Андрей Владимирович Швец
Саша и Ася
Настенные часы, которые когда-то здесь повесили, чтобы создать для пациентов уютную обстановку, какой-то мелодией отыграли полночь. Вера Васильевна вздрогнула и перекрестилась.
– Тьфу на тебя, – бросила она в сторону часов, – и меня пугают и девочку нашу разбудят.
– Она к ним привыкла уже, – улыбнулась рыжеволосая женщина.
– Так за то время, что она у нас, можно ко всему привыкнуть, – сказала санитарка, протирая пол под красными тапочками.
– Сложный случай, говорят.
Вера Васильевна выпрямилась, оперлась на швабру и внимательно осмотрела спящую Александру.
– Да, так сразу и не скажешь, – наконец, проговорила она задумчиво. – словно не в ладах сама с собой она.
– Говорят, что редкое у нее аутоимунное заболевание.
– Калечит сама себя, – заключила Вера Васильевна и вернулась к мытью пола.
А рыжеволосая женщина подняла ящик с посудой и вышла из палаты.
Четвертая глава
Саша и Тимофей стояли перед башней, которая вблизи оказалась совсем не такой большой, как казалась издалека.
– Может быть в этой башне я найду Выход? – спросила сама себя девочка.
– Почему вы, люди, вообще его ищите?
– Потому что, лично мне не кажется все настоящим здесь, – ответила девочка только за себя и пошла вдоль стены башни по часовой стрелке.
– Мы что-нибудь конкретное ищем? – спросил Тимофей. – Или просто ходим вокруг с серьезным видом?
– Дверь или что-то вроде того самовара, – улыбнулась Саша, осматривая глухую стену без каких-нибудь внешних признаков входа или выхода.
– А может быть, – вдруг вспомнила девочка и передразнила голос самой быстрой Нюры из больницы, – «выход сам меня найдет».
Саша стала кривляться перед стеной, как перед зеркалом. Но стена осталась глуха к этим гримасам, которые только повеселили семью в бело-голубых одеждах за столиком около башни. Они только что принесли с собой булочки и пирожные на подносах. Девочка заметила, что на нее смотрят и перестала баловаться. Она ожидала, что эти люди ее сейчас осудят. Но они находились в праздничном настроении и их все восхищало. Саша только услышала, как мужчина расхваливал свой столик:
– Смотрите, как все здесь продумано! На столик помещаются ровно 4 подноса! Ни сантиметра лишнего!
Девочка ускорила шаг и очень скоро они пришли к тому самому месту с которого начали обход. Никакой двери не было.
– Как же они управляют теми часами на башне? – спросила девочка у своего спутника, указывая наверх.
– Через эти, – Тимофей показал на небольшие часы, встроенные в стену.
– Они соединены друг с другом? – предположила Саша.
– Те являются отражением этих, – уточнил Тимофей.
– Но они … даже не похожи.
– Эти люди тоже – отражения предметов в другом мире. И они тоже не очень похожи на чашки и блюдца.
– А я? – вырвалось у девочки.
– Тоже отражение – произнес старичок, рисующий что-то на мольберте, – вернее, половина.
– Здравствуйте. Вы кто? – не очень вежливо спросила Саша, кажется, немного обидевшись .
– Я, как раз, отражение этих часов. А еще – художник и поэт.
– И видимо, музыкант, – добавил Тимофей, глядя, как старичок отложил кисть и взял в руки скрипку.
– И вы – отражение? – переспросила Саша.
– Ничего удивительного, – ответил дедушка.
– Ой, а можно коснуться? Может это и есть тот Выход, который я ищу?
Никто не ответил на эти вопросы, но девочка и не ждала ответов. Она протянула руку, коснулась часов в стене и исчезла.
– Как вы себя чувствуете? – спросил Тимофей у старичка.
– Спасибо. На редкость хорошо. Только вот надолго ли?
Тимофей тоже исчез, а дедушка снова взялся за кисть.
***
Саша осматривалась в огромном помещении, похожем на заводской цех.
– Вы не могли бы мне сказать, куда я попала? – спросила девочка, у пробегающего человека в рабочей одежде.
– Я занят, – бросил он через плечо, не останавливаясь
– А вы не могли бы … ? – попробовала Саша обратиться к другому рабочему, но тот пробежал мимо, даже не обернувшись.
– Что ж все такие занятые!? – спросила девочка у появившегося рядом Тимофея.
– Они же шестеренки, им положено крутиться.
– И что нужно сделать, чтобы они прекратили делать как положено?
– Объявить перерыв.
Тимофей порылся в карманах и извлек оттуда мегафон, который передал Саше.
– Прошу внимания! Объявляю перерыв! – громко прозвучал во всем помещении девичий голос и отразился эхом от потолка.
