадалась девушка, посоветовал он. – Энергия плоти, наделённой истинным телом, не совместима со свободной формой.
Девушка продолжала задыхаться плачем. Музыку полицейских сирен она даже не услышала. Она вообще ничего не слышала, кроме биения своего сердца, и никого не видела, кроме трупа.
Вновь мои эмоции самовольно бросились на растерзание. Её лицо, её глаза, её слезы. Весь её вид не позволял мне думать о чем-либо другом, кроме неё.
Я решил применить новые способности и притупил чувства. Помочь девушке я был не в силах, и потому лучшие отсечь сейчас лишние переживания.
– Почему ты здесь? Так встречают каждого, кто освободился от плоти?
– Нет! Иначе бы в этом здании таких, как я, было бы сейчас сотни… на всем маршруте, где ты шел, – незнакомец держался позади девушки, и лишь изредка поглядывал в мою сторону. – И я тебя не встречаю, – он пристально посмотрел в небеса. – Я тебя провожаю.
– Ну и куда мне идти?
– Сейчас всё поймешь. Тебя швырнёт в другой мир. Не привлекай внимания и пробирайся ко дворцу. Запомни эти слова: «Нерушимая клятва вечному брату». И ни в коем случае не попадайся на глаза женщине и её отряду, – он снова взглянул наверх, кивком предложил мне тоже взглянуть туда, и добавил. – Смотри!
Яркость закатных небес стремительно гасла, приобретая жутковато-серый цвет. Мрачные громады туч и облаков, заполонивших всё небо, ускоряли своё движение.
– Кому мне не попадаться на глаза? Какой женщине? – крикнул я последний вопрос незнакомцу и перебросил взгляд с небес на него. Но незнакомец пропал, словно его и не было.
Мир вокруг меня снова встал на паузу. Время остановилось. Застыла стая птиц в полёте. Застыли полицейские, уже выскакивающие из своих машин. Застыла девушка, мокрыми глазами смотрящая на меня. Именно на меня, а не на труп, лежащий на асфальте. И только низкое небо продолжало куда-то нестись.
– Интересно, – я обратил внимание на зеленоглазого ворона, сидевшего на заборе. Черная птица, как и я, не была заморожена временем. И она явно наблюдала за мной. – А ты кто такой?
Внезапно ворон громко каркнул, дёрнул головой и взмыл вверх. Неестественно передвигаясь, будто отголосок далёкого прошлого, крылатый метнулся по направлению движения туч. Его полет был какой-то ненормальный. Словно им руководит поток времени, коварно то замедляющий, то ускоряющий для него ход. А иногда поворачивающий его вспять.
С чудовищной силой задрожала земля. Стало жутко холодно, поднялся ураганный ветер. Передо мной разыгрался театр уничтожения! Деревья вырывало с корнем и разрывало на отдельные ветки. Машины раскручивало до последнего винтика. Сдирало кусками асфальт. Здания рассыпались на кирпичи. И все это закручивалось в огромный вихрь, в центре которого находился я.
Вскоре ничего не осталось кроме меня и вихря. Тучи больше никуда не спешили, их вообще не было. Только черное небо с очень странным созвездием в виде какого-то символа.
– Где-то я такой уже видел.
Но долго наблюдать звезды мне не пришлось. Вихрь начал сужаться и скрипеть, будто ржавый барабан в стиральной машине. Сужение стремительно ускорялась и через мгновение я уже мог коснуться вихря рукой. Затем он резко схлопнулся. Я ожидал получить мощный удар, но мое тело практически ничего не ощутило. Яркий удар пришелся только по зрению и слуху. Борясь со звоном в голове, я не сразу смог открыть глаза. Но когда мне это удалось, я обнаружил, что оказался в наполненной дымом комнате с обугленными стенами и потолком.
В глазах очередной раз помутнело и веки самостоятельно закрылись.
Самовольно отключившись, моё истинное тело рухнуло на каменный пол.
Слово 2: Призрак Трои.
Меня неприятно шатнуло, как обычно бывает, когда снится падение свысока и… Бац! При столкновении с землёй неожиданно просыпаешься, изобилуя страхами всех мастей. Долго и нелепо я вертел головой, пытаясь сообразить, где нахожусь. Широко раскрытым взглядом озирал обугленную комнату, в воздухе которой кружились угольно-черное пылинки. Сам же я лежал на постаменте с едва виднеющимся изображением того самого символа, который недавно видел в небесах. Вокруг постамента скатертью чернело крошево песка.
