Андрей Васильевич Попов
Приключения молодого механика 1. Шеститонный молот. ЧП
Лева открыл пар, который со свистом устремился в нутро молота, наполняя его энергией. Со всех щелей зашипели белые струйки. Валентина аккуратно тронула рукоятку управления. Пар зашипел сильнее. Шеститонный шток с бойком вздрогнул и неторопливо поднялся вверх. Кузнецы тут же забросили на нижний боек раскаленную до малинового цвета болванку. Машинистка тихонько дала ручку вниз, и шток молота плавно опустился, придавливая бойком раскаленный металл.
– Оставь. Пусть нагреется! – крикнул ей Лева и показал руками крест.
Пока грелся верхний боек, внимание собравшейся публики невольно было рассеяно. В работающем кузнечном цеху всегда есть на что посмотреть. Тут тебе и грохочущие небольшие паровые молота и бахающий как пушка штамповочный молот и ревущие открытым пламенем нагревательные печи и даже свистящий чайник, стоящий, казалось бы, на обычной металлической болванке. По-первости, когда я был еще студентом, этот чайник приводил меня в полнейший восторг. Стоит на большой, ржавой железке и кипит. Как так-то? А то, что температура этой самой железяки градусов четыреста, что абсолютно никак не проявляется внешне, понимаешь только тогда, когда от невидимого жара начинает печь ноги через кроссовки и джинсы.
Тем временем верхний боек тоже нагрелся, и Лева дал команду машинистке начинать работу. Она взялась за ручку, профессиональным движением подняла шток, качнула легонько вверх-вниз, как-бы примеряясь, и затем резко опустила руку, нанося первый, настоящий удар. Тут время стало как-бы тянуться. Шток, падая вниз, по совершенно непонятной причине, не доходя до нижнего бойка, вдруг, резко подпрыгнул вверх. Да и ладно бы подпрыгнул и подпрыгнул. Но этож механика. А в ней каждая железка связана с другой. Кто так придумал? Вроде как Архимед. Вот именно это и привело к беде. Шток молота, в своем роковом движении, через механические связи с ручкой управления, заставил онную тоже резко рвануть вверх, тем самым нанеся машинистке сильнейший удар. Удар был такой силы, что просто выбросил достаточно крупную женщину с высоты ее рабочего места, на металлический пол цеха, где она и потеряла сознание …
Несчастный случай, какой бы он ни был, сам по себе приносит просто кучу неприятностей для цехового начальства, а несчастный случай происшедший при полном кворуме и на глазах разнокалиберного начальства, да еще и при испытании уникального оборудования, тянул на трагическое событие отраслевого масштаба. Представляете себе, что тут началось? Скорая помощь, отдел техники-безопасности, партком, профком. Представители всех этих служб бегали по цеху с блокнотами до конца дня, практически парализовав его работу.
После того как пострадавшую осмотрели врачи и стало известно, что травма, слава Богу, не такая уж и серьезная, Валентина отделалась переломом руки и двумя – тремя ушибами, мой старший мастер собрал всех участников ремонта у нас в курилке. Разложили огромные чертежи и стали держат совет. Собрались все. Подошли технологи, конструктора и даже инженеры с отдела главного механика. Гомонили около часа, в итоге пожали плечами и решили, что «утро вечера мудренее». Утром опять собрались вокруг чертежей, но опять впустую. Да и чего там смотреть? Весь этот огромный механизм состоял всего из десятка немудреных, несмотря на размеры, деталей. Покумекав, решили, что если и есть причина, то она кроется в работе парораспределительного механизма, в простонародье золотника. Кстати тоже относительно небольшого цилиндра со своеобразным поршнем. Без энтузиазма, сняли его с молота, доставили на участок и приступили к разборке. А там делов-то открутить два десятка болтов и вынуть шток из цилиндра. Болты отдали, шток достали, потом даже вытащили золотниковую втулку и даже заставили пэтэушников протереть все это железо начисто. А дальше? Все понимали, что дело не в этом. Все сделано по чертежам, все принято отделом технического контроля. Да и ремонт этот по счету был уже десятый-двадцатый, и делали всегда из года в год одно и то же, по одним и тем же чертежам, и делали это одни и те же люди, но … до вчерашнего дня ничего подобного не случалось. В общем, цех признал свое поражение и в прямом смысле «умыл руки», ну или просто их вымыл. Ситуация складывалась так, что ответственность за простой молота с цеха стала плавно подниматься на уровень выше, то есть в отдел главного механика. Вообще понятие ответственности в советское время было наполнено не каким-то абстрактным, а совершенно конкретным смыслом, особенно если это касалось невыполнения планов или договоров. Срыв межзаводских поставок в то время грозил виновным самыми страшными карами, как по производственной, так и по партийной линии. И это не подзатыльник точно и точно не просто выговор.
Увидев совершенно конкретную для себя далеко не радужную перспективу, сотрудники отдела главного механика, зашлись в праведном гневе. Они приводили самые, на их взгляд, железобетонные доводы в защиту своей невиновности и непричастности, что-то из области «да как они посмели», «мы-то тут причем» и «это цех криворукий». Но и тут нашла коса на камень. Валить все беды на цех было, мягко говоря, недальновидно, так как и главный механик, и оба его зама сами были выходцами из ремонтно-механического цеха. А обвинять их детище было все одно, что обвинять самих уважаемых и авторитетных руководителей, которые будучи еще мастерами, лично не раз и не два ремонтировали этот самый молот.