И сразу все вокруг изменилось, в одну секунду. Рабочие разговаривали друг с другом, смеялись, неторопливо прохаживались по цеху или сидели на оборудовании. Кто-то из них кушал, кто-то играл на музыкальных инструментах, а кто-то – рисовал.
Саша положила мегафон на пол и подошла к одному из художников, но к ее удивлению не увидела ни пейзажа, ни натюрморта. Художник рисовал большое черное пятно на белом холсте. Затем недовольно стирал его другой кистью и заново наносил.
– Здравствуйте, – обратилась к нему Саша. – Вы не подскажете, где мы находимся?
– Под главной спиральной пружиной.
– А пружина где? – спросила девочка, с опаской посмотрев вверх.
– За колесом баланса.
– А где колесо?
– За калибром.
– А калибр где?
– За ним ничего нет.
– Почему вы так думаете?
– Иначе мы бы говорили бесконечно, а перерыв не может быть бесконечным.
– А это еще почему?
– Это же пе-ре-рыв, работа пре-рывается, но потом обязательно должна начаться снова.
– Как вас зовут? – просила девочка.
– Борис.
– Меня – Саша, кажется. А что вы рисуете?
– Ничего.
– Почему вы мне грубите?!
– Он не грубит, – заступился Тимофей за художника. – Так бы и Малевич сказал.
– Может быть, но не грубит он довольно обидно.
– Я хочу изобразить чистое искусство, а это то, что соотносится и не соотносится друг с другом одновременно, – попытался объяснить художник, впрочем, не очень понятно.
– Не от мира сего? – вспомнила Саша, услышанную где-то фразу.
– И так можно сказать.
– Ой. А можно я попробую? – попросила девочка.
– Пожалуйста. Но, во-первых, если у тебя получится – я буду говорить, что ты моя ученица, – сказал Борис.
– Согласна. Можно взять ваши кисти?
– А во-вторых, я не дам свои кисти!
Тимофей тут же полез в один из своих карманов, достал оттуда кисть и передал ее Саше. Девочка, взяла ее и нанесла широкий мазок черной краской на холсте. Но получившееся ей сразу не понравилось, и она его закрасила. Потом провела еще раз и еще раз. И все стирала, потому что ей все не нравилось. Художник уже начал усмехаться. Но нанеся очередной мазок, почти такой же, как и все остальные, Саша поняла, что у нее получилось. Сначала задрожал сам холст очень мелкой дрожью, затем пространство вокруг него. Тимофей поспешил сделать шаг вперед, чтобы тоже в это пространство попасть. И они исчезли. Все трое.
***
Ася и Тимофей подошли к башне с часами. Первое, что они увидели – это сидящего старичка в кресле, который постукивал смычком по ноге. Рядом двое детей в белоголубых одеждах играли мольбертом, красками, скрипкой и другими предметами, которые видимо принадлежали этому дедушке, но к которым он потерял интерес. Увидев Асю, он затрясся, указывая на девочку смычком и тут же провалился в глубокий сон. В этот момент подошли родители детей и заставили их положить все вещи на место.
– Странно, правда? – сказала их мать. – Совсем недавно в нем было столько сил и энергии. Чем он только тут не занимался!
– Ну, вы же видели, – добавил ее муж, обращаясь к Асе и Тимофею, – он и рисовал, и играл на скрипке, и стихи читал.
– Мы не видели. Мы только пришли, – возразила девочка.
Мужчина с женщиной недоуменно переглянулись и поспешили увести детей. Старичок проснулся и жестом подозвал Асю. Девочка очень осторожно подошла. Но силы его опять покинули. Дедушка только показывал смычком, то на девочку, то на башню, а затем опять впал в ступор и продолжил постукивать себя по ноге.
– Он хочет, чтобы я вошла в башню?
– Полагаю, он хочет, чтобы ты помогла ему, а для этого нужно попасть в башню.
– Может это тот Вход, который я ищу?
– Если б я знал, что люди ищут все время!
Ася пошла вдоль стены башни, обходя ее по часовой стрелке. Тимофей следовал за ней. Но входа не было. В одном месте девочке показалось, что она нашла проход. Она побила в стену кулаками, попробовала всунуть пальца в щель между камнями, но сил не хватало.
– Эх, мне бы инструменты сейчас! – воскликнула она.
Тимофей достал огромную кувалду их своего бездонного кармана, но тут же спрятал ее обратно, услышав слова:
– Сейчас они нам всю башню разломают!
Семья, одетая в бело-розовые одежды, устраивалась за столиком неподалеку с подносами, полными сладостей. Мужчина продолжал ворчать:
– А столы то сделали настолько маленькими, насколько это вообще возможно. Пожалели материалов. Только четыре подноса и становятся, вплотную, ни одного сантиметра не оставили!