Воздух в помещении был сухим и прогорклым. Дышать им было противно – создавалось ощущение, будто куришь паршивые сигареты.
Запустив необходимые системы организма, я поднялся на ноги, разум вновь налился галлюцинациями, помещение перед глазами зашевелилось, словно встревоженное желе. Я снова потерял контроль. Слетел с постамента, треснулся плечом, а затем и спиной о стену. Боль, отдавшаяся в ушибленных местах, добавила иллюзий. Воздух потемнел, стал вязким, дышать им не получалось. Я ощутил себя маленьким комариком, плавающим в чернилах. Но в момент, когда я уже было совсем задохнулся, воздух внезапно потерял былую плотность и позволил мне снова вдохнуть. А стены обрели нормальную твёрдость и устойчивость.
Внимательно изучил себя. Я по-прежнему был прозрачным духом, но дымчатая структура, из которой было соткано мое тело, больше не колебалась. В голове так же вращалась желтоватая теплая сфера, легкие были наполнены холодом, а артерии продолжали гонять тепло по организму. На левой руке появился некий браслет, который был внешним продолжением артерий. Он так же пульсировал мягким светом и теплом, как и они.
Еще одни органом, смысл которого я не понял, был небольшой стержень, вросший в правое плечо. Небольшая его часть, такого размера, что можно было полностью обхватить ладонью, выпирала из тела. А та половина, что находилась внутри, была невидима, но весьма ощущаема и постоянно напоминала мне о себе. Стоило мне отвлечься, как тут же нагревалась и обжигала. Никакой информации о об этом предмете среди всех сведений об организме я не отыскал. Складывалось ощущение, что он не являлся частью меня.
Борясь с отголосками глюков, двинулся к окну. Под ногами хрустел слой чёрного песка, поступь по которому была мягкой, но весьма шумной. Стоило слегка притопнуть, как практически не имеющие веса песчинки разлетались в стороны, оголяя каменную плоскость обугленного пола.
Огромный оконный проём не был застеклен. Подоконником была широкая плита, сильно выпирающая наружу. Я встал на неё во весь рост и глянул с высоты четвёртого этажа. Перед глазами нарисовалась угрюмая готическая улочка с неширокой мостовой и мрачными однообразными строениями. Более свежий, чем в комнате, но такой же густой воздух был наполнен мокрым туманом. Видимость слабая.
Безлюдность и отсутствие звуков напрягали.
Закончив осмотр местности, я соскочил с подоконника и двинулся к выходу из комнаты, который так же не имел ни дверей, ни петель. Оказавшись в коридоре, тянувшимся через все здание, обнаружил, что весь дом состоит из идентичных комнат. Завидев винтовую лестницу, сверлящую здание аккурат в центре, направился к ней.
Под ногами продолжали мучительно хрустеть черные песчинки. Мои стопы с наслаждением ломали их микроскопические позвоночники. Над головой завывал злобный сквозняк, имитирующий дым от огня. Тёмный, живой, он метался из комнаты в комнату, уносился на улицу и вновь врывался обратно.
Высоко-высоко над зданием зародился нарастающий гул. Воздух будто обрёл форму и заколебался. Все здание вздрогнуло.
БАХ! Где-то сверху раздался мощный взрыв!
Сразу после взрыва рассыпался потолок, затем та винтовая лестница. На миг я увидел нижний этаж, который сию же секунду подвергся такому же разрушению, а ударная волна отбросила меня обратно в конец коридора. В разрушенных местах занялся жаркий огонь. Раздался ещё один оглушающий взрыв, только уже снизу, и снова мощно тряхнуло. Со всех потолков посыпался чёрный песок.
Похоже здание протаранил упавший камень. Ни одна плита не оказала сопротивления дышащему смертью булыжнику. Проломив крышу, он ворвался на этажи и, уничтожая на пути все перекрытия и перегородки, пробил в здании солидную дыру и взрыл огненную воронку в земле.
– Ого, – не ожидавший подобного поворота судьбы, заговорил я сам с собой, – оптимистичное начало.
Стержень вдруг обжёг плечо и буквально развернул меня к окну, заставив выглянуть. На улице воцарилось движение – повсюду из домов повалили истинные формы. Они были такими же, как я, но не имели внутри себя никаких органов. Выходя на мостовую, они растерянно оглядывались, интуитивно собираясь в группы, либо хаотично слоняясь по улице.
– Тоже умерли? – задал я вопрос сам себе. – Или как там? Освободились от плоти?