Ася ускорила шаг, и они опять вернулись к старичку.
– Но ведь где-то должен быть Вход! Хотя бы потайной! – воскликнула она.
Девочку заинтересовали небольшие часы в стене. Она подошла к ним и начала ощупывать, чтобы найти какой-нибудь рычажок. И исчезла. Тимофей еще раз посмотрел на старичка, на башенные часы и тоже исчез, даже ничего не касаясь.
***
Ася и ее спутник оказались в большом помещении, похожем на цех, который превратили в зону отдыха. Все люди там развлекались: музицировали, рисовали, играли.
Асе показалось, что она слышит внутренний голос, который настойчиво требует взять спицы и начать вязать, что девочка и сделала.
– Не подскажите, куда идти дальше? – спросила Ася у женщины, занимающейся йогой на коврике.
– Никогда об этом не думала, – призналась та.
– А вот этот человек, наверное, знал, – девочка показала на мольберт, с белым холстом и нарисованным на нем черным пятном.
– Любопытно, что ты это заметила, – задумчиво произнес Тимофей.
Ася продолжила обращаться то к одному, то к другому, но никто ее словно не слышал.
– Чем они тут все занимаются?
– Тем же, чем и все у вас, – ответил Тимофей. – Тем, чем им хочется заниматься, как им кажется.
– Ничего не поняла, – призналась девочка.
– Лично я делаю фокусы, – неожиданно ответил какой-то мужчина, перебирая в руках колоду карт.
– А почему вы это делаете? – спросила Ася и покосилась на свое вязание.
– Просто потому, что хочу.
– И вам никто это не нашептывает?
– Ничего такого я не слышу.
– То есть, вы уверены, что это ваше предназначение.
– На время перерыва, да. Если честно, мне ничего другого даже в голову не приходило.
– И вы никогда не мучились выбором? – продолжала допытываться Ася.
– Нет.
– Так, если вы не выбирали, то может это и не ваш выбор.
– За меня решает мое подсознание, которое я, конечно, не осознаю.
Он присвистнул и тут же появились еще мужчины со всевозможными инструментами. Отбивая чечетку, они запели:
У меня один талант,
Которым я всегда гордился,
И никто не виноват,
Что я художником родился.
Мы сегодня не скучаем -
Делаем, что пожелаем!
Решил построить самокат.
Друзья сказали это мило.
Но я сам не виноват,
Что желанье накатило.
Мы сегодня не скучаем,
Делаем, что пожелаем!
– Кстати, хороший носок, – сказал мужчина, после того, как они закончили петь.
Ася заметила лежащий мегафон, который подняла, отбросив свое вязание.
– Так, всем внимание! Перерыв закончен! – прокричала она.
Голос девочки, усиленный мегафоном, эхом прокатился по всему огромному помещению. Люди, если, конечно, это были люди, побросали свои игрушки, рукоделия, музыкальные инструменты. Каждый из них теперь куда-то спешил, а значит, все они вернулись к работе. У нас же так – если никуда не спешишь, значит бездельничаешь.
Мимо прошел фокусник, который сейчас был серьезен и сосредоточен, а на груди его была приереплена табличка с указанием того, что он является сотрудником юридического отдела.
– Даже не знаю, что лучше: или вязать по желанию, которое непонятно откуда взялось, или крутить шестеренки, непонятно для чего? – сказала Ася, наблюдавшая за этими переменами.
Девочка шла мимо различных брошенных вещей, и снова появившейся внутренний голос уговаривал ее взять, то одно, то другое, но ее почему-то влекло к мольберту с черным пятном. Чем больше она всматривалась в него, тем неуловимей становились его очертания. Затем он задрожал, и эта вибрация поглотила Асю вместе с Тимофеем. Они исчезли.
***
Два врача вошли в палату, аккуратно обошли красные тапочки и остановились около спящей Александры.
– Дали указание перевести девочку в научный блок, – тихо произнес Первый врач.
– Так и не смогли понять, что у нее? – также тихо спросил Второй.
– Почему, смогли. Уже 20 докторов поняли, что у нее за болезнь, и каждый понял по-своему.
Врачи тихо рассмеялись. Один из них поправил на Александре одеяло, а другой проверил работу датчиков.
– Я думаю, что группа клеток организма, а иногда и одна клетка, может вдруг начать осознавать себя как отдельное живое существо, – решил поделиться своими мыслями Первый.
– И чем больше оживают части тела, тем более мертвым становится все тело, в целом? – задумчиво спросил Второй.
– Да, и пока девочка снова не станет целой, а не состоящей из самостоятельных частей, она вряд ли выздоровеет.
Врачи еще раз осмотрели палату и вышли.