Из соседней комнаты дунул горячий воздух, а на полу засветилось изображение того самого символа. Сияние уперлось в потолок, приняло объём, и разрослось ослепительно-белым светом по всей комнате. Секундами позже, несколько раз вспыхнув красным пламенем, свечение растаяло. Обожженный потолок запыхтел чёрным паром, в воздух взмыли клубы черной пыли. На постаменте с очертаниями угасающего знака кривлялся еще один вышедший из плоти. Бедняга, похоже, не соображал, что шок миновал и уже можно двигаться и разговаривать. Все его движения и кряхтения были какими-то болезненными. Он явно не мог с ними справиться.
– Привет! – решил я завести беседу с ним. Но тот лишь покосился на меня недоумевающим взглядом. Кстати, он был не такой, как те, которые блуждают по улице. Он был почти полной копией меня с теми же органами внутри. – Ты можешь двигаться? Можешь говорить?
В этот момент плечо снова обожгло присутствие стержня, рука автоматически потянулась к нему. Крепко сжав, резким движением выдернул его из себя. Стержнем оказался заострённый, прозрачный штырь. Неожиданно тело перешло на автомат. Я потерял контроль и дальше мог только наблюдать.
Обе руки сжали стержень и занесли его вверх. Затем последовал четкий уверенный удар, пробивший голову только что прибывшего бедняги.
Пронзённая в его голове сфера ярко вспыхнула и тут же погасла. Стержень наполнился её энергией, засветился и изменил свою форму, став похожим нож. Ловким движением, оружие вонзилось обратно в плечо – в ножны.
Сероватая дымная структура убитого отказалась держать форму и вездесущий сквозняк зловеще разметал его по воздуху, не оставив следа.
Контроль вернулся.
– Что это? – я отскочил к стене, не зная испугаться или удивиться. Потеря контроля мне совсем не понравилась. – Что это такое?
– Не что, а кто, – в подсознании раздался циничный голос, его слова сопровождались нагревом ножа, который только что совершил убийство.
– Кто ты? – оглядываясь по сторонам, воскликнул я.
– Не озирайся. Я у тебя в плече.
– Нож?
– Меня зовут Ахиллес1.
* * *
Нож оказался собеседником сложным, взрывоопасным. Я частично ощущал его разум и то, что я в нем наблюдал вызывало страх. Его безудержно тянуло к насилию. Порождённый искусством войны, он строил глобальные планы захвата миров, и не просто был готов к любой схватке или поединку – он жаждал этого. Он уже мысленно представлял, как будет стирать из реальности жизнь за жизнью. Бескрайний полёт жесткой фантазии созидал невероятные способы самых изощрённых убийств. Но, несмотря на свою жестокость и нетерпимость к действиям, Ахиллес оставался трезв умом.
– Это из-за тебя я потерял контроль? – пробивая блокировку эмоций, во мне закипала ярость. И я даже не пытался её сдерживать.
– Да, Дариолл, – его слова звучали умиротворенной циничностью. – Я вынужден был. Ты бы не додумался грохнуть эту сволоту.
– Почему сразу сволота? – ярость продолжала прогрессировать во мне. – Может, он был нормальным?
– Нормальные в эту локацию не попадают, – в отличии от меня, Ахиллес не поддавался эмоциям. – Потому и выглядит тут всё так мерзко. И какая тебе вообще разница? Разве не приятно было увидеть смерть не жалкой плоти, а истинной формы? Запомни! Если хочешь здесь выжить, убивать нам придётся постоянно. И ничего не поделать! Такова наша природа. Природа убийц!
Слова ножа ввели меня в ступор, лишив возможности возразить. Я осёкся, получив весомую порцию для размышления. Он сделал вывод о том несчастном и обо мне лишь исходя из того, в каком месте мы находимся. Кем же таким я был, что умудрился попасть в локацию для сволоты?
– А зачем ты его убил?
– Чтобы получить его энергию и заговорить с тобой, – ответив, Ахиллес резко замолк. С улицы доносился приближающийся звук копыт.
Я подошёл к окну. Загадочный город был таким же угрюмым. И лишь изредка вздрагивал, когда очередной метеорит падал на какое-нибудь здание. При чем эти метеоритов падали довольно часто, устраивая городу бесконечную бомбардировку. Интересно, каким образом при таком обстреле он оставался целым?
– Не успеем, – Ахиллес и я смотрели на заполненную истинными телами улицу, – надо было с самого начала спуститься. Вот бы резню устроили.
– Откуда в тебе такая ненависть?
– Это не ненависть. Это моя суть. Я был рождён в сражениях и думать о милосердии не приходилось. Я шел по лестнице смертей к величию. Каждого следующего врага приравнивал к дару судьбы. Я поднялся к самой вершине и почти стал резидентом абсолютной силы… А затем свалился в самый низ.
В его голосе отразилась скорбь о чем-то глобальном, но не исполненном. И тут меня осенила запоздалая мысль, точнее понимание – в моём плече нашёл свои ножны герой древности – величайший воин в истории!
– Так ты из легенд о Трое? – не удержался от вопроса. – Тот самый Ахиллес?
– Беседуя сейчас со мной, ты позволяешь употреблять слово легенда? – грусть и скорбь вылетела из его чувств, сменившись яростью. – Я реален! Я совершенен! Да, я тот самый Ахиллес, нашедший свою смерть в Трое! Но это лишь один из моих образов. Сейчас же я тот, кто расчистит тебе путь к победе и откроет титул!
– Какой еще титул? Какая победа?
– Титул, который тебе необходим, чтобы выжить тут, – Ахиллес смолк, повисла пауза, цоканье копыт было уже совсем рядом. – Слышишь?
– Да. Кто это?
– Сборщики душ. Похоже за нами идут. Выгляни на улицу. Аккуратно, не торопясь.
– Ты боишься? – я уже шептал. – Не справишься с ними?
– Без улучшений – нет.
– Улучшений?
– Да помолчи ты уже!
В узком пространстве меж каменных зданий эхом гулял гнетущий ритм копыт. В нашу сторону мчались жуткие носорогоподобные чудовища, покрытые панцирями брони, выбивая искры из камня сталью здоровенных подков. Тела их всадников защищали вычурные блестящие доспехи, выполненные в скандинавском стиле. Самый здоровенный из них держал в руке огромный боевой топор. У второго за спиной виднелись прикрепленные крест-накрест лук и меч. Третьим всадником была женщина. Об этом говорило особо изящное, не столь массивное, как у напарников, железо на ней. Из оружия она имела при себе плеть, конец которой отдавал синью, пояс с металлическими ножами на талии и выкрученный в спираль рог. Головы всех троих были защищены искусно скованными шлемами.
Завидев процессию, то ли по инерции, то ли реально осознав опасность, гулящие на улице покорно расступались и прижимались к стенам зданий.
Когда три сборщика остановились прямо под моим окном, улица позади них снова заполнилась.
– Ищут, – зашипел внутри меня не теряющий энтузиазма Ахиллес. В его голосе, который сопровождался жжением в плече, ясно отражалось желание одному всаднику пронзить грудь, второму срубить голову, а даму изрубить в мясо. Но, испытывая комплекс совсем маленького оружия, не подходящего для битвы с таким противниками, смирно сидел в ножнах.
– Нельзя попадаться ей на глаза, – вспомнил я слова незнакомца. – Он так сказал.
– Кто сказал?
– Тот, кого я встретил сразу после смерти.
– И как ты определил, что это именно она?
– Не попадись женщине с отрядом. Примерно так он сказал.
– А еще что-нибудь говорил?
– Сказал идти в какой-то дворец. Иии… что-то, вроде, про вечную преданность. Точно не помню.
– В таком случае, убираемся отсюда, – советуя это, кинжал погасил свое желание вступить в бой и плечо наполнилось холодом.
Медленно, пытаясь не трещать хрустящими песчинками, я направился к выходу. Но не успел пройти и двух шагов, как комната вздрогнула, и по стенам поползли глубокие трещины. Меня опрокинуло, и я оказался на четвереньках.
– Он здесь! – раздался приятный, но строгий женский голос. – Сотник, иди за ним.
– Ты не поверишь, но это она про нас, – в голосе Ахиллеса прозвучала тревога, а холод в плече уже начал причинять боль. – Бежим!
– Куда?
– По коридору, к дальнему окну!
– Там дыра в полу, метеорит упал!
– Перепрыгнешь! – Ахиллес яростно вскрикнул, и я метнулся к цели. Перепрыгнуть устроенное метеоритом препятствие не составило ни малейшего труда. Затем снова доверился совету кинжала, и, ускорившись, вскочил на подоконную плиту. А оттуда сиганул в окно соседнего здания на тот же этаж. В прыжке я ощутил жесткое давление в стопах, которое помогало мне создать сцепление с воздухом и корректировать полет, чтобы правильно направить тело в заданный оконный проём.